Глава 5
Два мира
Наутро Конан Дойл никак не мог выбросить из головы слова загадочной девушки и все силился припомнить, где же ему попалась на глаза фраза об известном медиуме. Час спустя нашел статью в журнале «Стрэнд» и сунул его в кожаную папку, собираясь изучить по пути в Лондон. Он решил снова побывать в доме сорок два по Кресент-стрит, ведь на сей раз ему было известно гораздо больше.
В четверть одиннадцатого экипаж держал путь к вокзалу Ватерлоо. Наслаждаясь уединением, Конан Дойл вытащил журнал и пролистал до крупного заголовка: «Медиум общается с мертвыми». Ниже на фотографии участники сеанса сидели по обе стороны от девушки в черном шелковом платье и держались за руки. Лиц не было видно, а ее черты полностью скрывала черная газовая вуаль, ниспадавшая с собранных в высокую прическу волос. Судя по всему, снимок делали без вспышки и выдержки, необходимой в тусклых помещениях, оттого он вышел смазанным. Получался жутковатый эффект двойного изображения, будто дух покидает тело. «Медиум леди Хоуп Тракстон проводит спиритический сеанс» – гласила надпись под фото.
С той самой встречи ему хотелось вновь увидеть ночную собеседницу. Он долго всматривался, но, как ни старался, лицо девушки на снимке оставалось дразняще недосягаемым. Автор статьи (не из числа штатных сотрудников «Стрэнд») довольно сухо рассказывал о спиритическом сеансе в модном особняке. По описанию из первых уст Конан Дойл сразу признал квартал Мэйфейр, где ему недавно довелось побывать. В момент, запечатленный на фото, медиум якобы входил в контакт с духом-наставником, посредством которого родственники могли общаться с усопшими. Автор мнил себя первоклассным знатоком сверхъестественного и разоблачителем уймы самозванцев и мошенников. Впрочем, он отдавал должное леди Тракстон как самой одаренной из всех, с кем ему приходилось иметь дело в этой области.
Паровозный гудок возвестил о прибытии. Спрятав журнал в папку, Конан Дойл выбрался из-под гулких сводов вокзала на шумную мостовую. Колеса экипажей грохотали по булыжной мостовой, отовсюду неслись зазывные крики уличных торговцев «Свежая рыба!», «Букетик почти задаром!», а уличные мальчишки клянчили: «Пожалейте сироток». В этой суматохе он не сразу услышал, как кто-то зовет его: «Артур! Ну, Артур же!»
Тут он заметил плетущийся следом невзрачный черный кеб, из которого высовывался и махал белой перчаткой Оскар Уайльд; они являли собой разительный контраст. Конан Дойл посторонился, пропуская экипаж.
– Тебя вовек не дозовешься, старина. Грезишь о новом герое? Уже нашел замену блистательному Шерлоку Холмсу?
– Вполне возможно, – ухватился Дойл за спасительную ложь.
Он сообщил Уайльду о намерении отправиться в Мэйфейр, и тот предложил его подвезти. Внутри экипажа оказалась Констанс, очаровательная жена Уайльда, а подле нее сидела весьма привлекательная юная особа. Дойл плюхнулся на подушки рядом с другом и поприветствовал дам, приподняв цилиндр.
– Моя дорогая Констанс, ты очаровательна, впрочем как и всегда.
– Ты дамский угодник, Артур, – улыбнулась Констанс и добавила: – За это я отдаю тебе предпочтение среди всех друзей Оскара. – Она помолчала и спросила осторожно: – Как Туи?
– Держится, – ответил Конан Дойл с грустной улыбкой.
Констанс Уайльд наклонилась и сжала его ладонь.
– Мы всегда думаем о ней… и о тебе, дорогой Артур.
Конан Дойл только кивнул, не в силах произнести ни слова.
– Кажется, ты знаком с Джорджи, – небрежно заметил Уайльд. – Он не стеснялся курить при дамах, обволакивая всех дымом сигареты, которая помещалась между его пухлых пальцев.
Конан Дойл взглянул на девушку, подавляя желание разогнать дымовую завесу. Молодая, стройная, отнюдь не заурядная пепельная блондинка с кудрями, ниспадающими на плечи. Раз увидев, он никогда бы ее не забыл.
– Нет, не имел удовольствия.
Дойл подался вперед и схватил ее изящную руку, невесомую, как птичка, севшая на ладонь поклевать зернышек. Следующие пять минут, пока экипаж трясся по неровной дороге, Уайльд полностью завладел вниманием спутников, сопровождая рассказ об утренних проделках своих чад энергичной жестикуляцией. Вдруг что-то снаружи привлекло его внимание, и он стукнул тростью в крышу – сигнал кучеру.
– Вот мы и на месте, дамы, «Хэрродс» в вашем распоряжении.
