4
О том, что на коже человека могут сохраняться отпечатки пальцев, в теории было известно достаточно давно. Однако до сих пор вероятность обнаружить их на практике оставалась настолько малой, что в большинстве случаев никто и не пытался их выявить.
Кожа, как материал пластичный и пористый, в этом отношении довольно-таки проблемна. Дополнительную сложность создают содержащиеся на ней влага и жир, а также волоски. Даже в тех редких случаях, когда на коже жертвы сохранялся несмазанный отпечаток, принадлежавший преступнику, папиллярный рисунок был слишком хрупким, чтобы выдержать испытание временем или непогодой.
Доктор Томас Кац, эксперт в области судебной медицины, с маниакальным упорством занимался этим трудноуловимым видом доказательств на протяжении большей части своей профессиональной карьеры. Он специализировался также на установлении времени смерти, ведя усердные исследования с привлечением средств и методов, неизвестных широкой публике. Я не раз бывала в его исследовательском центре, известном как Ферма трупов.
Это был человек небольшого роста, с ласковым взглядом голубых глаз, гривой совершенно белых волос и лицом, на удивление доброжелательным для того, кто повидал столько ужасов. Он уже поднялся наверх, держа в руках оконный вентилятор, чемоданчик с инструментами и что-то похожее на обрезок шланга от пылесоса с какими-то странными насадками. Позади шел Марино с остальными частями «цианоакрилового суперраспылителя», как называл его Кац, — двухсекционным алюминиевым ящиком, снабженным электроплиткой и компьютерным вентилятором. На доведение до ума этого относительно простого механизма он потратил не одну сотню часов, работая в гараже в своем доме на востоке Теннесси.
— Куда идти? — спросил он меня.
— Комната в конце коридора. — Я взяла у него вентилятор. — Добрались нормально?
— Думал, на дороге будет посвободнее. Какое воздействие было оказано на тело?
— Перерезали веревку, накрыли вязаным покрывалом. Осмотр я еще не проводила.
— Обещаю, это не займет много времени. Теперь, когда не приходится возиться с палаткой, все стало намного проще.
— В каком смысле — «с палаткой»? — недоуменно нахмурился вошедший в комнату Марино.
— Раньше я накрывал тело пластиковым тентом, под которым и происходило распыление. Однако при избытке паров на коже осаждалось слишком много налета. Доктор Скарпетта, можете установить вентилятор на то окно. — Кац огляделся вокруг. — Пожалуй, понадобится какой-нибудь сосуд с водой. Воздух немного суховат.
Я сообщила ему все сведения, которыми располагала сама.
— У вас есть какие-то основания считать, что мы имеем дело не с аутоэротической асфиксией? — спросил он.
— Никаких, кроме обстоятельств смерти, — ответила я.
— Он работал над делом Эмили Стайнер.
— Это и имеется в виду под обстоятельствами, — сказал Марино.
— Да уж, во всех новостях только про нее и говорили.
— Еще сегодня утром мы вместе были на совещании в Квонтико по этому делу, — добавила я.
— А потом он, значит, возвращается домой, и нате вам. — Кац задумчиво взглянул на тело. — Мы тут, кстати, некоторое время назад исследовали тело проститутки, найденное в мусорном контейнере, и добыли отличный отпечаток всей пятерни на лодыжке, хотя трупу было четыре или пять дней.
— Кей? — В дверях появился Уэсли. — Можно тебя на минутку?
— С помощью этой штуки? — спросил Марино.
— Да. Еще у нее были накрашены ногти, и, как выяснилось, с ними тоже очень удобно работать.
— В каком смысле?
— В смысле отпечатков.
— И куда сейчас все это дело?
— Не суть важно. Я собираюсь обработать всю комнату целиком. Обстановка, боюсь, будет испорчена.
— Ну, хозяин вряд ли станет жаловаться.
