Джексона скрутило чем-то сильно похожим на одиночество. Хоть бы кто-нибудь знал, что он здесь. Джози, например. (В шторм любая жена — подмога.) Нет, не Джози (Ну что ты на сей раз натворил, Джексон?). Может, Джулия. Она посочувствует (Ой, миленький), но от ее сочувствия ему, пожалуй, не полегчает.

— Сколько времени?

— Шесть часов, — сказала сестра Мутно. («Вообще-то, меня зовут Мэриан».)

— Утра?

— Нет.

— Вечера?

— Да.

Надо было проверить — вдруг есть и другое время дня, где тоже бывает шесть часов. Все сикось-накось — что помешает времени пойти вразнос?

— Можно мне телефон?

— Нет. Хоть умрите, будете отдыхать, — сказала медсестра. Ирландка. Ну правильно — его мать так же разговаривала. — Если вы беспокоитесь за жену, мы наверняка завтра с ней свяжемся. После катастроф всегда путаница, вечно так.

— Я знаю. Я когда-то был полицейским, — сказал Джексон.

— Правда? Тогда делайте что говорят и спите себе дальше.

А когда же придет благодарность? «Я чуть не помер, но мне дарован второй шанс» — такого рода. Полагается же так чувствовать, если чуть не помер? Внезапное исчезновение страха, решение каждый день использовать на полную катушку. Новый Джексон выходит из кокона старого и рождается вновь на остаток жизни. Ничего подобного он не ощущал. Все болело, и он устал как собака.

— Вы так и будете стоять и ждать, пока я засну?

— Да, — сказала сестра Мутно. Сестра Мэриан Мутно.

Он проснулся, когда что-то коснулось щеки — бабочкино крыло или поцелуй. Скорее поцелуй, чем бабочкино крыло.

— Привет, незнакомец, — сказал знакомый голос.

— Мутно, — пробубнил он.

Он открыл глаза — а там она. Ну само собой. Накатила сверхъестественная ясность. Он был не с той женщиной. Он ехал не туда. Вот куда надо было. Вот та женщина.

— Эй, ты, — сказал Джексон, — привет. — Десятилетиями он был нем — и вдруг обрел голос. — Я о тебе думал, — сказал он. — Только сам не понимал.

Глаза ее — черные озера изнеможения. Он и забыл, до чего она красивая. Она приложила палец к его губам:

— Тсс. Достаточно «мутно».

Она засмеялась. Он раньше-то видел, как она смеется?

Внезапно все встало по местам.

— Я тебя люблю, — сказал он.