Кеб свернул к обочине, и Уайльд распахнул дверцу.
Констанс протянула руку Конан Дойлу:
– Очень рада нашей встрече, Артур. Поцелуй за меня Туи.
– Непременно.
Юная красавица подобрала подол, наклонилась к Дойлу поближе, и он едва не задохнулся, утонув в синеве ее глаз.
– Что за прелестное создание? – спросил он, наблюдая, как дамы исчезают в дверях универмага.
– Вы уже виделись. Безусловно, мы злоупотребили шампанским прошлой ночью, но, помнится, когда мы расстались, ты был трезв, как обычно.
– Прошлой ночью? – Вот почему лицо юной леди показалось ему таким знакомым. – Не хочешь ли ты сказать, что твой спутник Джордж… девушка, переодетая юношей?
Уайльд затрясся всем телом от смеха, достал из кармана портсигар и прикурил новую сигарету от окурка.
– У моего приятеля два имени. В мужском обличье он Джордж, а в женском – Джорджиана. – Он помолчал, выбросил окурок в окно. – Тебе ли как врачу не знать о подобных случаях.
Притворно застенчивая улыбка заиграла на его губах. Конан Дойл пошатнулся и потерял дар речи. Пауза немного затянулась.
– Выходит, Джордж или Джорджиана… – задавая этот вопрос, он сделал над собой усилие, – гермафродит?
– Двойное преимущество, ты не находишь? – ответил Оскар Уайльд. Серебристые колечки вились у его лба, напоминая лавровый венок римского императора. Глубоко затянувшись, он выпустил облачко дыма из ноздрей. – Только представь, как это удобно – быть и мужчиной, и женщиной. Просто колоссально, ты не находишь?
Разум Конан Дойла отчаянно запротестовал. На своем веку он всякого повидал; встречались ему и морские волки, и воры, и контрабандисты. И все же Оскару Уайльду всякий раз удавалось смутить его буржуазную добродетельность.
– Ну и какая такая таинственная встреча заставила Конан Дойла оставить идиллию Южного Норвуда и броситься на задворки империи?
Конан Дойл поведал ему об утреннем знакомстве, явившемся причиной повторного визита. Оскар Уайльд даже забыл о своей сигарете, так внимательно он слушал.
– Значит, было совсем темно? – подытожил он рассказ друга.
Дойл кивнул.
– Неужели ты не разглядел лица девушки?
– В такую темень даже собственных пальцев не увидишь.
У ирландца от всей этой истории загорелись глаза.
– Силы небесные! – воскликнул он, прикончив окурок. – Как же я тебе завидую, Артур! Уже с первой историей ты мне дал сто очков вперед…
– О, я не уверен…
– А теперь еще и это. Готовый приключенческий рассказ. А самое большее, на что я способен, – решить, какое варенье намазать на тост. Ты просто обязан взять меня с собой. Не хочу упустить встречу с этим известным медиумом, в крайнем случае у меня будет шанс услышать ее голос в темноте.
Конан Дойлу не хотелось связываться с Уайльдом, но он не мог ему отказать.
– Как хочешь, Оскар, – пробормотал он.
В поисках дома сорок два по Кресент-стрит они делали уже третий круг. Наконец Уайльд не выдержал и, покосившись на Дойла, пробурчал сердито:
– Артур, есть только один дом с таким номером, и мы уже третий раз проезжаем мимо него.
– Не может быть, – настаивал Дойл, – этот совсем не похож.
– Похож или не похож, мы останавливаемся.
Уайльд постучал тростью по крыше кеба. Они подъехали к дому с ярко-красной дверью. Конан Дойл пошел по тропинке, и вдруг что-то его насторожило. Он догадался, в чем дело, когда не нашел дверного молотка.
– Он пропал!
Оскар Уайльд показал тростью на дверную табличку с номером:
– Вот же номер сорок два, ты сам сказал.
– Тут был дверной молоток – золотой феникс. А теперь его нет. Взгляни…
Конан Дойл потрогал уродливые дырки в дереве, оставшиеся от поспешно выдернутых гвоздей. Он совсем растерялся.
– Как же мы постучим без дверного молотка?
– Громко, – ответил Уайльд, три раза стукнул тростью и хихикнул. – Чувствую себя герольдмейстером, открывающим парламент.
Они услышали, как эхо от ударов разнеслось по всему дому и замерло.
Тишина.
Друзья переглянулись. Конан Дойл кивнул, Уайльд стукнул еще раз, и вдруг дверь гостеприимно распахнулась.
– Не заперто. – Конан Дойл взглянул на Уайльда. – Может, нам следует уйти?
– Было бы невежливо уйти, раз нам так услужливо открыли дверь, – усмехнулся Уайльд.
