9

Меня разбудил телефонный звонок. Пит задернул шторы, и в комнате было так темно, что я не сразу отыскала телефон.

– Встретимся вечером в «Провиденс-роуд сандриз», угощу тебя гамбургером.

– Пит, я…

– У тебя высокие запросы. Хорошо, увидимся в «Бижу».

– Дело не в ресторане.

– Завтра вечером?

– Не думаю.

В трубке воцарилось молчание, сопровождал его далекий гул.

– Помнишь, как я угодил в аварию на «фольксвагене» и настаивал на том, чтобы мы ехали дальше?

– Из Джорджии в Иллинойс без фар.

– Ты не разговаривала со мной шесть сотен миль дороги.

– Пит, это совсем другое.

– Тебе не понравилась вчерашняя ночь?

Вчерашняя ночь была восхитительна.

– Дело совсем не в этом.

Я различила в трубке отдаленные голоса и посмотрела на часы. Десять минут девятого.

– Ты на работе?

– Так точно, мэм.

– Зачем звонишь?

– Ты просила разбудить.

– Вот как. – Заведенный издавна порядок. – Спасибо.

– Всегда пожалуйста.

– И спасибо, что присмотрел за Верди.

– Он хоть появился?

– Ненадолго. Выглядел раздраженным.

– Старина Верди не любит отказываться от привычек.

– Он всегда терпеть не мог собак.

– И перемены.

– Да, и перемены.

– Перемены бывают к лучшему.

– Ну да.

– Я изменился.

Я уже слышала от Пита эти слова. Так он говорил три года назад, после интрижки с судебной репортершей, и повторял потом, после истории с девицей – агентом по недвижимости. Третьего раза я дожидаться не стала.

– У меня было нелегкое время, – продолжал Пит.

– Угу. У меня тоже.

Я повесила трубку и долго, с наслаждением плескалась в душе, размышляя над нашими недостатками. Именно к Питу я всегда обращалась за советом, поддержкой, утешением. Он был моей страховочной сетью, средоточием покоя, к которому я стремилась после дневных бурь. Разрыв между нами оказался болезненным, но он же пробудил во мне силу, о которой я прежде и не подозревала.

И которой никогда раньше не пользовалась.

Я вытерлась насухо, обмотала полотенцем голову и придирчиво осмотрела себя в зеркале.

Вопрос: о чем я думала прошлой ночью?

Ответ: я не думала. Я была разозлена, обижена, уязвлена и одинока. И у меня очень долго не было секса.

Вопрос: повторится ли это снова?

Ответ: нет.

Вопрос: почему?

Почему? Я по-прежнему люблю Пита. Полюбила его с той самой минуты, когда увидела впервые, босого и голого по пояс, на крыльце юридического факультета. Любила, когда он лгал о Джуди, потом об Эллен. Любила, когда два года назад собрала вещи и ушла.

И безусловно, до сих пор считаю его чертовски сексуальным.

Моя сестра Гарри, живущая в Техасе, любит употреблять выражение «феерическая дура». Хоть я люблю Пита и считаю его сексуальным, я вовсе не феерическая дура. Вот почему это никогда не повторится.

Я протерла зеркало от пара, вспомнив свое прежнее лицо, которое когда-то смотрело на меня из этого же зеркала. Когда мы только въехали в этот дом, волосы у меня были светлые, до плеч. Теперь они коротко подстрижены, и я давно уже не стремлюсь поддерживать образ золотоволосой спортсменки. Правда, сейчас в моей шевелюре потихоньку появляются седые нити, и очень скоро мне предстоит опробовать каштановые оттенки краски для волос «Клэрол». Морщинки у глаз стали явственней и глубже, зато овал лица остался все таким же четким, и верхние веки нисколько не изменились.

