Соблазн
– Первая кровь самая сладкая, Виктор. Попробуй кровь молодого мудреца! Пока он спит… выпей его кровь… выпей всю до дна… – Кто ты? – Виктор приоткрыл глаза.
Думая, что все еще во сне, он отмахнулся от назойливого образа.
– Почему ты должен терпеть эту боль?
Выпей его кровь… и боль исчезнет. Вместо нее придет услада.
Нельзя сдерживать себя… мы живем ради удовольствия… все мы живем ради удовольствия…
Явившийся ему образ был такой реальный. Казалось, можно было потрогать тело призрака, ощутить твердость его плоти. Но лица, лица его различить было невозможно.
– …Я не могу…
– Можешь. Что тебе мешает? Первые пять-шесть глотков доставят тебе несравнимое ни с чем удовольствие, после которого даже секс покажется тебе простой забавой. Давай, выпей его кровь!
– Нет…
– Глотни несравненного блаженства… – Я не могу!
– Можешь! Откажись от борьбы! Дай себе насытиться. Не сдерживай себя!
– Нет!
Откажись от борьбы!
– …Н-е-т!
Виктор кинулся на призрака, но неясный образ тут же пропал.
Исчез, словно его и не было никогда. Остались только слезы на щеках. Слезы на губах. Веки неумолимо жгло от боли. Именно боль, вернувшаяся с такой силой, была причиной его слез. Он потянулся к пузырьку с аспирином, но не удержал его в руке. Непослушные пальцы дрогнули, трубочка упала, на пол посыпались круглые таблетки.
Нет!
Он отбросил их в сторону. Не таблетки сейчас ему нужны.
Кровь! Вот его спасение!
Физические страдания перешли в свою ключевую стадию – сознание трансформировало боль в галлюцинации.
Куда же ты, мать твою, делся? Заканчивай, сука, заканчивай, что начал!
Писатель поднялся с пола и подошел к дивану. Тэо спал. Он встал на колени возле него и коснулся шеи мудреца. Провел длинным ногтем по теплой коже.
Его посетили сомнения.
А вдруг Тэо лжет? Что если он никакой не охотник на вампиров? И придумал всю эту историю с возвращением, чтобы окончательно доконать его?
Никаких орнанов нет и никогда не было! Вернуться уже нельзя, все это чистой воды вымысел. Верь только в то, что знаешь. В боль и страдания, кровь и смерть. Кровь тебе поможет. Ты это знаешь.
Великий Сошо улыбнулся. Уже не призрак, а часть его второго я.
Перед глазами поплыло. От жажды сводило челюсти, и ныла гортань. В голове шумел туман похлеще уличного, и в нем мерещилась улыбка Великого Сошо. Именно такая, какую он себе и представлял.
Что, если сам мудрец – вампир? И существует только одна возможность выжить – пить человеческую кровь…
Что, если Тэо послан Анной для того, чтобы Виктор не стал бессмертным? Таким образом она хочет, чтобы писатель умирал медленно и тяжело. У нее была возможность убить его сразу, но она предпочла отдать его агонии невыносимо долгой, мучительной смерти.
Задавая себе эти вопросы, Виктор приходил к выводу, что такое вполне может быть. В конце концов, что он знал о нем, человеке, называющим себя мифическим орнаном, мудрецом? Кроме того, что он сам о себе рассказывал, писатель не знал ничего. Других источников информации у него не было, и подтвердить или опровергнуть слова Тэо Брукса он не мог.
Но если он допускал теорию об обмане, то, что в таком случае ему было делать? Продолжать медленно умирать от голода или все же решиться и переступить невидимую грань?
Писатель наклонился над орнаном, расстегнул его рубашку. При виде человеческой плоти, столь доступной и осязаемой, его пробила дрожь. Язык свело судорогой, и уголки рта повлажнели. Застыв в трепетном ожидании, он терялся в сомнениях и не мог решиться.
Неужели женщина смогла все это выдержать, а я не смогу?
Одри Мера, жена орнана, ее подпитывала любовь. И она выжила.
Неужели я не смогу?
А что тебя подпитывает?
…Думай о себе. Постарайся полюбить себя сильнее, чем прежде.
Надо сделать выбор. Столь трудный, но столь необходимый.
Только один раз и все. Дальше будет легче.
Всего один укус.
Его рука замерла на уровне адамова яблока.
Первая кровь самая сладкая.
Рука почувствовала тихую пульсацию крови в венах жертвенного горла. Эти вены, словно изумрудно-синие нити проходили по всей длине шеи Тэо Брукса.
Всего один раз. И не будет больше слез… Только раз.
Рот его раскрылся, клыки выдвинулись наружу.
Вечность впереди. Вечность без слез, страданий и боли. Ты ведь этого хотел? Давай!
Он ничего не почувствует. Ему будет приятно, будет хорошо. Не боль ощутит он, а блаженство. На миг они станут единым целым. Они станут судьбой. Все страдания обратятся в воспоминания, все муки пропадут. И он забудется в объятиях мерцающего мира, перед которым сама смерть покажется ему лишь мимолетным сном.
Виктор почувствовал слабое, но настойчивое гудение в венах. Постепенно оно передалось и Тэо. Рука писателя подрагивала, прощупывая набухшие струны вен.
За миг до истины Тэо повернулся, рубашка соскользнула… И Виктор увидел черную татуировку, украшающую его правое плечо.
Анк – символ бессмертия, объединял крест и круг, а в круге – пустоту рассекал бликующий трехгранный клинок. Писатель вспомнил слова орнана. Клинок и крест… Орден Тарота… – Не лучшее твое решение.
