Глава тринадцатая, в которой Софи чернит имя Хоула

Когда они добрались до дворца, Софи снова стало нехорошо. Сияние множества золотых куполов слепило ее. К парадному входу вела длинная лестница, а на ней через каждые шесть ступеней стояли солдаты в алых мундирах. Бедные мальчики, ведь их вот-вот солнечный удар хватит, думала Софи, поднимаясь мимо них по лестнице. Она нащупывала тростью ступени и отчаянно задыхалась.

После лестницы начались арки, залы, галереи, коридоры — один за другим. Софи сбилась со счета. У каждой двери гостей встречали разодетые люди в белых перчатках — белых, без единого пятнышка, несмотря на жару! — и допытывались, по какому они делу, а потом вели к следующим разодетым лакеям у следующих дверей.

— Миссис Пендрагон к его величеству! — раскатывались под потолком голоса разодетых.

Примерно на полпути Хоула деликатно попросили подождать здесь. Майкла и Софи принялись передавать дальше. Гости поднялись на следующий этаж, где разодетые лакеи были уже не в красном, а в голубом, и переходили из рук в руки, пока не оказались в приемной, обшитой панелями из сотни разных сортов дерева. Тут Майкла тоже отрезали и попросили подождать. Софи, которая к тому времени уже засомневалась, а не снится ли ей странный сон, прошла в массивные двери, а гулкий голос на сей раз возвестил:

— Ваше величество, к вам миссис Пендрагон!

И Софи увидела короля. Он сидел — нет, не на троне, а в довольно-таки незатейливом кресле, украшенном единственным золотым листиком, — посреди большой комнаты и одет был куда скромнее, чем его прислужники. Он был совсем один, будто обычный человек. Нет, конечно, сидел он не просто так, а по-королевски, выставив вперед одну ногу, и мог бы считаться красивым — на свой пухловатый и несколько размытый манер, — но Софи показалось, что он довольно моложав и самую малость слишком горд тем, что он король. Софи подумалось, что с таким лицом не годится быть настолько самоуверенным.

— И с чем же ко мне пожаловала матушка чародея Хоула? — спросил король.

Тут Софи внезапно осознала, что стоит перед королем, и онемела. Такое чувство, пронеслось у нее в затуманенной голове, что этот человек и нечто огромное и величественное, именуемое королевской властью, — две разные вещи, по странному совпадению оказавшиеся в одном кресле. И еще она обнаружила, что позабыла все те умные и тонкие соображения, которые Хоул велел изложить королю, — все до последнего словечка. Но что-то надо было говорить.

— Он послал меня к вам сказать, что не пойдет искать вашего брата, — промямлила Софи и добавила: — ваше величество.

Она уставилась на короля. Король уставился на нее. Это была настоящая катастрофа.

— Вы уверены? — удивился король. — Когда я беседовал об этом с самим чародеем, он охотно согласился.

Единственное, что Софи помнила точно, — это что она пришла к королю чернить имя Хоула, поэтому она выпалила:

— Он вам солгал! Он не хотел вас сердить! Он от природы увиливатель, если вы понимаете, что я имею в виду, ваше величество!

— И надеется ловко увильнуть от поисков моего брата Джастина, — кивнул король. — Понимаю. Быть может, вы присядете, ведь вы уже немолоды, и изложите мне соображения чародея поподробнее?

В изрядном отдалении от короля стояло второе незатейливое кресло, и Софи с хрустом и скрежетом уселась в него и сложила руки на набалдашнике, как миссис Пентстеммон, надеясь, что это ее поддержит. Но в голове у нее не было ничего, кроме ревущей белизны страха сцены. Ей пришло на ум одно-единственное соображение, и она его тут же и выдала:

— Только трус отправит старую мать просить за себя! Уже по одному этому ясно, что он за человек, ваше величество!

— Да, это необычный шаг, — сурово ответил король. — Однако я дал ему понять, что достойно отплачу за труды, если он согласится выполнять мои поручения.

— Деньги его не заботят, — возразила Софи. — Понимаете, он до смерти боится Болотной Ведьмы. Она его прокляла, и это проклятье только что его настигло.

— В таком случае у него есть все причины бояться, — сказал король, едва заметно вздрогнув. — Прошу вас, расскажите мне еще что-нибудь о чародее.

