III
Колония

Вот уже четыре часа Касдан гнал машину на скорости 180 километров. Перед каждым фоторадаром он с тайным удовлетворением жал на акселератор. На такой скорости он и думать забыл о расследовании. Да и о секте. Малейшая ошибка в управлении могла стать роковой, и его внимание было полностью поглощено разворачивающейся перед ним лентой шоссе.

Он ехал на юг, в сторону Клермон-Феррана, потом по магистрали А-75 на Ле-Пюи и Орийак. Еще через сто километров, проехав по мосту через реку Трюйер, остановился на автозаправке. На парковке перед кафетерием решился позвонить в главный комиссариат Женвилье. Не представившись, предупредил легавых, что в гараже Режиса Мазуайе в поселке Кальдер они найдут изуродованный труп. Касдан повесил трубку, не дожидаясь вопросов.

Он знал, что делал. Сейчас полдень. Полицейский патруль проверит сигнал. Свяжется с дежурным заместителем прокурора. Дело передадут в судебную полицию департамента Верхняя Сена. И все это — 25 декабря. Всерьез расследованием займутся не раньше 26-го. Тогда же отправят факс в Генеральный штаб МВД. Только там установят связь с остальными убийствами. Но уже наступит 27-е. Результаты вскрытия и анализы вещественных доказательств с места преступления будут получены и того позже. А их собственное расследование за это время значительно продвинется.

Касдан вошел в кафетерий. Ни души. Все сидят в тепле, как крысы в норах, наслаждаясь рождественским угощением.

Он купил кофе и достал телефон. Еще кое-что надо проверить. Позвонил на мобильный приятелю, члену одного из объединений при храме Иоанна Крестителя. Армянину старой закалки, коротавшему дни за тавлой и воспоминаниями о родине. Часть жизни он провел в Мюнхене.

— Кегам? Это Дудук.

— Решил поздравить меня с Рождеством одаров?

— Нет. Хотел кое-что у тебя выяснить.

— Я так и подумал…

— Мне нужно перевести немецкое слово. «Gefangen» или «gefenden».

— В каком контексте?

Когда Волокину всадили нож в ногу. Касдан пояснил:

— Слово произнес ребенок.

— Во время игры?

— Вот-вот. Во время игры.

— Тогда это салочки. В Германии ребятишки называют их «Fangen», что значит «поймать». Один из них бегает за другими. Когда он кого-то осалит, то говорит «Gefangen», «попался». Осаленный становится «Fanger», водящим…

Касдан вспомнил маски из кованого серебра. Дети-чудовища, играющие с кровью и болью.

— Спасибо, старина, — поблагодарил он. — Увидимся на Рождество у Иоанна Крестителя.

— Буду рад.

Армяне празднуют Рождество, когда у католиков Богоявление. Еще один способ подчеркнуть свою особость. Границы тесного армянского мирка. Но сейчас от всего этого его отделяли миллионы световых лет. Он запил остатками кофе свои лекарства. Черная жижа была безвкусной, но дело сделано. Душевное равновесие обеспечено еще на день. Он принял свою дозу.

В оконном стекле он увидел свое отражение, По дороге он заехал домой, принял душ и побрился. Сейчас на нем было черное шерстяное пальто, дорогой темный костюм, купленный на похороны Нарине, с отутюженной складкой и отворотами, белая рубашка, шелковый галстук и начищенные ботинки от «Вестон». То, что надо для мессы с певчими в Колонии.

С ключом зажигания в руках он вышел на колючий ветер.

Проехав несколько километров по автомагистрали, свернул на шоссе Н88, окруженное заиндевевшими равнинами. Черные ели. Пожухлая низкая трава. Насколько хватает глаз. Судя по плану, он сейчас ехал по плоскогорью Лозер. Стояла бесснежная зима, и эта область не стала исключением. Над оставленными под паром полями нависло хмурое небо. Вокруг все застыло, не считая ревущего ветра. «Вольво» подбрасывало, как лодку в шторм.

Он уменьшил скорость и собрался с мыслями. Теперь он готов встретиться лицом к лицу со старым врагом. До сих пор эта встреча представлялась настолько маловероятной, что он отказывался принимать ее в расчет. Но в ходе расследования всплыл кусочек его собственной жизни. Давно подавленный, погребенный и, казалось бы, забытый. Он не сказал об этом Волокину. Да и сам не хотел ворошить прошлое. Но что поделаешь. Гоняясь за тремя французскими палачами, когда-то истязавшими заключенных в Чили, он напал на след полковника Жан-Клода Форжера, ныне генерала Пи.

Понадобилось сорок лет, чтобы их пути снова пересеклись.

Эта случайность подтверждала его тайную уверенность. Уверенность, которая лишь крепла в нем после убийства Гетца в соборе Иоанна Крестителя. Это расследование — не просто его последнее дело. Оно станет итогом и искуплением. Возможностью расплатиться по счетам.

