Как выяснилось, особняк был построен, когда закончилась война, и первоначально имел совсем другое название – La Salle d’Attente, Зал ожидания. Ожидания чего? Я терялся в догадках.

Мы сидели с управляющим и его командой на ступеньках, ведущих с террасы вниз, на лужайку. Перед нами расстилалось Эгейское море, теплый ветерок шуршал в листьях пальм. Мужчины, захватившие с собой обед, настояли, чтобы я разделил с ними трапезу, состоявшую из оливок, сыра и поджаренного хлеба. Я с удовольствием поел, но пить отказался. Только когда я показал им свой фэбээровский значок и объяснил, что мне это строго-настрого запрещено, удалось избежать вина и ракии, которые сопровождали каждый проглоченный кусок. Я был благодарен туркам за то, что они сняли зеркала еще до обеда.

Надо сказать, что разговор у нас за трапезой получился довольно странный, и причиной тому было вовсе не спиртное. У каждого из мужчин, включая управляющего, имелась собственная версия истории этого дома. Никто из них не был настолько стар, чтобы помнить, как его возводили, поэтому они полагались на байки, передаваемые из уст в уста их бабушками и дедушками.

Единственное, на чем сошлись все: дом был выстроен какой-то немецкой женщиной, насколько я понял, в 1946 году, через год после окончания Второй мировой войны. Германия, потерявшая семь миллионов жизней, лежала в руинах. Легенда гласила, что родные этой немки перевели свои средства в Швейцарию еще до начала войны, поэтому она не лишилась своего состояния. Возможно, это соответствовало действительности: некоторые граждане Германии так и поступили – вы можете спросить об этом служащих банка «Ришлу».

Все рассказчики были единодушны и в том, что женщина прилетела на самолете, севшем на старую, поросшую травой взлетно-посадочную полосу в аэропорту Милас. Ближе к обеду ее привезли в автомобиле на место будущего строительства. Проинспектировав его, она через пару часов улетела обратно.

В те времена дороги практически отсутствовали, поэтому инженеров и рабочих привозили на баржах. Тем же путем доставлялись строительные материалы. Сухопарые мужчины, все сплошь немцы, построили себе скромное жилье для ночлега, соорудили полевую кухню. По каким-то одним им известным причинам они старались не иметь никаких дел с сельскими жителями.

Через два года дом был готов. Рабочие снесли свои бараки, посадили деревья и уехали. Все, что осталось от их пребывания, – название маленькой бухты у основания утеса, в которую можно было попасть только водным путем. Именно там они причаливали свои баржи и купались каждый вечер.

– Этот песчаный участок, – сообщил управляющий, – жители Бодрума называли…

– Немецким пляжем, – подсказал я.

Рассказчики поведали мне, что, несмотря на все затраченные усилия и расходы, никто не жил на этой вилле, по крайней мере постоянно. Сначала там по вечерам изредка загорался свет, а через неделю дом вновь погружался во тьму. По общему мнению, сюда приезжали проводить отпуск, но густая растительность и стена, огораживающая приватную территорию, не давали возможности хотя бы мельком увидеть людей, для которых Зал ожидания был временным пристанищем.

«Какое странное название – Зал ожидания», – подумал я.

И поинтересовался:

– А почему у этого особняка сменилось название?

Управляющий рассмеялся и ответил, не сочтя нужным консультироваться со своими друзьями:

– По вполне очевидной причине. La Salle d’Attente – чересчур сложное название, чтобы рыбаки могли свободно его выговорить. Они знали, из какого языка оно пришло, поэтому называли особняк Французским домом. С годами это название прижилось и вошло в обиход. – И он продолжил свое повествование.

Я узнал, что постепенно растительность вокруг дома становилась все гуще, а сама вилла, казалось, погрузилась в долгую спячку. На протяжении многих лет ее никто не посещал.

Однако с развитием туризма на побережье многое изменилось, сначала этот процесс шел медленно, потом начал набирать обороты. В гавани появились пристани для яхт, на мысе были выстроены красивые виллы. И вот, приблизительно лет восемь назад, появился незнакомый человек и отпер дом. Через несколько недель прибыли заморские специалисты и начали модернизацию особняка, установив, в частности, современную систему безопасности. Двадцать первый век пришел наконец во Французский дом.

За несколько месяцев до начала нынешнего летнего сезона местному риелтору позвонили и сказали, что пора возмещать расходы на содержание особняка: в сезон отпусков его можно будет сдать за двести тысяч долларов США в неделю.

Все местные жители смеялись и пожимали плечами, когда узнали об этой невероятной сумме.

– А кто она, эта женщина, выстроившая дом? – прервал я наступившее молчание. Из головы у меня не выходили изображения свастики.

Увы, никто не знал ее имени, это так и осталось тайной. Ни один человек вообще ничего не мог сообщить о первой владелице особняка.

Управляющий, взглянув на часы, сказал, что пора заканчивать погрузку зеркал, иначе их не успеют доставить в аэропорт. Рабочие закупорили бутылки, встали и направились к террасе.

Я пошел в сад. Остановившись на полпути, оглянулся на дом. Конечно, он выглядел зловеще, мое первое впечатление, когда я увидел его с подъездной аллеи, оказалось верным. Этот особняк явно был выстроен для уединения. Но почему его назвали Залом ожидания? И что за люди приезжали и жили в нем короткое время? Кем они были?

Не знаю, почему я подумал об этом. Может быть, такие мысли были навеяны волнением моря или грузовым кораблем, показавшимся на горизонте. Так или иначе, я научился доверять своей интуиции. Корабль. Именно его появления все они ждали.

Управляющий помахал рукой с террасы, чтобы привлечь мое внимание.

– Погрузка зеркал в машину закончена, – сообщил он. – Нам нужна теперь только ваша персона.

Улыбнувшись, я присоединился к конвою, направлявшемуся в аэропорт Милас.