Еще что-нибудь о Хоуле, в отчаянии подумала Софи. Надо как следует очернить его имя! Но в голове у нее было так пусто, что на какой-то миг ей примерещилось, будто у Хоула вовсе нет недостатков. Какая чушь! Что ж, — проговорила она. — Он ненадежен, беспечен, эгоистичен и к тому же законченный истерик. Иногда мне кажется, что если у него самого все идет как надо, то ему ни до кого и дела нет, — и тут я узнаю, что он был ужасно добр к кому-то. Тогда мне приходит в голову, что он добр только тогда, когда ему это выгодно,— и тут оказывается, что он колдует для бедных почти задаром. Не знаю, не знаю, ваше величество. Просто каша какая-то, а не человек.

— Мое впечатление, — кивнул король, — примерно таково: Хоул — беспринципный скользкий тип с бойким языком и светлой головой. Вы согласны?

— Как точно подмечено! —от всей души восхитилась Софи. — Только вы забыли, какой он пустой и…

Она с подозрением взглянула на короля поверх ярдов ковра. Надо же, он и сам готов чернить имя Хоула.

Король улыбался. Это была немного неуверенная улыбка, подобающая скорее тому человеку, каким он был, но не тому королю, каким он должен был быть.

— Благодарю вас, миссис Пендрагон, — сказал король. — Ваша искренность сняла с моей души тяжкое бремя. Чародей чересчур легко согласился отправиться на поиски моего брата, и я было решил, будто снова ошибся и нашел неподходящую кандидатуру. Я боялся, как бы он не оказался либо из тех, кто сам не свой до почестей, либо из тех, кто готов на все ради денег. Но ваши слова доказали, что именно этот человек мне и нужен.

— Проклятье! — закричала Софи. — Он же послал меня сюда объяснить, что все совсем наоборот!

— Вы мне все объяснили. — Король вместе с креслом подвинулся на дюйм ближе к Софи. — А теперь позвольте мне быть столь же искренним, — продолжал он. — Миссис Пендрагон, мне просто позарез нужно вернуть брата. И не только потому, что я люблю его и жалею о той глупой ссоре. И даже не только потому, что некоторые поговаривают, будто я сам от него избавился, — все, кто нас знает, понимают, какая это глупость. Нет, миссис Пендрагон. Видите ли, мой брат Джастин — блестящий полководец, а поскольку Верхняя Норландия и Дальния вот-вот объявят нам войну, мне без него не обойтись. Понимаете, Ведьма ведь и мне угрожала. А поскольку по данным из всех моих источников Джастин отправился на Болота, я уверен — Ведьма подстроила все так, чтобы я остался без Джастина как раз тогда, когда он мне больше всего нужен. Да и кудесника Салимана, думается мне, она захватила в заложники только ради того, чтобы заманить Джастина. Следовательно, если я хочу вернуть брата, мне нужен весьма разумный и не слишком щепетильный маг.

— Хоул просто сбежит, — предупредила короля Софи.

— Нет, — улыбнулся король. — Не думаю. Вы же здесь, и поэтому я так в этом уверен. Ведь он послал вас сюда, желая дать мне понять — он так труслив, что даже мое мнение о нем его не заботит. Ведь я прав, миссис Пендрагон?

Софи кивнула. Эх, если бы она помнила все те стройные соображения, которыми пичкал ее Хоул! Ничего, что она сама их не понимала, — король бы понял.

— Нельзя счесть этот поступок деянием человека пустого, — сказал король. — На такое можно пойти, только если это последняя надежда, из чего я заключаю: чародей Хоул сделает все, о чем я его попрошу, если я дам ему понять, что последняя его надежда рухнула.

— Боюсь, ваше величество, вы слишком… гм… слишком глубоко копаете, — пискнула Софи.

— Едва ли. — Король снова улыбнулся, и тут его размытые черты вдруг разом отвердели. Он был уверен в своей правоте. — Миссис Пендрагон, передайте чародею Хоулу, что с настоящего момента мы назначаем его придворным магом и наше первое высочайшее повеление — до конца года разыскать принца Джастина живым или мертвым. Аудиенция окончена.

И он протянул Софи руку — совсем как миссис Пентстеммон, только далеко не так царственно. Софи с трудом поднялась, не зная, должна ли она эту руку целовать. Но поскольку сейчас ей было бы куда больше по душе хорошенько огреть его величество тростью, она просто пожала королю руку и со скрипом присела в реверансе. Судя по всему, так и следовало поступить. Когда она заковыляла к дверям, король наградил ее дружеской улыбкой.