Мы с Уэсли вышли из комнаты. Внизу, в кухне, у телефона стоял стул. Видимо, именно здесь Мот просидел несколько часов, ожидая нашего прибытия. Рядом на полу стоял стакан с водой и забитая окурками пепельница.
— Взгляни, — сказал Уэсли. Он нередко находил самые неожиданные улики в самых неожиданных местах.
Двойная мойка была заполнена продуктами, которые он достал из морозилки. Уэсли развернул небольшой плоский сверток, упакованный в белую бумагу для заморозки. Внутри обнаружились какие-то сморщенные лоскутки, высохшие по краям и желтоватым цветом напоминавшие вощеный пергамент.
— Есть хоть один шанс, что мои предположения ошибочны? — спросил он мрачным тоном.
— Боже мой, Бентон! — потрясенно произнесла я.
— Лежали в морозилке, поверх всего остального — готового фарша, свиных отбивных, пиццы. — Он поочередно тыкал в продукты затянутым в перчатку пальцем. — Я надеялся, ты скажешь мне, что это куриная кожа либо какая-нибудь наживка для рыбалки или что-то в этом роде.
— На ней нет дырок от перьев, и волоски слишком тонкие — как у человека.
Он молчал.
— Нужно поместить ее в сухой лед и забрать с собой в Квонтико, — сказала я.
— Пока мы остаемся здесь.
— Чем скорее будет сделано иммунологическое исследование, тем скорее мы получим подтверждение, что кожа принадлежит человеку. Анализ ДНК установит — кому именно.
Он сунул сверток обратно в морозилку.
— Сперва надо проверить на отпечатки.
— Можно переложить ткани в пластиковый контейнер, а бумагу отправить в лабораторию, — предложила я.
— Хорошо.
Мы вновь поднялись на второй этаж. Мой пульс все не желал успокаиваться. В конце коридора перед закрытой дверью стояли Марино и Кац. В дыру на месте дверной ручки был просунут шланг, и хитроумное приспособление Каца, гудя, наполняло спальню парами суперклея.
Уэсли до сих пор не упомянул о наиболее очевидном обстоятельстве, поэтому это сделала я.
— Бентон, на теле нет ни следов укусов, ни признаков того, что кто-то пытался удалить их или что-нибудь еще.
— Знаю, — ответил он.
— Уже почти готово, — сказал Кац, когда мы подошли к двери. — На комнату такого размера нужно не больше сотни капель суперклея.
— Пит, — сказал Уэсли, — у нас непредвиденное осложнение.
— Я думал, на сегодня лимит исчерпан, — пробурчал Марино, тупо уставившись на шланг, закачивавший в комнату ядовитые испарения.
— Кажется, достаточно, — объявил Кац, как обычно, невосприимчивый к настроению окружающих. — Теперь осталось только избавиться от оставшихся паров. Надо проветрить комнату, это займет пару минут, не больше.
Он открыл дверь, и мы отпрянули, однако Каца сшибавший с ног запах, казалось, совсем не беспокоил.
— По-моему, он балдеете этой отравы, — пробормотал Марино, когда Кац вошел в комнату.
Уэсли перешел прямо к делу.
— У Фергюсона в морозилке найдено что-то похожее на человеческую кожу.
— Что ты сказал? — ошеломленно переспросил Марино.
— Пока сложно предполагать, с чем мы столкнулись, — добавил Уэсли. В комнате зашумели лопасти вентилятора. — Один из местных детективов найден мертвым, изобличающие улики лежат вперемешку с его гамбургерами и пиццей. Другой детектив свалился с инфарктом. И убита девочка одиннадцати лет.
— Вот черт! — произнес Марино, весь побагровев.
— Придется провести здесь несколько дней. Надеюсь, одежды вы взяли с собой достаточно, — закончил Уэсли, взглянув на нас обоих.
— Вот черт! — повторил Марино. — Чтоб этого ублюдка…
Я знала, о чем он думает, и какая-то часть меня надеялась, что Пит ошибается. Впрочем, если это не Голт вновь затеял свои жуткие игры, ситуация только усложнялась.
