19
Пока ехали в клинику "Бофорт-Джаспер", туман сменился дождем. Он сделал стволы деревьев темными и блестящими, наполнил сиянием асфальт. Открыв окно, я почувствовала запах мокрой травы и земли.
Мы нашли врача, с которой разговаривал Райан, и показали ей фото. Она вроде бы узнала в Хайди пациентку прошлого лета, но не наверняка. Беременность проходила нормально. Врач выписывала стандартные предродовые препараты. Больше она ничего не могла нам сказать. Брайана не помнила вовсе.
В полдень шериф Бейкер оставил нас разведать ситуацию на острове Ледис. Мы договорились встретиться в офисе в шесть, к тому времени он надеялся узнать что-нибудь о собственности на Адлер-Лайонс.
К четырем часам мы выяснили две вещи: никто не слышал о Доме Оуэнсе и его последователях. Никто не помнил Хайди Шнайдер и Брайана Гилберта.
Мы сели в арендованную машину Райана и уставились на Бэй-стрит. Справа, у Федерального банковского центра Пальметто, сновали клиенты. Я разглядывала этажи, которые мы только что прошли. "Кис Мяу". "Стоунс-н-Боунс". "Высокая мода". Да, мир туризма поглощает Бофорт.
Дождь прекратился, но небо оставалось темным и низким. Я устала, разочаровалась и уже начала сомневаться в связи Сен-Жовита с Бофортом.
Перед магазином "Липзитс" мужчина с грязными волосами и лицом как из теста размахивал Библией и кричал про Иисуса. Март – не сезон для уличных проповедников, поэтому аудитория досталась ему целиком.
Сэм рассказывал мне о своей войне с уличными проповедниками. Вот уже двадцать лет они приезжают в Бофорт, как пилигримы на Святую землю. В 1993 году его честь приказал арестовать преподобного Исаака Абернати за то, что он преследовал женщин в шортах, обзывал их шлюхами и угрожал вечным проклятием. На мэра и город подали в суд, Американский союз гражданских свобод встал на защиту евангелиста, поскольку речь шла о Первой поправке. Дело ожидало решения в Четвертом окружном апелляционном суде Ричмонда, а проповедники все приезжали и приезжали.
Я слушала, как мужчина кричал о сатане, небесах и Иисусе, и волосы на затылке вставали дыбом. Меня пугают люди, считающие себя представителями Бога и его ближайших родственников, и беспокоят те, что интерпретируют Евангелие в согласии со своими политическими взглядами.
– Что ты думаешь о южной цивилизации? – спросила я Райана, не спуская глаз с проповедника.
– Звучит неплохо.
– Ну-ну. Воруем изречения у Ганди? – удивленно обернулась я.
Это была одна из моих любимых цитат.
– Некоторые детективы из отдела убийств тоже умеют читать, – Раздраженно ответил он.
"Заслужила, Бреннан. Преподобный явно не единственный, кто лелеет культурные стереотипы".
Я проследила, как пожилая женщина обошла проповедника стороной, и задумалась, какое же спасение предлагает Дом Оуэнс своим последователям. Затем посмотрела на часы.
– Скоро обед, – сказала я.
– Пора вспомнить о гамбургере с тофу.
– До встречи с Бейкером еще полтора часа.
– Ты за неожиданный визит, шкипер?
– Ну не сидеть же здесь.
Райан уже потянулся к зажиганию, как вдруг остановился. Я проследила за его взглядом и увидела на тротуаре Катрин с Карли на спине. Рядом шла женщина постарше с длинными темными косами. Мокрый ветер трепал юбки, ткань липла к ногам. Женщины остановились, компаньонка Катрин заговорила с проповедником, потом парочка направилась в нашу сторону.
Мы с Райаном обменялись взглядами, вышли из машины и пошли к женщинам. При нашем приближении они замолчали, Катрин улыбнулась.
– Как дела? – спросила она, откидывая назад кудри.
– Так себе, – ответила я.
– Не нашли пропавшую девушку?
– Никто ее не помнит. Странно, она здесь три месяца провела.
Я наблюдала за реакцией Катрин: она нисколько не переменилась в лице.
– Где вы спрашивали?
Карли заворочался, и Катрин поправила "кенгурятник" на спине.
– В магазинах, аптеках, на бензоколонках, в ресторанах, библиотеках. Попробовали даже в "Бумбиарс".
– Да. Классная мысль. Если она беременна, то могла заходить в магазин игрушек.
