Человек в плаще открыл огонь.

Матильда кинулась на землю и в падении поняла, что выстрел был сделан из его ружья. Она покатилась по усыпавшим пол обломкам штукатурки и гипса. Одновременно пришло осознание другой истины: первой выстрелила Анна – должно быть, она спрятала в нише автоматический пистолет.

Перестрелка возобновилась, и Матильда скорчилась, прикрывая голову руками. Из расстрелянных ниш падали урны. Матильда дико закричала, когда ее лица коснулись первые хлопья человеческого праха. В воздухе повисла серая пыль, пули свистели, рикошетя от стен. Коридор стал похож на место адского побоища: Матильда различала золотые вспышки, видела, как откалываются от плит куски мрамора, слышала звук падения тяжелых ваз...

Она съежилась еще сильнее, приняв позу эмбриона, но стрельба усиливалась, ее засыпал град осколков, и она поползла с закрытыми глазами, вздрагивая при каждом разрыве.

Внезапно наступила тишина.

Матильда замерла. Казалось, что прошла вечность, прежде чем она осмелилась приоткрыть веки.

И ничего не увидела.

Галерея была засыпана пеплом, как будто здесь случилось извержение вулкана. Воняло порохом и прахом, дышать было почти невозможно.

Матильда не осмеливалась шевельнуться. Она хотела было позвать Анну, но в последний момент удержалась от крика, снова закрыла глаза и сосредоточилась. Вокруг нее не раздавалось ни шороха, ни скрипа, ни дыхания, только падали с глухим стуком осколки ваз и погребальных урн.

Где Анна?

Где этот человек?

Неужели оба погибли?

Она прищурилась, пытаясь сориентироваться, и метрах в двух-трех разглядела слабо горевшую лампу. Матильда вспомнила, что светильники в коридорах висят на расстоянии десяти метров друг от друга. Но где именно находится этот? При входе в коридор? И в какой стороне выход? Справа или слева?

Она подавила кашель, судорожно сглотнула, бесшумно приподнялась на локте и поползла на коленях, забирая влево и стараясь не наступить на осколки ваз, не попасть в выбоины и лужи...

Внезапно туман обрел форму человеческого тела.

Перед ней материализовалась серая фигура убийцы.

Ее губы приоткрылись, но он зажал ей рот ладонью, и Матильда прочла в налитых кровью глазах: "Закричишь – умрешь". Он приставил к ее шее пистолет, и она судорожно заморгала, показывая, что все поняла. Убийца медленно отвел пальцы, и Матильда послала ему умоляющий взгляд, выказывая полное подчинение.

В эту секунду ее настигло чудовищное ощущение. Случилось нечто, сразившее ее больше, чем страх смерти: она сделала под себя.

Сфинктер отреагировал на стресс.

Моча и кал текли по ногам, пачкая колготки.

Мужчина схватил ее за волосы и потащил по земле. Матильда кусала губы, чтобы не завыть от ужаса и отчаяния. Они пересекли участок коридора, пробираясь сквозь пелену поднявшегося в воздух человеческого праха.

Они продвигались по галереям. Убийца волок Матильду за собой, ее тело шуршало по пыльному полу, она била ногами – или ей казалось, что била, открывала рот – но не могла издать ни звука. Она рыдала, стонала, шипела, но была бессильна. Несмотря на жуткую, всепоглощающую боль, Матильда понимала, что тишина – ее главный союзник. Издай она хоть звук, и он убьет ее.

Мужчина замедлил шаг и ослабил хватку, потом снова вцепился ей в волосы, и они начали подниматься по ступенькам. Матильда выгнула спину. Волны боли сбегали от затылка вниз по позвоночнику. Ей казалось, что лицо зажато в смертельных тисках, ноги дергались – тяжелые, залитые мочой, испачканные позорным свидетельством слабости. Она ощущала, как стекает по бедрам омерзительная вонючая жижа.

Все снова остановилось.

Передышка длилась мгновение, но этого оказалось достаточно.

Матильда вывернулась, пытаясь понять, что происходит. Убийца бесшумно прицеливался в расплывавшийся вдали силуэт Анны.

Матильда рванулась вверх, упала на одно колено, открыла рот, чтобы закричать, предупредить...

Слишком поздно: он спустил курок, раздался оглушительный грохот.

Все произошло не так, как он задумал. Силуэт Анны разлетелся на тысячи мелких осколков, пепел взметнулся в воздух и посыпался вниз смертоносными градинами. Убийца закричал, выпустил Матильду, и она покатилась вниз по лестнице.

Падая, она поняла, что произошло. Он выстрелил не в Анну, а в пыльную стеклянную дверь, в которой отражался ее силуэт. Матильда опрокинулась на спину, ударилась затылком и в этот момент осознала невероятный факт: Анна – настоящая Анна, с ног до головы покрытая серым прахом, – сидела на верху стены, держась за проем слухового окна. Она караулила их там, притаившись, как в невесомости, над миром усопших.

В это мгновение Анна напала. Держась левой рукой за одну из ниш, она изо всех сил качнулась вперед. Зажатым в правой руке осколком стекла полоснула мужчину по лицу.

Он вскинул револьвер, Анна выдернула осколок, раздался выстрел, и в следующую секунду она нанесла новый удар, попав противнику в висок. Он снова выстрелил, но пуля ушла в потолок. Анна соскользнула вниз, прижимаясь к стене.

Лоб, виски, рот: Анна наносила один удар за другим. Из лица мужчины хлестала кровь, он зашатался, выронил оружие, судорожно размахивая руками, как будто отбивался от смертоносных пчел.

Анна пошла в последнюю атаку. Она кинулась на убийцу всем своим весом, они покатились по земле, осколок вонзился в правую щеку мужчины, и Анна, надавив из последних сил, распорола ему лицо до челюстной кости.

Матильда пыталась отползти назад, помогая себе локтями. Она истошно кричала, не в силах отвести глаз от жестокой схватки.

Наконец Анна выпустила из рук свое оружие и вскочила на ноги. Мужчина, барахтаясь в серой пыли, пытался вытащить засевшее в глазнице острие. Анна подняла револьвер, ударила умирающего по руке, схватилась за торчавшее из раны горлышко бутылки и одним круговым движением вырвала его – вместе с глазом. Матильда снова попыталась отвести взгляд – и не смогла. Приставив дуло к зияющему отверстию пустой глазницы, Анна спустила курок.