Вампир отпрянул от жертвы.
– Крукс ансата… крест и рукоятка… – зашептал Виктор Мурсия, не отрывая взгляда от тайного знака.
– Да. Крест – символ жизни, объединяет круг – символ вечности. А клинок рассекает эту композицию, обозначая прекращение эры бессмертных. Он как бы говорит, что нет лучшей жизни, чем жизнь человеческая, смертная.
Виктор оглянулся вокруг, словно искал кого-то. Но, не найдя поддержки извне, вдруг упал на пол и стал извиваться, как кошка. Спина его прогибалась и пучилась, ноги и руки выворачивались в неестественных позах. Изо рта вырывались дикие стоны.
– Иди спасай других, орнан…
– Я пришел помочь тебе, Виктор Мурсия. Ибо призвание мое – спасать заблудших и убивать тех, кто никогда не даст им шанс на избавление, – Тэо смотрел на его мучения – ломки существа неведомого – получеловека-полувампира и пытался быть убедительным.
– У меня больше нет сил ждать!
– Ты должен терпеть, – промолвил орнан, представляя, что за чувства сейчас борются в душе писателя.
Вдруг Виктор напрягся, приподнялся, протянул руки к Тэо и схватил его за ворот.
– Все это время я только и слышу от тебя «Терпеть, терпеть, терпеть! Ты должен терпеть!» Но сколько мне еще терпеть? К Анне мы не приблизились ни на шаг! Я теряю силы на глазах, я превращаюсь в ходячего мертвеца… я умираю… а тебе хоть бы что!
Тэо не пытался освободиться от его хватки, он словно не замечал неприятной тряски и всех безуспешных попыток вывести его из себя.
– Сколько держалась твоя жена?
– Неделю.
– Неделю… Господи, срок на исходе! Я не выдержу больше.
– Неизвестно, на что способен твой организм. Он должен быть выносливее…
– Ты не знаешь, что это такое… Если я немедленно не выпью чьей-нибудь крови, то умру!
– Не умрешь.
– Ты ведь не знаешь обо мне ничего… Ничего из того, что было раньше в моей жизни. Ничего… Может, я достоин этой участи?
– Это не отменяет того факта, что у тебя есть шанс. Я это знал, поэтому и появился. Еще тогда на кладбище ты мог спокойно перекусить горло сторожу и насытиться. Однако ты этого не сделал. Тогда я и выбрал тебя.
Слезы текли из глаз писателя. Тэо коснулся его лица, поддел одну из них указательным пальцем и поднес руку к его глазам. – Видишь вот это? Вампиры не плачут.
Собери всю свою волю, все силы и терпи. Ничто другое оправданием не будет. В первую очередь для тебя самого. Во вторую очередь для бога.
Виктор уронил голову на грудь.
– Я хочу умереть…
У меня давно уже нет ощущения, что все происходит здесь и сейчас. Я словно нахожусь в глубоком сне, и дни пролетают незаметно, как одна сплошная череда событий и дел. Я сам себе кажусь незримой тенью, которую никто не видит, но все боятся. Это невозможно выдержать… – глаза его горели, он перехватил руку Тэо и поднес ее ко рту. Клыки впились в кисть, но не прокусили кожу. Виктор застыл на краю бездны, заглянув в глаза Бессмертию.
Тэо выдернул руку.
– Не делай роковой ошибки, – и потер запястье в том месте, где к нему прикоснулся вампир.
– Ты лжешь мне! – голова писателя затряслась, как в приступе лихорадки, на губах закипела пена.
– Я не верю никому и ни во что! И тебе не верю! Неужели ты действительно думаешь, что способен истребить всех вампиров в мире? Их десятки, сотни! У тебя не хватит сил, чтобы остановить их распространение, каким бы могущественным орнаном ты ни был.
Скоро они пожрут всех и каждого. И этот город превратится в ад!
Все погрязнут в кровавой бойне, которую устроят властители мира сего! Проклятые души одиночек-убийц, предателей и лицемеров, их пособников. Каждый из них сильнее любого человека, каждый из них бессмертен…
– Не думай о судьбе мира, думай о своей собственной судьбе, писатель.
– Моя судьба уже предрешена!
– Это неправда. Ты сам волен выбирать… – Я выбираю кровь!
– Ты обманываешь сам себя. Не кровь тебе нужна, но жизнь.
– Говоришь, ты пришел помочь мне? И в твоем милосердии нет ни капли корысти?
Но это неправда.
Тебя мучает страх… ты боишься… И мечтаешь избавиться от страха… Внутри своей души ты давно воюешь с призраками прошлого. Твое желание убить всех вампиров по меньшей мере наивно, оно невыполнимо, и ты это знаешь лучше меня. Средствами этой войны ты хочешь отделаться от чувства, которое гложет твою душу уже много лет. Ты лелеешь тот миг, когда перестанешь испытывать страх!
Я знаю, что тобою движет. И это не благородство, нет. Не желание помочь однажды укушенному, а именно страх быть настигнутым теми, на кого ты так рьяно охотишься. Он заставляет тебя скитаться по миру в поисках оживших мертвецов!
Но твой бег не вечен, когда-нибудь ты остановишься. Потому что от самого себя не убежать, мудрец, не скрыться…
– Да, ты прав. Я боюсь. Но в моем страхе нет лицемерия. В нем таятся отвага и решимость. Если бы я не верил в то, что спасу тебя… – их взгляды встретились: кричащее отчаяние вампира и холодная решимость человека. Первобытный страх перед неизвестным и непоколебимая уверенность в своих силах.
– …Если бы не верил… то, не задумываясь, убил бы тебя.
