1
Я завороженно смотрела на женщину, парившую меж деревьев. Она запрокинула голову, вытянув вперед шею и разбросав руки за спиной – точь-в-точь крохотная хромированная богиня на капоте «роллс-ройса». Вот только лесная летунья была нага, и тело ее обрывалось на талии. Окровавленные листья и ветки смыкались вокруг безжизненного туловища.
Я опустила глаза и огляделась. Не считая узкой, присыпанной щебнем дороги, на которой я оставила машину, вокруг был глухой лес. Росли здесь большей частью сосны, и лишь кое-где лиственные кроны играли оттенками алого, багряного и золотого, словно гирлянды, развешанные в память о сгинувшем лете.
Хотя в самом Шарлотте было жарко, здесь, в горах, царила приятная, свойственная раннему октябрю прохлада. Скоро, впрочем, станет зябко. Я взяла с заднего сиденья ветровку, постояла, не шевелясь, прислушалась.
Пение птиц. Ветер. Шорох проворных лапок мелкого зверька. Затем издалека донесся человеческий голос – кто-то кого-то звал. Послышался приглушенный отклик.
Застегнув куртку на талии, я заперла машину и двинулась туда, откуда долетели эти звуки. Под ногами шуршали опавшие листья и сосновые иглы.
Пройдя десять шагов вглубь леса, я миновала сидящего человека. Прижав колени к груди, он привалился к замшелому валуну. Рядом валялся ноутбук. У несчастного не хватало обеих рук, а в левом виске торчал небольшой осколок фарфора.
На ноутбуке лежало лицо – зубы скреплены брекетами, в проколотой брови изящное золотое колечко. Глаза широко раскрыты, зрачки расширились, выражая тревогу. К горлу подкатила тошнота, и я торопливо пошла дальше.
Через несколько шагов я увидела ногу в туристическом ботинке. Нога была оторвана почти у бедра, и я мельком задумалась, не принадлежала ли она «летящей богине с „роллс-ройса“».
Дальше сидели бок о бок двое мужчин, пристегнутых ремнями: шеи расплющены в кровавое месиво. Один из них восседал, скрестив ноги по-турецки, словно читал журнал.
Я пробиралась все дальше вглубь леса. Ветер то и дело доносил чьи-то бессвязные переговоры. Я отводила от лица ветки, перебиралась через валуны да стволы поваленных деревьев – и продолжала путь.
Повсюду валялся багаж вперемешку с обломками металла. Большинство чемоданов лопнуло, в беспорядке исторгнув содержимое. Одежда, щипцы для завивки и электробритвы перемешались с тюбиками крема для рук и пенки после бритья, бутылками шампуня и духов. Из одного скромных размеров саквояжа вывалилось несколько сотен упаковок наворованных в отелях туалетных принадлежностей. С тонким ароматом хвои и свежести гор смешивался резкий запах косметики и авиационного горючего. И – совсем издалека – едва заметно попахивало дымом.
Я шла по узкой, стиснутой отвесными стенами балке. Лиственный полог смыкался над ней так плотно, что на дно балки проникали лишь редкие пятнышки солнечного света. Здесь, в тени, было прохладно, но все же волосы на лбу у меня взмокли от пота и пропотевшая одежда липла к телу. Я споткнулась о какой-то рюкзак и кубарем покатилась вперед, разорвав рукав куртки об острый сук, торчавший из хвороста.
Мгновение я лежала неподвижно, судорожно хватая ртом воздух. Руки дрожали. Хотя я давно приучилась сдерживать эмоции, сейчас неуклонно впадала в отчаяние. Смерть, вокруг одна смерть. Боже милосердный, сколько же их там – погибших?
Закрыв глаза, я мысленно постаралась взять себя в руки и с усилием встала.
Целую вечность спустя перешагнула через трухлявый ствол упавшего дерева, обогнула заросли рододендрона и, поскольку голоса не стали ближе, остановилась, чтобы определиться с направлением. Приглушенный расстоянием вой сирен подсказал, что спасательная операция разворачивается где-то к востоку, по ту сторону гряды.
Вот тебе и ориентир, Бреннан.
