Глава 10

Я всегда гордилась тем, как легко приспосабливаюсь к любым изменениям на работе, но танцы в «Баркли» требовали куда более серьезной перестройки. После «собеседования» я прочесала свой гардероб в поисках чего-нибудь достаточно сексуального и вместе с тем романтического. Остановилась на темно-синем бархатном платье, которое надевала на последний корпоративный ужин. Нашлось также несколько юбок и топов, в которых я ходила с друзьями по клубам. И белье: черное кружево с розовой каймой.

Кто бы мне подсказал, годится ли это или полный отстой.

Но вечером, по пути на новую работу, я ничуть не тревожилась. Клуб уже заполнялся гостями, музыка на первом этаже грохотала так, что девочки, болтая с мужчинами в баре, наклонялись к ним, однако музыка не мешала им расслышать свое имя, когда их выкликали к шесту. Хелену я отыскала в глубине за баром. Миниатюрная женщина лет сорока с небольшим, на лице застыло выражение «не тронь меня». За все время, что я там работала, ни разу ее не видела довольной, даже смеялась она с обиженным видом. Темные волосы она укладывала в высокую прическу, чтобы добавить себе пару сантиметров роста, ну и шпильки носила конечно же.

— Работала прежде? — осведомилась она, записывая мое имя на листе позади барной стойки.

— Нет, — сказала я. Она же не про офисную работу спрашивала.

— Правила тебе объяснили?

— Вроде да. Не вступать в неформальные отношения с клиентами и так далее?

Она улыбнулась или скорчила гримасу:

— «Неформальные отношения» — это мне нравится! Если ты понравишься и тебя примут на постоянную, всегда будь готова к выходу ровно в одиннадцать. За опоздание — штраф.

В гримерной все еще было тесно, хотя многие девушки уже вышли в клубную зону. Я отыскала замурзанный барный стул, кинула возле него свою сумку и переоделась из джинсов в платье. Девочки на меня и не глянули, болтали все разом, кричали, смеялись, в комнате царил хаос из разбросанной одежды, клубился туман духов и дезодорантов несовместимых ароматов.

— Можно тут пристроиться? — спросила я, придвигая стул к краю зеркала.

Перед зеркалом блондиночка наносила последние штрихи жидкой помадой.

— Однофигственно, — ответила она. — Я уже все.

Зеркало осталось в полном моем распоряжении. Через несколько минут гримерная опустела, задержалась только одна девушка. Пониже меня ростом, несмотря на чудовищно высокие шпильки, длинные темные волосы, младенчески распахнутые голубые глаза.

— Новенькая? — спросила она.

Я кивнула:

— Бросается в глаза?

— Просто потому, что ты не спешишь. Теряешь в заработке.

— До выхода еще долго.

Она рассмеялась:

— Ясное дело, новенькая! Если ты не на сцене, ты все равно должна работать. Ступай в зал, обрабатывай клиентов.

Я тупо уставилась на девицу.

— Ходишь по залу, болтаешь с людьми, они угощают тебя выпивкой, танцуешь, заманиваешь в ВИП. — Тут она сжалилась надо мной, вид у меня, должно быть, стал испуганный, или растерянный, или по крайней мере придурочный. — Показать тебе как?

— Будь добра.

— Давай, — согласилась она. — Только если заглянет кто-нибудь из моих постоянных, дальше будешь разбираться сама, уговор?

— Спасибо. Как тебя зовут?

— В клубе я Котенок, но здесь можешь звать меня Кэдди.

— Кэдди? Как в «Шуме и ярости»?

Она поглядела на меня, сложив ярко накрашенные губы идеальным кружочком. Сейчас спросит, что за чушь я несу. Но нет, выяснилось, что мы друг дружку недооценивали.

— Ты читала Фолкнера?

— Ага.

— Впервые вижу человека, читавшего «Шум и ярость». Как тебя зовут?

— Дженевьева. А они будут звать Вивой.

— Вива? Это вроде такая марка автомобиля? У отца когда-то была.

Мы рассмеялись, и это стало началом дружбы между Котенком и Вивой. В клубе мелькали девицы, приходили и уходили, русские и полячки держались вместе, цепляли мужчин и в клубе, и на улице, нарушали правила как могли. Другие девушки тоже сбивались в стайки, вместе гуляли в свободные вечера, но я не сблизилась ни с одной из них так, как с Кэдди.

