5
Я лежала в постели и смотрела в окно на задний двор доктора Манта. За ночь навалило столько снега, но ветер смел его к стене. Вдалеке, за дюной, солнце полировало поверхность моря. Я ненадолго закрыла глаза, позволив себе подумать о Бентоне Уэсли. Что он скажет, когда узнает, где я теперь живу? И что мы оба скажем друг другу, когда встретимся сегодня? Мы уже долго не разговаривали, со второй недели декабря. Тогда мы договорились прекратить наши отношения.
Я повернулась на бок, натянула повыше одеяло и тут же услышала тихие шаги. Люси опустилась на край моей кровати.
— Доброе утро, моя самая любимая племянница, — пробормотала я.
— Я у тебя единственная племянница, — ответила она, как говорила всегда, — это был наш ритуал.
— И как ты узнала, что это я?
— Это было нетрудно. Ты лучше, чем кто-то еще — ему бы не поздоровилось.
— Принесла тебе кофе.
— Ты — ангел.
— Мне все так и говорят.
Она наклонилась, обняла меня, и я уловила запах английского мыла, которое положила в ее ванную. Я ощутила ее силу, упругую твердость тела и неожиданно почувствовала себя старой.
— С тобой я кажусь себе развалиной. — Я перекатилась на спину, положила руку под голову.
— Почему ты так говоришь? — Она озадаченно посмотрела на меня.
— Потому что теперь не пройду даже Желтую кирпичную дорогу, — ответила я, имея в виду полосу препятствий в Академии.
— Никогда не слышала, чтобы для кого-то это было легко.
— Для тебя — да.
— Ну, теперь — да, — неуверенно произнесла Люси. Она помолчала, потом со вздохом добавила: — Знаешь, я так разозлилась, когда Академия решила отослать меня на месяц в университет. А теперь думаю: может, оно и к лучшему. Я могу работать в лаборатории, ездить на велосипеде и бегать по утрам по кампусу, как нормальный человек.
Нормальным человеком Люси не была и никогда уже не будет. Я давно и на самых печальных примерах убедилась, что люди с таким высоким IQ, как у нее, отличаются от других так же, как душевнобольные от психически здоровых людей. Она смотрела в окно на блестящий на солнце снег. Ее волосы в робком утреннем свете отливали розовым золотом, и я уже не в первый раз подивилась тому, что имею отношение к такой красоте.
— Наверно, и от Квантико отдохнуть тоже будет нелишним. — Люси помолчала, а потом с серьезным лицом повернулась ко мне. — Тетя Кей, я должна кое-что тебе сказать. Не уверена, что ты захочешь это слушать. Я бы рассказала вчера, если бы здесь не было Марино.
— Говори. Я тебя слушаю. — Я мгновенно напряглась.
Она снова помолчала.
— Думаю, ты тем более должна это знать, что сегодня встречаешься с Уэсли. В Бюро поговаривают, что они с Конни расстались.
Я не знала, что сказать.
— Не могу утверждать, что так оно и есть, — продолжала Люси, — но кое-что об этом слышала. И это «кое-что» касается тебя.
— Почему это должно меня касаться? — тут же спросила я.
— Ох, перестань. — Она посмотрела мне в глаза. — Разговоры начались уже тогда, когда ты только начала работать с ним. Некоторые агенты считают, что ты только поэтому и согласилась быть консультантом. Ну, знаешь, чтобы быть с ним рядом, ездить с ним.
— Это абсолютная неправда, — рассердилась я, садясь в постели. — Я согласилась поработать консультантом-медэкспертом, потому что директор попросил об этом Бентона, который, в свою очередь, попросил об этом меня. Было именно так, а не наоборот. Я помогаю в расследованиях, оказывая услугу ФБР и…
— Тетя Кей, — перебила меня Люси, — ты вовсе не обязана в чем-то оправдываться.
Но меня было уже не остановить.
— Это возмутительно, что люди говорят такие вещи. Я никогда не смешивала дружеские отношения с профессиональными.
Люси немного помолчала, потом покачала головой.
— Речь идет не просто о дружбе.
— Мы с Бентоном очень хорошие друзья.
— Не просто друзья.
— В данный момент — да, просто друзья. И тебя это, кстати, не касается!
Люси вспыхнула и встала с кровати.
— Тебе не за что злиться на меня.
Она ждала ответа, но я молчала, потому что едва сдерживала слезы.
— Я лишь передаю тебе то, что слышала сама, чтобы для тебя не стало сюрпризом, когда ты услышишь это от других.
Я опять ничего не сказала, и она повернулась к двери.
— Подожди. — Я удержала ее за руку. — Я не злюсь на тебя. Постарайся понять. Пожалуйста. Это естественная реакция на то, что мне приходится слышать. Думаю, ты сама чувствуешь то же самое.