Впрочем, времени ударяться в расспросы не было. Люди, которые первыми оказываются на месте падения самолета или любой другой катастрофы, исполнены, как правило, самых благих побуждений, но при этом, увы, совершенно не знают, что делать. Когда мне позвонили и попросили как можно скорее прибыть на место крушения, я ехала из Шарлотта в Ноксвилл, приближалась к границе штата. Развернувшись на шоссе I-40, я короткой дорогой направилась на юг, к Уэйнсвиллу, а затем повернула на запад и проехала через Брайсон-Сити, городок в Северной Каролине – 175 миль к западу от Шарлотта, 50 миль к востоку от Теннесси и 50 миль к северу от Джорджии. Держалась окружного шоссе до тех пор, пока не закончился асфальт, а уж затем по щебенке выехала к дороге Службы охраны лесов. Дорога причудливо извивалась вверх по склону горы.
Хоть я и получила четкие инструкции, но подозревала, что существует лучший путь – быть может, скромная просека для трелевки леса, по которой можно поближе подобраться к близлежащей долине. Я задумалась, не стоит ли вернуться к машине, но решила двигаться дальше. Вполне вероятно, те, кто уже находится на месте крушения, добирались, как и я, наземным путем. Дорога Службы охраны лесов, судя по виду, обрывалась в том самом месте, где я оставила машину.
После изнурительного подъема по склону я ухватилась за ствол дугласовой пихты, уперлась ногой и рывком втянула себя на гребень горы. И, распрямившись, уставилась в пуговичные глаза Тряпичной Энн. Кукла болталась вниз головой, платье запуталось в нижних ветвях пихты.
В памяти промелькнула такая же кукла дочери, и я невольно потянулась…
Стоп!
Я опустила руку, поскольку знала: все предметы, обнаруженные на месте крушения, должны быть внесены в опись, а их расположение отмечено на карте. И только после этого близкие погибших смогут заявить свои права на это скорбное наследство.
Отсюда, с высоты гребня, было хорошо видно, так сказать, основное место катастрофы. Я различила мотор, наполовину зарывшийся в грязь и валежник, и, судя по всему, обломки закрылков. Кусок фюзеляжа, распоротый снизу, походил на схему в учебном пособии по моделированию самолетов. Через иллюминаторы можно было разглядеть сиденья – кое-где занятые, но по большей части пустые.
Обломки, багаж и куски трупов были разбросаны везде, словно мусор на свалке. С того места, где я стояла, четче всего были видны части тел, не прикрытые одеждой: они белели на фоне лесной почвы, вывороченных кишок и остатков самолета. Разнообразные предметы свисали с деревьев или торчали, застряв, из гущи листвы и веток: куски ткани, электрические провода, листы металла, обрывки изоляции, расплавленный пластик.
Местные уже оцепляли место катастрофы, попутно разыскивая уцелевших. Одни обшаривали лес, другие натягивали по внешней границе участка заградительную ленту. Все – в ярко-желтых куртках с трафаретной надписью на спине «Управление шерифа округа Суэйн». Многие из них, впрочем, лишь бесцельно бродили по оцепленному участку либо, собравшись группками, курили, переговаривались или бессмысленно глазели по сторонам.
Вдалеке за деревьями я заметила мигание красных, синих и желтых огней, что отмечали расположение подъездной дороги, которую мне так и не удалось разыскать. Мысленным взором я увидела патрульные полицейские, пожарные и аварийно-спасательные машины, фургоны «скорой помощи» и транспорт добровольцев из местных – все, что заполонит эту дорогу к завтрашнему утру.
Ветер переменился, и запах гари усилился. Обернувшись, я увидела тонкую черную струйку дыма, которая поднималась, причудливо извиваясь, сразу за соседним гребнем. Меня замутило – уже отсюда можно было различить, что к острому едкому запаху примешивается еще один.
Я – патологоанатом, сталкиваться с насильственной смертью – моя работа. Выполняя заявки коронеров и судмедэкспертов, я обследовала сотни жертв пожара и хорошо знаю, как пахнет обугленная плоть. Там, в соседнем ущелье, горели люди.
Я судорожно сглотнула и сосредоточилась на спасательной операции. Люди в желтых куртках, которые до сих пор бездействовали, теперь бродили по месту крушения. На моих глазах какой-то помощник шерифа нагнулся и принялся рассматривать мусор у себя под ногами. Затем выпрямился, и в его левой руке что-то блеснуло. Другой помощник шерифа начал сгребать мусор в кучу.
