20
В то самое время, когда я встречалась с нашим досточтимым вице-губернатором со товарищи, владельцы прокатного причала на озере Фонтана обнаружили труп.
Как обычно, Гленн и Айрин Бойнтон поднялись на рассвете и занялись утренним наплывом дел: выдавали напрокат снаряжение, продавали наживку, заполняли холодильники льдом, сэндвичами и напитками в жестяных банках. Когда Айрин отправилась осмотреть рыбацкую лодку, которую вернули вчера в конце дня, ее внимание привлекло странное движение в воде у самого края дока. Заглянув в воду, женщина в ужасе поняла, что на нее неподвижно смотрят два мертвых, лишенных век глаза.
Следуя указаниям Кроу, я отыскала озеро Фонтана, а затем и узкую грунтовую дорогу, что вела к причалу. Дождь ослаб, хотя с деревьев над головой до сих пор сочилась вода. Я ехала по лужам, пробираясь к озеру, и из-под колес машины веером летели брызги воды и грязи.
Впереди показался причал. Я разглядела тягач, машину «скорой помощи» и пару патрульных авто, заливавших стоянку красно-сине-желтым мерцанием. Сам причал протянулся вдоль берега в дальнем конце стоянки. В обветшавшем строении располагались прокатный пункт, заправочная станция и универмаг, а по обе стороны от него рядами уходили в воду узкие дощатые пирсы. Флюгер, болтавшийся на углу строения, бодро хлопал под порывами сильного ветра. Его яркие цвета казались особенно неуместными на фоне мрачной сцены, что разыгрывалась на берегу.
На самом южном пирсе помощник шерифа допрашивал супружескую пару в джинсовых шортах и ветровках. И муж, и жена держались натянуто, лица у них были бледные, точно воск.
Кроу, стоя на ступеньках офиса, разговаривала с Томми Олбрайтом, больничным патологоанатомом, который от случая к случаю проводил вскрытия для судмедэксперта. Олбрайт был костляв и морщинист, с редкими седыми волосами, зачесанными на макушку. Вскрытиями он занимался с доисторических времен, но мне еще ни разу не доводилось с ним работать.
Олбрайт следил за моим приближением. Когда я подошла, протянул руку.
Мы обменялись рукопожатием. Я приветственно кивнула Кроу.
– Насколько я понимаю, вы были знакомы с погибшей?
Олбрайт движением головы указал на машину «скорой помощи». В распахнутые дверцы последней было видно, что на складной каталке лежит глянцево-белый мешок. Судя по выпуклостям, уже не пустой.
– Мы вытащили ее как раз перед началом бури. Не хотите на скорую руку осмотреть?
– Хочу.
Нет, неправда! Вовсе я этого не хотела. Не хотела здесь находиться. Не хотела опознавать труп Примроуз Хоббс.
Мы направились к «скорой» и забрались внутрь. Даже при распахнутых дверцах здесь был явственно ощутим характерный запах. Я судорожно сглотнула.
Олбрайт расстегнул мешок, и в лицо нам ударила густая вонь: тошнотворная смесь запахов стоячей воды, водорослей, озерной живности и разлагающейся человеческой плоти.
– Я бы сказал, что она пробыла в воде два, от силы три дня. Ее не так уж сильно обглодали.
Сдерживая дыхание, я заглянула в мешок.
Это была Примроуз Хоббс – и в то же время не она. Лицо распухло, раздувшиеся губы выпятились, словно у тропических рыб в аквариуме. Темная кожа отслоилась лоскутами, обнажив бледную нижнюю часть эпидермиса, отчего тело казалось пятнистым. Озерные рыбы либо угри целиком объели веки, обгрызли лоб, щеки и нос.
– Причину смерти можно будет установить без особых хлопот, – заметил Олбрайт. – Тирелл, конечно, потребует полной аутопсии.
Запястья Примроуз были обмотаны клейкой лентой, глубоко в шею врезалась тонкая проволока.