В тот первый вечер мы вместе вышли в клубную зону, и Кэдди начала обход, здороваясь со знакомыми и незнакомыми, останавливаясь, чтобы перекинуться с ними парой слов. Я наблюдала и училась, чувствуя себя новенькой в незнакомой школе.

«Посидим с вами минутку, вы не против?.. Что празднуем, мальчики?.. А! Поздравляю! Не хотите потанцевать со мной?.. Да, это новенькая, Вива. Знаю-знаю. Конечно, вы за нами поухаживаете… Придется мне вас покинуть: если задержусь тут надолго — влетит… Тогда перейдем в ВИП-зону, там мое внимание будет всецело принадлежать вам сколько пожелаете… Мальчики, вы бы тост подняли, день рождения все-таки!»

Меня слегка мутило: через пару часов мне предстоит раздеться догола перед полным залом совершенно незнакомых людей. Я не могла в это поверить, а когда смотрела, как другие выступают у шеста, мне почему-то становилось еще хуже. Одним глазком я все время поглядывала на сцену, пока мы с Кэдди присаживались то к одной кучке парней, то к другой и Кэдди заговаривала с ними. Надо было разобраться в этой механике. Громкий, не слишком разборчивый голос — будто на ярмарке, подумалось мне, — выкликал девушку на сцену, иногда ее приветствовали аплодисментами, но музыка все заглушала. Танцовщица отрабатывала два номера, один в одежде, второй — раздеваясь. Первая девица оказалась хороша — и вращалась, и кувыркалась, а во втором танце выполнила переворот вниз головой. Ее довольно шумно подбадривали, вокруг нее собралась плотная группка зрителей. Вторая же была полный отстой: походила вокруг шеста, чуточку покружилась, кое-как сделала спираль, и на том конец. Меня это утешило: уж ее-то я точно превзойду.

В итоге еще до выхода к шесту с меня потребовали танец на коленях. Хорошо хоть я видела, как это делает Кэдди, и, хотя вышло у меня хреново, паренек, которого мне пришлось развлекать, успел так напиться, что ничего не воспринимал.

— Потом будет легче, — пообещала Кэдди. Мы возвращались из частной зоны в клубную в поисках новых жертв. — Суть в том, чтобы подцепить пьяного, но не в стельку, а пока он еще соображает, зачем пришел. Тонкая грань.

Затем настало время выходить к шесту. Я стояла у сцены, ожидая, пока не выкликнут мое имя, сердце стучало в висках.

«Просто работа, — твердила я себе. — Ты справишься. Это тебе по силам».

— Приветствуем новенькую! Впервые в нашем клубе — Вива!

В первую минуту, а то и в первые две никто особо не глядел в мою сторону. Я начала с простых круток: немного вверх, чуточку вниз, разворот, но смаку в этом не было. Полный разворот, зацепившись спиной к шесту, — это уже привлекло внимание. А затем быстро вверх, вперед ногами, наверху шпагат.

Сбросить с себя одежду, танцуя вокруг шеста, оказалось не так просто, как я ожидала, но и не слишком трудно. Толпа возле сцены росла, кое-кто аплодировал, хотя и не слишком энергично. Это меня ободрило. Спиральный спуск, сложилась, коленки вместе, задницу отклячить. Номер закончился. Я подхватила с пола одежку и обувь и ринулась прочь.

Кэдди перехватила меня у выхода из гримерной пару минут спустя.

— Идем, познакомлю с Найджелом и Томом, — позвала она. — Им понравилось, они тебя ждут.

Я запыхалась, слегка вспотела, адреналин бушевал в крови. С лица никак не сходила улыбка. Я сделала это, и вышло неплохо, честное слово, — по правде говоря, я получила удовольствие. В толпе я вспышками различала лица, глаза — они смотрели на меня, им понравилось, а ведь это первый мой вечер.

Через много-много часов, утомившись так, что уже и двух мыслей связать не могла, я сидела рядом с Кэдди в гримерной. Моя новая подруга отдирала от век накладные ресницы.

— Ты и правда хороша, — похвалила она. — Для первой-то ночи.

— Спасибо. Если б ты не показала мне что и как, я бы сама не врубилась.

— Делов-то. Хочешь еще совет?

— Давай.

— Обзаведись загаром, — сказала она, махнув в мою сторону ваткой с запекшимся на ней макияжем. — А то при таком освещении ты прям сверкаешь.

