Глава 19

В темноте лунным светом горели крохотные глазки мертвеца. Я понимала: они существовали только в моем воображении, – и казалось, эти глаза смотрят из недоступного пространства, где таились все мои страхи, которые не мог ощутить никто из тех, кого я знала. Ветер качал голые ветви деревьев, облака тянулись по небу, как развевающиеся стяги. Наступал холодный фронт.

По радио я услышала, что ночью температура может упасть чуть ли не до шести градусов, и это представлялось невероятным после нескольких недель теплой осенней погоды. Казалось, в моей жизни все пошло неправильно, не так, как нужно. Люси перестала быть Люси, поэтому я не могла ей позвонить, а она не звонила мне. Марино работал над раскрытием убийства, хотя больше не был детективом, а Бентон покинул меня и искать его было бесполезно. Я все еще не переставала надеяться, что он на своей машине подъедет к дому или зазвонит телефон и в трубке раздастся его голос, поскольку сердце отказывалось принимать то, что знал мозг.

Я свернула с Центральной автострады на Кэри-стрит и, когда проезжала мимо торгового центра и ресторана "Венеция", заметила автомобиль, следующий за мной. Он двигался очень медленно и на значительном расстоянии, чтобы можно было различить сидевшего за рулем человека. Инстинкт подсказал мне сбавить скорость, и автомобиль тоже замедлил ход. Я свернула направо, на Кэри-стрит, и он последовал за мной. Я выехала налево, на Виндзор-фармз, и следом появился он, соблюдая все ту же безопасную дистанцию.

Мне не хотелось углубляться в этот район, потому что дороги там были узкими, извилистыми и темными. Многие заканчивались тупиками. Я повернула направо и набрала номер Марино, в то время как следовавшая за мной машина тоже свернула направо, и я испугалась еще сильнее.

– Марино, – молила я в молчащую трубку, – пожалуйста, будь дома, Марино.

Нажала на отбой и снова набрала номер.

– Марино! Черт возьми, будь дома! – Я говорила в беспроводную гарнитуру, встроенную в приборную доску, а тяжелый домашний радиотелефон Марино все звонил и звонил.

Наверное, он, как обычно, положил трубку рядом с телевизором. Часто он не мог ее найти, потому что забыл поставить на место, в зарядное устройство. Может быть, его не было дома.

– Чего надо? – Его громкий голос испугал меня.

– Это я.

– Проклятие! Если я еще раз ушибу колено об этот хренов стол...

– Марино, послушай!

– Еще один раз, и я выкину его на помойку и разобью к чертовой матери на мелкие кусочки! Прямо по чашечке! Его ни хрена не видно, так как он стеклянный, и попробуй угадать, кто сказал, что он будет здесь прекрасно смотреться!

– Успокойся! – воскликнула я, глядя в зеркало заднего вида на преследующий меня автомобиль.

– Я выпил три пива и сейчас сижу голодный и уставший как собака. Чего надо? – повторил он.

– За мной кто-то следит.

Я свернула направо на Виндзор-уэй, направляясь обратно на Кэри-стрит. Я ехала с нормальной скоростью. Не делала ничего необычного, если не считать того, что удалялась от дома.

– Что значит, за тобой кто-то следит? – спросил Марино.

– А как ты думаешь, что я могу иметь в виду? – вспылила я, так как опять ощутила страх.

– Тогда немедленно поезжай в мою сторону, – сказал он. – Выбирайся из своего паршивого района.

– Я так и делаю.

– Можешь разобрать номер или что-нибудь еще?

– Нет. Он слишком далеко. Похоже, он не приближается, чтобы я не смогла увидеть номер или его лицо.

Я выехала обратно на скоростную автостраду, направляясь к Паувайт-паркуэй, и следящий за мной человек, по-видимому, сдался и отстал. Фары встречных машин и светящиеся огни реклам мешали сосредоточиться, сердце колотилось. Луна то появлялась, то исчезала в облаках, по стеклам хлестали порывы ветра.