Люси отстранилась.
— А почему ты думаешь, что я никак не реагировала, когда слышала что-то такое?
Она выбежала из комнаты, а я с отчаянием подумала, что моя племянница — самый трудный для общения человек из всех моих знакомых. Мы схватывались и спорили постоянно, и она никогда не смягчалась, не убедившись, что я получила, по ее мнению, по заслугам. Как же это несправедливо, с горечью подумала я, спуская ноги на пол.
Я провела ладонью по волосам — день обещал быть нелегким. Настроения не добавляли и мои ночные сны, полузабытые, стершиеся, но оставившие странное, неприятное ощущение. Я смутно помнила воду и каких-то грубых, жестоких людей. Помнила, что у меня не ладилась работа и что мне было страшно. Я приняла душ, накинула халат, сунула ноги в шлепанцы, а когда вышла, Марино и Люси, уже полностью одетая, сидели в кухне.
— Доброе утро, — сказала я, словно ни с кем из них сегодня еще и не виделась.
— Привет. Да уж, доброе. — Марино выглядел так, словно не спал всю ночь и теперь ненавидел весь мир.
Я пододвинула стул и подсела к маленькому кухонному столику. Солнце поднялось уже высоко, и снег как будто пылал в его лучах.
— Что случилось? — спросила я, не выдержав молчания.
— Помнишь те вчерашние отпечатки у стены?
— Конечно.
— Ну так вот, теперь их стало еще больше. — Марино поставил чашку. — Только теперь следы ведут к нашим машинам, и оставлены они ботинками с подошвой «вибрам». И знаешь что, док? — Я сжалась от страха, ожидая чего-то плохого. — Никто из нас никуда сегодня не уедет, пока сюда не доберется тягач.
Я промолчала.
— Кто-то проколол покрышки. — Люси восприняла новость с каменным лицом. — Все до единой. Чем-то с широким лезвием. То ли большим ножом, то ли мачете. Ясно одно, — продолжал он, — никакой это не сосед и не ночной дайвер. Думаю, мы имеем дело с человеком, который четко выполнял поставленную задачу. Мы его спугнули, он убрался отсюда, но потом вернулся. Он или кто-то другой.
Я взяла кофе.
— Сколько времени потребует ремонт?
— Думаю, что сегодня на это рассчитывать невозможно. Ни тебе, ни Люси.
— Но нужно что-то сделать, — сухо заявила я. — Мы должны уехать отсюда. Надо осмотреть дом Эддингса. К тому же оставаться здесь просто опасно.
— Согласна, — поддержала меня Люси.
Я подошла к окну над раковиной, откуда были видны наши машины. Покрышки напоминали черные резиновые лужи на снегу.
— Прокололи сбоку, так что не заклеишь, — заметил Марино.
— Что будем делать? — спросила я.
— У ричмондской полиции есть договоренность с другими управлениями, и с местной я уже связался. Скоро будут здесь.
Самому Марино требовались специальные, полицейские покрышки и обода, а нам с Люси — мишленовские и гудиеровские, потому что мы, в отличие от него, приехали на личных автомобилях. Я напомнила ему об этом.
— У нас есть прицеп с платформой. Загрузят твой «бенц» и развалюшку Люси и отвезут в «Белл тайр-сервис» на Вирджиния-Бич-бульвар.
— Никакая она не развалюшка, — возмутилась Люси.
— Какого черта тебя потянуло купить игрушку цвета дерьма попугая? Корни майамские лезут, да?
— Дело не в корнях, а в бюджете. Мне она досталась за девятьсот долларов.
— Хорошо, подождем. Но что мы будем делать сейчас? — спросила я. — Ты же знаешь, что они никогда не торопятся. А сегодня Новый год.
— Вот тут ты права. Но все просто, док. Если собираешься в Ричмонд, поедешь со мной.
— Отлично. — Спорить я не стала. — Тогда давайте займемся делами, чтобы ничего нас не задерживало.
— Сложи-ка для начала свои вещи, — предложил Марино. — По-моему, тебе надо убираться отсюда насовсем.
— Мне придется остаться здесь до возвращения доктора Манта из Лондона. Другого варианта нет.
Тем не менее собралась я так, словно возвращаться в коттедж в ближайшие сто лет уже не собиралась. Потом мы постарались как можно тщательнее провести собственное расследование, поскольку случившееся подпадало под определение «мисдиминор», а надеяться на усердие местной полиции не приходилось. Сделать слепки следов обуви мы не могли, поэтому пришлось ограничиться фотографиями, хотя сами следы говорили лишь о том, что неизвестный — человек крупного сложения, а ботинки или сапоги у него с подошвой «вибрам».