Они ступили в темную прихожую; кругом царило холодное безмолвие. Конан Дойл крикнул: «Ау!» Никто не откликнулся.
– Как странно. Ни слуг, ни света ламп. Дом будто вымер, и даже дверной молоток исчез.
– Пустой дом как тело, испустившее дух. Кажется, это означает смерть?
Они осмотрелись. Конан Дойл подошел к двустворчатой двери.
– Тут я ждал.
Мрак и пустота были в комнате, мебель покрывал слой пыли.
– Возможно, леди переселилась за город, – предположил Уайльд.
– И прихватила с собой дверной молоток?
– Ты прав, это чересчур.
– Кто вы такие, черт подери? – услышали они позади себя.
В дверях стояла прилично одетая пара. На почтительном расстоянии застыл слуга, навьюченный багажом.
– Я Артур Конан Дойл.
– Конан Дойл… Истории о Шерлоке Холмсе?
– Вот именно, сэр, я их написал.
Незнакомец скептически хмыкнул и недоверчиво покосился на Уайльда:
– Скажите еще, что вы Оскар Уайльд.
– Молодец! – Уайльд скромно кивнул. – Вас можно поздравить с хорошим чутьем.
Мужчина едва не поперхнулся от такой неслыханной дерзости.
– Дорогой… мне кажется, это именно они, – заметила жена незнакомого господина, державшая его под руку. – Я видела фотографии обоих джентльменов в газете.
Он так и замер с отвисшей челюстью, а потом промямлил:
– Быть того не может.
– Тем не менее это так, – поддержал Уайльд. – Супруга зовет меня Оскаром, а она от провалов в памяти не страдает. Он взглянул вопрошающе: – А не случалось ли вам смотреть «Веер леди Уиндермир»?
– Д-да, д-дважды, – пробормотал мужчина, запинаясь.
– Прекрасно, – улыбнулся Уайльд, – какой безупречный вкус. – Он достал серебряный портсигар и сунул сигарету в рот. – У вас огонька не найдется?
Мужчина суетливо порылся в карманах пальто, достал коробок спичек и дал Уайльду прикурить.
Долговязый ирландец затянулся пару раз и впился в незнакомца проницательным взглядом:
– А кто вы, собственно, такой?
– Я… хозяин дома, – пробормотал тот растерянно. – Мы тут живем.
– Ну разумеется. – Уайльд приветливо пожал ему руку. – Артур мне все уши прожужжал, как жаждет повидаться с вами. – Он лукаво улыбнулся другу: – Не правда ли, Артур? Будь добр, объясни этому господину цель нашего визита.
Конан Дойл сердито глянул на Уайльда и принужденно улыбнулся.
– Цель? Ну… – Он будто язык проглотил, губы беззвучно шевелились.
У входа послышалась возня; дородный коротышка прокладывал себе дорогу, отпихивая слуг. От крайнего возбуждения он выпучивал глаза и дергал подбородком.
– Мистер и миссис Дженнингс, покорнейше прошу простить мою задержку, – сразу обратился он к хозяевам дома. – На Хангерфордском мосту столпотворение, и я с трудом нанял кеб.
– Да, знаю, – сказал мистер Дженнингс раздраженно. – Соблаговолите объяснить… э… господам из мира искусства, кто законный владелец этого дома.
Глазные яблоки незнакомца вытаращились сперва на внушительную фигуру Уайльда, а затем повернулись к Конан Дойлу.
– Прошу прощения, я Альфред Читхэм, риелтор. Арендная плата за это имущество проходила через мои руки.
– Риелтор? А кто прежний владелец? – накинулся на него Конан Дойл.
Читхэм криво усмехнулся:
– Сожалею, сэр, но я не вправе разглашать подобную информацию. Скажу лишь, что наниматель происходит из уважаемого семейства. Они тут проживали, пока мистер и миссис Дженнингс зимовали в Тоскане.
Конан Дойл опешил.
– Как же так, меня только вчера здесь принимали.
– Ну да, наниматель предупреждал о возможном скором переезде по семейным обстоятельствам.
– Обстоятельства заставили их забрать с собой дверной молоток?
Риелтор кивнул:
– Вот именно, они скрылись, заблаговременно оплатив проживание должным образом.
– Что ж, ты сам все слышал, Артур, – сказал Уайльд. – Похоже, мы так никогда и не докопаемся до истины.
– Минуточку! – воскликнул риелтор и полез во внутренний карман. – Вы доктор Дойл? Артур Конан Дойл?
Шотландец подтвердил.
– Предыдущие жильцы надеялись, что вы заглянете, и дали мне четкие указания передать письмо лично вам в руки.
На красивом запечатанном конверте была всего одна надпись: «Доктору Дойлу». Писатель выхватил его из потных пальцев агента, вскрыл и достал листок бумаги.