Ребенок заныл, потом вытянул ручки и отклонился назад, упираясь ногами в спину матери.
– Кто у нас проснулся?
Катрин попыталась успокоить сына.
– И никто не узнал ее по фотографии?
– Никто.
Карли плакал все настойчивее, тогда пожилая женщина обошла Катрин и вынула малыша из "кенгурятника".
– Ой, извините. Это Эль. – Катрин показала на компаньонку.
Мы с Райаном представились. Эль кивнула, но промолчала, занявшись Карли.
– Не позволите угостить вас колой или чашечкой кофе, дамы? – спросил Райан.
– Нет. Они повредят генетическому потенциалу, – наморщила носик Катрин, потом улыбнулась: – Но от сока я, пожалуй, не отказалась бы. И Карли тоже.
Она покосилась на ребенка и взяла его за ручку.
– Мне нелегко приходится, когда ему что-то не по душе. Дом приедет не раньше чем минут через сорок, правда, Эль?
– Надо дождаться Дома, – сказала женщина так тихо, что я ее едва расслышала.
– Эль, ты же знаешь, что он опоздает. Давай возьмем сока и посидим на воздухе. Не хочется, чтобы Карли ныл всю дорогу.
Эль открыла рот, но не успела ничего сказать, потому что Карли извернулся и снова заплакал.
– Сок, – повторила Катрин, усаживая малыша к себе на бедро. – В "Блэкстоуне" большой выбор, я видела меню в витрине.
Мы зашли в кафе, я заказала диетическую колу. Остальные попросили сока, потом мы уселись за столик на воздухе. Катрин вынула из рюкзака одеяльце, расстелила его у себя на коленях и устроила Карли. Потом достала бутылочку с водой и маленькую желтую кружку с круглым дном и крышкой с носиком. Последнюю до половины наполнила соком "Вери Берри", добавила воды и дала Карли. Он схватил кружку обеими руками и начал глотать из носика. Я наблюдала, вспоминала, и на меня снова накатывалось то же ощущение, что и на острове.
Я не совпадала с миром во времени. Тела на Мертри. Мысли о маленькой Кэти. Райан в Бофорте с пистолетом, значком и выговором Новой Шотландии. Все вокруг казалось странным. Пространство, в котором я жила, переместилось из другого времени и Места, но одновременно принадлежало до боли реальному настоящему.
– Расскажите мне о группе, – сказала я, усилием воли возвращаясь к действительности.
Эль посмотрела на меня, но промолчала.
– Что вы хотите знать? – спросила Катрин.
– Во что вы верите?
– В познание своего разума и тела. В сохранение в чистоте Космической и молекулярной энергии.
– Что вы делаете?
– Что делаем? – Похоже, вопрос ее озадачил. – Сами выращиваем продукты, не едим ничего загрязняющего.
Она слегка пожала плечами. Слушая ее, я вспомнила о Гарри. Очищение через диету.
– ...учимся. Работаем. Поем и играем в игры. Иногда слушаем лекции. Дом поразительно умный. Он очень ясно...
Эль похлопала девушку по руке и указала на кружку Карли. Катрин забрала ее, вытерла носик о юбку и протянула обратно сыну. Ребенок схватил кружку и постучал по ноге матери.
– Давно ты живешь в группе?
– Девять лет.
– А сколько же тебе лет? – не смогла я сдержать удивленный возглас.
– Семнадцать. Родители присоединились к группе, когда мне было восемь.
– А раньше?
Она наклонилась и направила носик кружки в рот Карли.
– Помню, я много плакала. Постоянно оставалась одна и болела. Родители все время ругались.
– И?..
– Когда они пришли в группу, мы изменились. Через очищение.
– Ты счастлива?
– Смысл жизни не в счастье, – в первый раз заговорила Эль. В глубоком тихом голосе звучал легкий неузнаваемый акцент.
– А в чем же тогда?
– В мире, здоровье и гармонии.
– Разве их нельзя достичь, не отделяясь от общества?
– Мы думаем, что нет.
Ее загорелое лицо покрывали глубокие морщины, глаза по цвету напоминали красное дерево.
– В обществе слишком много такого, что вызывает у нас отвращение. Наркотики. Телевидение. Собственность. Межличностная жадность. Наша вера существует отдельно.
– Эль объясняет гораздо лучше меня, – призналась Катрин.
– Но зачем нужна коммуна? – спросил Райан. – Почему бы не уничтожить все и не воссоединиться с обществом?
Катрин махнула Эль: мол, тебе отвечать.
