Глава 17
Гостей, как выяснилось, было всего пятеро, но, кроме них, в доме крутились курьеры, доставлявшие заказанные блюда, официанты, телохранители гостей, несколько мужчин, составлявших свиту Фица, Грэй, Никс, Дилан и я.
Перед танцем я переоделась в ванной первого этажа. Дилан прихватил диск с моей любимой музыкой, еще несколько про запас и включил музыкальную систему Фица.
Для этого выступления я приобрела костюм, впрочем костюм стриптизерши сводится к нижнему белью и топу, который можно легко скинуть во время танца. Главная статья расхода — туфли: две сотни фунтов за пару сандалий с ремешками, обвивавшими ногу почти до колена. Двенадцатисантиметровые каблуки. И чтобы пряжки не цеплялись друг за друга, когда я скрещиваю щиколотки, — это главное.
Дилан позвал меня. Даже в таком наряде он не удостоил меня лишним взглядом.
— Твой выход, — сказал он.
Первый танец прошел удачно. Я танцевала под мой любимый трек, тот самый, который ставила и на прослушивании, — «Причина развода».
Для начала я с силой раскрутилась вокруг шеста и воспользовалась шансом оглядеть мужчин, рассевшихся по диванам и стульям. Все роскошно одеты, все, в том числе и Фиц, успели немного выпить, но еще отнюдь не пьяны, так что надо здорово постараться, чтобы привлечь их внимание. Под мой танец они продолжали болтать и пересмеиваться, но не прошло и десяти секунд, как я полностью завладела их вниманием: вертикальные, вниз головой, шпагаты, вращения, когда волосы развевались с такой скоростью, что даже зрителей, должно быть, обдувало ветерком. Фиц смотрел на меня и поглядывал на гостей, то на меня, то на гостей, я никак не могла толком прочесть, что написано у него на лице. Вероятно, одобрение. Возбуждение? С Фицем никогда ничего не поймешь.
Наутро я поднялась на «Тетушку Джин» к Малькольму и Джози, но их не было, люк заперт на замок. На палубе «Крашеной леди» с чем-то возился Лайм. Он помахал мне рукой, и я перешла по понтону ближе к нему.
— Добро утречко, — сказал он.
— Как жизнь?
Он ткнул зажатой в пальцах отверткой в сторону офиса. К стене здания прилегала лестница.
— Свет опять погас. Морин отправилась ругаться с Кэмом.
— Опять погас? Почему?
— Кто-то перерезал кабель. Морин говорит, пусть Кэм установит на парковке ворота с электронным замком и запирает их на ночь. Вечером хочет созвать всех на собрание. К тебе еще не заглядывала?
Я покачала головой:
— Вчера я ее видела, она уже тогда ссорилась с Кэмом. Лайм, а Малькольма и Джози ты не видел?
— Они с полчаса назад отправились в супермаркет.
— А, спасибо.
Как сказать им про Освальда? Я засунула его в матерчатую сумку для покупок, прямо в полотенце, которым обернул его Карлинг, и занесла в рубку, чтоб не промок, если вдруг пойдет дождь. Его же надо похоронить. Где? В зеленой зоне? На участке Роджера и Салли? Боже, до чего ж все это хреново!
А еще Карлинг. Он задал вопрос о «Баркли», а я солгала. Они выяснили, где работала Кэдди. Значит, очень скоро он узнает, что и я выступала в том же клубе, что мы дружили. Господи, почему нет Дилана, когда он мне так нужен! Почему не отвечает на звонки? И снова — Карлинг. Как мы лежали с ним рядом. Задним числом я отчего-то смутилась. Если мы встретимся снова, я не смогу глядеть ему в глаза.
— А что Кэм сказал насчет ворот? — спросила я.
Лайм рассмеялся:
— Ты же знаешь Морин. По-хорошему она просить не умеет.
Я вернулась к себе, разложила на обеденном столе чертежи и заметки. Если я решу сделать ванную, придется уменьшить кладовую на носу. Начинать надо с оранжереи и раздвижной крыши. Вроде бы простая затея, но осуществить ее будет сложновато.