— Да гори оно синим пламенем! — шептала Софи. Ведь дела не просто приняли ровно такой оборот, которого Хоулу не хотелось. Теперь Хоул перенесет замок за тысячу миль. Летти, Марте и Майклу придется плохо, к тому же явно всех ожидают потоки зеленой слизи.

— А все потому, что я старшая, — бормотала она, толкая тяжелые двери. — Что ни делай, все наперекосяк!

Наперекосяк вышла не только беседа с королем. Софи так огорчилась и расстроилась, что открыла не те двери. В этой приемной по всем стенам были зеркала. В зеркалах отражалась сама Софи — крошечная ковыляющая фигурка в ослепительном сером платье, — а еще толпа народу в голубых придворных одеяниях и в нарядах даже роскошней, чем у Хоула, только Майкла там не было. Майкл, само собой, болтался в другой приемной, обшитой сотней сортов дерева.

— Вот ведь дрянь! — выругалась Софи. Тут один из придворных с поклоном поспешил ей на помощь.

— Мадам Чародейка! Чем могу служить?

Это был тот мелкотравчатый. Глаза у него покраснели. Софи уставилась на него.

— Слава небесам! — охнула она. — Заклятье сработало!

— И еще как, — не без огорчения ответил маленький придворный. — Он так чихал, что я выбил шпагу у него из рук, и теперь он подал на меня в суд. Но главное, — и тут его лицо так и расплылось от счастья, — главное — моя Джейн вернулась ко мне! Так чем же могу служить? Я чувствую себя в ответе за ваше благополучие.

— Да, таких совпадений не бывает, — произнесла Софи. — Скажите, вы случайно не граф Каттеракский?

— К вашим услугам, — поклонился маленький придворный.

Джейн Ферье выше его на добрый фут, ужаснулась Софи. А все я!

— Да, услужить мне вы можете, — сказала она и объяснила ему про Майкла.

Граф Каттеракский заверил ее, что Майкла найдут и приведут вниз, в главный вестибюль, где они с Софи и встретятся. Он подвел Софи к прислужнику в перчатках и с поклонами и улыбками препоручил ее его заботам. Потом Софи передали другому прислужнику, затем следующему — все как раньше, — и вот она уже заковыляла по лестнице с солдатами.

Майкла внизу не оказалось. Хоула тоже, хотя Софи это ничуть не обрадовало. Могла бы и сама догадаться, что так будет, сердилась она на себя. Граф Каттеракский совершенно точно относится к тем людям, у которых никогда ничего не выходит, и сама она тоже. Хорошо еще, что она вообще наружу выбралась. Софи так устала, запарилась и разозлилась, что решила не дожидаться Майкла. Ей хотелось сесть в кресло у очага и рассказать Кальциферу, как она все испортила.

Она проковыляла вниз по роскошной лестнице. Она проковыляла из конца в конец по роскошной главной улице. Она зашаркала по другой, где шпили, башни и золоченые крыши слились в буйный вихрь. И тут Софи поняла, что дело приняло совсем скверный оборот. Она заблудилась. Она представления не имела, как разыскать ту пустую конюшню, где был вход в замок. Софи наугад свернула в какой-то живописный проулок, но не узнала и его.

Теперь она не знала даже обратной дороги во дворец. Она пыталась расспрашивать прохожих. Большинство из них устали и запарились не меньше, чем она сама.

— Маг Пендрагон? — переспрашивали они. — А кто это?

Софи отчаянно ковыляла вперед. Она уже была готова сдаться и скоротать ночь на ближайшем крыльце, как вдруг краем глаза заметила узенькую улочку, на которой жила миссис Пентстеммон. Ага! — обрадовалась она. Спрошу у дворецкого. Они с Хоулом так дружны, что он наверняка знает, где тот живет. И она свернула на улочку.

Навстречу ей шла Болотная Ведьма. Непонятно, как Софи ее узнала. Лицо у Ведьмы было совсем другое. Волосы больше не лежали аккуратными пепельными волнами, а ниспадали почти до талии беспорядочной огненной массой. Платье струилось легкими золотисто-багряными и бледно-желтыми оборками. Ведьма была холодна и прекрасна. Софи сразу ее узнала. И даже едва не остановилась, но передумала.