Пит всегда поговаривал, что лучшая часть моей фигуры – задница. Так и осталось до сих пор, хотя поддержание этой части в форме требует некоторых усилий. Правда, в отличие от многих своих сверстниц, я не пользуюсь эластичным бельем и никогда не нанимала личного тренера. У меня нет беговой дорожки, степпера или велотренажера. Я не посещаю занятия аэробикой или кикбоксингом и за пять с лишним лет ни разу не участвовала в организованных забегах. Я хожу в тренажерный зал в футболках и черных облегающих шортах в стиле ФБР, стянутых на талии завязками. Бегаю трусцой или плаваю, поднимаю тяжести, а потом ухожу. В хорошую погоду могу побегать на свежем воздухе.

Кроме того, я стараюсь упорядочить свое питание. Ежедневное употребление витаминов. Мясо не более трех раз в неделю. Фастфуд из кафе и закусочных – не более пяти раз в неделю.

Я разыскивала свои трусики, когда зазвонил мобильник. Метнувшись в спальню, я вывернула на кровать сумочку, выудила из груды мелочей телефон и нажала кнопку ответа.

– Куда ты пропала?

Кого я совершенно не ожидала услышать, так это Райана. Я заколебалась, сжимая в одной руке трусики, а в другой мобильник, не в силах придумать, что сказать.

– Алло?

– Я здесь.

– Здесь – это где?

– В Шарлотте.

Я не знала, что говорить, зато знал, что говорить, Райан.

– Вся эта история – наглое дерьмовое вра… – начал он, но я его остановила вопросом:

– Ты говорил с Тиреллом?

– Обменялся парой слов.

– Описал происшествие с койотами?

– Весьма красочно.

– И что он на это сказал?

– «Благодарю, сэр», – передразнил Райан протяжный южный выговор судмедэксперта.

– Не Тирелл же все это устроил.

– Знаешь, в этом деле есть что-то странное.

– Что ты имеешь в виду?

– Тирелл нервничал. Мы знакомы от силы неделю, но я понимаю, что такое поведение для него необычно. Что-то не дает ему покоя. Он знает, что ты не подтасовывала факты, и в курсе, что неделю назад Эрл Блисс приказал тебе прибыть на место крушения.

– Кто же тогда стоит за этой жалобой?

– Не знаю, но, черт возьми, намереваюсь выведать.

– Райан, это не твоя проблема.

– Не моя.

– Есть новости по расследованию? – сменила я тему.

Послышалось чирканье спички, затем глубокий вдох – Райан затянулся сигаретой.

– Кандидатура Симингтона набирает новые баллы.

– Симингтон – это тот, который застраховал жену на кругленькую сумму?

– Даже больше. Новоиспеченный вдовец владеет компанией, которая занимается строительством дорог.

– И что из того?

– Свободный доступ к пластиту.

– Пластиту?

– Пластичной взрывчатке. Когда-то эту штуку применяли во Вьетнаме, а теперь продают частным предпринимателям – для строительства, горных работ и сноса знаний. Черт возьми, да фермеры могут закупать ее, чтобы корчевать пни!

– Разве все взрывчатые вещества не под жестким контролем?

– И да и нет. Правила их транспортировки гораздо жестче, чем правила хранения и использования. На строительстве дороги, к примеру, для доставки нужен специальный грузовик с сопровождением и заранее заданный маршрут вдали от густонаселенных территорий… но когда взрывчатка прибывает на место, ее обычно держат в передвижном хранилище посреди поля, на котором большими буквами написано: «Взрывчатые вещества».

Фирма нанимает старикашку-охранника, назначает ему малюсенькое жалованье, как правило минимум, положенный по страховке. Хранилище могут ограбить, поставить не там, где надо, а еще оно может попросту исчезнуть.

Райан сделал затяжку и шумно выдохнул.

– Предполагается, что военные должны вести точный учет пластичной взрывчатки, но строительные команды не обязаны отчитываться за каждый грамм. Скажем, подрывник получает десять брусков взрывчатки, использует по три четверти от каждого бруска, а остатки прикарманивает. Никто не узнает. Парню остается только добыть детонатор – и дело в шляпе. Или он может продать присвоенное на черном рынке. Взрывчатка всегда пользуется спросом.

– Если Симингтон действительно стибрил взрывчатку, мог ли он как-то пронести ее на борт самолета?