Не доезжая до Бальсьежа, он выехал на шоссе Н106, и перед ним открылся гористый пейзаж, где даже луга и ели казались особенно мрачными. Ни скалы, ни обрывы ему не попадались. Только длинные пологие котловины, прочесанные свирепыми ветрами. Нигде ни души. Даже овечьей. Зимой скот держали в хлевах. Он поднялся выше. Проехал перешеек Монмира. Всюду царило запустение.

Показался Флорак. Обыкновенный город средних размеров, сохранивший свой средневековый облик, который пересекала река, протекавшая словно в глубине пересохшей глотки. Касдан задумался, собираются ли местные жители на концерт в Колонию.

Ему попалась кучка молодежи, на великах и мопедах нарезавшая круги вокруг скамьи. Он спросил дорогу. В ответ услышал свист, означавший «вам еще ехать и ехать». Затем последовали уточнения. Чтобы добраться до Арро, надо проехать десять километров на юг по шоссе Д907, потом свернуть направо.

— А указатель есть?

— Какое там, месье. Это ведь даже не шоссе. Просто тропа, которая пересекает Косе наискосок. — В подтверждение своих слов паренек присвистнул и рубанул воздух ладонью. — Главное, не ошибитесь с километрами, чтобы не пропустить поворот.

— А оттуда до Арро далеко?

— Километров пятнадцать.

— Большая деревня?

Ребята расхохотались.

— Всего-то десяток домишек. Там живут старые хиппаны. Делают сыр из козьего молока. Вы поосторожнее, люди они неприветливые.

Один из подростков, опираясь на руль, добавил:

— Еще пальнут в вас с перепугу.

Касдан поблагодарил их всех. Он включил первую скорость, сообразив, что время поджимает. Четырнадцать часов. У него не больше часа, чтобы найти не только Арро, но и саму Колонию.

По дороге он заметил указатель, предупреждавший водителей: дальше на протяжении ста километров нет ни одной заправки. Такого он еще не видел. Проверил уровень бензина. Топлива должно хватить и на обратный путь, если только он не заблудится…

Через несколько километров перед армянином открылась картина, которую он ждал с тех пор, как свернул с автомагистрали. Бескрайнее известковое плоскогорье на высоте тысячи километров над уровнем моря окружали пологие горы, очертившие горизонт волнистой линией. Косс-Межан. Снег так и не выпал, но пейзаж был четким и чистым, словно прорисованным точечными мазками мороза. Иногда по равнине, покрытой прошлогодней травой, пробегали волны, потом лужайка, жесткая и густая, будто поле для гольфа, выпрямлялась под порывами ветра. Масштаб пейзажа мог показаться устрашающим. Но на деле получалось наоборот. Правильные линии, мягкие изгибы на горизонте придавали ему полноту и уравновешенность. Приятно было плыть по асфальтовой ленте среди этого желто-зеленого моря.

Касдан отрегулировал спидометр. Проехав десять километров, он заметил тропу и свернул направо. Сходство с монгольскими степями или пустынями Юты поразило его. Он и не представлял, что во Франции есть подобные места. Ни следа цивилизации. Ни электрического столба, ни возделанного поля. Постепенно ему стало казаться, что среди этих равнин время катится вспять, в незапамятные времена.

Теперь Касдан тащился как черепаха, в облаке пыли, ограничивающем скорость и видимость. По пути ему не попалось ни одной машины. Неужели кроме него никто не поехал на концерт? Или он заблудился? Ему удалось разглядеть только круживших в небе хищных птиц. Возможно, грифов…

Он ехал дальше. Ему вспомнились слова Милоша. Чистота хора. Наказания, спасающие мир. Агогэ, военное воспитание подростков. Это окружение как нельзя лучше подходило для такого образа жизни. Ему казалось, что он едет среди материнской породы, поколения минералов, породившего все скалы и кремни нашей Земли. Он бороздил эпоху титанов. Эпоху истоков. Он физически ощущал, как приближается к тайне.

Дальше шла мощенная плитами дорога. Машину подбрасывало на камнях. Касдан сбросил скорость, пока не разглядел горстку домов на фоне свинцового неба. Они скорее напоминали заброшенное в незапамятные времена селение-призрак. Ни единого указателя. Ни магазинчика, ни электрического столба.

Сдав назад, армянин въехал в деревню. Узкая дорога вилась между домами. Каменные, замшелые, они казались подновленными, но в местном духе. В духе ветхости. Касдан вертел головой, высматривая кого-нибудь из жителей. Ни души. Лишь завывание ветра и треск черепицы на крышах. Не знай он, что здесь живут какие-то хиппи, он бы поклялся, что это лишь груда камней, вернувшихся в первобытное состояние.