Я набрала свой домашний номер, чтобы прослушать автоответчик. В трех случаях трубку повесили, а четвертое сообщение оказалось пощечиной.

"Говорит шеф Брей, – начиналось оно. – Приятно было встретить вас у "Бакхеда". Мне нужно обсудить с вами несколько процедурных вопросов. Расследование на месте преступления, работа с уликами и прочее. Мне хотелось бы встретиться с вами, Кей".

Меня взбесило, что Брей назвала меня по имени.

"Возможно, мы сможем на днях пообедать, – продолжал звучать ее записанный голос. – Чудесный частный ленч в клубе "Содружество"".

Моего телефонного номера не было в книге, я редко давала его посторонним, но для меня не было загадкой, как его могла узнать Брей. Его имели все мои сотрудники, включая Раффина.

"На случай если вы еще не слышали, – продолжалось сообщение Брей, – сегодня Эл Карсон подал в отставку. Вы его, конечно, помните. Начальник департамента расследований. Очень жаль. Его обязанности будет временно исполнять майор Инман".

Я притормозила у будки контролера и опустила жетон в приемный автомат. Поехала дальше. Из проезжавшей мимо видавшей виды "тойоты", набитой подростками, на меня нагло уставились мальчишечьи глаза. Один из подростков ни с того ни с сего отчетливо выругался в мою сторону.

Я сосредоточилась на дороге и вспомнила то, что сказал Вагнер. Кто-то давил на конгрессмена Коннорса с целью протолкнуть закон, по которому мой отдел перейдет из департамента здравоохранения и социального обеспечения в ведение департамента общественной безопасности.

Женщины не могли стать членами клуба "Содружество", в котором половину деловых и политических соглашений заключали представители старинных родов. Говорили, что эти мужчины, многих из которых я знала, собирались в закрытом бассейне – большинство в обнаженном виде. Они торговались и политиканствовали в раздевалке, и на этот форум женщин не допускали.

Поскольку Брей могла пройти в ворота этого элитного клуба, основанного в восемнадцатом веке, только в качестве гостя, мои подозрения насчет ее намерений практически подтвердились. Брей лоббировала интересы членов законодательного собрания штата и крупных бизнесменов. Она хотела стать главой департамента общественной безопасности и перевести мой отдел в свое подчинение. Тогда она могла уволить меня самостоятельно.

Я миновала платную автостраду и увидела дом Марино задолго до того, как подъехала к нему. Яркие, кричащие рождественские украшения, включая гирлянды из трехсот тысяч лампочек, светились на горизонте, как вход в парк с аттракционами. Оставалось только влиться в поток машин, следовавший к дому Марино, потому что в Рождество он превращался в главную достопримечательность Ричмонда. Люди не могли отказать себе в удовольствии посмотреть на действительно поразительное зрелище.

Между деревьев всеми цветами радуги сверкали огни. Во дворе сияли неоновые Санта-Клаусы, снежные бабы, паровозики и игрушечные солдатики. У боковых дорожек на карауле вытянулись разноцветные столбы, и на крыше гирляндами были выложены рождественские приветствия. В той части двора, где редко можно было встретить хоть один цветок, а трава круглый год оставалась бурой, Марино соорудил веселый парк. Там был Северный полюс, на котором Санта-Клаус с женой обсуждали предстоящие планы, рядом пел неоновый церковный хор, на трубе сидели белые фламинго, вокруг праздничной елки кружились фигуристы.

По улице прополз белый лимузин, за ним показался церковный микроавтобус, а я, освещенная со всех сторон, пойманная лучом прожектора, поспешила вверх по ступенькам.

– Каждый раз, как вижу это, убеждаюсь, что ты выжил из ума, – сказала я, когда Марино открыл дверь и я быстро скользнула в дом, прочь от любопытных глаз. – Прошлый год тебя ничему не научил.

– Я поставил три дополнительных предохранителя, – гордо заявил он.

На нем были джинсы, носки и не заправленная в брюки красная фланелевая рубашка.