Присутствующие молча наблюдали, как он читал и перечитывал написанные изящным почерком строчки, постепенно меняясь в лице и поблескивая глазами. Наконец он сложил письмо в конверт, спрятал во внутренний карман пальто и улыбнулся.
– Что ж, Оскар, – сказал Дойл с напускной веселостью, – похоже, мы гнались за ветром.
Он пожал руки хозяевам.
– Очевидно, вышло недоразумение. Благодарим вас за любезность и приносим извинения за причиненные неудобства.
– Артур, а что это за письмо? – спросил Уайльд, когда они вернулись к экипажу. – Оно от нашего таинственного медиума?
– Пустяки, Оскар, – небрежно отмахнулся Конан Дойл, – я все неверно истолковал. Извини, что втянул тебя.
Забравшись в кеб, они отправились в Лондон. Оскар Уайльд терпеливо выжидал, а когда они пересекали площадь Пикадилли, снова спросил:
– Артур, долго мне еще умирать от любопытства? Я наблюдал за тобой, пока ты читал письмо. Ты, конечно, литератор от Бога, но в театре не приживешься. Ты был сам не свой.
– Вовсе нет, Оскар. Просто кто-то сыграл со мной злую шутку.
– Вот как? Занятно, я тоже люблю посмеяться. А ну-ка поделись со мной, Артур, – потребовал Уайльд и нахмурил брови. – Читай письмо.
– Право, дружище, не стоит…
Оскар Уайльд постучал тростью в крышу экипажа.
– Останови здесь, Гибсон, – крикнул он.
Кучер тут же затормозил.
Конан Дойл глянул в окно. Они оказались прямо посреди площади Пикадилли.
– В чем дело? Почему мы стоим?
– Читай письмо, Артур.
Конан Дойл понимал, что они мешают движению. Возницы кричали и свистели. В телеге, груженной пивными бочками, сидели двое рабочих, потрясали кулаками и осыпали виновников отборной бранью.
– Оскар!
Уайльд откинулся на спинку сиденья, достал из кармана серебристую фляжку, отвинтил крышечку и отхлебнул. Конан Дойл почувствовал аромат шотландского виски.
– Сожалею, Артур, но мы не двинемся с места, пока я не узнаю содержание письма, – произнес, причмокивая, Уайльд.
Крики и проклятия становились все громче, и вокруг уже яблоку негде было упасть.
– Но, Оскар!.. – отчаянно взмолился Конан Дойл.
– У меня предостаточно времени, Артур. – Уайльд отхлебнул еще немного и завинтил крышечку. – Мы, кажется, взбаламутили весь Лондон.
О стенку экипажа что-то стукнулось со стеклянным треском – видимо, разбилась бутылка.
– Ладно, Оскар, твоя взяла!
– Поезжай, Гибсон! – с самодовольной ухмылкой приказал Уайльд, постучав тростью в крышу.
Экипаж продолжил путь. Уайльд не сводил глаз с друга.
Конан Дойл подавил раздражение и развернул письмо.
– Оскар, стоит ли из-за подобной чепухи…
– Читай!
Конан Дойл кашлянул и прочитал:
Уважаемый доктор Дойл, с моей стороны было ошибкой обратиться за помощью к Вам. Прошу Вас уничтожить все мои письма. Не ради меня, я боюсь… я по-прежнему верю, что сбудется все предначертанное судьбой. Меж тем позапрошлой ночью Вы мне приснились. Сон был так явственен. Вы лежали в гробу со сложенными руками, мертвенно-бледный и бездыханный. Даже во сне я почувствовала, что Вы испустили дух. Несомненно, я видела грядущее, и наша встреча грозит Вам непоправимой бедой. По этой причине мне пришлось спешно покинуть Лондон. Вы были очень добры. Поминайте меня в своих молитвах.
И неизменный вензель в конце.
Дочитав письмо, Конан Дойл сложил его дрожащими руками в конверт и сунул в карман.
Экипаж медленно ехал по улице, которая была запружена конными повозками, телегами, нагруженными увядшими цветами, погнившей репой и тухлой рыбой.
Лондон был поглощен повседневными заботами.
Наконец Оскар Уайльд нарушил молчание:
– Обычно от того, кого просят уничтожить письма, ждут совершенно противоположного. – Он задумался, постукивая подушечками пальцев по пухлым губам, а затем спросил: – В письме тот же фамильный герб семейства Тракстон в образе феникса?
Конан Дойл резко кивнул.
– Ты, разумеется, не передумал ехать в Тракстон-Холл?
– Само собой, – снова согласился Дойл.
У пивной сцепились двое пьяниц. Он тупо уставился на них. Оба еле держались на ногах, и едва ли их яростные удары достигали цели.
– Само собой, – повторил Уайльд, – я поеду с тобой.