Я ощутила горечь подкатившей к горлу желчи и с усилием сглотнула.
– Ее задушили?
Олбрайт кивнул.
– Подонок обвил проволокой горло и затянул ее сзади с помощью какого-то приспособления. Очень эффективный способ перерезать трахею.
Я прикрыла ладонью рот и нос и нагнулась ниже. Сбоку на шее Примроуз были видны глубокие царапины – следы ногтей. Она разодрала кожу, борясь со связанными руками за глоток воздуха.
– Это она, – бросила я и опрометью выскочила из машины.
Срочно нужен был свежий воздух. Мили, океаны свежего воздуха.
Я пробежала в дальний конец пустого пирса и с минуту просто стояла там, обхватив себя руками. Шум лодочного мотора донесся издалека, стал громче, затем ослаб. Под ногами у меня плескали волны. В камышах, растущих вдоль берега, квакали лягушки. Жизнь продолжалась, безразличная к смерти одного из своих созданий.
Я думала о Примроуз, вспоминала, как она, опираясь на палку, шла через стоянку морга на нашу последнюю встречу. Чернокожая женщина шестидесяти двух лет от роду, дипломированная медсестра, озабоченная лишним весом, искусная картежница, питавшая слабость к пирогам с ревенем. Так-то. Все же я кое-что знала о женщине, которая была мне другом.
Что-то тяжело всколыхнулось в груди.
Успокойся.
Я судорожно втянула воздух.
Думай.
Что могла узнать, увидеть или сделать Примроуз, если с ней обошлись так жестоко? Неужели ее убили из-за того, что она помогала мне?
Новый приступ дрожи. Я жадно хватанула ртом воздух.
Или я преувеличиваю собственную значимость? Может быть, гибель Примроуз – дело случая? Мы, американцы, занимаем первое место в мире по умышленным убийствам. И выходит, что Примроуз Хоббс связали и задушили ради того, чтобы всего лишь угнать ее машину? Нет, это не имеет смысла. Особенно если принять во внимание проволоку и клейкую ленту. Нет, это было умышленное убийство, и преступник намеревался прикончить именно Примроуз. Но почему?
Громко хлопнули дверцы. Я обернулась. Санитары забирались в «скорую». Через несколько секунд заурчал мотор, и машина медленно двинулась вверх по берегу к грунтовой дороге.
Прощай, старый друг. Если все это случилось из-за меня – прости. Нижняя губа задрожала, и я с силой впилась в нее зубами.
Не смей плакать. Хотя – почему «не смей»? Зачем сдерживать слезы скорби по такому доброму, чудесному человеку?
Я взглянула на озеро. Небо прояснялось, и сосны на дальнем берегу чернели на фоне розовеющего заката. Припомнилось кое-что еще.
Примроуз Хоббс любила закаты.
Я смотрела на закат, не отводя глаз, смотрела и плакала – до тех пор, пока не ощутила гнев. И не просто гнев – во мне закипала жгучая, неукротимая ярость.
Обуздай ее, Темпе. Используй.
Мысленно поклявшись узнать правду, я сделала глубокий вдох и пошла по пирсу туда, где остались Кроу и Олбрайт.
– Какая у нее была машина? – спросила я.
Шериф заглянула в блокнот.
– Синяя «хонда-сивик» девяносто четвертого года выпуска. Номера штата Северная Каролина.
– Ее нет на стоянке «Ривербэнк инн».
Кроу странно глянула на меня.
– Машина уже может быть на пути в Саудовскую Аравию, – заметил Олбрайт.
– Я говорила, что убитая помогала мне в расследовании.
– Об этом мы с вами еще побеседуем, – отозвалась Кроу.
– Вы что-нибудь здесь нашли?
– Пока ищем.
– Отпечатки шин? Следы ног?
Я тут же сообразила, что сказала глупость. Если подобные улики и существовали, их наверняка уничтожил дождь.
Кроу покачала головой.