Я позвонила в местную фирму и попыталась объяснить, что мне требуется. Я уже пробовала обращаться в разные компании, и никто не брался, а в одном месте мне так и заявили, что я ничего в этом не смыслю и оставила бы я лодку в покое, жила бы, как все, на берегу. Местные специалисты по остеклению гораздо приветливее. На звонок ответил парень по имени Кев, пообещал наведаться ко мне и все посмотреть.
Придется мне снова доставать пилу и дуговую сварку, резать отверстие в крыше каюты. Я тренировалась на световых люках, но каждый раз нервничала. Однако явившийся часом позже Кев оказался еще любезнее, чем я ожидала: он предложил не только изготовить раздвижную крышу, но и помочь с установкой. Ему довелось потрудиться на отцовском судне, и, просмотрев мои чертежи и статью, которую я вырезала из журнала «Уотервейз уорлд», он решил, что справится. У него на складе нашлись даже рельсы, по которым будет скользить раздвижная часть крыши.
И я загорелась:
— Если заказать все прямо сейчас, когда мы сможем ее установить?
— Недель шесть будут делать, а то и меньше, — прикинул Кев. — Как сделают, выберем погожий денек и я помогу с крышей.
Когда имеется план, жить веселее. Я выписала чек, и в тот самый момент, как я помахала рукой вслед Кену, вновь выглянуло солнышко.
А вскоре вернулись Малькольм и Джози.
Я поднялась на борт «Джин из Скэрисбрика», постучала. Снизу донесся вопль — то ли «иди сюда», то ли «пшла прочь». Так или иначе, я откинула крышку люка и спустилась на три ступеньки, в каюту.
Джози была в камбузе, разбирала покупки.
— Плохие новости, — предупредила я.
Она обернулась ко мне, лицо ее дрогнуло.
— Освальд?
Я кивнула и поспешила обнять ее — Джози сразу же заплакала:
— Я так и знала, так и знала, что с ним что-то случилось. Я говорила Малькольму, я ему сказала…
Малькольм вынырнул из каюты:
— Что происходит?
Я глянула на него поверх плеча Джози:
— Я нашла Освальда.
— Ах черт! Погиб бедолага? Я так и думал: он всегда возвращался к ночи. Попал под машину? Эти сволочи гоняют и смотреть не смотрят.
Я не стала спорить. Надо было рассказать им, что случилось на самом деле, но я боялась, что во всем обвинят меня. Это я навлекла беду на марину.
— Где он? — шепнула Джози.
Малькольм подошел и обнял ее, погладил по спине широкими костлявыми ладонями.
— Я отнесла его к себе в рубку, — сказала я. — Завернула его.
Малькольм кивнул:
— Пошли, я заберу его.
— Хочешь, я побуду с тобой? — предложила я Джози.
Она покачала головой.
— Дай мне минуту, — сказала она. Плечи ее тряслись. — Побуду минутку одна. Иди-иди с Мальком.
Мы поднялись в рубку, я показала Малькольму аккуратно свернутую матерчатую сумку. Он спросил меня:
— Ты что-то еще хотела сказать?
Солнечный луч ударил мне в затылок. На миг стало почти жарко.
— Он не под машину попал, — сказала я. — Малькольм, это так ужасно!
— Понятно, — ответил он. — Джози мы ничего не скажем.
— Ясное дело.
— Что произошло?
— Прошлой ночью я услышала какой-то звук, — сказала я. — Стук или удар. Вышла посмотреть: Освальд лежал на понтоне.
— Ты никого не видела?
Я покачала головой:
— Оказывается, кабель опять перерезали. Лайм говорил мне, что Кэм с утра пытался его починить.
— Да, Морин прожужжала мне все уши, когда я встретил ее в магазине. Можно подумать, это сразу решит все проблемы.
Он поднял сверток так осторожно, словно Освальд все еще был жив.
— Помочь? В смысле — копать?