– Судя по всему, без малейшего труда. Террористы обычно сплющивают пластит до толщины пачки купюр и прячут в бумажник. Часто ли сотрудники службы безопасности перебирают купюры в твоем бумажнике? Опять-таки, в наши дни можно без труда обзавестись электрическим детонатором, который умещается в корпус наручных часов. Ливийские террористы, которые взорвали над Локерби рейс сто три «Пан Америкен», пронесли взрывчатку на борт в пачке из-под сигарет. Вот и Симингтон вполне мог извернуться.

– Иисусе!

– Кроме того, я получил известия из родного Квебека. Пару дней назад группа домовладельцев заподозрила неладное насчет «феррари», припаркованного на их улице. Судя по всему, в том районе Монреаля нечасто застревают по ночам машины дороже ста тысяч долларов. Оказалось, подозрения были не напрас ны. В багажнике «феррари» полиция обнаружила ее владельца, некоего Алена Лиса Барболи, убитого двумя выстрелами в голову. Барболи был членом байкерской банды «Рок-машина» и имел связи с сицилийской мафией. Дело приняла «Росомаха».

«Росомаха» – межведомственная оперативная группа, созданная для расследования противозаконной деятельности байкерских группировок Квебека. Мне доводилось сотрудничать с ней по нескольким убийствам.

– «Росомаха» считает, что убийство Барболи – месть за Петричелли?

– Или же Барболи участвовал в покушении на Петричелли, и теперь боссы подчищают список вероятных свидетелей. Если покушение вообще было.

– Если взрывчатку мог добыть Симингтон, то «Ангелам ада» сделать это было нетрудно.

– Не сложнее, чем купить сырный соус в «Севен-элевен». Слушай, почему бы тебе не вернуться и не сказать этому Тиреллу…

– Хочу исследовать образцы костной ткани, чтобы удостовериться в том, что правильно определила возраст. Если найденная ступня не имеет отношения к самолету, обвинение в небрежном обращении с вещественными доказательствами отпадет само собой.

– Я говорил Тиреллу о твоих подозрениях касательно ступни.

– И что он?

– Ничего. Только отмахнулся.

Вновь я ощутила жаркую вспышку гнева.

– Удалось обнаружить незарегистрированных пассажиров?

– Ни единого. Хэновер клятвенно заверяет, что все случаи «холостого пробега» строго документированы. Нет документа – никуда не летишь. Сотрудники «Эйр трансс-аут», с которыми мы беседовали, полностью подтверждают слова генерального директора.

– Среди пассажиров нашелся хоть кто-нибудь, кто мог везти с собой части тела?

– Нет. Ни анатомов, ни антропологов, ни ортопедов или ортопедических хирургов, ни торговых агентов по продаже ортопедической обуви. Да и Джеффри Дамер давно уже не летает самолетами.

– Очень смешно.

Я поколебалась.

– Жана уже опознали?

– Он и Петричелли числятся среди пропавших без вести.

– Его найдут, Райан.

– Угу.

– Ты в порядке?

– Круче не бывает. А ты? Там не одиноко?

– Все хорошо, – отозвалась я, неотрывно глядя на недавно покинутую кровать.

В Северной Каролине есть централизованная система судмедэкспертизы с главным офисом в Чапел-Хилле и местными отделениями в Уинстон-Салеме, Гринвилле и Шарлотте. Из-за географической близости к месту происшествия для обработки образцов, собранных во временном морге в Брайсон-Сити, было избрано отделение в Шарлотте – с дублированием его функций ведомством судмедэкспертизы округа Мекленбург. Из Чапел-Хилла прислали техника-лаборанта, и в отделении была создана временная гистологическая группа.

Ведомство судмедэкспертизы округа Мекленбург входит в МСМЕ – центр окружных служб имени Гарольда Р. Хэла Маршалла, который располагается по обе стороны Колледж-стрит, между Девятой и Десятой улицами, на самом краю жилых кварталов города. Некогда в этом здании размещался садоводческий магазин «Сирс». Сам дом далек от архитектурного шедевра, но оборудован вполне современно и удобен для работы.