За многое я благодарна Кэдди. Отнюдь не все девушки горели желанием помочь. Мы отчаянно конкурировали друг с другом, в любой вечер имелось определенное количество мужчин и туго набитых бумажников на всю нашу братию — в этом смысле ночная моя работа до ужаса напоминала дневную. Стриптиз — такое же впаривание товара. Сперва демонстрируешь свое искусство танцовщицы, потом набиваешь цену, раздеваясь, доказывая, что и тело у тебя неплохое. Все это время шаришь глазами, высматривая в зале потенциальных клиентов. Сходишь со сцены и стараешься установить взаимопонимание с намеченным клиентом, разговорить его и заключить в итоге сделку, то есть заманить его в ВИП-зону, — это приносило больше всего бонусов, — а если не получится, то компромисс, промежуточная сделка: тридцатка за приватный танец. Мое счастье, что я знаю, как вести торги. Применив эти правила к «Баркли», я начала зарабатывать очень и очень всерьез. А что касается обнаженки, после первых двух-трех раз я раздевалась уже без всякого смущения. Такая же игра, как в сфере продаж. Высматриваешь парней, которые обратили на тебя внимание, тех, кто смотрит глаза в глаза, из них отбираешь тех, кто пьет шампанское и заправляется виски, то есть денег при себе много и они уже наполовину пьяны. Дальше все легко.

— Половина ребят мечтает, чтоб у них на тебя встал, — рассуждала Кэдди, — а вторая половина рассчитывает увидеть, как ты сверзишься с шеста. Чего еще от нас ждут, если не этого? Развлекухи — либо так, либо этак.

Подобного рода афоризмы она выдавала. Можно было бы составить сборник классических изречений Кэдди. В совокупности они передавали работу в клубе куда точнее, чем мое многословие.

За первый вечер в «Баркли» я получила двести фунтов (это уже за вычетом клубного взноса). Повеселилась, хорошенько поработала физически, с удовольствием болтала с посетителями. К тому же я обзавелась новой подругой. Да это же легко, думала я тогда. Зашибись как легко.

Много я тогда понимала!

Проснулась я под шум дождя. Я проспала рассвет — тот час, когда меня обычно будил луч солнца, проникавший через люк. Было без малого десять.

Я оделась, накинула водонепроницаемую куртку и, прихватив сумку, направилась к офису. Мой велосипед обитал в сарае за главным зданием. Я сняла замок и поехала в центр города. Дождь лил ручьями, вода колола глаза.

Город Рочестер красив даже в дождь. Я пристегнула велосипед цепью на стоянке и прошлась мимо пабов и индийских ресторанчиков. Как раз был праздник продуктов, вдоль центральной мощеной улицы развернулся итальянский рынок. Кое-кто из торговцев сдался, накрыл миски с оливками и корзины со свежим хлебом брезентом. Я посмотрела сыры и баночки с острым соусом и разными сортами чатни. В киоске на углу прямо с огромной сковороды продавались сосиски в багете. Запах от них шел головокружительный, я не удержалась и купила, но, откусив разок-другой, поняла, что аппетит ко мне так и не вернулся. Я порыскала по букинистическим магазинам и благотворительным лавочкам, но покупки делала с разбором: лишнего места на борту нет.

Дождь все лупил, и я поднялась к замку, миновала его территорию и спустилась к собору. Хотелось идти, пока не устану, пока не выбьюсь из сил. Мне было одиноко. Общаться с Малькольмом или Джози не хотелось, пусть они и славные. Мне бы человека, знавшего, кто я и что со мной случилось в Лондоне. Дилан — вот кто был мне нужен. Так и тянуло позвонить ему, потребовать ответа: что делается в клубе, как выглядела и о чем говорила Кэдди, вечер за вечером, с того дня, как я в последний раз вышла оттуда, и до момента, когда я нашла ее в реке.

Но из ума не шла интонация, с какой Дилан ответил на мой звонок. Недовольный голос. Я ослушалась приказа. Он рассердился. Где он? Если с ним стряслась беда, когда я об этом узнаю и узнаю ли вообще?

Вернувшись на борт, я сделала себе горячее питье и устроилась в столовой нише, поглядывая на телефон Дилана и клочок бумаги с номером Карлинга.

«На хрен всех», — сказала я себе и потянулась за телефоном.

На этот раз даже гудков не было. И даже сообщение я не смогла оставить.

«Абонент временно недоступен. Пожалуйста, перезвоните позже».