Глава 6
Путешествие в Слеттенми

Спустя две недели доктор Артур Конан Дойл и его друг Оскар Уайльд мчались на север в вагоне первого класса. Дойл разглядывал три письма: таинственный призыв из дома номер сорок два, приглашение от Общества психических исследований и последнее послание с предсказанием его смерти. Он поднял конверты к свету, льющемуся в окно, и серебристый феникс на водяном знаке запылал в своем гнезде.

Его внимание привлекли хлопки и шелест игральных карт. Сидящий напротив Уайльд рассеянно тасовал колоду.

– Сразимся в криббидж? – предложил он.

– Без доски для счета не получится.

Вместо ответа Уайльд достал из сумки полноценную доску с отверстиями и колышками.

Конан Дойл просто диву давался, чего только не найдешь у Оскара в багаже.

– В другой раз, Оскар.

Уайльд заметил у него листки бумаги.

– Опять ты их читаешь, Артур? Скоро дырку в них протрешь.

– Письма – важное звено во всей этой тайне; она мне покоя не дает.

– А я по дому скучаю.

Уайльд встал, стащил с багажной полки чемодан, засунул в него колоду карт и выудил розовую сорочку с кружевными манжетами. Приложил ее к себе и глянул на свое отражение в окне:

– Скажи мне как врач – это не смертельно?

Конан Дойл фыркнул.

– Оскар, нас всего два часа не было дома, и я сомневаюсь, что ностальгия опасна для жизни. – Он сгреб письма в охапку. – Кстати, об опасности. Я все думаю, как нам спасти нашу предсказательницу. Удастся ли предотвратить неизбежное?

Уайльд тем временем открыл шляпную коробку и примерил широкополую фетровую шляпу с желтым цветком. Полюбовавшись отражением, он швырнул ее обратно.

– По-моему, лучший способ избежать пули таков: не следует находиться в том месте, где тебя предположительно могут застрелить.

– Как все, оказывается, просто, Оскар, – усмехнулся Конан Дойл. – Хотя в этом что-то есть. Если мы не дадим сеансу состояться, ничего и не случится.

– Или судьба сделает неожиданный зигзаг и возьмет свое.

Конан Дойл тревожно заерзал. Мысли о неминуемой участи последнее время не давали ему покоя.

А Уайльд уже примерял соломенную шляпу из другой коробки.

– Обязательно было тащить все это с собой? – спросил Конан Дойл.

Груды чемоданов заполнили полки до отказа и громоздились на пустых сиденьях. И это была лишь малая толика. Основная часть сопутствовала владельцу в багажном вагоне.

Уайльд многозначительно помолчал, жалостливо глянув на засаленный чемодан доктора рядом с ним.

– Держу пари: у тебя в этой крохотной сумке три совершенно одинаковых твидовых костюма, удобных и добротных, в самый раз для такого благоразумного парня, как ты. То ли дело я. Вынужден признать, мужчина весомых достоинств, подобный мне, не может позволить себе твидовый костюм. В нем я похож на карту Шотландии. Чтобы выглядеть презентабельно, я подбираю одежду по настроению, в зависимости от сезона и даже времени суток. – Уайльд снова воззрился на незатейливый багаж Дойла и заприметил крикетную биту, перехваченную кожаным ремешком. – А для чего, скажи на милость, тебе понадобилась бита? Ты, разумеется, заядлый игрок, но, надеюсь, не собираешься поделить членов Общества на команды и устроить соревнование прямо на лужайке поместья.

Настал черед Конан Дойла встать в позу:

– Нет… она… в общем, удачу приносит. Она всегда при мне. Вдохновляет.

Уайльд изумленно приподнял брови, завязывая бантом галстук-шарф цвета слоновой кости:

– Нам повезло, что ты не увлекаешься поло. Ума не приложу, как бы мы разместили мой багаж и твоего пони в салоне первого класса.

Конан Дойл собрался возразить, но почел за лучшее промолчать. Немного погодя он набрался храбрости:

– Насчет этого твоего знакомого, Джорджа… Джорджианы.

Уайльд чувственно глянул на друга.

– Да-а-а? – протянул он многозначительно.

– В прошлый раз ты сказал, ну ты понимаешь, что он, то есть она…

– Гермафродит? – закончил за друга Уайльд. – А зачем тебе? – Озорная улыбка тронула уголки его губ. – Интересуешься?

– Кто, я? Господи, нет, конечно!

– Да не тушуйся, Артур. Вполне здоровое любопытство. Если хочешь, могу замолвить за тебя словечко.

Конан Дойл стал пунцовым.

– Мне просто… как врачу интересно. С профессиональной точки зрения, не более.

