21
– Анна, господи, да ответь же мне!
Голос Лорана доносился до нее сквозь влажный пар, утекавший на улицу через открытую форточку. Призывы мужа были слышны во дворе дома, летели вслед Анне, успевшей добраться до карниза.
– Анна! Открой!
Она продвигалась вперед, прижимаясь спиной к стене. Каменная кладка холодила лопатки, дождь стекал по лицу, ветер прижимал к глазам намокшие волосы.
Она старалась смотреть прямо перед собой, сконцентрировавшись на стене дома напротив, а не вниз, на двор, до которого лететь было метров двадцать.
– ОТКРОЙ МНЕ!
Она услышала, что Лоран взломал наконец дверь ванной. Мгновение спустя он появился в окошке, через которое она сбежала: глаза у него налились кровью, лицо исказила жуткая гримаса.
В ту же секунду Анна добралась до балконной перегородки, одним движением перемахнула через нее и упала на колени с другой стороны, услышав, как треснуло черное кимоно, которое она накинула поверх платья.
– АННА! ВЕРНИСЬ!
Через столбики балюстрады Анна видела мужа искавшего ее взглядом. Она поднялась и побежала вдоль балкона, перелезла через следующую перегородку и прижалась к стене, чтобы преодолеть следующий карниз.
С этого мгновения началось настоящее безумие.
В руках у Лорана внезапно оказался передатчик УКВ. Он завопил, и Анна услышала панические нотки в его голосе:
– Сообщение для всех подразделений: она сбежала. Повторяю: она убегает!
Практически мгновенно во дворе появились двое мужчин. Они были в гражданской одежде, но с красными полицейскими повязками на рукаве, и целились в нее из автоматов.
В здании напротив, на четвертом этаже, открылось окно, и в нем возник человек, сжимающий обеими руками большой хромированный пистолет. Он окинул профессионально цепким взглядом стену и нашел Анну – она была для него идеальной мишенью.
Внизу снова раздался топот. Трое мужчин прибыли на подмогу к тем двоим, что уже караулили Анну (одним из них оказался их шофер Николя). Они тоже были вооружены автоматами.
Анна закрыла глаза и развела руки в стороны, стараясь удержать равновесие. Внутри у нее поселилась тишина, прогнав все мысли и подарив ощущение какого-то странного покоя.
Она продолжала двигаться с закрытыми глазами и разведенными руками, слыша крики Лорана:
– Не стреляйте! Черт возьми, не стреляйте, она нужна нам живая!
Анна открыла глаза. Несмотря на весь ужас ситуации, она мысленно восхитилась идеальной симметрией их "боевого" порядка. Справа – Лоран, тщательно одетый, причесанный волосок к волоску, кричит что-то в рацию, указывая на нее пальцем. Напротив замер в окне стрелок с пистолетом – теперь она видела микрофон у его губ. Внизу – пятеро изготовившихся для стрельбы мужчин.
И в центре всеобщего внимания – она, Анна. Женщина со смертельно бледным лицом, задрапированная в черное, в позе Христа.
Анна почувствовала изгиб водосточной трубы. Она выгнулась, обхватила трубу левой рукой и перебралась на другую сторону. Через несколько метров от нее находилось открытое окно.
Она вспомнила, что оно выходит на лестницу черного хода.
Анна нанесла резкий удар локтем по стеклу, но оно выдержало. Она ударила снова, изо всех сил, и осколки брызнули в разные стороны. Встав на цыпочки, Анна опрокинулась назад.
В падении ее сопровождал крик Лорана:
– НЕ СТРЕЛЯЙТЕ!
На короткое мгновение время замерло, потом она приземлилась на твердую поверхность. Черная горячая вспышка охватила все ее тело, последовала серия ударов: спина, руки, пятки бились о жесткие ребра, боль была почти невыносимой. Анна катилась вниз, ноги закинулись за голову, подбородок уперся в грудь, не давая дышать.
Потом все исчезло.
Сначала она почувствовала вкус и запах пыли. Ощутила привкус крови на губах. Сознание возвращалось. Анна лежала, свернувшись калачиком, у подножия лестницы. Подняв глаза, она увидела над собой серый потолок и желтый шар плафона. Она находилась там, куда надеялась попасть: на лестнице черного хода.