— В доме есть подвал? — спросила я.
— Да, — ответил Уэсли.
— А большой холодильник?
— Не видел. Но как раз в подвал я еще не спускался.
Кац выключил вентилятор в спальне и жестом показал, что мы можем заходить.
— Да уж, это дерьмо теперь хрен отчистишь, — оглядываясь вокруг, сказал Марино.
Пары суперклея осаждаются в виде белого налета, прилипающего намертво, как цемент. Такой налет теперь покрывал все в комнате, включая тело Фергюсона. Кац, направляя фонарик под разными углами, подсвечивал разводы, проступившие на стенах, мебели, подоконниках и развешанном над столом оружии. Однако внимание эксперта привлек только один след.
— Нейлон, — с искренним восторгом заявил наш одержимый товарищ, опустившись на колени рядом с трупом и склонившись над спущенными плавками Фергюсона. — Кстати, отличный материал для отпечатков из-за плотного переплетения волокон. Ощущается запах каких-то духов.
Он снял пластиковый колпачок со специальной щеточки, волоски которой тут же развернулись, как щупальца морских анемонов. Отвернув крышку коробочки с магнитным порошком, Кац покрыл им отличного качества отпечаток, оставленный кем-то на блестящей черной поверхности. Частичные отпечатки проступили и на шее мертвого агента. Кац попробовал припудрить их контрастным черным порошком, но линий и завитков было явно недостаточно. Из-за странного белого налета, покрывшего все поверхности, комната казалась заиндевевшей.
— Разумеется, след на белье скорее всего его собственный, — рассуждал Кац, продолжая свою работу. — Оставил, когда стягивал трусы с себя. Вероятно, у него было какое-то вещество на руках — например, смазка с презерватива. Если бы она попала ему на пальцы, он бы обязательно оставил хорошо различимый отпечаток. Это вы заберете? — Он указал на трусики.
— Боюсь, что придется, — ответила я.
Он кивнул.
— Ничего. Фотографий будет достаточно. — Он вытащил камеру. — Когда закончите с трусиками, верните их мне, пожалуйста. Отпечатку ничего не сделается; главное, ножницами его не повредить. Этим и хорош суперклей — динамитом не отдерешь.
— Сколько времени тебе понадобится, чтобы все здесь закончить? — спросил меня Уэсли, которому не терпелось убраться отсюда.
— Нужно исследовать улики, которые могут пропасть при транспортировке тела, и поработать с тем, что ты нашел в морозилке, — ответила я. — Кроме того, надо будет проверить подвал.
Он кивнул и повернулся к Марино:
— Пока мы займемся этим, организуешь охрану места преступления?
Марино такое поручение явно не слишком обрадовало.
— Передай, что охрана необходима круглосуточно, — твердо добавил Уэсли.
— Если б еще у местной полиции кадров хватало на «круглосуточно», — брюзгливо бросил Марино, выходя из комнаты. — Этот сукин сын уже вывел из строя пол-участка.
Кац, подняв глаза и задержав кисточку в воздухе, заметил:
— Вы, видимо, уже знаете, кого искать.
— Пока мы до конца не уверены, — ответил Уэсли.
— Томас, я хотела попросить вас еще об одной услуге, — обратилась я к своему увлеченному коллеге. — Нужно, чтобы вы и доктор Медиум провели одно исследование на Ферме.
— Доктор Медиум? — переспросил Уэсли.
— Лайалл Медиум тоже работает в Университете Теннесси. Он антрополог, — пояснила я.
— Когда надо начать? — Кац зарядил в камеру новую пленку.
— Если можно, немедленно. Понадобится неделя.
— Труп должен быть свежим или старым?
— Свежим.
— Этого антрополога действительно так зовут? — все не мог поверить Уэсли.
— Да. Пишется Лай-алл. Назвали в честь прадеда — тот был хирургом во время Гражданской войны, — отозвался Кац, не отрываясь от фотоаппарата.