– По крайней мере я могу прийти домой и хоть чему-то порадоваться, – сказал Марино. – Пиццу скоро привезут. У меня есть бурбон, если хочешь.

– Какую пиццу?

– Ту, что я заказал. В ней есть все на свете. Я всегда ее заказываю. В магазине даже не спрашивают адрес. Просто везут на огни моего дома.

– Как насчет горячего кофе без кофеина? – спросила я, уверенная, что он такого не держит.

– Ты что, издеваешься?

Проходя через гостиную на его маленькую кухню, я с интересом осмотрелась. Разумеется, он украсил дом и внутри. У камина стояла мигающая огоньками елка. Вокруг нее были навалены подарки, почти все бутафорские, а каждое окно обрамляли гирлянды лампочек в виде маленьких жгучих перчиков.

– Мне звонила Брей, – начала рассказывать я, наливая воду в чайник. – Кто-то дал ей мой номер.

– Догадайся кто. – Марино рывком открыл дверцу холодильника. Его хорошее настроение улетучивалось на глазах.

– И, по-моему, я знаю почему.

Я поставила чайник на плиту и включила горелку. Задрожало синее пламя.

– Сегодня уволился заместитель шефа Карсон. Или предположительно уволился.

Марино с хлопком открыл банку пива. Если он знал об этих новостях, то виду не показал.

– Ты знал, что он ушел? – спросила я.

– Я больше ничего не знаю.

– Очевидно, его обязанности будет исполнять майор Инман.

– Ну конечно, конечно, – громко заявил Марино. – И знаешь почему? Поскольку есть две майорские должности, одна для полиции в форме, другая для отдела расследований, Брей посылает своего мальчика из патрульной службы, чтобы тот подмял под себя расследования.

Он тремя глотками опрокинул в себя пиво, яростно смял банку и выбросил в мусорную корзину, но промахнулся и банка загремела по полу.

– Ты представляешь, что это значит? – спросил он. – Тогда позволь объяснить. Это значит, что Брей теперь заправляет и патрульной службой, и расследованиями, то есть всем бестолковым управлением полиции, и, возможно, будет контролировать его бюджет. А шеф полиции – ее страстный поклонник, так как она выставляет его в выгодном свете. Скажи, каким образом эта женщина смогла такое сотворить спустя всего три месяца после приезда?

– Несомненно, у нее есть связи. И вероятно, были до назначения на должность. Я не имею в виду только шефа полиции.

– Но с кем она связана?

– С кем угодно. Сейчас это не имеет значения. Слишком поздно выяснять. Нам приходится бороться с ней, а не с шефом. Именно с ней, а не с человеком, который стоит за всем этим делом.

Он открыл еще одну банку пива, сердито меряя шагами кухню.

– Теперь я знаю, почему Карсон появился на месте преступления. Он понимал, что происходит. Знал, как гнусно пахнет это дело, и, возможно, пытался по-своему предупредить нас или просто прощался. Его карьера закончена. Это конец. Последнее место преступления. Прощание с работой.

– Он очень хороший человек, – сказала я. – Черт возьми, Марино, не может быть, чтобы мы ничего не могли сделать.

Его телефон зазвонил, напугав меня. С улицы доносился непрерывный шум машин.

– Брей хочет поговорить со мной о так называемых изменениях, которые она навязывает.

– Естественно, – ответил он, шлепая по линолеуму мягкими носками. – И наверное, она хочет заставить тебя бросить все, когда решит пригласить тебя на ленч, чтобы съесть между первым блюдом и десертом.

Он схватил телефонную трубку.

– Чего надо? – заорал Марино на беднягу на другом конце линии. – Да, ага, да, – продолжал он, внимательно слушая.

Я покопалась на полках и нашла мятую коробку чайных пакетиков "Липтон".

– Я слушаю. Почему бы вам не поговорить со мной? – негодующе сказал Марино в трубку.

Он прижимал телефон к уху, вышагивая по кухне.

– Это веская причина, – согласился он. – Подождите, я спрошу ее.

