Глава 37
Спиуни герман
Харри разлепил глаза, увидел прямо перед собой смеющееся девичье личико и тут же почувствовал, как стучит в висках.
Снова закрыл глаза, но ни смех девочки, ни головная боль не исчезли.
Он попытался восстановить события.
Расколь, туалет на станции метро, маленький, крепко сбитый, насвистывающий какую-то мелодию человек в поношенном костюме от Армани, протянутая для пожатия рука в золотых кольцах, черные волосы и длинный острый ноготь на мизинце. «Привет, Харри, я твой друг Симон». И — по контрасту с ношеным костюмом — новенький сверкающий «мерседес» с водителем, с виду родным братом Симона с такими же веселыми карими глазами и такой же волосатой и украшенной золотыми кольцами рукой.
В машине двое сидевших впереди всю дорогу болтали на какой-то смеси норвежского и шведского со странными интонациями, которые напоминали то разговор цирковых артистов, то коммивояжеров, то проповедников, то певичек из ночного клуба. Но говорили о мелочах. «Хорошо себя чувствуешь, друг?» — «Дрянная погода, правда?» — «Ты прекрасно одет, мой друг. Может, махнемся?» Веселый смех и щелчок зажигалки. Курит ли Харри? Пожалуйста, русские папиросы, редкое дерьмо, но зато как лихо, понимаешь? Взрыв веселого смеха. О Расколе ни единым словом не обмолвились, так же как и о том, куда держат путь.
А путь оказался не слишком дальний.
Миновав Музей Мунка, они свернули и по ухабистой дороге выехали к автостоянке напротив пустого заболоченного футбольного поля. В конце стоянки расположились три жилых автоприцепа. Два новых, больших, и один старый, маленький, без колес, стоявший на пустотелых бетонных блоках.
Дверь одного из больших вагончиков распахнулась, и Харри разглядел силуэт женщины, из-за которой выглядывали детские головки, числом пять.
Харри сказал, что не голоден, уселся в углу вагончика, наблюдая, как хозяева ужинают. На стол подавала младшая из двух женщин. Ужин прошел быстро и без всяких церемоний. Дети поглядывали на Харри, хихикая и подталкивая друг друга. Харри подмигивал им в ответ и пытался выдавить из себя улыбку. Но безуспешно: к его продрогшему до костей телу понемногу возвращалась чувствительность, что было ему не в радость, ибо каждый сантиметр почти двухметрового тела начала забирать ломота. Потом Симон вручил ему два шерстяных одеяла, дружески хлопнул по плечу и кивнул в сторону маленького вагончика: «Это не «Хилтон», но там ты будешь в безопасности, мой друг».
Последнее тепло, еще сохранившееся в нем, тут же выморозило, стоило ему только войти в яйцевидный вагончик, на деле представлявший собой настоящий холодильник. Он сбросил ботинки Эйстейна, оказавшиеся по крайней мере на размер меньше, чем надо, растер пальцы на ногах и попытался поудобнее расположиться на слишком короткой кровати. А потом попробовал стащить с себя мокрые брюки — это последнее, что он запомнил.
— Хи-хи-хи.
Харри снова открыл глаза. Темное личико исчезло, а смех теперь доносился с улицы через открытую дверь, в которую проник дерзкий луч солнца, освещавший стену позади него и висевшие на ней фотографии. Харри приподнялся на локтях и стал их рассматривать. На одном из снимков двое ребят стояли обнявшись перед, как ему показалось, тем самым вагончиком, в котором он теперь находился. Вид у них был очень довольный. Нет, даже более того. Счастливый. Возможно, именно поэтому Харри и признал в одном из них юного Расколя.
Харри спустил ноги с кровати и решил не обращать внимания на мигрень. Он посидел несколько секунд, пытаясь определить, сможет ли сдержать тошноту. Рвотные позывы ощущались сильнее, чем вчера, гораздо сильнее. Вечером во время ужина он едва не спросил у хозяев, не найдется ли у них шнапса, и только в последний момент удержался. Но может, желудок его теперь легче переносит алкоголь, ведь он так долго был в завязке?
Ответ он получил сразу, как только вышел из вагончика. Детишки огромными удивленными глазами глядели, как, опершись о фаркоп автоприцепа, Харри блюет на бурую траву. Потом он закашлялся, и его вывернуло еще пару раз. Он вытер губы тыльной стороной ладони и, повернувшись, увидел Симона, который улыбался широкой улыбкой, будто считал, что лучше всего начинать новый день именно с процедуры освобождения желудка от выпитого накануне.
— Ты поешь чего-нибудь, мой друг?
Харри сглотнул слюну и кивнул.