– Черт!
Я спускалась со всеми предосторожностями: хваталась за кустарник, петляла между деревьями и валунами, чтобы не потерять равновесие. Склон довольно крутой, стоит разок споткнуться – и кубарем полетишь вниз.
Шагах в десяти от подножия склона я наступила на лист металла, заскользила и взлетела, точно обреченный на падение сноубордист. А рухнув, наполовину покатилась, наполовину заскользила по склону, увлекая за собой лавину камней, сучьев, листьев и пихтовых шишек.
Чтобы остановить падение, я отчаянно хваталась за что попало, обдирая ладони и ломая ногти. Наконец левая рука наткнулась на что-то твердое, и пальцы мертвой хваткой сомкнулись на неведомой опоре. Запястье пронзила боль – я всем весом повисла на левой руке.
Секунду я так и висела, затем перекатилась на бок, подтянулась обеими руками и, подвинувшись, села. Не разжимая рук, подняла взгляд.
Оказалось, что подвернулся мне под руку длинный металлический прут. Он торчал наискось из камня у самого моего бедра и утыкался в изувеченное дерево, что росло в шаге вверх по склону. Я уперлась стопами в землю, проверила, нет ли растяжений, и с усилием поднялась на ноги. Вытерла кровоточащие ладони о штаны, заново застегнула куртку и двинулась дальше вниз.
Оказавшись на дне ущелья, я ускорила шаг. Правда, terra под ногами была далеко не firma, но, по крайней мере, сила тяжести была теперь на моей стороне. Добравшись до оцепленной территории, я приподняла ленту и поднырнула под нее.
– Э-эй, дамочка! Вы куда?
Я остановилась и обернулась. Меня окликнул человек в куртке с надписью «Управление шерифа округа Суэйн».
– Я из ОЗЧС.
– Что еще за ОЗЧС такой? – сварливо осведомился он.
– Шериф на месте?
– А вы кто такая, чтобы об этом спрашивать?
Лицо помощника шерифа было непроницаемо, губы жестко поджаты, оранжевая охотничья шапочка низко надвинута на глаза.
– Я – доктор Темперанс Бреннан.
– Врачи нам тут не понадобятся.
– Я буду заниматься опознанием погибших.
– Документы есть?
На случай стихийных бедствий у каждого правительственного учреждения имеются свои особые обязанности. Управление готовности к чрезвычайным ситуациям (УГЧС) руководит работой Федеральной системы медицинского обеспечения при стихийных бедствиях (ФСМО), которая при массовой гибели граждан обеспечивает медицинскую помощь, опознание жертв и ритуальные услуги.
Для выполнения этих функций ФСМО и созданы системы ОЗЧС и МПЧС – Оперативная группа по организации захоронений в чрезвычайных ситуациях и Группа медицинской помощи в чрезвычайных ситуациях. В официально объявленных чрезвычайных ситуациях МПЧС заботится о живых, а ОЗЧС занимается мертвыми.
Я выудила удостоверение ФСМО и протянула его помощнику шерифа.
Въедливо изучив документ, он кивком указал в направлении фюзеляжа.
– Шериф там, с начальством пожарных.
Голос его дрогнул, он вытер ладонью рот. А затем опустил глаза и пошел прочь, явно смущенный тем, что проявил излишнюю чувствительность.
Поведение помощника шерифа меня ничуть не удивило. Самые стойкие и толковые полицейские и спасатели, сколько бы ни обучались, каким бы обширным опытом ни обладали, не бывают психологически готовы к первой встрече с катастрофой.
Катастрофа. Именно так Национальный комитет безопасности на транспорте называет подобные крушения. Не знаю точно, каковы критерии катастрофы, но, поработав с несколькими такими случаями, одно могу сказать наверняка: это было ужасно. Точно так же я всякий раз не была готова к тому, с чем сталкивалась, и испытывала такие же терзания. Просто научилась это скрывать.
Пробираясь к фюзеляжу, я миновала еще одного помощника шерифа, который накрывал одеялом мертвеца.
– Уберите это, – велела я.
– Что?
– Не надо их накрывать.