Вряд ли она меня помнит, рассудила Софи. Я всего лишь одна из сотен ее заколдованных жертв. И Софи отважно двинулась дальше, стуча тростью по мостовой и напоминая себе на всякий случай, что миссис Пентстеммон говорила, будто эта самая трость за последнее время стала могучим магическим посохом.

И она снова ошиблась. Ведьма плыла по улочке, улыбаясь и вертя кружевной зонтик, а за ней брели два сердитых пажа в оранжевых бархатных ливреях. Поравнявшись с Софи, Ведьма остановилась, и в нос Софи ударил густой и терпкий запах духов.

— Мисс Хаттер! Какая встреча! — рассмеялась Ведьма. — У меня превосходная память на лица, особенно если я сама их создаю! А что это вы здесь делаете, да еще в таком изысканном наряде? Если вы задумали забежать к миссис Пентстеммон, не утруждайте себя. Старая карга умерла.

— Умерла? — оторопела Софи. У нее возникло искушение воскликнуть, что-де ведь час назад она была жива! Но это было бы страшно глупо, и Софи осеклась, потому что смерть — такая штука: человек всегда жив, пока не умер.

— Да, умерла, — подтвердила Ведьма. — Она отказалась сообщить мне, где находится кое-кто, кого я ищу. Сказала — мол, только через мой труп! Вот я и поймала ее на слове.

Она ищет Хоула, пронеслось в голове у Софи. Что же мне делать? Даже если бы Софи не так устала и запарилась, она все равно перепугалась настолько, что едва соображала. Колдунье, которая сумела убить миссис Пентстеммон, справиться с какой-то Софи легче легкого, несмотря на все посохи на свете. И стоит Ведьме заподозрить, что Софи знает, где искать Хоула, — и Софи конец.

— Я не знаю ту даму, которую вы убили, — сухо произнесла Софи, — только нечего этим гордиться, злодейка.

Но Ведьма что-то уже заподозрила.

— Вы же, кажется, говорили, что собираетесь навестить миссис Пентстеммон? — улыбнулась она.

— Нет, это вы сказали, — ответила Софи. — Мне не нужно было знать ту, кого вы убили, чтобы назвать вас за это злодейкой.

— А куда же вы тогда собрались? Софи страстно захотелось посоветовать Ведьме не лезть не в свое дело. Но это значило нарываться на неприятности. Поэтому она сказала первое, что пришло ей в голову:

— Я иду к королю.

Ведьма недоверчиво расхохоталась:

— И неужели король вас ждет?

— Да, конечно, — заявила Софи, дрожа от гнева и ужаса. — Мне назначена аудиенция. Я… я намерена подать ему петицию о лучших условиях труда для шляпников. Видите, даже после того, что вы со мной сделали, я не сдаюсь.

— Да вы же не туда идете, — заливалась смехом Ведьма. — Дворец у вас за спиной.

— А? Да что вы говорите! удивилась Софи. Ей даже притворяться не пришлось. — Наверно, где-то не туда свернула. После того, что вы со мной сделали, я стала путать право и лево.

Ведьма продолжала хохотать, не веря ни единому ее слову.

— Тогда пойдемте со мной, — сказала она. — Я провожу вас к дворцу.

Софи ничего не оставалось — пришлось повернуться и заковылять рядом с Ведьмой, а два пажа сердито топали сзади. Софи захлестнули гнев и отчаяние. Она косилась на Ведьму, грациозно плывшую рядом, и вспоминала слова миссис Пентстеммон о том, что Ведьма на самом деле дряхлая старуха. Так нечестно, думала Софи. Только что было поделать?

— За что вы меня так? — спросила она, когда они шли по роскошному проезду с фонтаном в дальнем конце.

— Вы мне мешали кое-что разузнать, — ответила Ведьма. — Разумеется, в конце концов я все вызнала.

Софи решительно ничего не понимала. Вот интересно, думала она, поможет, если я скажу, что вышло недоразумение? Но тут Ведьма добавила:

— Вы, конечно, и представления не имели, что мне мешаете, — и рассмеялась, словно в этом была вся соль анекдота. — Случалось ли вам слышать о стране под названием Уэльс?

— Нет, — отозвалась Софи. — Это что, затонувший остров?

Ведьме стало еще смешнее.

— Пока нет, — сообщила она. — Это родина чародея Хоула. Вы ведь знаете чародея Хоула, не правда ли?

