Его последний аргумент был снабжен прицелом ночного видения. Но на таком расстоянии он не понадобится. Оптическое увеличение могло даже оказаться помехой, но обладание сверхсложным прибором вселяло чувство уверенности. Воспользуется ли он оружием? Пассан не задавался подобными вопросами. Недавние события доказали, что строить планы и делать прогнозы попросту бессмысленно.

Вот уже час он сидел на дереве. Черная майка, черные джинсы, черная ветровка, черный капюшон. Через бинокль ночного видения он наблюдал за расположенной в ста пятидесяти метрах террасой. Слабая остаточная освещенность, усиленная в тысячи раз, создавала в окулярах видимость зеленоватого тумана, словно перенося его в Афганистан, в разгар боевой операции. На самом деле вокруг были лишь слепые фасады домов с двориками и палисадниками, таившие не больше угроз, чем стенды сельскохозяйственной выставки.

Тем не менее Пассан принял позу стрелка, держа палец на спуске: еще один способ самоуспокоения. Чтобы вооружиться, он перерыл свой личный арсенал — табельное оружие у него отобрали. Сейчас на поясе висел «Глок-17», возле щиколотки — «Зиг SP 2022», а сзади, на спине, был заткнут за ремень армейский нож фирмы «Эйкхорн». Он не взял с собой ни мобильника, ни навигатора GPS, ни планшета — ничего из того, что благодаря современным техническим достижениям позволяет засечь местонахождение человека.

Для себя он решил, что будет относиться к Гийару как к врагу в военном смысле слова. Врагу хорошо вооруженному, предупрежденному об угрозе и крайне опасному. К тому же умному — гораздо умнее среднестатистического.

23:30. Ничего интересного. Ни на террасе, ни в самом доме никаких шевелений. Но он знал, что его добыча там. Настороженна, как чуткий зверь. Инстинкт подсказывал ему, что этой ночью будет драка.

После разбередившего сердце разговора с Наоко он быстро накормил детей ужином. Про урок музыки никто и не вспомнил. Потом он уложил их спать и оставил на попечение Фифи, который расположился в гостиной, прямо напротив мониторов, поставленных на журнальный столик. Камеры делали свою работу, микрофоны тоже, сыщики шныряли возле дома, озирая окрестности.

Его жилище превратилось в неприступную крепость. Во всяком случае, он на это надеялся.

К половине десятого он был готов. Фифи при виде спортивной сумки и оружейного чехла скривил рожу.

— Куда это ты собрался?

— Не твое дело.

— Как только ты пропадаешь из поля моего зрения, это становится моим делом.

— Следи за мальчишками. Больше от тебя ничего не требуется.

К десяти он добрался до темного и тихого в этот час квартала Нейи-сюр-Сен. Переоделся в сквере Шези и сделал первую вылазку.

Особняк Гийара находился в глубине тупика, по сторонам которого выстроились виллы и дома строгой элегантной архитектуры. Воспользовавшись отмычкой, Оливье проник за первую решетку. Затем он передвигался, перебегая от одного припаркованного автомобиля к другому. Оба охранника были на месте — курили под фонарем и, судя по виду, маялись от скуки. Что бы там ни случилось, он будет действовать без них. Он уже успел изучить излюбленный приемчик хищника. Самый простой из всех возможных — утекать через запасный выход. В Обервилье он смылся через парковку позади здания. Наверняка в его доме предусмотрительно устроена такая же лазейка.

Пассан обошел виллу по кругу, затем обследовал сады, патио и дворики — искал место для наблюдательного пункта с достаточным углом обзора. И наконец нашел каштан с густой листвой, росший возле каменной ограды: с него открывался прекрасный вид на дом Гийара.