Он закрыл рукой микрофон и шепотом спросил:

– Уверена, что ты доктор Скарпетта?

Вернулся к телефону.

– Она говорит, что была ею последний раз, когда проверяла свои документы, – и раздраженно сунул мне трубку.

– Да? – сказала я.

– Доктор Скарпетта? – произнес незнакомый голос.

– Слушаю.

– Меня зовут Тед Франсиско, я из оперативного отдела БАТ в Майами.

Я застыла, как под дулом пистолета.

– Люси сказала, что капитан Марино может знать, где вы находитесь, в случае если мы не застанем вас дома. Вы можете поговорить с ней?

– Конечно, – встревоженно ответила я.

– Тетя Кей? – донесся голос по телефонной линии.

– Люси! В чем дело? – воскликнула я. – С тобой все в порядке?

– Не знаю, слышала ли ты, что здесь случилось...

– Я ничего не слышала, – быстро сказала я, а Марино остановился и уставился на меня.

– Наша операция. Она провалилась. Слишком долго рассказывать, но все получилось очень плохо. Мне пришлось убить двух человек. Джо ранили.

– О Господи. Она жива?

– Не знаю. – Люси говорила с абсолютно неестественной монотонностью. – Ее положили в Мемориальный госпиталь Джексона под другой фамилией, и я не могу ей позвонить. Меня изолировали, так как начальство боится, что нас попытаются найти. Чтобы отомстить. Это картель. Я знаю только – она была без сознания, когда ее забрала "скорая", а голова и нога были в крови.

В голосе Люси не чувствовалось никаких эмоций. Она произносила слова подобно роботу или компьютеру с искусственным интеллектом, которые ей приходилось программировать.

– Я прилечу... – начала я.

Но агент Франсиско, неожиданно взявший трубку, перебил меня:

– Я понимал, вы услышите об этом в "Новостях", доктор Скарпетта, поэтому хотел, чтобы вы знали. Особенно учитывая, что Люси не пострадала.

– Возможно, не физически, – возразила я.

– Хочу сказать вам, как вести себя дальше...

– Я знаю, как вести себя дальше, – прервала я. – Я немедленно вылетаю к вам. Если нужно, закажу частный самолет.

– Просил бы вас не делать этого. Позвольте объяснить. Это очень опасная и жестокая банда. Люси и Джо знают слишком много о них и их делах. Через несколько часов после перестрелки мы отправили саперов округа Дейд в квартиры Люси и Джо, и собаки обнаружили бомбы под их автомобилями.

Чувствуя слабость во всем теле, я выдвинула стул из-под кухонного стола и села. В глазах было темно.

– Вы слушаете? – спросил агент Франсиско.

– Да-да.

– В настоящее время, доктор Скарпетта, над этим делом работает полиция округа Дейд, как и ожидалось. Кроме того, сюда скоро прибудет команда для расследования обстоятельств перестрелки и парни, которые побывали в подобных переделках и обучены для работы с агентами, пережившими такую ситуацию. Но из-за высокой степени угрозы мы отправляем Люси на север, в округ Колумбия, где она будет в безопасности.

– Спасибо, что позаботились о ней. Благослови вас Господь, – сказала я голосом, показавшимся мне чужим.

– Послушайте, я знаю, что вы чувствуете, – проговорил агент Франсиско. – Обещаю, что все будет хорошо. Я сам участвовал в штурме в Уэйко.

– Спасибо, – повторила я. – Куда УБН отправит Джо?

– Перевезет ее в другую больницу за сотни миль отсюда, как только представится возможность.

– Как насчет Виргинского медицинского колледжа? – спросила я.

– Я не совсем понимаю...

– Как вы знаете, ее семья живет в Ричмонде, но прежде всего больница медицинского колледжа славится на всю страну, а я там преподаю. Если переведете ее сюда, я позабочусь, чтобы она лежала в хороших условиях.

Он помедлил, потом сказал:

– Спасибо. Я воспользуюсь вашим советом и переговорю с ее начальством.