– Ну да, ну да, с профессиональной, – поддразнил Уайльд с проказливой усмешкой.

Шотландец отвернулся к окну, бурча себе что-то под нос.

Покончив с переодеваниями, Уайльд превратился в почтенного землевладельца в черных сапогах и бриджах для верховой езды, ярко-красных чулках и длинном пальто, в котором проливные дожди нипочем.

– Оцени, – попросил он, красуясь перед Конан Дойлом, – достаточно ли я самобытен для сельской местности?

Конан Дойл возвел глаза к небу при виде столь чуднóго наряда:

– Уверен, ты произведешь фурор, Оскар, местное население станет слагать о тебе легенды.

– Превосходно, как же иначе, – просиял Уайльд, поводил бедрами и вдруг помрачнел. – Получился какой-то неуклюжий бродяга. Оскара Уайльда не должны найти скучным и лишенным изящества. Это невыносимо. Пойду-ка поброжу среди наших попутчиков и понаблюдаю за их реакцией. Жди, я скоро вернусь.

С этими словами Уайльд распахнул дверь и неверной походкой ринулся в коридор по направлению к вагону второго класса.

Конан Дойл облегченно вздохнул. Уайльд – хороший друг, но ему сейчас хотелось побыть в одиночестве и привести мысли в порядок. Он аккуратно сложил письма и сунул в папку. Затем достал тетрадь в кожаном переплете, стянутую цельным ремешком с клапаном на замочке. Выше золотым тиснением было выведено: «Тетрадь для заметок № 1». Конан Дойл вытащил из-за пазухи ключик, висящий на тесемке, и отпер замочек. На первых страницах описывались свидание с таинственным медиумом в темной комнате, посещение вместе с Уайльдом дома в Мэйфейре, в спешке оставленного жильцами, и встреча с Шерлоком Холмсом, привидевшимся писателю. Листая дальше, он выронил небольшой конверт. Конан Дойл поднял его и извлек письмо. В нем содержался ответ на его запрос коллеге, специалисту по редким болезням. Он перечислил все симптомы недуга таинственной незнакомки, и отклик полностью доказывал правдивость ее слов.

Конан Дойл спрятал листок в конверт. Он нарочно дождался, когда Уайльд уйдет, чтобы снова прочесть письмо, и вот теперь встревожился не на шутку. Хотя он был не робкого десятка, все же, учитывая историю его семьи, упоминания о безумии пугали его. Герои, образы, сюжеты переплетались в его воображении. А что, если однажды он потеряет над собой контроль?

Доктор снова надежно запер тетрадь на замочек и спрятал в папку. А за окном проплывали земли Средней Англии: бесконечные просторы с живыми изгородями и зеленые луга, где повсюду щипали сочную травку герефордские коровы.

Вжик! – паровоз нырнул в тоннель. Все поглотила мгла, у Дойла заложило уши. Над головой отважно трепетала маленькая лампочка, но ей не хватало сил справиться с тьмой. Конан Дойл различал только неясные очертания закопченных стен проносящегося мимо тоннеля и свое тусклое отражение в стекле. Вдруг он заметил рядом с собой кого-то еще. Сморгнул, снова присмотрелся. Некто с орлиным профилем Шерлока Холмса, заложив ногу за ногу, пускал кольца сигаретного дыма. Он вынул сигарету изо рта и насмешливо помахал Дойлу.

Вжи-ик! – паровоз вылетел из тоннеля, и в окна ворвался ослепительно-яркий свет. Внезапно распахнулась дверь.

– Нет, так не пойдет, – ворчал Уайльд, протискиваясь в купе. – Служитель муз не должен терять лицо. – Он отшвырнул шляпу и расстегнул пуговицы пальто. – Приходится признать, возможно, твид – не такая уж плохая идея… – Уайльд осекся, взглянув на друга. – Артур, что с тобой? Неужто повстречался с призраком Джейкоба Марли?

Конан Дойл заставил себя отвернуться от окна.

– Э… нет, что ты, Оскар… просто заразился от тебя тоской по дому.

Уайльд стянул сорочку и остался с обнаженным торсом. Его бледные телеса нависали над брюками.

– Ничего, скоро пройдет, как у меня. Мое настроение меняется со скоростью мысли. Дождаться не могу, когда все местное население падет к моим ногам.

Конан Дойл поежился. А вдруг ему все мерещится и он сходит с ума? Страшно подумать, учитывая наследственность. Образ детектива-консультанта в оконном стекле казался таким реальным. Права была мать, когда написала в своем последнем письме, что слишком просто избавиться от Шерлока Холмса одним росчерком пера. Куда сложнее выбросить его из головы.