Анна схватилась за перила и встала. Во всяком случае, ничего не сломано. Она обнаружила только порез на правой руке: осколок стекла рассек ткань пеньюара и платья и вонзился в плечо. Болела десна, рот был наполнен кровью, но зубы уцелели.
Анна медленно вытащила из раны осколок, резким движением оторвала кусок ткани от кимоно и сделала себе повязку-жгут.
Беглянка старалась собраться с мыслями. Она "спустилась" на один этаж на спине, значит, это – третий и ее преследователи вот-вот появятся снизу. Анна поднялась на шестой этаж.
Внезапно в пролете лестницы раздался голос Лорана:
– Шевелитесь! Она не должна добраться до соседнего дома через комнаты для прислуги!
Анна прибавила ходу, мысленно поблагодарив Лорана за информацию, и оказалась наконец на восьмом этаже.
Она пробежала по коридору, где находились нежилые помещения, мимо дверей, окон и раковин, и выскочила на другую лестницу. Опасность она осознала, преодолев несколько пролетов. Преследователи общаются по рации: одни будут ждать ее внизу, другие зайдут сзади.
Анна не знала, на каком этаже находится, но теперь это не имело значения: она стояла перед дверью квартиры, через которую сможет попасть на другую лестницу.
Она изо всех сил забарабанила по дубовой филенке, ничего не чувствуя – ни боли, ни ударов сердца в грудной клетке. Потом повторила попытку. Над головой, быстро приближаясь, слышался топот погони, вверх по лестнице тоже кто-то шел. Анна снова кинулась на дверь, работая кулаками, как кувалдами, и зовя на помощь.
Наконец ей открыли.
В проеме двери показалась маленькая женщина в розовом халате. Анна оттолкнула ее плечом, захлопнула за собой бронированную дверь, дважды повернула ключ в замке и положила его в карман.
Повернувшись, она увидела большую белоснежную кухню. Изумленная горничная стояла, вцепившись в швабру, и молча смотрела на Анну. Та почти прокричала ей в лицо:
– Вы никому не должны открывать, поняли?
Схватив служанку за плечи, Анна повторила:
– Не открывать, слышишь?
В дверь уже барабанили.
– Полиция! Откройте немедленно!
Анна летела по квартире. Уже через несколько секунд она поняла, что расположение коридора и комнат здесь такое же, как у нее дома, и повернула направо, чтобы попасть в гостиную. Картины, мебель красного дерева, восточные ковры и огромные диваны. Нужно повернуть налево, так она окажется в прихожей.
Она побежала дальше и споткнулась о большого добродушного пса с палевой шерстью. Навстречу ей из ванной появилась женщина в махровом халате и тюрбане из полотенца на голове.
– Кто... кто вы такая? – завопила она, придерживая тюрбан, как драгоценную чашу.
Анна едва не расхохоталась: этот вопрос ей сегодня задавать не следовало. Она оттолкнула хозяйку квартиры, подбежала к двери и в последний момент заметила на столике красного дерева ключи от машины и бипер: парковка! Все апартаменты в доме имели выход на одну и ту же подземную стоянку. Схватив электронный ключ, она понеслась вниз по лестнице, устланной пушистым алым ковром.
Ей удастся их "сделать" – Анна это чувствовала.
Она спустилась прямо на парковку. Легкие готовы были разорваться от напряжения, она дышала с трудом, коротко всхлипывая, но в голове уже складывался план. Полицейская мышеловка захлопнется на первом этаже, а она тем временем выберется через пандус парковки на улицу Дарю. Скорее всего, об этом выходе ее преследователи не подумали...
Оказавшись на стоянке, Анна, не зажигая света, помчалась к автоматической двери. Она уже поднимала руку с электронным ключом, когда створка скользнула вверх и в помещение ввалились четверо вооруженных мужчин. Она недооценила своих врагов... Анна едва успела нырнуть за машину.