– А вы кто?
Я снова предъявила удостоверение.
– Но ведь они так и лежат под открытым небом. – Голос его был безжизнен, словно компьютерная запись.
– Все должно остаться так, как есть.
– Надо же что-что сделать. Уже темнеет. Медведи почуют запах этих… – Он запнулся, подыскивая слово. – …Этих людей.
Мне доводилось видеть, что способны сотворить с трупом хищники из семейства медвежьих, и я понимала беспокойство этого человека. Тем не менее я должна была его остановить.
– Прежде чем что-то перемещать, все здесь должно быть сфотографировано и внесено в протокол.
Помощник шерифа неуклюже скомкал одеяло. Лицо его исказилось от боли. Я достоверно знала, что он сейчас чувствует: потребность немедленно что-то сделать и неуверенность, что именно. Полную беспомощность перед лицом невыносимой трагедии.
– Пожалуйста, передайте остальным, что все должно оставаться на местах. А потом займитесь поиском выживших.
– Вы, наверное, шутите. – Он огляделся. – Такого ни кто не смог бы пережить.
– Если кто-то уцелел, ему надо опасаться медведей куда больше, чем этим ребятам. – Я кивком указала на труп у его ног.
– А еще волков, – добавил он безжизненным голосом.
– Как зовут шерифа?
– Кроу.
– Это который?
Он оглянулся и посмотрел на собравшихся возле фюзеляжа.
– Вон та рослая личность в зеленой куртке.
Я оставила собеседника и быстрым шагом направилась к Кроу.
Шериф изучал карту вместе с полудюжиной пожарных – судя по обмундированию, все они принадлежали к разным частям. Даже наклонив голову, он оставался самым высоким в этой компании. Обтянутые курткой плечи были широки и мускулисты, что говорило о регулярных физических упражнениях. Я от души надеялась, что мне не грозит оказаться на ножах с брутальным горцем-шерифом.
Когда я подошла ближе, пожарники, слушавшие шерифа, отвлеклись и разом уставились в мою сторону.
– Шериф Кроу?
Кроу обернулся… и я поняла, что столкновение с брутальным горцем отменяется.
Лицо у женщины было очень смуглое и скуластое, из-под широких полей шляпы выбивались курчавые ярко-рыжие волосы. Больше всего, однако, мое внимание приковали ее глаза. Радужки – цвета старых бутылок из-под кока-колы. В обрамлении рыжих ресниц и бровей, на фоне смуглой кожи эти бледно-зеленые глаза выглядели совершенно необычно. По моим впечатлениям, женщине было около сорока лет.
– А вы кто? – Сиплый низкий голос отчетливо намекал, что его владелица не потерпит досужей болтовни.
– Доктор Темперанс Бреннан.
– И у вас есть право находиться на месте крушения?
– Я из ОЗЧС.
Опять пошло в ход удостоверение личности. Шериф изучила карточку и вернула мне.
– Я услышала в новостях сообщение о крушении, когда ехала из Шарлотта в Ноксвилл. Позвонила Эрлу Блиссу, который возглавляет группу в этом регионе, и он попросил меня завернуть сюда, глянуть, не понадобится ли помощь.
На самом деле Эрл выразился далеко не так дипломатично.
С минуту женщина молчала, не торопясь с ответом. Затем повернулась к пожарным, что-то сказала – и их как ветром сдуло. Шагнув ко мне, она протянула руку. Ее рукопожатие вполне могло закончиться визитом к травматологу.
– Люси Кроу.
– Зовите меня Темпе.
Расставив ноги, она скрестила на груди руки и смерила меня взглядом бутылочно-зеленых глаз.
– Не думаю, что кому-то из этих бедолаг еще может понадобиться медицинская помощь.
– Я судебный антрополог, а не врач. Вы искали выживших?
Кроу кивнула, резко вздернув голову, – аналогичный жест мне доводилось видеть в Индии.
– Я думала, подобное может касаться только судмедэксперта.
– Подобное касается всех. Представители НКБТ уже здесь? – Мне хорошо было известно, что люди из Национального комитета безопасности на транспорте никогда не мешкают с прибытием на место крушения.