Я окинула взглядом пикапы и внедорожники, оставленные на стоянке рыбаками и любителями покататься на лодке. На слипах покачивались два алюминиевых катера с подвесным мотором.
– Здесь кто-нибудь швартуется постоянно?
– Нет, все лодки – исключительно для проката.
– Это значит, что тут ежедневно бывает много народу. Не слишком ли людное место для того, чтобы спрятать труп?
– Взятые напрокат лодки полагается сдать до восьми вечера. Очевидно, после этого суета стихает.
Я указала жестом на мужчину и женщину с восково-бледными лицами.
– Это владельцы причала?
– Гленн и Айрин Бойнтон. Говорят, что каждый вечер задерживаются здесь до одиннадцати, а возвращаются в шесть утра. Живут дальше по дороге.
Кроу ткнула пальцем в сторону грунтовой дороги.
– По их словам, они ночью следят за движением машин. Опасаются, что какие-нибудь подростки доберутся до лодок. За последние три дня ни Гленн, ни его благоверная не видели и не слышали ничего подозрительного. Не знаю, много ли проку от этих показаний. Злодей не станет объявлять во всеуслышание, что попользовался вашим доком, чтобы выгрузить труп.
Взгляд ее бледно-зеленых глаз испытующе скользнул по причалу и вернулся ко мне.
– Впрочем, вы правы. Это место – и впрямь не слишком подходящее. В полумиле отсюда есть небольшая дорога, которая доходит до самого берега. Мы предполагаем, что труп бросили в озеро именно там.
– Странно, что течение принесло его сюда не сразу, а через два-три дня, – вставил Олбрайт. – Должно быть, какое-то время лежал на дне топляком.
– Топляком?! – взвилась я, разъяренная такой черствостью.
– Ох, извините. Старинный термин лесосплава. Так называют бревна, которые не держатся на плаву.
Я почти страшилась задать следующий вопрос.
– Вы обнаружили следы… сексуального насилия?
– Одежда на ней, нижнее белье тоже. Я, конечно, сделаю проверку на следы спермы, но сомневаюсь, что результат будет положительный.
Мы замолчали. Надвигались сумерки. За спиной поскрипывали под ударами волн доки. С озера дул холодный ветер, неся с собой запах рыбы и бензина.
– Зачем кому-то душить пожилую женщину? – Я проговорила это вслух, но на самом деле вопрос предназначался мне, а не моим спутникам.
– А зачем все эти гнусные уроды творят то, что они творят? – отозвался Олбрайт.
Я оставила их и пошла к машине Райана. «Скорая» и тягач уже уехали, но патрульные авто все так же заливали пульсирующим синим светом раскисшую стоянку. Я посидела немного, глядя на сотни следов ног санитаров «скорой помощи», водителей тягача, полицейских, ног патологоанатома и моих собственных. Чем-то это походило на место крушения. Последнее в долгой жизни Примроуз Хоббс.
Я повернула ключ зажигания и поехала в сторону Брайсон-Сити, чувствуя, как по лицу текут слезы.
Позже вечером, проверив список звонков, я обнаружила, что со мной пыталась связаться Люси Кроу. Перезвонила ей и рассказала все, что знала о Примроуз Хоббс, закончив нашей встречей в воскресенье утром на стоянке морга.
– И эта ступня, и все относящиеся к ней документы пропали?
– Так мне было сказано. Примроуз, по всей вероятности, была последней, кто видел и ступню, и документы.
– Паркер Дейвенпорт сказал вам, что она взяла ступню и контейнер с документами. Где-нибудь отмечено, что она все это вернула?
– Хороший вопрос.
– Опишите систему безопасности морга.
– Все сотрудники ОЗЧС и персонал судмедэксперта имеют удостоверения личности, равно как сотрудники вашего департамента и департамента полиции Брайсон-Сити, которые охраняют объект. Охранник у ворот проверяет удостоверения, а в самом морге имеется журнал прибытия/убытия. Ежедневно на карточки ставится отметка с цветовым кодом.