Уже на выезде из поселка, в котором было десятка полтора домишек, включая часовню, дорогу обступили несколько мужчин. Касдан решил было, что ему померещилось. В темных куртках, с оружием в руках. И не с каким попало, а с новейшими штурмовыми винтовками. Вперед выступил высокий седой человек в пуховике цвета электрик. Приблизился, знаком приказав Касдану притормозить.

Много лет назад Касдану в качестве телохранителя пришлось сопровождать в Израиль французского политика. На «оккупированных территориях» им встречались вооруженные ополченцы. Там царила та же атмосфера недоверия и враждебности. Тут и до стрельбы недолго.

Он опустил стекло, выдавив приветливую улыбку.

— Куда это вы собрались? — спросил мужчина.

У Касдана едва не сорвалось: «Не твое дело!» — но он только шире улыбнулся и ответил как можно спокойнее:

— А что, это частные владения?

Тот молча улыбнулся. Наклонившись, спокойно осмотрел салон машины. Его манеры не вязались с напряженной атмосферой. Он казался любезным, непринужденным. Лет шестидесяти, красивое лицо ковбоя, выдубленное солнцем. Глаза на морщинистой коже казались особенно светлыми. Словно два озерца в пустыне. Как и глаза самого Касдана.

— Вы из Парижа?

— Вы же видели номера машины.

— Зачем вы сюда приехали?

— На концерт в «Асунсьон». Сегодня поет их хор.

Облокотившись об окошко, мужчина молчал.

— Я в курсе, — произнес он наконец низким мягким голосом.

— Вы останавливаете всех автомобилистов?

— Только незнакомых.

Он выпрямился и опустил ружье. Автомат МП-5 фирмы «Хеклер amp; Кох». Опасное оружие, применяемое спецназом. Калибр 9 миллиметров. Три режима стрельбы: одиночный огонь, фиксированные очереди, непрерывный огонь. Складной приклад. Возможна установка оптического прицела. Где эти хиппари раздобыли такую игрушку? И получили разрешение ею пользоваться?

— Далековато вас занесло, и все ради того, чтобы послушать пение детишек?

— Это моя страсть. Детское пение. Хор «Асунсьон» широко известен.

— Честно говоря, я бы не принял вас за меломана.

Касдану вдруг захотелось сунуть ему под нос служебные документы. Но он должен оставаться анонимным. К тому же его собеседник не похож на человека, которого можно провести просроченным полицейским удостоверением.

— Тем не менее я специалист. — Он снова улыбнулся и спросил: — А вы сами не поедете на концерт?

— У нас с Колонией непростые отношения.

— Вы на них работаете?

Мужчина расхохотался, словно окатив его волной чистой, открытой радости. Остальные вторили ему.

— Я бы так не сказал.

— Тогда против них?

— Колонисты делают, что хотят, на своей территории. Но не за ее пределами. Не у нас.

Боец снова облокотился об окошко:

— Мы до того привыкли смотреть на камни, что убеждены в одном: даже самая твердая порода когда-нибудь треснет.

— И вы ждете, что это случится и с «Асунсьоном»?

Улыбка и молчание в ответ. Светлый смешливый взгляд и спокойный голос никак не сочетались со штурмовым автоматом.

Мужчина чуть слышно проговорил:

— Всему есть конец, «месье из Парижа». Даже такая крепость, как «Асунсьон», может дать слабину. И в тот день мы будем наготове.

Касдану хотелось расспросить седого, но он побоялся себя выдать. Мужчина протянул ему руку через окно машины:

— Пьер Роша. Я мэр Арро.

Касдан пожал мозолистую ладонь, но не представился.

— Теперь я могу ехать?

— Да, пожалуйста. Еще пять километров по этой тропе. Потом справа увидите другую дорогу. Вы не ошибетесь: она асфальтированная. А через три километра окажетесь в «Асунсьоне».

Роша шагнул назад и махнул рукой остальным, чтобы они расступились. Возраст его товарищей колебался от восемнадцати до сорока лет. Тренированные, полные решимости охранники уверенно держали в руках полуавтоматическое оружие. Проехав мимо, Касдан подумал, что местные жители представляют собой непредвиденную угрозу. Решись когда-нибудь Роша со своей командой напасть на Колонию, дело может обернуться бойней.

Перед глазами замелькали кровавые картины. Вспомнились даты. 1994 год. ФБР атакует секту в Уэйко, в Техасе. Восемьдесят шесть погибших. 1993 год. Почувствовав угрозу, лидеры «Ордена солнечного храма» убили своих последователей, выдав их гибель за самоубийство. Шестьдесят четыре трупа. 1978 год. Проповедник Джим Джонс, оказавшись в опасности, принудил к коллективному самоубийству девятьсот четырнадцать приверженцев своего «Народного храма» в Гайяне. Не стоит нападать на секты.

В зеркале заднего вида отразились Роша и его люди, поднявшие оружие в знак прощания.