Слово к читателям

Я начал знакомиться с документами, способными пригодиться для «Атомки», в 2010 году, закончил сбор материалов в январе 2011-го и сразу же сел за роман.

Раньше мне было известно о чернобыльской катастрофе только самое основное: взрыв одного из реакторов, радиоактивное облако, накрывшее всю Европу, последствия для здоровья. Но по мере того, как я продвигался в поиске, то, что раньше представлялось мне трагической и ужасающей случайностью, начало видеться как одно из самых страшных бедствий, когда-либо постигших человечество. Радиоактивность нельзя уничтожить, четверть века спустя она продолжает губить украинские и белорусские земли там, где через несколько дней после взрыва выпадали дожди, проникая вместе с каплями в почву и заражая ее. Цезий-137 продолжает свою разрушительную работу, множатся случаи онкологических заболеваний, пороков сердца, умственной отсталости. Это будет длиться еще сотни, тысячи лет, и, если мы ничего не предпримем, народы, ощутившие на себе последствия взрыва, никогда не оправятся.

И как раз тогда, когда меня буквально преследовали слова «йод-131», «плутоний», «утечка из реактора», «зона отчуждения», «ликвидатор», когда призрак Чернобыля не отступал от меня ни на шаг, наступило 11 марта 2011 года. Землетрясение, цунами, техногенная катастрофа на атомной электростанции в японской префектуре Фукусима. Все это случилось, когда я писал седьмую главу моего романа. Описывал состояние ребенка, пожираемого изнутри атомом.

Зловещее совпадение меня потрясло.

Все то время, пока взгляды и мысли человечества были прикованы к ядерным реакторам японской атомной электростанции, я не мог писать. Я смотрел на людей, которых посылали в район бедствия, туда, где не прекращалась утечка радиоактивных веществ, и думал: «Тогда, двадцать пять лет назад, все было точно так же». Эвакуация, ликвидаторы, радиоактивное облако, таблетки и пастилки йода, чтобы насытить щитовидную железу… Я понял в те дни, что, несмотря на прогресс, на технические новшества, на средства безопасности, пусть даже и самые совершенные, человек навсегда останется таким же беззащитным перед атомом. Я не решаюсь представить себе, как бы выглядел мир сегодня, если бы один из реакторов тогда расплавился и все его содержимое оказалось под открытым небом. К счастью, в Японии, в отличие от Чернобыля, были уже более надежные системы защиты, и это позволило избежать худшего.

Когда я снова занялся романом, кое-что изменилось. Меня настигло прошлое, и я долго колебался, продолжать ли писать так, как было задумано. В конце концов я вернулся-таки к изначальному плану, но позволил себе упомянуть Фукусиму, потому что обойти эту новую беду, сделать вид, что ничего не было, уже просто не мог.

Я начинал роман с убеждением, что Чернобыль никогда не повторится.

Я закончил его со вкусом атома на губах.