Симон дал Харри свой помятый костюм — пиджак с широким воротником и брюки — и солнцезащитные очки с огромными стеклами. Они сели в «мерседес» и поехали по Финнмарк-гате. На площади Карла Бернера они остановились на красный свет. Симон опустил стекло и крикнул что-то мужчине, стоявшему перед входом в магазинчик и курившему сигару. У Харри возникло слабое ощущение, будто раньше он его где-то видел. По опыту он знал, что в таких случаях чаще всего речь идет о человеке с судимостью. Мужчина рассмеялся и тоже что-то крикнул в ответ, но слов Харри разобрать не удалось.
— Знакомый? — спросил он.
— Осведомитель, — сказал Симон.
— Осведомитель, — повторил Харри и увидел полицейский автомобиль, остановившийся в ожидании зеленого света по другую сторону перекрестка.
Симон повернул на запад в сторону уллеволской больницы.
— Скажи мне, — произнес Харри, — а что это за осведомитель у Расколя в Москве, который может выследить человека в двадцатимиллионном городе… — он щелкнул пальцами, — вот так запросто? Это русская мафия?
Симон рассмеялся:
— Может, и так, если не выйти на более компетентных людей.
— КГБ?
— Если мне не изменяет память, такой организации больше не существует. — Симон засмеялся еще громче.
— Специалист по России из нашей Службы безопасности говорит, что там по-прежнему всем заправляют бывшие кагэбэшники.
Симон пожал плечами:
— Службы службами, а услуги услугами, мой друг. Ну и ответные услуги. Вот о чем речь, понимаешь.
— А я думал, речь о деньгах.
— Так я об этом и говорю, мой друг.
Харри вышел на Соргенфри-гате, а Симон отправился дальше — у него «кое-какие делишки образовались на Сагене, понимаешь».
Харри внимательно оглядел улицу. Мимо прокатил автофургон. Он попросил Тесс, кареглазую девчушку, которая разбудила его утром, сбегать на Тойен за «Дагбладет» и «Вердене Ганг», однако ни в одной из газет не сообщалось о том, что он объявлен в розыск. Но он все равно нигде не мог появиться: или он сильно ошибался, или каждый полицейский экипаж располагал его фотографией.
Харри торопливо подошел к воротам, вставил ключ Расколя в замочную скважину и повернул его. Он постарался ничем не нарушить стоявшую в подъезде тишину. Перед дверью Астрид Монсен лежала газета. Войдя в квартиру Анны, он осторожно закрыл за собой дверь и перевел дыхание.
Не думать о том, что тебе надо здесь найти.
В квартире стоял затхлый запах. Он прошел в гостиную. Там ничего не изменилось с тех пор, как он был тут в последний раз. В окно лился свет, высвечивая три портрета, в лучах солнца плавали пылинки. Он остановился, разглядывая картины. Искаженные лица странным образом кого-то напоминали. Он подошел к картинам и кончиками пальцев провел по сгусткам масляной краски на холстах. Если они что-то и сказали ему, он этого не понял.
Харри отправился на кухню.
Там воняло грязной посудой и прогорклым жиром. Он открыл окно и проверил десертные тарелки и столовые приборы в мойке. Их сполоснули, но не помыли. Он ткнул вилкой в засохшие остатки еды, отковырнул маленький кусочек и отправил его в рот. Японе-чили.
За большой кастрюлей он обнаружил два бокала для вина. На донышке одного из них остался тонкий красный осадок, в другой вроде бы ничего не наливали. Харри понюхал, но ничего, кроме запаха теплого стекла, не учуял. Рядом с бокалами стояли два обычных стакана. Он взял кухонное полотенце, чтобы посмотреть их на свет, не оставляя отпечатков пальцев. Один был совершенно чист, а в другом он обнаружил какой-то вязкий налет. Он поскреб ногтем и приложил палец к губам. Сахар. С привкусом кофе. Кола? Харри закрыл глаза. Вино и кола? Нет. Один пил воду и вино. А другой — только колу, и винный бокал оказался ненужным. Он обернул стакан полотенцем и положил его в карман пиджака. По наитию он зашел в ванную, снял крышку с бачка унитаза и провел рукой по его задней стенке. Ничего.
Он вышел на улицу, с запада надвигались облака, ветер крепчал. Харри закусил губу. Потом решился и зашагал на Вибес-гате.
Харри сразу узнал молодого человека за прилавком слесарной мастерской.
— Добрый день, я из полиции, — сказал Харри, надеясь, что парень не попросит показать удостоверение, которое осталось в пиджаке на вилле Албу в Слемдале.
Парень отложил в сторону газету:
— Я знаю.