– Зачем?
– Если кому-то удастся подделать удостоверение личности, он не будет знать, какой именно код используется в этот день.
– А в нерабочее время?
– Сейчас, по всей видимости, народу в морге осталось меньше, в основном сотрудники архива и компьютерщики. Ночью там не будет вообще никого, кроме вашего помощника или полицейского из Брайсон-Сити.
Мне живо вспомнился вице-губернатор со своей видеокассетой.
– На воротах установлена камера слежения.
– А каковы меры безопасности для компьютеров?
– У каждого пользователя, имеющего высший допуск, свой пароль, и вводить либо удалять данные может только ограниченное число людей.
– Предположим, что Хоббс вернула ступню. Где она могла ее оставить?
– В конце дня все материалы, с которыми велась работа, складываются в авторефрижераторы с надписями «необработанное», «в процессе обработки» и «опознанное». Конкретный образец при необходимости находят с помощью компьютерной поисковой системы.
– Насколько сложно ее взломать?
– Несовершеннолетние хакеры взломали компьютерную сеть Пентагона.
Я услышала отдаленный разговор – казалось, что голоса просачиваются сквозь пространственный туннель в космосе.
– Шериф, думаю, Примроуз Хоббс убили из-за этой ступни.
– Или же эта ступня – биологический образец.
– Женщина исследует предмет, который стал причиной конфликта, предмет исчезает, женщину через три дня находят мертвой. Если между событиями нет связи, то это чертовски невероятное совпадение.
– Мы изучаем все версии.
– Вы уже выяснили, почему никто не заявил о ее исчезновении?
– Судя по всему, часть нынешних функций морга сейчас перемещается в Шарлотт. Когда Хоббс не появилась на работе в понедельник, ее сослуживцы решили, что она отправилась туда же. В Шарлотте, наоборот, подумали, что она осталась в Брайсон-Сити. Сыну она, как правило, звонила по субботам, так что ему и в голову не пришло беспокоиться.
Я подумала о сыне Примроуз. Женат ли он? Есть ли у него дети? Служил ли он в армии? Может быть, он – гомосексуалист? Были ли они с матерью близки? Род занятий время от времени вынуждает меня исполнять роль гонца, приносящего самые страшные в жизни вести. Всего один визит – и прочный семейный мир рушится, непоправимо изменяется жизнь. Пит рассказывал, что во времена войны во Вьетнаме большинство офицеров морской пехоты предпочло бы пойти в бой с врагом, нежели отправиться в мирные Штаты и принести в чей-то дом известие о смерти мужа, брата или сына. Я всем сердцем разделяла эти чувства.
Мне представилось лицо сына Примроуз – в первую минуту непонимающее, смятенное. Потом, с осознанием происшедшего, – искаженное страданием, горем, болью открытой раны. Я закрыла глаза, разделяя в этот миг его безмерное отчаяние.
– Я заезжала в «Ривербэнк инн».
Голос Кроу вернул меня к действительности.
– Уехав с причала, завернула туда, чтобы потолковать с Ральфом и Брендой, – сказала она. – Оба признались, что не видели Хоббс с воскресенья, но не сочли это странным. За время пребывания в гостинице она дважды уезжала без всякого объяснения, а потому они заключили, что Хоббс опять уехала.
– И куда же?
– По их предположению – навестить родных.
– И что?
– Как показал осмотр номера, вряд ли. Все туалетные принадлежности остались на месте: зубная щетка, флосс, крем для лица, мелочи, которые женщина обязательно возьмет в дорогу. Вся одежда висела в шкафу, чемодан стоял пустой под кроватью. Лекарство от артрита лежало на прикроватной тумбочке.
– Сумка? Ключи от машины?
– Вот их не было. Все выглядит так, будто она, скорее всего, покинула номер по собственной воле, но вовсе не собиралась отсутствовать всю ночь.
