34

Было раннее утро, и солнце только что встало над Кристиансхавнским каналом. Томас вышел на мостик и оттуда обозревал сделанную из тикового дерева палубу. Он вымыл ее крепким мыльным раствором, чтобы снять толстый слой зеленого мха, который, как ковер, покрывал всю поверхность. Затем он взял швабру и принялся драить палубу.

– Раненько ты сегодня принялся за работу, Ворон, – крикнул ему Эдуардо со старого кеча, стоявшего перед «Бьянкой». Полуголый, он стоял в кокпите, почесывая живот и зевая. – Моешь яхту?

– Она давно просится.

– В половине седьмого утра?

– Извини, если разбудил тебя. Ночью что-то не спалось, вот я и начал возиться с пяти утра.

– No problema. Ты недаром потрудился, – сказал Эдуардо, кивая на чистую палубу. – Так она скоро опять станет у тебя красоткой.

Томас кивнул:

– У настоящего владельца она снова станет как новенькая.

– Ты так говоришь, будто собрался ее продавать.

– Да. Похоже, пора от нее отказаться. – Томас оторвался от работы и повернулся к стоящему внизу собеседнику. – Я подумываю переселиться в квартиру.

– Круто! Но зачем продавать «Бьянку»?

– Я чувствую, что уже не справляюсь с яхтой. Жаль ведь смотреть, как она тут стоит без дела и разрушается. Она заслуживает лучшей участи.

– Но ты же любишь эту яхту.

– Да, – согласился Томас и выплеснул на палубу новое ведро воды.

– Странно представить канал без тебя.

Ничего не ответив, Томас снова принялся за дело.

Эдуардо потер глаза:

– Я с удовольствием помогу тебе привести ее в порядок. Ты же знаешь.

– Спасибо. Но, по-моему, своими силами нам тут не управиться. На ней уже почти все отказывает.

– Неужели дело так скверно?

Эдуардо привстал на цыпочки, словно стараясь получше разглядеть, что там с яхтой.

– На корме все прогнило. Редуктор окончательно вышел из строя, а что творится с электропроводкой, ты и сам знаешь. – Томас кивнул на берег, где стояла распределительная будка. – Пациент на последнем издыхании.

– Все равно жалко. Если я могу чем-то помочь, ты только намекни.

– Распространи эту новость. Скажи, что она дешево продается.

Эдуардо помахал рукой и скрылся в каюте.

Томас плеснул из ведра на мостик. Обдаваемый паром от горячей воды, Томас принялся сгонять ее шваброй.

Хотя большое плавание так и не состоялось, у Томаса екнуло сердце при мысли о том, сколько хороших воспоминаний у него связано с «Бьянкой». Для них с Евой стоявшая среди города яхта – это была возможность выехать «на природу». Плавучий загородный домик, на корме всегда можно было выпить охлажденного белого вина и закусить жаренными на гриле колбасками.

Домыв мостик, он принялся отчищать деревянные поручни над бортами. Несмотря на холодный ветер, он так вспотел, что в конце концов скинул куртку. В полдень вся работа была закончена. Отыскав банку с машинным маслом, он поддел крышку. Жирный запах смазки смешался с морским воздухом. Ощутив на лице тепло солнечных лучей, Томас закрыл глаза, наслаждаясь моментом. Физический труд на яхте, казалось, доставил ему удовольствие. Если сухая погода еще немного продержится, он, пожалуй, успеет до темноты проолифить поручни.

– Томас Раунс…хольт, – кто-то окликнул его с пристани, коверкая произношение.

Подняв глаза, Томас увидел перед собой дрожащую на ветру пожилую женщину. Он не сразу узнал в ней Машину мать.

– Йонсон сказал мне, где стоит ваша яхта, вот я и пришла.

– О’кей, – улыбнулся ей Томас. – Зайдете?

Она с сомнением посмотрела на палубу, которая находилась на полметра ниже пристани. Затем покачала головой:

– Нет, спасибо. Я не буду навязываться. Просто хотела поблагодарить вас за то, что искали мою дочку.

– Мне очень жаль, что не удалось довести поиски до конца, – улыбнулся снова Томас.

Надя продолжала стоять, не говоря ни слова. Они помолчали, и в конце концов Томасу волей-неволей пришлось спросить, чего она хочет.

– Да, правда, – быстро ответила она и затем, помявшись, продолжила: – Мне так хочется повидаться с дочерью.

– Ну конечно, – ответил он, – я это вполне понимаю, но…

– Йонсон сказал мне, что она сейчас живет в Швеции… Но где?

Неожиданный вопрос застал Томаса врасплох, и он почесал в затылке:

– Ну, это… Этого я в точности не знаю… В Стокгольме, кажется.

– У вас есть адрес?

– Нет. Что именно Йонсон вам рассказал?

– Что Маша в Швеции. Что она уехала, чтобы посмотреть мир. Работает на какого-то важного человека, и у нее все хорошо. Вы знаете этого человека?

Томас проглотил комок:

– Нет. К сожалению, нет. – В душе он проклинал Йонсона с его лицемерными проповедями о честности.

– Так у вас нет ее адреса?

– К сожалению.

– Но Йонсон говорит… – Умолкнув, Надя глянула на него с убитым выражением. – С Машей что-то случилось? Что-то, о чем Йонсон не говорит? Это так?

– Нет, не думаю. – Томас подошел к поручням и смотрел на нее, задрав голову. – Просто все оказалось немного сложнее, чем мы полагали.

– Маша в опасности?

– Честно говоря, я не знаю.

– Вам известно, у кого она работает. Я это по глазам вижу. Вы не умеете врать.

– Я не знаком с ним, но слышать – да, слышал про него. Его фамилия Славрос. Это человек из криминального мира, только к Маше это может и не иметь никакого отношения.

– Йонсон сказал, что она работает бебиситтером. Ведет у него хозяйство и присматривает за детьми.

– Язык у Йонсона без костей, – досадливо бросил Томас, но тут же взял себя в руки. – Я очень сожалею, что больше ничем не могу вам помочь. Наверное, лучшее, что можно сделать, – это подождать, когда она сама вернется.

Надя заплакала:

– Не вернется она. Теперь не вернется.

Томас уже не знал, что и делать. Он молча стоял и ломал пальцы.

Надя отерла слезы:

– Вы бы не могли сами поехать?

– Куда?

– В Стокгольм, искать Машу.

– К сожалению, вряд ли, – ответил Томас и беспомощно улыбнулся.

– Я оплачу поездку. Я вам заплачу. Это не проблема. У меня отложены деньги.

– Дело совсем не в деньгах, а в том, что у меня нет времени.

– Я заплачу вам за потраченное время.

– Я же не знаю, где она находится. Неизвестно даже, в Стокгольме ли она.

– Но вы могли бы поискать ее. Как искали здесь. Мне бы узнать, что с ней. Если она пропала, вы ее найдете. Я уверена.

Он глядел на Надю и видел, как растет ее отчаяние. Черт знает что! Не хватало еще, чтобы ему пришлось ей рассказывать, что ее дочку продали какому-то там сутенеру и что ее, может быть, вообще уже нет в живых! Если Йонсон решил, что сбагрил на него это дело, то он ошибся. С другой стороны, ему не хотелось и Надю бросать в беде. Она заслуживает того, чтобы узнать правду. Он отошел от поручней и взял ветровку, которая висела на ручке двери.

– Так вы поможете? – спросила Надя. В глазах у нее снова загорелась надежда.

– Думаю, нам надо пойти к Йонсону.