Суббота, 20 марта 2004 года
В субботу Ли был свободен, и мы снова поехали гулять в Моркам. Я не хотела ехать, но оставаться дома было бы еще хуже. Щека у меня все еще болела, а когда я дотрагивалась до нее, меня как током дергало, но никто ничего не смог бы заподозрить. Он умудрился ударить меня с такой силой, что зубы лязгнули, и не оставить следов.
На улице было тепло и солнечно, на небе — ни единого облачка. Народу столько, что мы едва нашли на парковке свободное место. Нагулявшись, пошли пешком по эспланаде в сторону города. Ли взял меня за руку, и я поежилась.
— Извини за вчерашнее, — сказал он спокойно.
— За что? — спросила я.
— Ты знаешь, за что.
— Я хочу, чтобы ты сам сказал. — Может быть, не стоило его провоцировать, но вокруг были люди, так что я чувствовала себя в большей безопасности, чем дома.
— За наш спор.
— Ли, ты ударил меня.
Он посмотрел на меня с искренним удивлением:
— Нет.
Я остановилась и взглянула ему прямо в лицо:
— Ты что, издеваешься? Ты ударил меня по щеке!
— Мне показалось, ты просто упала, — проговорил он. — Но все равно — извини.
Похоже, ни на что другое я не могла рассчитывать. Мы прошлись еще немного. Стало так тепло, что я даже сняла свитер. Был час отлива, и море отступило так далеко, что я не видела воды — только бледно-серый песок.
— Что ж, и ты меня извини, — сказала я.
Ли поднял мою руку к губам и поцеловал в ладонь.
— Ты же знаешь, что я люблю тебя, — сказал он.
Несмотря на все, что случилось, его робкая улыбка и сияющие синие глаза почти что обманули меня.
— Ничего не получится, — сказала я, глядя в эти глаза. — Я не могу так жить. Я начинаю бояться тебя, а зачем мне это надо? Я не хочу жить с тобой больше, Ли, понимаешь? Надеюсь, ты поймешь.
Его глаза затуманились — гнев? Разочарование? Я думала, он отпустит мою руку, но он еще крепче сжал ее.
— Не надо, — сказал он. — Не надо так говорить. В прошлый раз ты пожалела об этом.
— Да, но с тех пор кое-что случилось.
— Что?
— Во-первых, ты ударил меня. По лицу. А потом ты общался с Клэр и Сильвией, и вы обсуждали наши отношения. Сильвия уверена, например, что я схожу с ума. Это нечестно, Ли. Сильвия — моя лучшая подруга, а ты пытаешься восстановить ее против меня.
— Ах вот оно что! — Ли сухо хохотнул. — Так вот что она тебе наплела?
Я почувствовала первые уколы подступивших слез, но взяла себя в руки. Не дав себе разреветься, я села на скамейку. Ли сел рядом, снова забрав мою ладонь в свои руки.
— А она не рассказала тебе, откуда у меня номер ее телефона? Она сама дала его мне на той вечеринке в «Парящем орле». Подошла ко мне, когда я сидел у бара, попросила купить ей выпить, пока ты отжигала черт-те где и черт-те с кем. Я купил ей джин с тоником, а она обняла меня, сжала рукой ягодицу, если хочешь знать, а потом сунула мне в карман бумажку со своим телефоном. Сказала, чтобы я позвонил, когда мне надоест возиться с тобой.
— Я тебе не верю.
— О нет, веришь, — тихо сказал Ли. — Веришь, потому что сама знаешь, что она за человек.
Я сердито утерла слезу, скатившуюся по щеке.
— Не надо, — сказал Ли. — Милая моя, не плачь. Иди ко мне!
Он нежно обнял меня, пальцами расчесал волосы, убрал челку со лба.
— Не надо меня бояться, Кэтрин. Прошу тебя, не надо! Это все моя работа. Ты не знаешь, с кем мне приходится общаться! Иногда, когда я злюсь, я забываю, что с тобой у нас все должно быть по-другому. Прости, если я напугал тебя.
Я немного отстранилась и взглянула ему в глаза:
— А что, если бы вчера я позвонила в полицию? Что, если бы я рассказала им, что ты сделал?
— Скорее всего, они прислали бы кого-нибудь к тебе домой, ты написала бы заявление и его бы отправили в архив, вот и все.
— Правда?
— Ну да, хотя есть вероятность того, что дело все-таки открыли бы, и тогда я потерял бы работу и остался бы без пенсии. — Он нежно провел пальцем по моей щеке, стирая последние слезы. — У меня кое-что для тебя есть, — сказал он. — Я все равно тебе это подарю, несмотря ни на что.
Ли достал из кармана черную бархатную коробочку, открыл ее и вынул кольцо. Из платины, с большим бриллиантом, который переливался на солнце. Я не хотела трогать его, но он вложил кольцо мне в руку и сжал мои пальцы в кулак.
— Я знаю, все знаю, — сказал он. — Нам пришлось пережить нелегкие минуты, но я обещаю, дальше будет лучше. Через несколько месяцев я постараюсь перевестись в более спокойный отдел, чтобы мы могли больше времени проводить вместе. Пожалуйста, не отказывай мне сразу, Кэтрин. Скажи, что подумаешь, хорошо?
Я подумала. Я подумала о том, что я должна сделать, чтобы он больше никогда не смел поднимать на меня руку, чтобы перестал требовать отчета, куда иду, с кем встречаюсь, чтобы не приставал с советами по поводу одежды. Короче, чтобы не требовал от меня полного подчинения. Что же надо сделать?
— Ладно, — сказала я. — Я подумаю.
Тогда он поцеловал меня на виду у всех, и я тоже поцеловала его.
Раньше мне казалось, что женщины, живущие с мужьями-садистами, просто дуры. Ведь в любых отношениях наступает момент, когда ты понимаешь, что жить с этим человеком опасно, и тогда надо найти в себе силы, чтобы просто повернуться и уйти. Уйти навсегда, насовсем, не оглядываясь и не строя воздушных замков. Что же мешало всем этим несчастным жертвам домашнего насилия, которых постоянно показывали по телевизору, сделать решительный шаг? «Все не так просто», — твердили они в один голос, хотя мне тогда казалось, что проще не бывает: повернулась да и ушла.
Почему же я сама не смогла уйти от Ли, несмотря на то что его непредсказуемая жестокость уже коснулась меня? Что же, во-первых, я все еще любила его… Да, любила ту надломленную, страдающую, нежную и страстную сторону его натуры, которая изначально привлекла меня. А во-вторых, я уже поняла, что просто так Ли меня не отпустит. Я совершила ужасную ошибку, когда позвала его обратно, и теперь, если бы я снова спровоцировала его, он избил бы меня до полусмерти или убил. Так что уйти я все равно бы не смогла. Могла только бежать. Спасаться.