– Вселенная – это одно органическое целое, состоящее из множества взаимозависящих элементов. Каждая часть неотделима от остальных и взаимодействует с ними. Поскольку мы живем отдельно, наша группа представляет микрокосм реальности.
– Не могли бы вы пояснить? – попросил Райан.
– Отделением от мира мы отвергаем скотобойни, химические заводы и нефтеочистительные предприятия, пивные банки и автопокрышки, неочищенные сточные воды. Живя вместе, мы поддерживаем друг друга и духовно, и физически.
– Все за одного.
Эль улыбнулась:
– Все старые мифы должны исчезнуть до принятия нового сознания.
– Все-все?
– Да.
– Даже его? – Райан кивнул на проповедника.
– Все.
Я вернула разговор в нужное русло:
– Катрин, если бы ты хотела найти кого-то, где бы ты спрашивала?
– Послушайте, – улыбнулась она, – вы ее больше не увидите.
Девушка снова забрала кружку у Карли.
– Она, наверное, сейчас на Ривьере, намазывает детей солнцезащитным кремом.
Я уставилась на нее. Катрин не знает. Дом ничего не сказал. Она пропустила начало разговора и понятия не имеет, почему мы спрашиваем про Хайди и Брайана. Я глубоко вздохнула.
– Хайди Шнайдер мертва, Катрин. И Брайан Гилберт тоже.
Она посмотрела на меня как на сумасшедшую:
– Мертва? Она не могла умереть.
– Катрин! – резко прикрикнула Эль.
Катрин не обратила внимания.
– То есть она такая молодая. И беременная. Была. Ее голос звучал жалобно, как у ребенка.
– Их убили меньше трех недель назад.
– Вы не собирались забирать ее домой? – Она переводила взгляд с меня на Райана. Я заметила крошечные желтые точки в зеленых радужках. – Вы не ее родители?
– Нет.
– Они умерли?
– Да.
– Ее дети?
Я кивнула.
Рука девушки рванулась ко рту, потом упала на колено, словно бабочка, не знающая, где присесть. Карли дернул Катрин за юбку, она погладила его по головке.
– Как это могло случиться? То есть я их не знаю, но как кто-то мог убить целую семью? Убить младенцев?
– Мы все уйдем, – сказала Эль, обнимая девушку за плечи. – Смерть – всего лишь ступень в процессе перехода.
– Перехода к чему? – спросил Райан.
Ответа не последовало. Тут к Народному банку на другой стороне Бэй-стрит подъехал белый грузовик. Эль сжала плечи Катрин и кивнула в сторону машины. Потом взяла Карли, встала и протянула руку девушке, та поднялась на ноги.
– Удачи, – пожелала Эль, и обе женщины направились к грузовику.
Я посмотрела им вслед, затем допила колу. Когда искала взглядом мусорную корзину, заметила что-то под скамейкой. Крышка от кружки Карли.
Я вытащила карточку из сумки, нацарапала номер и схватила крышку. Райан с усмешкой проводил меня взглядом, когда я кинулась к грузовику.
Она уже забиралась в кабину.
– Катрин! – закричала я посреди улицы.
Девушка оглянулась, я помахала крышкой. Часы за грузовиком показывали пять пятнадцать.
Катрин заговорила с кем-то внутри грузовика, затем подошла ко мне. Я отдала ей крышку, спрятав под ней визитку. Наши взгляды встретились.
– Позвони мне, если захочешь поговорить.
Девушка молча развернулась, ушла обратно и залезла в фургон. Когда они проезжали по Бэй-стрит, в кабине я увидела светлую голову Дома.
* * *
Мы с Райаном показали снимки еще в одной аптеке, затем в нескольких закусочных и поехали к шерифу. Иви Ли сообщила, что ситуация несколько изменилась. Безработный мусорщик забаррикадировался с женой и трехлетней дочерью в своем доме и угрожает всех перестрелять. Бейкер не сможет увидеться с нами до вечера.
– Что теперь? – спросила я Райана. Мы стояли на парковке Дьюк-стрит.
– Не думаю, что Хайди привлекала ночная жизнь, так что в клубах и барах мы ничего не узнаем.
– Верно.
– Давай закончим на сегодня. Я отвезу тебя на "Лодку любви".
– "Мелани Тесс".
– Тесс. Кажется, это едят с кукурузным хлебом и зеленью?
– С ветчиной и бататами.
– Тебя подвезти?
– Конечно.