Ближе к полудню прибыл красный тягач-эвакуатор, за рулем которого сидел молодой полицейский по фамилии Сандерс. Порезанные покрышки я положила в багажник Марино. Передок «форда» подняли лебедкой, и, пока машина висела в воздухе, словно готовясь взлететь, парни в комбинезонах и утепленных куртках быстро взялись за дело, ловко орудуя домкратом. Сандерс спросил, не связываю ли я происшествие с моей профессиональной деятельностью. Я ответила, что так не считаю, и объяснила ситуацию.
— Вообще-то по этому адресу проживает мой заместитель. Доктор Филипп Мант. Он сейчас в Лондоне, по личным делам, и я просто временно его замещаю.
— И никто не знает о том, что вы здесь? — поинтересовался Сандерс, который оказался не таким простаком, как казался.
— Разумеется, кое-кто знает. Я же исполняю его обязанности, принимаю звонки.
— Итак, мэм, вы не считаете, что происшествие имеет какое-то отношение к вашей профессиональной деятельности. — Он записал что-то в блокнот.
— В настоящее время у меня нет для этого оснований, — ответила я. — Скорее всего, это дело рук какого-то юнца, выпустившего таким вот образом избыток своей энергии.
Сандерс взглянул на Люси, которая разговаривала в сторонке с Марино.
— А это кто? — спросил он.
— Моя племянница. Она из ФБР, — сказала я и назвала ее фамилию.
Сандерс направился к ней, а я решила еще раз пройтись по коттеджу. Внутри заметно потеплело. Солнце светило в окна, как будто смывая краску с мебели. В воздухе с прошлого вечера еще ощущался запах чеснока. В спальне я просмотрела ящики, окинула взглядом одежду, висевшую в шкафу. На душе было грустно, но не из-за вынужденного расставания с коттеджем, а из-за того, что я тут так и не прижилась.
А ведь сначала я думала, что мне здесь понравится.
Пройдя по коридору, я заглянула в комнату, где спала Люси, потом прошла в гостиную, где мы едва ли не до утра читали «Книгу Хэнда». В памяти ожили жуткие картины — я зябко поежилась, а руки покрылись мурашками. Кровь как будто похолодела от страха, и я вдруг с полной ясностью поняла, что не могу оставаться в доме коллеги ни секундой дольше. Я выбежала на веранду и быстрым шагом прошла дальше, в заднюю часть двора. Яркое солнце придало сил и уверенности. Некоторое время я смотрела на океан, потом подошла к стене.
Снегу намело столько, что я увязала по щиколотки. Подойдя ближе, я обнаружила, что следы исчезли. Незнакомец, фонарик которого заметила Люси, перебрался через стену и сразу же ушел. Потом он — или кто-то еще — все же вернулся, потому что следы возле наших машин появились уже после того, как снегопад прекратился, и эти следы уже не были отпечатками дайверских ботов или аквашузов. Я заглянула за стену, туда, где за дюной начиналась широкая береговая полоса.
Торчавшие из сугробиков метелки униолы походили на ободранные перья. Ветер гнал по темно-синей воде мелкую рябь. Я пробежала взглядом по берегу, от края до края, но не обнаружила ни малейших признаков жизни.
В тревожном ожидании я долго смотрела вдаль невидящими глазами, а когда повернулась, то едва не наткнулась на детектива Роша, стоявшего совсем рядом со мной.
— Господи, — выдохнула я. — Никогда больше так не подкрадывайтесь ко мне.
— Прошел по вашим следам, поэтому вы и не слышали. — Он стоял, держа руки в карманах кожаной куртки и преспокойно жуя жвачку. — Когда захочу, у меня это хорошо получается.
Я смотрела на него, чувствуя, что моя неприязнь к этому человеку крепнет с каждой минутой.
На нем были темные брюки и высокие ботинки. Глаза прятались за темными стеклами очков, но я, и не видя их, знала, что нужно детективу Рошу. Мне был хорошо знаком этот тип людей.
— Услышал, что у вас тут произошло, вот и приехал предложить помощь, — произнес он.
— Мы вроде бы не звонили в чесапикскую полицию.
— У нас общий канал связи с полицией Вирджиния-Бич, вот я и услышал о ваших проблемах. Должен признаться, сразу же подумал, что здесь может быть какая-то связь.
— Связь с чем?
— С нашим делом. — Рош подошел ближе. — Похоже, с вашими машинами кто-то серьезно поработал. Я бы сказал, это смахивает на предупреждение. Как будто кто-то считает, что вы сунули нос не в свое дело.
Я бросила взгляд на его ноги — кожаные ботинки «гортекс» цвета темной печенки — и след, оставленный им на снегу. Рош был крупный мужчина с большими руками и ногами и носил обувь с подошвой «вибрам». Я снова посмотрела ему в лицо, которое было бы приятным, если бы оно не выдавало ничтожную, мелочную душонку.