Он повесил трубку. Я стояла, глядя на телефон в руке.

– В чем дело? – произнес Марино.

– Операция провалилась. Люси застрелила двоих...

– Все прошло нормально? – прервал он меня.

– Никакая перестрелка не проходит нормально.

– Черт побери, док, ты знаешь, что я имею в виду. Стрельбу признали правомерной? Только не говори мне, что она по ошибке застрелила двух агентов в штатском!

– Нет. Конечно, нет. Ранили Джо. Я не знаю, в каком она состоянии.

– Проклятие! – воскликнул он, стукнув по столу так, что в мойке загремела посуда. – Люси просто нужно было выяснить отношения с кем-то, так? Ее нельзя было задействовать в такой операции! Мне важно было сказать им об этом! Она так и ждала случая застрелить кого-нибудь, выйти на улицу, как чертов ковбой с дымящимися револьверами, чтобы отплатить за все, что она ненавидит в жизни!..

– Марино, прекрати.

– Ты видела, в каком она была состоянии в тот вечер! – продолжал бушевать он. – Она стала законченным психом, с тех пор как убили Бентона. Недостаточно никакой расплаты, даже если бы она сбила тот поганый вертолет и по кусочку скормила рыбам останки Кэрри Гризен и Ньютона Джойса.

– Все, хватит! – воскликнула я. – Пожалуйста, хватит. Этим не поможешь. Люси профессионал, и ты это знаешь. В противном случае люди из БАТ никогда не направили бы ее на такую работу. Начальство прекрасно знает ее историю. После того, что случилось с Бентоном, ее тщательно оценивали и проверяли. Кстати, то, как Люси справилась с этим кошмаром, только укрепило ее авторитет как агента и человека.

Он молчал, открывая бутылку "Джек Дэниелс", потом сказал:

– Ну мы-то с тобой знаем, что она справилась не слишком хорошо.

– Люси всегда была склонна скрывать свои переживания.

– Да, но какой ценой для здоровья?

– Наверное, об этом нужно спросить нас с тобой.

– Я тебе точно говорю: на этот раз она не справится с собой, док! – воскликнул Марино. Он налил в стакан виски и бросил несколько кусочков льда. – Она убила двоих преступников меньше года назад, а сейчас это случилось опять. Большинство здоровых мужиков за всю службу ни разу ни в кого не стреляли. Именно поэтому я пытаюсь заставить тебя понять: на сей раз начальство рассудит по-другому. Крупные шишки в Вашингтоне подумают, что у них завелся ковбой-дуэлянт, психически неуравновешенная личность.

Он протянул мне стакан с виски.

– Я знал таких копов, – продолжал Марино. – У них всегда есть оправдательные причины для убийства, которые поддерживаются законом, но если как следует разобраться, начинаешь понимать: они подсознательно готовят такую ситуацию. Они этим живут.

– Люси не такая.

– Ага. Только она бесится с того самого дня, когда родилась. И кстати, ты сегодня никуда отсюда не уйдешь. Останешься со мной и с Санта-Клаусом.

Марино налил себе виски, и мы прошли в запущенную тесную гостиную с покосившимися торшерами, пыльными искривленными жалюзи и стеклянным кофейным столиком с острыми углами, вина за появление которого возлагалась на меня. Марино упал в откидывающееся кресло – такое старое, что приходилось заклеивать коричневую обивку скотчем. Я вспомнила, как первый раз вошла в его дом. Придя в себя после первоначального смятения, я поняла: он гордится изношенностью всего, что имел, за исключением грузовичка, бассейна и вот теперь – рождественского убранства во дворе.

Он заметил, как я печально смотрю на кресло, удобно устроившись в уголке обитого вельветом дивана, который я обычно выбирала для себя. Возможно, он был немного продавленным, но уютным.

– Когда-нибудь куплю себе новое, – уверил Марино, нажимая на рычаг, который выдвигал подставку для ног.