Я подробно описала Кроу свой визит в гостиницу, умолчав только о противозаконной авантюре.
– Как полагаете, почему Ральф отправился в номер Примроуз?
– Интуиция вас не обманывала. Любопытство. Или он знает больше, чем говорит. Может быть, хотел что-то оттуда забрать. Пока еще ничего не ясно, но за мистером Стовером мы будем присматривать. Еще побеседуем со всеми, кто был знаком с убитой, поищем свидетелей, которые могли видеть ее в последние дни, начиная с понедельника. Ну да вам это объяснять не надо.
– Отсеять наиболее часто подозреваемых.
– В округе Суэйн таких немного.
– В номере не было ничего, что подсказало бы, куда могла отправиться Примроуз? Клочок бумаги с адресом, карта, квитанция?
В трубке послышалось невнятное гудение.
– Рядом с телефоном мы обнаружили записку с двумя номерами.
Кроу зачитала их вслух, и я похолодела.
Номер гостиницы «Дом на холме».
И – моего мобильника.
Часом позже я лежала в постели, пытаясь расставить по местам и оценить то, что знала.
Факт: таинственная ступня не принадлежит Дэниелу Ванета. Вероятность: это ступня трупа из-под стены дома в лесу. Пятно на земле содержало летучие жирные кислоты. Там разлагалась чья-то плоть. Вероятность: ступня – с рейса 228 «Эйр транссаут». Возле обломков самолета были найдены контейнеры для биологически опасных отходов и части тел, которые не удалось идентифицировать.
Факт: ступня и досье на нее пропали. Вероятность: их взяла Примроуз Хоббс. Вероятность: Примроуз Хоббс вернула материалы, и их забрал кто-то другой.
Факт: останки Жана Бертрана и Перчика Петричелли до сих пор не опознаны. Вероятность: ни Бертрана, ни Петричелли не было на борту самолета. Вероятность: и детектив, и арестованный были на борту, но взрыв превратил их тела в пыль.
Факт: Жан Бертран стал подозреваемым.
Факт: некий свидетель заявил, что видел Петричелли в штате Нью-Йорк. Вероятность: Бертрана перекупили. Вероятность: Бертран сгорел.
Факт: меня обвинили в похищении следственного материала. Вероятность: мне больше не доверяют, поскольку я в близких отношениях с Эндрю Райаном, напарником Бертрана в полиции Квебека. Вероятность: меня подставили, чтобы отстранить от расследования. Но от какого: расследования авиакатастрофы или тайны дома с огороженным двором? Вероятность: моя жизнь под угрозой. Кто-то пытался сбить меня машиной и перевернул вверх дном мой номер.
Холодок страха – по спине. Я задержала дыхание, вслушиваясь в темноту. Тихо.
Факт: Примроуз Хоббс убили. Вероятность: ее смерть была случайным актом насилия. Куда более вероятно: ее смерть связана с пропавшей ступней.
Факт: Эдвард Артур получил в собственность участок на притоке Раннинг-Гоат в 1933 году, женившись на Саре Ливингстон. Он сдавал участок в аренду под палаточный лагерь, потом выстроил там охотничий домик, после в 1949 году продал землю некоему Прентису Дэшвуду, но право собственности получила инвестиционная группа «АП», ТОО. Артур не обустраивал в доме внутреннего двора и не возводил каменных стен. Кто такой Прентис Дэшвуд?
Я включила лампу, достала факс, который прислали Макмагону из Делавара, и, стуча зубами, поспешила нырнуть в постель. Съежившись под одеялом, перечитала список.
B. Г. Дэвис.
Ф. М. Пэйн.
C. А. Беркби.
Ф. Л. Уоррен.
П. Х. Роллинс.
М. П. Векхоф.
Единственное имя, которое было мне смутно знакомо, – Векхоф. Уроженец Шарлотта Пат Векхоф шестнадцать лет заседал в сенате Северной Каролины. Скончался внезапно, зимой прошлого года. Интересно, имеет ли к нему отношение М. П. Векхоф из списка?