Он улыбнулся:
— Нет, я сам, попозже. Справимся.
И он ушел, оставив меня в одиночестве на палубе, забрав с собой кота.
Мне было ужасно больно за них. И Малькольм так добр ко мне, а ведь это я во всем виновата.
В итоге я заработала без малого пять тысяч фунтов за один вечер у Фица. Поработать пришлось на совесть, я сбилась со счета, сколько раз я станцевала у шеста и потом на коленях у каждого из гостей. Оправдала чаевые.
К трем большинство гостей разошлись. Остался только один — в костюме, сшитом на заказ, шелковая сорочка с открытым воротом, на запястье «Блинг». Набит деньгами. Я болтала с этим чуваком, смеялась его дурацким шуткам. Звали его Кенни. Память у меня паршивая, однако на основной работе я приспособилась через слово обращаться к собеседнику по имени, пока не закрепится. Мне самой такая манера казалась странноватой, но мужчины отнюдь не возражали. Они млеют, когда слышат собственное имя.
Флирт шел заведенным порядком. Те же реплики, вариации которых я слышала по выходным в клубе.
— Честное слово, ты танцуешь лучше всех, кого мне доводилось видеть, а я повидал немало. Как тебя зовут?
— Вива.
— Нет, по-настоящему. Как тебя зовут?
— Не стоит, Кенни, а то все испортим. Поверь мне.
— У тебя потрясное тело, Вива.
— Спасибо, Кенни.
— Нет, правда. Ты заслуживаешь лучшего. Поедешь со мной? Давай соглашайся. Я могу устроить тебе праздник.
— Конечно можешь, — улыбалась я.
— Поедешь? Давай куда-нибудь… В Испанию — у меня там вилла, поедем на выходные… — Он уже еле ворочал языком и вряд ли сумел бы подняться без посторонней помощи.
Я еще подлила ему.
За его спиной в темнеющей комнате Дилан посмотрел на меня и взглядом указал на часы.
— Не могу. Я бы с радостью, но у меня работа…
— Я тебе заплачу, — сказал он. — Скажи сколько, и я все устрою.
— Не в деньгах дело, — импровизировала я. — Мне нравится эта работа. Знакомиться с такими замечательными парнями, как ты, Кенни.
Он тяжко вздохнул, смиряясь с поражением. Дилан сделал шаг вперед: если что, он вытолкает Кенни за дверь.
— Как насчет последнего танца? — предложил Кенни, шатко подаваясь ко мне. — Один самый последний, только ты и я. Понимаешь?
Возле Кенни бесшумно возник Дилан.
— Уже поздно, — вот и все, что он сказал.
Тот спросил:
— Где Фиц?
Я воспользовалась тем, что Дилан отвлек гостя, извинилась и убежала в ванную переодеваться. Минуту спустя Фиц, не постучавшись, приоткрыл дверь. Я уже складывала одежду и убирала ее в сумку.
— Вива, — позвал Фиц, — я хочу попросить тебя о личном одолжении.
Я остановилась и поглядела на него. И так ночка выдалась долгая.
Он подошел ко мне, тыльной стороной ладони погладил по обнаженной руке.
— Ну что? — сказал он. — Ничего же страшного?
— Он меня за другое место хочет потрогать.
— Вива, этот человек — он мне очень пригодится. Не стоит его огорчать. Ты ему очень понравилась, он никогда раньше не клевал ни на одну из девиц…
— Я станцую столько раз, сколько ты велишь, Фиц. Так мы уговорились. Ты обещал мне, что ничего такого не будет. Хочешь изменить условия — плати.
— Сколько?
— Тысячу, — сказала я ему. — Причем музыку я выберу сама, и еще одно условие: Дилан будет караулить под дверью.
Фиц заметался, будто я прихватила его за яйца:
— Как тысячу? Да кем ты себя вообразила?
Он и сам был пьян, пошатывался. Я терпеливо ждала.
Он уставился на меня и наконец сказал:
— Ладно. Штуку. Круто берешь. Тысячу фунтов. Постарайся, чтоб он не пожалел об этих деньгах.