На миг Харри охватила паника.
— Я помню, ты заходил за ключом, — парень широко улыбнулся. — Я всех клиентов помню.
Харри кашлянул:
— Ну, я-то не клиент.
— Как?
— Ключ не мой был. Но дело не в этом…
— Да я точно помню, — прервал его парень. — Это был универсальный ключ, разве не так?
Харри кивнул. Краем глаза он увидел, как по улице мимо мастерской медленно проехала патрульная машина.
— Я как раз об универсальном ключе и хотел спросить. Мне надо знать, как посторонний может сделать дубликат такого ключа. К примеру, производства «Триовинга».
— Никак, — сказал парень со стопроцентной уверенностью в голосе, свойственной читателям журнала «Illustrert Vitenskap». — Только в «Триовинге» можно сделать полностью идентичный дубликат. Единственный способ — подделать доверенность на заказ, но и в этом случае обман обнаружится, когда ты придешь за ключом, потому что мы потребуем удостоверение личности и сверим со списком имен владельцев квартир в доме.
— Но я получил этот дубликат здесь. Меня попросили забрать его.
Парень наморщил лоб:
— Да нет, я точно помню, что ты показал удостоверение, а я сверил имя. Ты ведь по чьей-то просьбе ключ получал, так для кого ты его брал?
В стеклянной двери отражался патрульный автомобиль. Харри увидел, что он проехал мимо по другой стороне улицы.
— Забудь об этом. Каким еще способом можно добыть дубликат?
— Никаким. «Триовинг» делает дубликаты только по заказам фирм, имеющих патент, таких, как наша. А мы, я уже говорил, проверяем документы и ведем учет заказов. Система должна быть достаточно надежной.
— Это точно, — Харри в раздражении потер щеку. — Я как-то позвонил и узнал, что одна женщина с Соргенфри-гате получила три дубликата ключа от своей квартиры. Один мы нашли у нее в квартире, другой она передала электрику, чтобы он мог войти в ее отсутствие и что-то там исправить, а третий мы отыскали в другом месте. Дело только в том, что, по-моему, третий дубликат она не сама заказывала. Могу я попросить тебя проверить?
Парень пожал плечами:
— Да за ради бога, но почему бы ее саму не спросить?
— Ее недавно убили. Выстрелом в голову.
— Оп-па! — воскликнул парень, но ни один мускул не дрогнул у него на лице.
Харри затаил дыхание. Он что-то почувствовал. Какой-то холодок — может, от двери подуло. Достаточно для того, чтобы волосы на затылке поднялись. Кто-то осторожно кашлянул. Но вроде никто в помещение не входил. Он попытался не оборачиваясь определить, кто это был, но угол зрения у него был слишком мал.
— Полиция, — раздался позади него высокий звонкий голос. Харри сглотнул.
— Что? — спросил парень и через плечо посмотрел на Харри.
— Они там, на улице, остановились, говорят, у пожилой женщины в четырнадцатом доме замок взломали. Ей срочно нужен новый, вот они и спрашивают, кто бы мог поехать с ними.
— Ну так и поезжай, Альф. Ты же видишь, я занят.
Харри напряженно прислушивался к звуку удалявшихся шагов.
— Анна Бетсен. — Он сообразил, что произнес ее имя шепотом. — Ты можешь проверить, сама ли она получила все три ключа?
— Нет надобности. Наверняка сама.
Харри наклонился над прилавком:
— А может, все же проверишь?
Парень тяжело вздохнул и исчез в подсобке. Он вернулся с толстой конторской папкой и начал листать:
— Ну вот, сам посмотри, — сказал он, — здесь, здесь и здесь.
Харри узнал бланки выдачи заказов, они полностью совпадали с теми, которые он сам подписывал, когда забирал дубликат ключа Анны. Но все лежавшие перед ним бланки были подписаны ею. Он уже собрался было спросить, где бланки, подписанные им, но тут взгляд его упал на даты.
— Здесь записано, что последний дубликат она получила еще в августе, — сказал он, — но ведь я был здесь гораздо позже и…
— Ну?
Харри уставился в пространство.
— Благодарю, — сказал он. — Больше вопросов не имею.
Ветер на улице еще посвежел. Харри вошел в телефонную будку на площади Валькирии.
— Беате?
На башне здания Мореходного училища сидели две чайки и отчаянно старались сохранить равновесие на сильном ветру. Под ними простирались воды Осло-фьорда, принявшие какой-то зловещий черно-зеленый оттенок, и столичный пригород Экеберг, где два сидевших на лавочке человека казались малюсенькими точками.