Выключив свет, я снова вытянулась на кровати и принялась искать связи между известными фактами. Безнадежно. Я никак не могла сосредоточиться, потому что все время вспоминала Примроуз.
Примроуз сидит за компьютером, очки съехали на кончик носа.
Примроуз на стоянке.
Примроуз на месте крушения самолета, 1997 год, Кингстон, штат Северная Каролина.
Примроуз за карточным столом, партия в заказной вист.
Примроуз в Шарлотте. Кафетерий пресвитерианского госпиталя. Я ела вегетарианскую пиццу с консервированным горошком и спаржей. Помню, пицца мне ужасно не понравилась, но не помню, почему мы с Примроуз встречались именно там.
Примроуз в пластиковом мешке.
Боже милостивый, почему? За что?
Ее выбрали намеренно, следили за ней, изучали ее расписание, а потом убрали, следуя какому-то хитроумному плану? Или же она была убита случайно? Маньяк, следующий приказу больного воображения. Первая синяя «хонда». Четвертая женщина, которая выйдет из галереи. Следующий чернокожий. Входила ли в его планы смерть жертвы, или то был чудовищный сбой, приведший к необратимому финалу?
Жестокость по отношению к женщине – отнюдь не порождение современности. Исторические и доисторические хроники человечества усеяны костями моих сестер. Массовое захоронение в Кахокии. Священный сенот в Чичен-Итце. Девушка железного века, брошенная в трясину – с завязанными глазами, грубо обкорнанными волосами и на поводке.
Женщины приучены быть настороже. Ускорять ход, заслышав чужие шаги. Заглядывать в замочную скважину, прежде чем отпереть дверь. Становиться возле кнопок в пустом лифте. Бояться темноты. Неужели Примроуз просто стала еще одним трофеем очередного маньяка-убийцы?
Кого я обманываю? Причина ее смерти мне известна. Вне всяких сомнений.
Примроуз убили, потому что она выполнила просьбу. Мою просьбу. Приняла факс, выполнила замеры и предоставила нужные данные. Она помогла мне – и поставила под угрозу чьи-то замыслы.
Я вовлекла пожилую лаборантку в расследование, и потому с ней жестоко расправились. Горе и чувство вины давили на сердце тяжким камнем.
Но как вышло, что Примроуз стала для кого-то опасной? Может быть, узнала что-то, о чем не знаю я? Поняла ли она все значение своего открытия или так и осталась в неведении? Почему ее заставили замолчать – из-за того, что она знала, или из-за того, что могла бы узнать?
А как же я? Неужели я тоже угрожаю замыслам чокнутого убийцы?
Размышления прервал негромкий, донесшийся снизу вой. Отбросив одеяло, я натянула джинсы и свитер, сунула ноги в ботинки. Затем на цыпочках прокралась по безмолвному дому и вышла на задний двор.
Бойд сидел перед будкой, задрав морду к ночному небу. Увидев меня, он вскочил и завилял всей задней половиной тела. Потом метнулся к ограде и встал на задние лапы. Упершись передними лапами в ограду, вытянул шею и несколько раз тявкнул.
Я протянула руку и почесала пса за ухом. Бойд лизнул мою ладонь, шалея от восторга.
Когда я вошла в вольер, пристегнула к ошейнику поводок, пес запрыгал и завертелся как бешеный, взметая лапами грязь.
– Будь умницей. – Я поднесла палец к его морде. – Не забудь, что это против правил.
Бойд поглядел на меня, вывалив из пасти язык, и выразительно пошевелил бровями. Мы пересекли двор и вместе вошли в дом.
Через минуту мы уже лежали в темном номере – я в постели, Бойд на коврике у кровати. Слышно было, как он вздохнул, утыкаясь мордой в передние лапы.
Я так и заснула, положив руку собаке на голову.