Он пошевелил пальцами ног в носках, словно их свела судорога, и включил телевизор. Я удивилась, когда он переключился на двадцать первый канал, "Сеть художественных и развлекательных программ".

– Не думала, что ты смотришь "Биографию", – сказала я.

– Ну да. И шоу про копов с места событий, которое они обычно показывают. Можешь считать, будто я нанюхался клея, но разве тебе не кажется, что весь мир пошел наперекосяк, с тех пор как к нам приехала Брей?

– Неудивительно, что тебе так кажется после всего произошедшего с тобой по ее вине.

– Ха! А с тобой она делает не то же самое? – бросил он, потягивая виски. – Я не единственный здесь, кого она пытается уничтожить.

– Не думаю, что в ее власти изменить все на свете.

– Позволь обрисовать тебе ситуацию, док, и напомнить, что все, о чем мы говорим, укладывается в трехмесячный срок. Она прибывает в Ричмонд. Меня переводят в патрульные. У тебя в отделе неожиданно объявляется вор. Ее стукач взламывает твою электронную почту и превращает тебя в Дорогую Доктор Кей. Потом появляется мертвый парень в контейнере и на горизонте неожиданно возникает Интерпол, а сейчас Люси убивает двоих, что, кстати, выгодно для Брей. Не забудь, она горела желанием заполучить Люси в Ричмонд, и если БАТ выкинет Люси со службы, ей нужно будет искать работу. И вот теперь кто-то за тобой следит.

Я смотрела, как молодой, эффектно одетый человек пел и играл на фортепьяно, а за кадром рассказывали, каким добрым и великодушным другом он был.

– Ты меня не слушаешь, – повысив голос, сказал Марино.

– Слушаю.

Он с возмущенным вздохом поднялся из кресла и зашлепал на кухню.

– Мы получили что-нибудь из Интерпола? – спросила я ему вслед, в то время как Марино начал громко шуршать бумагой и рыться в ящике для столовых приборов.

– Ничего достойного внимания.

Загудела микроволновка.

– Все равно можешь мне рассказать, – отозвалась я.

На экране телевизора свет от юпитеров поймал музыканта в тот момент, когда он посылал воздушные поцелуи аудитории, и блестки на костюме заблестели как фейерверк. Марино вернулся в гостиную с тарелкой картофельных чипсов и какой-то подливкой.

– Час назад в полицию штата пришло компьютерное сообщение, в котором они запрашивали дополнительную информацию, вот и все.

– Это говорит о многом, – возразила я. – Очевидно, это означает, что они не установили личность погибшего. Старый перелом челюсти, необычный лишний бугорок Карабелли, молчу уже об отпечатках пальцев. Интерпол не нашел соответствия ни с одним разыскиваемым или пропавшим человеком.

– Да. Это проблема, – сказал он с набитым ртом и протянул мне тарелку с чипсами.

– Нет, спасибо.

– Это правда вкусно. Нужно только расплавить сыр в микроволновке и добавить специи. Это гораздо лучше, чем луковая подливка.

– Наверняка лучше.

– Знаешь, он мне всегда нравился. – Марино показал грязным пальцем на телевизор. – Мне наплевать, что он был голубым. Нужно признать, у него был свой стиль. Если люди платят деньги за записи и билеты на концерт, они имеют право посмотреть на человека, непохожего на какого-нибудь охламона с улицы. Скажу тебе так, – продолжил он, – убийство в перестрелке – это полное дерьмо. Тебя проверяют со всех сторон, будто ты пытался застрелить президента, а потом наступает очередь психологов, которые так заботятся о твоем психическом состоянии, что потихоньку волей-неволей становишься ненормальным.

Он отпил виски и опять захрустел чипсами.

– Люси на время отстранят от работы. А детективы Майами будут расследовать это дело как обычное убийство. Это их обязанность. Все это чертовки неприятно.

Он посмотрел на меня, вытирая руки о джинсы.

– Я знаю, может, тебе это не понравится, но скорее всего ты – последний человек, которого она хочет сейчас видеть.