Центр, однако, рискует со временем лишиться прав на эту недвижимость. Годами пребывавший в небрежении участок земли с видом на жилые дома, магазины и бистро с недавних пор привлек внимание застройщиков как место, более пригодное для многоцелевого коммерческого строительства, нежели для окружных ведомств, парковок и морга. Быть может, скоро золотые кредитные карты «Америкен экспресс», автоматы по изготовлению капучино, клубы «Хорнетс» и «Пантерс» вольготно устроятся там, где так долго правили скальпели, медицинские каталки и секционные столы.

Через двадцать минут после того, как наконец-то надела трусики, я уже въезжала на стоянку МСМЕ. На другой стороне Колледж-стрит для бездомных были накрыты раскладные столы с хот-догами и лимонадом. На полоске дерна между тротуаром и обочиной дороги расстелили одеяла, на них сложили рубашки, обувь, носки – все для раздачи бесплатно. Там же бесцельно слонялось около десятка неимущих, которым некуда было идти и незачем спешить.

Заперев машину, я направилась к низкому зданию из красного кирпича. После звонка стеклянные двери гостеприимно пропустили меня внутрь. Поздоровавшись с дамами в приемной, я заглянула к Тиму Лараби, судмедэксперту округа Мекленбург. Он провел меня к компьютеру, который был выделен для обработки материалов с места крушения, и вывел информацию по образцу под номером 387. То было, по всей вероятности, нарушение условий моего отстранения от работы, но я не могла не использовать подвернувшуюся возможность.

Анализ ДНК проводился в криминалистической лаборатории Шарлотт-Мекленбург, и его результаты еще не поступили, однако гистология была к моим услугам. Образцы, которые я взяла с костей лодыжки и ступни, нарезали ломтиками толщиной менее сотни микронов, обработали, окрасили и поместили на предметные стекла. Я взяла их и устроилась за микроскопом.

Кость – это миниатюрная вселенная, в которой непрерывно происходят рождение и смерть. Ее основная единица – остеон, состоящий из костных пластинок, концентрически расположенных вокруг гаверсова канала, остеоцитов, сосудов и нервных волокон. В живой костной ткани остеоны непрерывно рождаются, развиваются и со временем заменяются новыми.

При увеличении под поляризованным светом остеон напоминает с виду крохотный вулкан – яйцевидный конус с кратером в центре, склоны которого плавно ниспадают на равнину первичной кости. Со временем количество этих «вулканов» растет, равно как и число опустевших воронок. Подсчитав плотность распространения этих элементов, можно определить возраст кости.

Вначале я искала признаки аномалии: в сечении длинной трубчатой кости истончение тела, вдавления и изъязвления на ее внешнем или внутреннем крае либо аномальное смещение незрелой кости могут говорить о разных проблемах, в том числе о заживании после перелома или ненормально быстрой перестройке ткани. Ничего такого я не обнаружила.

Убедившись в том, что определить подлинный возраст хозяина ступни возможно, я подняла увеличение до ста и вставила в глазок управляемый окулярный микрометр. Сетка микрометра состояла из ста квадратов со стороной в один миллиметр на уровне участка. Переходя от одного препарата к другому, я изучала миниатюрные пейзажи и на каждой сетке скрупулезно подсчитывала и записывала количество нужных элементов. Завершив работу, я подставила результат подсчета в стандартную формулу и получила искомый ответ.

Владельцу ступни было от шестидесяти пяти до семидесяти лет.

Я откинулась на спинку стула и задумалась. Этот возраст даже близко не подходил никому из списка пассажиров и экипажа. Варианты?

Первое: на борту был незарегистрированный пассажир. Семидесятилетний любитель автостопа? Престарелый безбилетник? Вряд ли.

Второе: ступню вез с собой кто-то из пассажиров. Райан сказал, что они не нашли никого, кто по роду своей деятельности мог бы прихватить подобный багаж.

Третье: ступня не имеет никакого отношения к рейсу 228 «Эйр транссаут».

Тогда откуда она взялась?

Я выудила из сумки визитную карточку, отыскала номер телефона и набрала.