— Понаслышке, — соврала Софи. — Он пожирает девушек. Он еще хуже вас. — Но ее пробрал озноб. И не потому, что они как раз проходили мимо фонтана. За фонтаном простиралась площадь, вымощенная розовым мрамором, а дальше высились ступени дворца.

— Ну вот вам и дворец, — сказала Ведьма. — Не надо ли вам помочь подняться? Здесь так высоко…

— Вам тоже придется туго, — буркнула Софи. — Верните мне молодость — и я по ним бегом взбегу. Даже в такую жару.

— Это будет совсем не интересно, — улыбнулась Ведьма. — Давайте топайте наверх. И если вам удастся пробиться к королю, передайте ему, что его дедушка сослал меня на Болота и я на него за это в обиде.

Софи уныло взглянула на длинную лестницу. На ней не было никого, кроме стражников. Сегодня Софи так везло, что она бы ничуть не удивилась, если бы как раз сейчас ей навстречу вышел Хоул с Майклом. Поскольку Ведьма, вне всякого сомнения, намеревалась постоять внизу и посмотреть, как Софи будет карабкаться наверх, Софи пришлось карабкаться. И она ковыляла наверх мимо потных солдат всю дорогу до входа во дворец и с каждым шагом ненавидела Ведьму все сильнее. Наверху она обернулась, задыхаясь. Ведьма глядела на нее, рыжеватым пятнышком плавая по площади, а рядом маячили две крошечные оранжевые фигурки. Ведьма ждала, когда же Софи вышвырнут из дворца.

— Чтоб ее, — процедила Софи сквозь зубы. Она проковыляла мимо стражников в главный вестибюль. Неудачи продолжали ее преследовать. В просторах за парадным входом не было следа ни Майкла, ни Хоула. И пришлось ей сказать стражникам, будто она забыла сказать королю одну важную вещь.

Зато они ее не забыли. Они пропустили ее внутрь и передали особе в белых перчатках. И не успела Софи собраться с мыслями, как потаенные механизмы дворца снова пришли в движение, и Софи опять стали передавать из рук в руки, и вот она оказалась у тех же дверей, и тот же прислужник в голубом провозгласил:

— Ваше величество, к вам снова миссис Пендрагон.

Как страшный сон, подумала Софи, входя в ту же просторную комнату. Выбора у нее не было — надо снова чернить имя Хоула, Беда была в том, что после всего пережитого и со страхом сцены в придачу в голове у нее стало совсем пусто.

На сей раз король стоял у огромного стола в углу, нервно переставляя по карте флажки. Он поднял глаза и приветливо улыбнулся:

— Мне передали, что вы забыли сказать что-то важное.

— Да, — отозвалась Софи. — Хоул говорит, что пойдет искать принца Джастина, только если вы пообещаете выдать за него свою дочь.

Что я несу, ужаснулась она. Он же велит казнить нас обоих!

Король взглянул на нее озабоченно.

— Миссис Пендрагон, заверяю вас, об этом не может быть и речи, — нахмурился он. — Я понимаю, вы, должно быть, очень беспокоитесь за судьбу сына, но нельзя же вечно держать его у юбки, к тому же я уже принял решение. Прошу вас, сядьте. У вас усталый вид.

Софи побрела к низкому креслу, на которое указал ей король, и рухнула в него, недоумевая, почему не врываются стражники и не тащат ее в тюрьму.

Король рассеянно осмотрелся.

— Моя дочь только что была тут, — сообщил он. К полному изумлению Софи, он наклонился и заглянул под стол. — Валерия! — позвал он. — Валли, вылезай. Ну, давай сюда, будь хорошей девочкой.

Послышались какие-то шорохи. Секунду спустя принцесса Валерия выбралась из-под стола и не без труда уселась, благожелательно улыбаясь. Зубов у нее было четыре. А вот волос на голове пока не выросло. Над ушками виднелся лишь ореол пушистой белизны.

Увидев Софи, принцесса просияла, вынула ладошку изо рта и ухватилась за платье Софи. В ответ на платье Софи расплылось мокрое пятно. Принцесса подтянулась и встала на ножки. Глядя Софи в глаза, Валерия обратилась к ней с приветственной речью — судя по всему, на каком-то тайном иностранном наречии.

— Ой, — сказала Софи, чувствуя себя последней дурой.

— Я понимаю родительские чувства, миссис Пендрагон, — заметил король.