— Знаете, вы говорите точь-в-точь, как капитан Грин, — сказала я после небольшой паузы. — Для полной ясности — вы мне угрожаете?
— Всего лишь делюсь наблюдением. — Он сделал еще шаг вперед, прижимая меня к стене. Собравшийся на крыше снег таял под солнцем, и ледяные капли падали на мой воротник и стекали на горячую кожу.
— Кстати, — продолжал Рош, — какие там новости по нашему делу?
— Пожалуйста, отступите, — сказала я.
— По-моему, вы не все мне говорите. Думаю, вы уже знаете, что случилось с Тедом Эддингсом, но скрываете информацию.
— Ни это дело, ни что-либо еще мы сейчас обсуждать не будем.
— Видите? Вы сами ставите меня в неудобное положение — я ведь должен отчитываться перед начальством. — И тут — невероятно! — Рош положил руку мне на плечо и добавил: — Вы ведь не хотите, чтобы у меня были неприятности, правда?
— Не прикасайтесь ко мне, — предупредила я. — Вы заходите слишком далеко.
— Думаю, нам надо получше узнать друг друга, тогда и проблем с общением не будет. — Его рука все еще лежала на моем плече. — Может быть, пообедаем как-нибудь в уютном местечке? Любите морепродукты? На Саунде есть один неплохой ресторанчик…
Я молчала, раздумывая, не пора ли ткнуть ему пальцем в дыхательное горло.
— Не смущайтесь. Доверьтесь мне. Все в порядке. Мы же не в Ричмонде, напичканном всеми этими стариками-снобами. У нас другой принцип: живи сам и не мешай жить другим. Понимаете, да?
Я попыталась обойти его, но он схватил меня за руку.
— Я ведь с вами разговариваю. — Рош начинал злиться. — А вы, когда я говорю, стойте и слушайте.
— Пропустите меня. — Я попыталась убрать его руку, но он оказался на удивление сильным.
— Не надо. Со мной вам все равно не справиться, и никакие ваши степени тут не помогут, — прошипел Рош, дохнув на меня запахом мяты.
Я посмотрела прямо в черные стекла «рейбенов» и громко, четко произнесла:
— Сейчас же уберите руки. — И, повысив голос, добавила: — Ну!
Рош вдруг отступил, и я решительно, не слыша ничего, кроме стука собственного сердца, направилась прямиком к главному входу.
— На заднем дворе следы. Их нужно сфотографировать, — обращаясь ко всем сразу, объявила я. — Следы детектива Роша. Он только что был там. И еще мне нужно вынести из дому все мои вещи.
— Ты о чем, черт возьми, говоришь? — Марино уставился на меня. — Что значит «только что был там»?
— Мы поговорили.
— И как же он вернулся, если мы его не видели?
Я пробежала взглядом по улице, но так и не увидела машины, на которой мог приехать Рош.
— Не знаю. Думаю, пробрался через соседние дворы. Или пришел с берега.
Люси растерянно посмотрела на меня.
— Ты ведь сюда не вернешься? Точно?
— Нет, не вернусь. Никогда.
Люси помогла мне собрать оставшиеся вещи. О случившемся на заднем дворе доктора Манта я молчала до тех пор, пока Марино не свернул на 64-ю в сторону Ричмонда.
— Вот дерьмо! — воскликнул он. — Этот ублюдок посмел тебя тронуть. Но почему ты не закричала?
— Думаю, кто-то приказал ему припугнуть меня.
— Мне наплевать, кто и что ему приказал. Он посмел тебя тронуть. Ты обязана подать заявление.
— Трогать — не преступление, — напомнила я.
— Он схватил тебя за руку.
— И что? Его арестуют за то, что он схватил меня за руку?
— Нечего было трогать. — Марино кипел от ярости. — Ты ведь просила его отпустить тебя, а он этого не сделал. А это уже физическое насилие. По крайней мере, оскорбление действием.
— Ты должна подать рапорт в Министерство внутренних дел, — поддержала его Люси. Она сидела впереди и, поскольку ей трудно было оставаться неподвижной, крутила ручку-сканер. — Эй, Питер, у тебя что-то с настройкой. На третьем канале ничего не слышно. Это ведь третий участок, да?
— А что, черт возьми, я, по-твоему, должен слышать, если мы возле Уильямсберга? Я же не патрульный какой-нибудь!
— Нет, конечно, но если хочешь, могу настроить тебя и на патрульную службу.
— Да уж, можешь. Ты меня и с каким-нибудь шаттлом связать можешь, — раздраженно бросил Марино.
— Если получится, — вмешалась я, — то с шаттлом соедини меня.