Харри закончил свой рассказ об Анне Бетсен. О том, как они встретились. О последнем вечере, события которого напрочь исчезли у него из памяти. О Расколе. А Беате закончила свой рассказ о том, что, как выяснилось, найденный в подвальном чулане Харри ноутбук тремя месяцами раньше был куплен в одном из магазинов сети «Эксперт» возле Колизея. И что гарантия выписана на имя Анны Бетсен. И что подключен к компьютеру был мобильный телефон, утраченный Харри.
— Ненавижу крик чаек, — признался Харри.
— Это все, что ты хочешь сказать?
— В данный момент — да.
Беате поднялась со скамейки:
— Мне нельзя было приходить сюда, Харри. А тебе нельзя было звонить мне.
— Но ты ведь пришла, — Харри отчаялся прикурить на резком ветру. — Значит, ты мне веришь. Не так ли?
Вместо ответа Беате сердито всплеснула руками.
— Мне известно не более, чем тебе, — сказал Харри. — Я даже не уверен, что не я убил Анну Бетсен.
Чайки взлетели и, поймав порыв ветра, в элегантном стиле исполнили фигуру высшего пилотажа.
— Так расскажи тогда, что тебе известно, — попросила Беате.
— Я знаю, что этот тип каким-то образом сумел добыть дубликат ключа от квартиры Анны и проник к ней в ночь убийства. А уходя, прихватил с собой ее ноутбук и мой мобильник.
— А почему твой мобильник оказался в квартире Анны?
— Наверно, выпал из кармана. Я же говорю, что был слегка навеселе.
— Ну и что дальше?
— Изначально план у него был весьма простой: после убийства отправиться на Ларколлен и спрятать ключ, которым он воспользовался, на даче Арне Албу. На брелоке инициалы АА, так что никаких сомнении ни у кого и возникнуть не могло. Но когда он нашел мой мобильник, то поспешил изменить план, чтобы еще больше запутать следы. А именно представить все так, будто я убил Анну, а потом предпринял действия, чтобы свалить вину на Албу. Он воспользовался номером моего мобильника и через сервер в Египте стал засыпать меня электронными сообщениями, зная, что выследить отправителя невозможно.
— А если б и выследили, то им оказался бы…
— Я. Так или иначе, я обнаружил что-то странное, только когда «Теленор» прислал мне счет. Но по-видимому, я и после этого не слишком внимательно читал эти сообщения.
— А еще проще было бы заблокировать мобильник, коли ты его потерял.
— Гм-м. — Харри внезапно поднялся и стал расхаживать взад и вперед перед скамейкой. — Сложнее понять, как он ухитрился проникнуть в мой чулан. Ведь следов взлома не обнаружено и никто из соседей не впустил бы постороннего. Иными словами, у него был ключ. А ему и нужен был только один, ведь у каждого жильца универсальный ключ, он открывает и ворота, и чердак, и подвал, и квартиру, но дубликат такого ключа достать не так-то просто. А у Анны, кстати, тоже был универсальный ключ.
Харри остановился, пристально глядя на юг: там, на входе во фьорд, стояло зеленое грузовое судно с двумя мощными кранами на борту.
— О чем задумался? — спросила Беате.
— Да вот хочу попросить тебя оказать мне услугу, выяснить имя одного человечка.
— Лучше не надо, Харри. Я же говорю, мне даже сюда нельзя было приходить.
— А еще думаю, откуда у тебя эти синяки?
Резким движением она прикрыла шею:
— А, так, на тренировке. Я дзюдо занимаюсь. А еще о чем думаешь?
— А еще о том, сможешь ли ты передать вот это Веберу, — Харри вынул из кармана пиджака завернутый в кухонное полотенце стакан. — Попроси его снять отпечатки пальцев и сравнить их с моими.
— А твои у него есть?
— В криминалистической лаборатории есть отпечатки всех сыщиков, выезжающих на место преступления.
— Харри… — предостерегающе начала она.
— Будь так добра!
Беате вздохнула и взяла стакан.
— АО «Замки», — произнес Харри.
— А это еще что такое?
— Если ты передумаешь насчет человечка, проверь их сотрудников. Это крохотная фирмочка.
Она удрученно посмотрела на него.
Харри пожал плечами:
— Если хоть со стаканом все выяснишь, я и то буду счастлив.
— А как мне тебя найти, когда Вебер даст ответ?
— Тебе и вправду надо знать? — улыбнулся Харри.
— Я хочу знать как можно меньше. Ты сам на меня выйдешь, так?
Харри плотнее запахнул пиджак:
— Пойдем?
Беате кивнула, но не тронулась с места.