Когда преследователи проходили мимо нее, Анне показалось, что звук их шагов отозвался вибрацией во всем ее теле, и едва не разрыдалась. Они обыскивали проходы между машинами, светили фонариками под днища.
Анна приклеилась к стене, стараясь остаться незамеченной, и внезапно обнаружила, что вся рука залита кровью. Она подтянула жгут зубами, мучительно ища выход.
Мужчины медленно удалялись по стоянке в другую сторону, тщательно обследуя каждый сантиметр периметра, но они вернутся и в конце концов найдут ее. Анна снова огляделась вокруг и в нескольких метрах справа заметила серую дверь. Если она не ошибается, этот выход приведет ее в здание, откуда она сможет попасть на улицу Дарю.
Не размышляя, Анна протиснулась между стеной и машинами, добралась до двери, приоткрыла ее и скользнула внутрь. Через несколько секунд она оказалась в светлом современном холле, где, к счастью, не было ни души, перемахнула через ступени и вырвалась на волю.
Анна бежала по дороге, наслаждаясь прикосновением дождевых капель к коже. Внезапно за ее спиной резко завизжали тормоза: машина остановилась в нескольких сантиметрах от нее, едва не задев крылом кимоно.
Анна в страхе отступила. Водитель опустил стекло и прорычал:
– Эй, цыпочка! Смотреть надо, когда дорогу переходишь!
Анна не обратила на него внимания. Она затравленно оглядывалась по сторонам, боясь, что появятся новые легавые. Ей казалось, что воздух напоен электричеством, словно собиралась гроза.
Напряжение исходило от нее самой.
Водитель медленно объехал ее.
– Не приголубить ли тебя, красотка?
– Вали отсюда...
Он затормозил.
– Что?
Анна угрожающе ткнула в его сторону окровавленным пальцем:
– Пошел прочь, урод!
Мужчина колебался, его губы исказила судорога. Он, похоже, сообразил, что происходит нечто куда более серьезное, чем обычная уличная перепалка, передернул плечами и нажал на педаль газа.
У Анны появилась новая идея. Она ринулась вверх по улице к православной церкви, пробежала вдоль решетки, миновала посыпанный гравием двор и в несколько прыжков преодолела ступени паперти. Толкнув тяжелую потемневшую от времени дубовую дверь, Анна попала в полумрак собора.
Неф показался ей погруженным во мрак, хотя в действительности ее зрение мутилось из-за острой боли в висках. Постепенно она начала различать цвета: старое золото утвари, красновато-коричневый фон иконостаса, спинки кресел того медного оттенка, что наводит на мысль об угасающем пламени...
Анна осторожно пошла вперед. Убранство церкви освещалось тусклым светом, проникавшим с улицы через витражные окна, пламенем свечей и массивной люстрой кованого железа. Казалось, что даже лица святых на иконах тянутся к свету, пытаясь вырваться из плена векового мрака. Все пространство церкви было залито серебристым светом, а в сумрачных углах свет боролся с ночью.
Анна старалась восстановить дыхание. Внутри у нее все горело. Тело и одежда были мокрыми от пота. Она остановилась и прислонилась спиной к колонне, наслаждаясь прохладой камня. Вскоре сердце забилось ровнее. Все в этой церкви успокаивало: колеблющееся пламя свечей в канделябрах, лики Христа, вытянутые и оплывающие, как воск, круглые, похожие на плоды лунника, светильники.
– У вас что-то случилось?
Анна обернулась – перед ней стоял священник. Огромного роста, в черной сутане с длинной белой бородой, он казался ожившим Борисом Годуновым. Несмотря на остроту момента, Анна невольно спросила себя, с какой картины сошел этот человек. Низким певучим голосом священник повторил свой вопрос:
– Вам не дурно?
Бросив взгляд в сторону двери, Анна спросила:
– У вас есть склеп?
– Простите?
Анна произнесла медленно, почти по слогам:
– Склеп. Место, где хоронят.
Ей показалось, что священник понял наконец смысл ее вопроса. Он придал лицу соответствующее случаю выражение и сложил руки на груди, спрятав ладони в широких рукавах.
– Кого вы хороните, дитя мое?
– Себя.