Музыка уже вступила, когда я вернулась в комнату. Донна Саммер «Люблю любить тебя, малышка» — полная версия, шестнадцать минут с криками и стонами бьющейся в оргазме Донны.
Я бы предпочла трек-трехминутку. «Стоит ли спорить? — прикинула я. — Да нет, лучше быстрее с этим покончить».
Кенни ждал, развалившись в кресле, в полубессознательном состоянии, — ладно, у меня он быстро очухается. Я подошла к нему сзади, погладила его плечи, пробежалась пальцами по его рукам. Оглянулась: Дилан стоял у открытой двери, едва заметный в тени.
Я не заставила клиента чересчур долго ждать, пока с меня не слетит одежка. Песня здорово помогла мне разогреться. Он (а может, Фиц) заплатил столько, что придется удовлетворять почти все его желания. Однако, хоть я и понимала, что он желает, чтобы я была поближе, начала я с шеста, ведь именно шест был моим коронным номером. Я кружилась, вращалась, выбрасывала ногу, все время смутно ощущая присутствие Дилана у двери. Полагаю, он бы проявил больше эмоций на футбольном матче. Нагота позволяла двигаться легче. Я рискнула попробовать несколько новых круток, кувырок назад и такие прогибы и висы, каких не делала со времен занятий в студии. Шпильки сильно затрудняли движения, хорошо еще, что я не свалилась и не потянула мышцу. Когда музыка замедлилась, пульсируя, я спустилась с шеста и подошла к Кенни. Я танцевала для него, я показала ему все лучшее, кружась прямо перед ним. Сперва он не прикасался ко мне, затем приобнял за спину, и я подалась назад, прижимаясь к его ладони. Тут уж он разошелся. Когда его пальцы сделались чересчур настойчивыми, я отступила, улыбаясь, словно мне все это нравилось, словно он меня заводил. А потом уселась на него верхом, потирая коленом шишечку в дорогущих брюках и всматриваясь в тень у двери, — Дилан все еще там. На месте.
И снова эти руки на моей коже. Неуклюжие, неприятные прикосновения.
«Зачем я это делаю? — подумала я. — На хрена? Этот малый мне противен, а я разрешила ему впихнуть в меня свои пальцы, другой рукой он теребит расстегнутую ширинку, и я притворяюсь, будто мне это нравится? Неужто это стоит тысячи фунтов?»
Песня закончилась, как все в жизни кончается, и дурное и хорошее. Дилан выступил вперед с большим мягким полотенцем, накинул его на меня, словно я только что переплыла через Ла-Манш.
— Доброй ночи, — попрощалась я с Кенни. — Большое спасибо, мне было очень весело.
Он дал мне еще двести сверх тысячи и снова попросил телефончик. Я с улыбкой пригласила его на следующие выходные в клуб. Чем не компромисс, и для меня вполне выгодный, хотя, если б я никогда больше не увидела Кенни, тоже невелика беда. Я поцеловала его в щеку, а он попытался ухватить меня за грудь. Я сняла его руку и поцеловала его. Интересно, как он зарабатывает деньги?
Дилан подождал, пока я переодевалась, и в молчании повез меня домой. Мне показалось, он сердится. Ехал и не сводил глаз с дороги.
— Ты, наверное, устал, — заговорила я наконец, устав любоваться предрассветной хмарью за окном.
— Не очень, — ответил он.
— Далеко тебе добираться?
Он только плечами пожал.
— Я тебя чем-то обидела?
Но и тут он не пожелал встретиться со мной взглядами в зеркале заднего вида. Человек из камня.
— Нет.
— Спасибо за полотенце. Ты очень добр.
До моего дома мы добрались в молчании. Я думала, он выйдет и откроет мне дверцу, но он так и остался сидеть, не выключая двигателя и глядя прямо перед собой.
— Спасибо, — сказала я.
Он дал мне время дойти до двери, а затем «X-5» рванул навстречу рассвету.