– Скоро будут. Мне уже отзвонились все организации планеты. НКБТ, ФБР, тактическая группа ВВС, Красный Крест, Федеральное агентство авиации, Служба охраны лесов, Управление долины Теннесси, Министерство внутренних дел. Я бы нисколько не удивилась, если б сюда по пути на Вольф-Кноб заявился сам папа римский.
– Министерство внутренних дел и УДТ?
– Федералам принадлежит почти весь этот округ. Примерно восемьдесят пять процентов – национальный парк, еще пять процентов – резервация. – Она вытянула руку на уровне плеча и описала в воздухе круг по часовой стрелке. – Мы находимся в Биг-Лорел. К северо-западу отсюда – Брайсон-Сити, а за ним – Национальный парк Грейт-Смоки-Маунтинс. На севере расположена индейская резервация чероки, на юге – Национальный лес и заповедник Нантахала.
Я сглотнула, пытаясь облегчить давление в ушах.
– На какой мы высоте?
– Четыре тысячи двести футов над уровнем моря.
– Шериф, у меня и в мыслях нет указывать вам, как делать свою работу, но есть те, кого вы, вероятно, предпочли бы не допускать…
– Страховой агент и проныра-адвокат. Может, Люси Кроу и живет в горах, но ей пару раз доводилось спускаться на равнину.
Вот уж в этом я не сомневалась. И также была совершенно уверена, что Люси Кроу ни разу не нахамили.
– Наверное, стоило бы держать подальше и прессу.
– Наверное.
– Шериф, насчет судмедэксперта вы были правы. Он здесь появится. Просто план действий в чрезвычайных ситуациях для Северной Каролины в случае катастрофы предусматривает участие ОЗЧС.
Я услышала приглушенный грохот и голоса, выкрикивающие приказы. Кроу сняла шляпу и провела по лбу рукавом.
– Сколько еще осталось очагов пожара?
– Четыре. Мы потихоньку справляемся с огнем, но дело рискованное. В это время года в горах нешуточно сухо. – Она похлопала шляпой по бедру, не менее мускулистому, чем плечи.
– Уверена, ваши люди делают все, что в их силах. Они оцепили место крушения и гасят пожары. Если выживших нет, ничего другого от них и не требуется.
– На самом деле они не очень привыкли к таким ситуациям.
За спиной Кроу пожилой мужчина в куртке с логотипом «Волонтеры чероки, ДП» сосредоточенно копался в груде обломков. Я решила действовать тактично.
– Не сомневаюсь, вы сказали своим людям, что на месте крушения нужно вести себя точно так же, как на месте преступления. Все должно оставаться как есть.
Женщина кивнула, вновь забавно вздернув голову.
– Они, по всей вероятности, растерялись, стремятся хоть что-то сделать, но не знают, что именно. Лишнее напоминание не повредит.
И я указала на мужчину, рывшегося в обломках.
Кроу негромко выругалась и решительно направилась к волонтеру – широким шагом, который больше смахивал на мощный бег олимпийца. Старик послушно пошел прочь, и шериф тут же вернулась ко мне.
– Нелегко вам приходится, – сказала я. – Люди из НКБТ, когда прибудут, возьмут на себя ответственность за всю операцию.
– Угу.
В это мгновение зазвонил мобильник Кроу. Я дожидалась, когда она закончит разговор.
– Еще одно действующее лицо, – сообщила она, прицепляя мобильник к поясу. – Чарльз Хэновер, генеральный директор «Эйр транссаут».
Я никогда не пользовалась услугами этой авиакомпании, но слышала о ней: небольшая региональная линия, рейсы которой соединяли с Вашингтоном десяток городов Каролины, Джорджии и Теннесси.
– Это их самолет?
– Рейс двести двадцать восемь вылетел из Атланты в Вашингтон с опозданием. Сорок минут простоял на взлетной полосе и поднялся в воздух в двенадцать сорок пять пополудни. Самолет был на высоте примерно двадцать пять тысяч футов, когда в час ноль семь исчез с радаров. К нам звонок по номеру девять-один-один поступил около двух часов.
– Сколько человек было на борту?
– Рейс выполнял самолет «Фоккер-100», восемьдесят шесть пассажиров и шесть человек экипажа. Но и это еще не худшее.
Следующие слова Кроу предвещали кошмар, который обрушился на нас в последующие дни.