— То, что он написал, — сказала она, — что выживают только самые мстительные. Как ты думаешь, Харри, это действительно так?
Харри лежал в вагончике на своей короткой кровати, пытаясь вытянуть ноги. Шум проезжающих по Финнмарк-гате машин напомнил ему времена детства в Уппсале, когда он ложился спать с открытым окном и прислушивался к дорожному движению. Летом они жили у деда в Ондалснесе, где стояла полная тишина, и ему не хватало только этого равномерного, навевающего сон шума, лишь изредка прерываемого ревом мотоциклетного мотора, грохотом неисправного глушителя или воем далекой полицейской сирены.
В дверь постучали. Это оказался Симон:
— Тесс хочет, чтобы завтра ты ей тоже сказку перед сном рассказал.
Сегодня Харри рассказывал о том, как кенгуру учат детишек передвигаться прыжками, а те в награду дарят им перед сном поцелуй.
Они молча курили. Потом Харри показал на висевшую на стене фотографию:
— Это Расколь со своим братом, верно? Стефаном, отцом Анны?
Симон кивнул.
— А где Стефан теперь?
Симон равнодушно пожал плечами, и Харри решил, что эта тема для него табу.
— Судя по фото, они очень дружили, — сказал Харри.
— Да они как сиамские близнецы были, понимаешь. Кореши — не разлей вода. Гиорги дважды отсидел в тюрьме за Стефана. — Симон засмеялся. — Вижу, ты удивлен, мой друг. Пойми, у нас такая традиция. Это честь — отбыть наказание за брата или за папу, понимаешь.
— А вот полиция на это по-иному смотрит.
— Да они никакой разницы между Гиорги и Стефаном не видели. Братья-цыгане. Норвежской полиции в таких случаях разобраться нелегко. — Он осклабился и предложил Харри еще одну сигаретку. — В особенности когда они в масках.
Харри затянулся и решил сделать пробный выстрел:
— Так что же тогда за черная кошка между ними пробежала?
— А ты как думаешь? — Симон мелодраматически зажмурился. — Женщина, конечно.
— Анна?
Симон не ответил, но Харри почувствовал, что железо раскалилось и его надо ковать:
— Так что, Стефан прогнал Анну из-за того, что она встретила гадзо, не цыгана?
Симон затушил сигарету и поднялся:
— Анна здесь ни при чем, понимаешь. Но у Анны была мать. Спокойной ночи, Спиуни.
— М-м. Еще только один вопрос.
Симон остановился.
— А что значит спиуни?
Симон рассмеялся:
— Это сокращение от spiuni gjerman — германский шпион. Но ты не парься, это не со зла, так кое-где пацанов называют.
Потом он закрыл за собой дверь и исчез.
Ветер улегся, и до слуха долетал только шум движения на Финнмарк-гате. И все же заснуть Харри не мог.
Беате лежала без сна и прислушивалась к шуму проезжавших мимо машин. В детстве она привыкла засыпать под звуки его голоса. Сказок, которые он ей рассказывал, в книгах не найти. Он сочинял их на ходу, импровизировал. Он никогда не повторялся, хотя все сказки начинались одинаково и в них всегда действовали одни и те же персонажи — двое зловредных воришек, добрый папа и его маленькая героическая дочурка. И кончались сказки всегда счастливо: воришки оказывались за решеткой.
Беате никогда не видела отца читающим. А когда подросла, поняла, что он страдал дислексией, словесной слепотой. Если бы не это, он стал бы юристом, как говаривала мать.
— Вот мы и хотим, чтобы ты стала юристом.
Но в отцовских сказках юристы никогда не упоминались, и потому, когда Беате объявила, что ее приняли в Высшую школу полиции, матушка расплакалась.
Беате распахнула глаза. Зазвонил домофон. Она застонала и встала с постели.
— Это я, — произнес голос в трубке.
— Я же сказала, что видеть больше тебя не хочу, — сказала Беате, дрожа от холода в своем тонком халатике. — Убирайся!
— Я сразу уйду, только прощения хочу попросить. Это был не я. Я не такой. Просто меня… какая-то дикая страсть обуяла. Будь добра, Беате. Всего пять минут.
Она помедлила. У нее онемела шея, да и синяки Харри заметил.
— У меня для тебя презент, — произнес голос в трубке.
Она вздохнула. Так и так встретиться им придется. Лучше уж здесь во всем разобраться, чем на работе разборки устраивать. Она нажала кнопку, плотно запахнула халатик и осталась ждать у двери, прислушиваясь к шагам на лестнице.
— Привет! — сказал он, увидев ее, и улыбнулся. Широченной белозубой улыбкой Дэвида Хасселхоффа.