Большая часть пути прошла в молчании. Райан раздражал меня весь день, и мне не терпелось от него избавиться. На мосту он заговорил:
– Сомневаюсь, что она ходила в салоны красоты или солярии.
– Поразительно. Теперь я понимаю, почему ты стал детективом.
– Наверное, нам стоит заняться Брайаном. Может, он где-то работал.
– Ты ведь уже проверял. В налоговой ничего, верно?
– Да.
– Скорее всего он платил наличными.
– Это сужает круг возможностей.
Мы повернули у "Олли".
– Ну, куда дальше? – спросила я.
– Я так и не попробовал твой хаш-паппи.
– Я имела в виду расследование. Ужинать будешь сам с собой. Я пойду домой, приму душ и сделаю себе восхитительную тарелку макарон. Именно в таком порядке.
– Боже, Бреннан, там консервантов больше, чем в трупе Ленина.
– Я читала этикетку.
– С тем же успехом можно глотать отходы производства. Ты испортишь, – он изобразил Катрин, – свой генетический потенциал.
В разум начали просачиваться полузабытые мысли, бесформенные, как утренний туман. Я попыталась сосредоточиться на них, но чем больше я старалась, тем быстрее они рассеивались.
– Оуэнсу надо поостеречься. Я буду виться вокруг него, как муха вокруг сахарной булочки.
– Какую чушь, ты думаешь, он проповедует?
– Что-то вроде экологического Армагеддона и саморазвития через злаковую диету.
Когда мы заехали на пирс, небо над водой уже прояснялось. Желтые полосы осветили горизонт.
– Катрин что-то знает, – сказала я.
– Все мы что-то знаем.
– Ты настоящая заноза в заднице, Райан.
– Спасибо, что заметила. Значит, ты думаешь, она что-то скрывает?
– Она сказала: "Дети".
– И?..
– Дети.
В его глазах сверкнуло понимание.
– Черт возьми!
– Мы не говорили, что Хайди носила близнецов.
* * *
Через сорок минут в дверь со стороны пирса постучали. Я была в рубашке, которую оставила Кэти, без белья и в полотенце, искусно завязанном на голове в виде тюрбана. Я выглянула из-за жалюзи.
На доке стоял Райан с двумя упаковками банок и пиццей размером с крышку люка в руках. Он оставил дома пиджак с галстуком и закатал рукава рубашки чуть выше локтей.
Черт!
Я отпустила жалюзи и попятилась назад. Можно выключить свет и не отвечать на стук. Не обращать на него внимания. Послать его к черту.
Я выглянула снова и наткнулась прямо на взгляд Райана.
– Я знаю, что ты там, Бреннан. Я же детектив. – Он помахал блоком из шести банок: – Диетическая кола.
Черт!
Не то чтобы Райан мне не нравился. На самом деле я любила общаться с ним больше, чем с кем бы то ни было. Больше, чем могла себе признаться. Мне нравились его преданность делу, сочувствие, которое он испытывал к жертвам и их семьям. Его ум и сообразительность. И история о Райане, парнишке из колледжа, который впал в неистовство и перешел на другую сторону после того, как его побил байкер-наркоман. Крутой парнишка превратился в крутого копа. Романтика и гармония.
И мне совершенно точно нравилось, как он выглядит, но шестое чувство приказывало не впутываться.
Дьявол! Макароны и синтетический сыр безнадежно проигрывают.
Я забежала в свою каюту, схватила шорты и провела щеткой по волосам.
Подняла жалюзи, распахнула дверь и впустила его внутрь. Райан сложил на пирсе банки, пиццу, повернулся и забрался на борт спиной вперед.
– У меня есть кола, – сказала я, закрывая дверь.
– Колы много не бывает.
Я показала, где камбуз, он положил на стол пиццу, вынул банку колы для меня и пива для себя, остальные сунул в холодильник. Я достала тарелки, салфетки и огромный нож, пока Райан открывал коробку с пиццей.
– Думаешь, она питательнее макарон?
– Это для вегетарианцев.
– А там что? – Я кивнула на коричневый кусок.
– Бекон. Не хотелось останавливаться на одном виде продуктов.
– Давай сядем в салоне, – предложила я.
Мы разложили еду на журнальном столике и устроились на Диване. Запах воды и мокрого дерева смешался с ароматом томатного соуса и базилика. Мы ели и говорили об убийствах, решали, что может связывать Дома Оуэнса и Сен-Жовит.