– Департамент шерифа округа Суэйн.

– Будьте любезны, Люси Кроу.

– Кто говорит?

Я назвала себя и стала ждать.

– Мне, наверно, не следует с вами говорить, – прозвучал в трубке знакомый сиплый голос через минуту.

– То есть вы уже знаете.

– Знаю.

– Я попыталась бы объясниться, но, кажется, и сама не понимаю, что происходит.

– Я не так близко с вами знакома, чтобы судить, правда это или нет.

– Тогда почему вы со мной говорите?

– Нутром чую, что надо.

– Я сейчас как раз пытаюсь распутать эту историю.

– Было бы кстати. Вы, похоже, разворошили осиное гнездо.

– Что вы имеете в виду?

– Мне только что звонил Паркер Дейвенпорт.

– Вице-губернатор?

– Он самый. Приказал, чтобы я ни в коем случае не допускала вас на место крушения.

– Ему что, больше заняться нечем?

– Судя по всему, вы попали в центр всеобщего внимания. Сегодня утром мой помощник принял звонок от какого-то типа, которому позарез понадобилось узнать, откуда вы приехали и где остановились у нас.

– И кто это был?

– Он не представился, а когда мой помощник потребовал назваться – повесил трубку.

– Может, журналист?

– Журналистов мы за версту чуем.

– Шериф, я хотела бы вас кое о чем попросить.

Я услышала в трубке отзвук тяжелого вздоха.

– Шериф?

– Говорите.

Я описала найденную ступню и объяснила, почему сомневаюсь, что она имеет отношение к пассажирам самолета.

– Не могли бы вы пройтись по спискам без вести пропавших в округе Суэйн и соседних?

– Кроме возраста, есть еще приметы?

– Примерный рост – от шестидесяти трех до шестидесяти шести дюймов, больные ноги. Когда будет готов анализ ДНК, смогу назвать пол.

– Временные рамки?

Несмотря на то что мягкие ткани хорошо сохранились, я решила расширить границы.

– Год.

– Помнится, у нас в округе числится несколько пропавших без вести. Проверю всех. И полагаю, не будет ничего плохого в том, чтобы отправить пару запросов.

Когда мы закончили разговор, я закрыла контейнер с препаратами и вернула их лаборанту. По дороге домой меня терзали новые вопросы, они подстегивали мой гнев и заставляли заново переживать унижение.

Почему Ларк Тирелл не вступился за меня? Он знал, с какой ответственностью я подхожу к работе, знал, что я ни за что не стала бы подвергать риску расследование.

Быть может, Паркер Дейвенпорт и есть «весьма влиятельные люди», на которых намекал Тирелл? Ларк – назначенное должностное лицо. Мог ли вице-губернатор оказывать давление на судмедэксперта своего штата? И если мог, то почему?

Верно ли угадала Люси Кроу намерения Дейвенпорта относительно моей персоны? Неужели вице-губернатор озабочен чистотой своего имиджа и планирует использовать меня в пропагандистских целях?

Мне припомнилось, как он появился на месте крушения, как прикрывал лицо носовым платком, избегая кровавого зрелища.

Или он пытался не смотреть на меня? Неприятное чувство шевельнулось в груди, и я постаралась стереть нечаянно всплывший образ. Бесполезно. Мой разум был точно компьютер, лишенный кнопки «Удалить».

Я вспомнила советы Райана и Пита. Оба, не сговариваясь, твердили одно и то же.

Позвонила в справочную, затем – еще один звонок.

Руби сняла трубку после второго гудка.

Я назвала себя и спросила, свободен ли еще номер «Магнолия».

– Там пока никто не живет, хотя я уже обещала этот номер одному из нижних жильцов.

– Я хотела бы снова поселиться там.

– Мне сказали, что вы уехали насовсем. И даже счет оплатили.

– Я заплачу за неделю вперед.

– Видно, такова Господня воля, раз в «Магнолию» никто не успел заселиться.

– О да! – отозвалась я с воодушевлением, которого на самом деле не испытывала. – Такова Божья воля.