Четверг, 31 января 2008 года
Я вышла из автобуса на остановке «Денмарк-Хилл». Через дорогу светилась огнями больница Кингз-колледж, около подъезда ревели сиренами несколько машин «скорой помощи». Я завороженно наблюдала за ними, пока мне не начали сигналить: я стояла на пешеходном переходе и справа уже выстроилось несколько машин.
Я пошла в сторону клиники Модсли, красивого старинного здания со светлыми портиками, очень эффектными на фоне красного кирпича.
Остановившись перед немного обветшалым, но все еще величественным фасадом, я попыталась представить себе, как он выглядел сто лет назад, когда мимо него, цокая копытами по мощеным мостовым, лошади везли кареты с зашторенными окошками. В последний раз в больницу меня везли совсем в другой карете — в карете «скорой помощи»…
Я сидела там, забившись в угол, закрыв голову руками. Я когда-то пообещала себе, что больше никогда в жизни не переступлю порога подобного заведения, и вот теперь я снова стояла перед психиатрической больницей. Неужели у меня хватит смелости войти внутрь? Будто я обычный нормальный человек.
— Девушка, вы кого-нибудь ищете?
Стюарт! В мятой рубашке с закатанными по локоть рукавами и с красными от усталости глазами.
— Я уже и забыла, как ты выглядишь, — сказала я.
Мы виделись всего пару дней назад, но из-за нервотрепки на работе, и не только, мне казалось, что прошли годы.
— Ну что, войдем? — спросил Стюарт.
Я глянула на него, потом снова на вход. Люди спокойно входили и выходили наружу, но все же…
— Не знаю… — пробормотала я.
— Можем пойти куда-нибудь в другое место, — сказал он. — Но у меня совсем немного времени.
Я сделала глубокий вздох:
— Нет уж. Давай войдем. Только обещай, что выведешь меня обратно!
Мы прошли в вестибюль и по бесконечным коридорам, обходя по дороге врачей, медсестер и пациентов, добрались до кафетерия.
— Видишь, я приглашаю тебя только в самые фешенебельные места, — заметил Стюарт.
— Да ладно, и тут вполне нормально.
Я заняла свободный столик, а Стюарт встал в очередь за чаем и сэндвичами. Я всегда нервничаю, когда рядом больше трех человек, а здесь весь кафетерий был забит медиками. Эти тут явно чувствовали себя как дома, весело перебрасывались шуточками. Остальные же посетители, видимо пациенты, с мрачными лицами пытались решить, что им взять: бутерброд или зачерствевший уже кекс. Прочие блюда были вычеркнуты из меню.
В очередь за Стюартом пристроились еще трое врачей; стоявший спиной мужчина сразу вызвал у меня чувство смутной тревоги. Он сыпал шутками и флиртовал с молоденькой медсестрой, но что-то в нем было такое… знакомое… Может быть, смех? Я сделала несколько глубоких вздохов и перевела взгляд на Стюарта, но мужчина не переставал маячить на периферии зрения. Высокий такой, широкоплечий, с мускулистыми руками. Меня слегка затошнило.
Я повернулась к стене, сосредоточилась на белой штукатурке, стараясь думать о другом. Сосчитала до шести. Потом еще раз.
«Успокойся, все хорошо. Это не он».
— Салат с сыром или ветчина? — Стюарт поставил поднос на стол, и я вздрогнула.
— Салат с сыром, пожалуйста.
Он передал мне пластиковый поднос и начал разворачивать свой сэндвич.
— Давай поедем куда-нибудь на выходные, — предложил он. — Что скажешь? В субботу погоду обещали хорошую. А в воскресенье у меня матч. Надеюсь, плечо не будет болеть слишком сильно.
Мимо нас, держа перед собой нагруженный поднос, прошел мужчина из очереди. Все-таки он больше напоминал его, чем тот, что напугал меня в Брайтоне. Но я, пересилив себя, подняла глаза и хорошенько осмотрела его. Каждую черточку, заставляя себя сконцентрироваться на отличиях.
Проследив за моим взглядом, Стюарт с любопытством уставился на мужчину, который уселся за столик неподалеку от нас, вместе с той медсестричкой. Они все еще смеялись.
— Это Роб, — сказал Стюарт. — Мы с ним играем в регби.
— Ах вот как, — сказала я с облегчением.
Искоса взглянув на Стюарта, я увидела, что он меня рассматривает.
— Все в порядке?
— Да, а что?
— Ты чего-то бледная.
Я постаралась принять беззаботный вид:
— Я всегда бледная. Правда, все хорошо.
— А сколько времени ушло сегодня на проверку?
Начиная раздражаться, я пожала плечами:
— Не помню.
Он все еще смотрел на меня своим «профессиональным» взглядом.
— Прекрати это, Стюарт, понятно? — прошипела я.
— Ладно, извини.
Перекусив, мы пошли по длинному коридору в обратную сторону — к выходу. В холле все так же толпились люди. Я считала шаги и думала только об одном: а меня выпустят отсюда? Внутренний голос все настойчивее твердил: «Беги!» Что сделают все эти люди, если я вдруг перейду на бег? Начнут меня ловить или равнодушно отвернутся?
И вот мы вышли на улицу, я с облегчением вдохнула холодный воздух, приправленный пылью и выхлопами паров бензина, вслушалась в шум улицы. Ура, я на свободе! Я даже забыла о Стюарте и, когда он взял меня за руку, вздрогнула от испуга.
— Слушай, — сказал он, — я понимаю, что сейчас не место и не время, но мне надо тебе кое-что сказать.
Я взглянула вниз, на наши скрепленные руки, и увидела, что его рука слегка дрожит.
— Помнишь тот вечер, когда я поцеловал тебя? А на следующий день я сказал, что это просто поцелуй. Помнишь?
— Да.
Я боялась смотреть на него и поэтому перевела взгляд на дорогу, на проплывавшие мимо высокие бока красных автобусов. Три автобуса едут на юг, и ни одного — в направлении моего дома.
— Так вот, для меня этот поцелуй был очень важен. Не знаю, почему я сказал… то, что сказал… Я все время думаю об этом.
И тут я ее увидела.
На верхнем этаже двухэтажного автобуса, номер шестьдесят восемь, я увидела ярко-розовый берет, лихо надвинутый на лоб, а под ним — копну белокурых волос. Автобус удалялся, но она смотрела прямо на меня. Сильвия!
Я повернулась к Стюарту:
— Прости, что ты сказал?