Постепенно перешли на личные темы. Я рассказывала о Бофорте и своем детстве. Делилась воспоминаниями о том, как проводила лето на пляже. Говорила о Кэти, нашем разрыве с Питом. Райан поведал о своем детстве в Новой Шотландии и недавнем разводе.
Разговор шел легко и непринужденно. Я и представить не могла, что могу столько о себе наговорить. В паузах мы слушали море и шелест спартины на болоте. Я забыла о насилии и смерти и сделала то, что не позволяла себе много времени. Расслабилась.
– Даже не верится, что я так разговорилась, – призналась я, собирая салфетки и тарелки.
Райан потянулся за пустыми банками:
– Давай помогу.
Наши пальцы соприкоснулись, и по моей коже пробежал огонь. Мы молча собрали посуду и отнесли все в кухню.
Когда вернулись на диван, Райан на секунду застыл надо мной, потом сел ближе, положил руки мне на плечи и развернул спиной к себе. Я уже собиралась воспротивиться, но тут он начал массировать мускулы в основании моей шеи, на плечах, руках до локтей. Его руки заскользили вдоль моей спины, потом вверх, большие пальцы выписывали маленькие круги у каждого позвонка. Добравшись до линии волос, он теми же вращательными движениями начал поглаживать впадины ниже черепа.
Я закрыла глаза.
– М-м-м.
– Ты сильно напряжена.
Портить ощущения словами не хотелось.
Руки Райана спустились ниже спины, большие пальцы принялись за мускулы вдоль позвоночника, надавливая все выше дюйм за дюймом. Мое дыхание замедлилось, я почувствовала, что таю.
А потом вспомнила о Гарри. И об отсутствии нижнего белья.
Я повернулась к нему, чтобы разрушить наваждение, и наши глаза встретились. Райан замешкался на секунду, потом взял мое лицо обеими ладонями и прижался к моим губам. Провел пальцами по подбородку, зарылся в волосы, притянул меня ближе за плечи. Я начала отталкивать его, потом успокоилась, прижав ладони к его груди. Такой стройный и упругий, мышцы как железные.
Я почувствовала жар от его тела, запах его кожи, и соски напряглись под тонкой льняной рубашкой. Упав к Райану на грудь, я закрыла глаза и поцеловала его в ответ.
Он крепко прижимал меня к себе, и мы долго целовались. Когда я обняла Райана за шею, его рука скользнула мне под рубашку и затанцевала по коже. Поглаживания были легче прикосновения паутинки, у меня по спине побежали к затылку мурашки. Я выгнулась и поцеловала его еще крепче, открывая рот в такт его дыханию.
Райан опустил руку и провел пальцами по моей талии, вверх по животу, обводя груди легко, точно перышком. Мои соски пульсировали, пламя охватило все тело. Он просунул язык между моих губ, и я сомкнула их. Райан взял мою левую грудь в ладонь, нежно приподнял и опустил ее. Потом начал сжимать пальцами сосок в такт движениям наших губ.
Я провела пальцами вдоль позвоночника Райана, его рука спустилась к моей талии. Он приласкал мой живот, обвел пупок, запустил пальцы под резинку шорт. Короткая экскурсия по нижней части моего туловища.
Наконец мы оторвались друг от друга, Райан поцеловал мое лицо и провел языком по уху. Потом опустил меня на подушки, лег рядом; невообразимо голубые глаза впились в мои. Повернувшись на бок, он взял меня за бедра и притянул к себе. Я почувствовала его возбуждение, мы снова начали целоваться.
Через какое-то время он высвободился, согнул колено и просунул бедро между моих ног. У меня все взорвалось внутри, стало трудно дышать. И снова Райан запустил одну руку под рубашку, его ладонь заскользила по моей груди. Он поглаживал ее круговыми движениями, потом провел большим пальцем по соску. Я выгнулась и застонала, мир вокруг перестал иметь значение. Я потеряла счет времени.
Мгновение или час спустя его рука исчезла, я почувствовала, как он возится с молнией на моих шортах. Я уткнулась носом ему в шею, зная только одно: несмотря на Гарри, я не скажу "нет".
Тут зазвонил телефон.
Райан закрыл мне уши руками и крепко поцеловал в губы. Я ответила, схватившись за его волосы на затылке и проклиная "Южный Белл". Мы переждали еще четыре звонка.
Когда включился автоответчик, голос зазвучал мягко и приглушенно, будто кто-то говорил с другого конца длинного туннеля. Мы оба вскочили, но слишком поздно.
Катрин повесила трубку.