Дом был двухэтажный. Пару недель назад Пассан уже делал в нем обыск. Интерьер дома ему понравился: белые стены, прямоугольные окна без подоконников, никаких балконов. Чистые просторные комнаты, дизайнерская мебель. Один выход вел на отделанную тиковым деревом веранду с садовой мебелью и широким белым парусиновым тентом. Все вместе выглядело картинкой из глянцевого журнала. Пассан догадался, что Гийар поручил оформление виллы профессионалам. Убийцу с этим домом ничто не связывало, он жил не здесь. Он жил в своем сумеречном и тревожном мире, принадлежащем к иной реальности. С тем же успехом он мог обитать в хижине старьевщика или тюремной камере.

Пассан снова прижал к глазам бинокль. По-прежнему ничего. Окно спальни справа светилось, но изнутри его закрывала плотная светлая штора. Возможно, утренняя гонка успокоила зверя. Хотя вряд ли. Ненависть к преследователю и жажда мести — если не жажда нового убийства — выгонят его из норы. Он — вампир с пересохшей глоткой. Хищник, влекомый запахом свежатины.

Почти полночь. У Пассана затекли руки и ноги. Его терзал один навязчивый вопрос: осмелится ли он сегодня ночью казнить Гийара — самостоятельно, без суда и следствия? И что будет с ним потом? Сможет ли он взглянуть на себя в зеркало? И что подумает о нем Наоко, и так считающая его кем-то вроде бешеной собаки?

Наоко…

Разговор в саду выбил его из колеи. Никогда раньше на него с такой силой не действовала японская атмосфера этого маленького клочка земли. Как будто жена наконец вручила ему ключ, отпирающий ворота дзенского сада. Шагая среди золотистых мхов и сияющих сосен, он вдруг почувствовал, что перенесся туда. В те годы, когда они фотографировались на ступенях храма Киёмидзу-дэра, вознесшегося над Киото.

Наоко пришла мириться. Но, как обычно, не сказала и малой доли того, что думала. Он на нее не сердился: в глубине ее молчания всегда таилось другое молчание. Закрытая для него зона, похожая на густую тень, куда ему нет и, видимо, никогда не будет хода. Эта ее тайна и сегодня окутывала их, пока они гуляли среди «взлетающих» камней.

В начале их знакомства Пассан, чтобы польстить Наоко, сказал: «Больше всего в вас мне нравится ваша душа». Разумеется, он солгал. Глядя на такую красавицу, ни один мужчина не стал бы задумываться о ее душе.

А что же ответила ему она? «Вы ошибаетесь. Моя душа черна». Гораздо позже она призналась, что сказала это просто так, с целью привлечь его внимание.

Но самое интересное, что оба они тогда сказали правду, хоть и не подозревали об этом. Наоко и в самом деле олицетворяла абсолютный мрак — иногда ему казалось, что ее душа способна не хуже черной дыры поглотить весь свет Вселенной. Но именно в эту тьму он и влюбился без памяти и продолжал любить, как и водопад ее черных, отсвечивающих шелком волос.

Пассан резко вздрогнул. Террасу только что пересек человеческий силуэт, так быстро, что другой на его месте решил бы, что он ему привиделся. В доме по-прежнему царила тишина, на втором этаже все так же горел свет, не стукнула ни одна дверь, ни одно окно.

Пассан прижал к глазам бинокль и внимательно оглядел сад. Так и есть. Между деревьями скользила человеческая тень. Вот она приблизилась к ограде и полезла через нее. Когда фигура забралась наверх, ее спину полоснул лунный луч. Гийар. С ног до головы в черном, наряду с самим Пассаном, одетый как коммандос.

Гийар скрылся за оградой, чтобы снова возникнуть в двадцати метрах дальше, во дворе одного из домов. Пассан узнал его походку. Акушер направлялся в царство ночи.

Пассан взял его на мушку. Но палец не нажал на спуск.

Он пришел сюда не для того. Он пришел, чтобы выследить дичь. Поймать и выпотрошить.

Он приподнялся, убрал модульную винтовку, оттолкнулся ногами и перепрыгнул на верх ограды. Он двигался по ней как канатоходец, быстро и бесшумно. Вглядевшись вперед, он понял, что Гийар испарился. Пассан спрыгнул с ограды и побежал.