В оккупированный Донецк по-прежнему ходит общественный транспорт. В город можно запросто добраться с любой территории, подконтрольной Украине.

Самый непростой маршрут — въезд со стороны Днепропетровской области. Здесь, в районе Курахово, осенью установили настоящую государственную границу. В металлических будках дежурят сотрудники погранслужбы Украины. Каждого пассажира пограничники вносят в свою базу, а иностранным гражданам ставят штамп о выезде с территории Украины. Места, подконтрольные ДНР, по документам больше не считаются частью страны.

— Мы расцениваем Украину как наш народ, который является носителем ряда заболеваний, — говорит руководитель батальона боевиков «Восток» и секретарь «совета безопасности» ДНР Александр Ходаковский. Он выступает в актовом зале Донецкой музыкальной академии имени Прокофьева, которая в ноябре была переведена Министерством культуры Украины за пределы оккупированной территории. За спиной Ходаковского — портрет самого Прокофьева и рояль.

Боевику внимают пенсионеры, преподаватели академии и несколько молодых людей. Актовый зал переполнен, но не все слушатели, кажется, понимают, зачем пришли.

— Он сейчас о чем? Что он говорит? — громко шепчет женщина на ухо собеседнице.

— А кто это такой вообще? — спрашивает недоуменно другая.

— Киев — мать городов русских, мы исходим из этого посыла, — продолжает Ходаковский. — Но процессы, которые там преобладают сейчас и усиливаются пропагандой, подаются тенденциозно и однобоко, не дают нам возможности взаимодействовать. Если бы можно было слегка вылечить Киев... В этом наша основная концепция.

Глава донецких боевиков говорит монотонно, сложносочиненными конструкциями, словно пастор, читающий молитву. Еще летом он — бывший глава спецподразделения «Альфа» донецкого Управления СБУ — заявлял, что его «Восток» воюет здесь за будущее России и против США. Вскоре риторика изменилась. Ходаковский стал частенько повторять, что ДНР — таки часть Украины.

— Идет попытка довершить акцию по разложению одного народа, — говорит Ходаковский своим «прихожанам». — Для того чтобы избежать заражения, мы пока что вынуждены изолироваться. Мы не хотим совсем баррикадироваться от Украины, но не хотим, чтобы народ Донбасса вели, как слона, куда захочется. Мы балансируем на очень тонкой грани и хотим продолжать развивать культурные и экономические связи. Донбасс — это не самодостаточный объект. А Украина, с геополитической точки зрения, — разменная монета между Россией и Америкой.

Лекция Ходаковского длится более двух часов. Слушатели постепенно расходятся. Под конец в зале остаются только представители прессы, и они набрасываются на главу «совета безопасности» с расспросами о том, что же сейчас происходит в Донецком аэропорту — ключевой точке украинско-российского противостояния.

Ходаковский обещает всех свозить на место и показать знаменитую девятиэтажку, из которой боевики стреляют по зданию аэровокзала и жилым кварталам.

В здании Донецкой областной администрации, которое с лета здесь именуют «домом правительства», непривычно пусто. На стенах больше нет карикатур, посвященных «хунте» и «кровавому пастору», а на полу — грязи и мусора.

Вычищенные за последний месяц коридоры ОГА стали похожи на администрацию, на дверях кабинетов появились более-менее внятные таблички с названием должностей и «ведомств».

С началом сентябрьского перемирия в «столице ДНР», кажется, начали задумываться о структурировании бытовой жизни и прежде всего экономики.

— Невозможно постоянно находиться в состоянии войны, а сейчас есть ощущение, что в бизнесе все будет постепенно налаживаться, — рассказывает мне знакомый донецкий предприниматель, который весной был вынужден закрыть бизнес.

Я отказываюсь с ним соглашаться: не может развиваться бизнес на оккупированных территориях, которыми руководят боевики. Если с Крымом такое еще можно представить, то с Донбассом — точно нет.

— Уже более 4 тысяч предпринимателей прошли перерегистрацию в «Донецкой народной республике», — говорит он. — Среди них — и патриоты Украины, и сепаратисты — все, кто не хочет лишаться своих денег. Теперь они платят налоги в казну «республики». А что поделать? Работать-то надо...

Так называемая «регистрационная служба» ДНР приводит немного другие данные: по состоянию на 8 ноября в «республике» якобы перерегистрировались 33% частных предпринимателей и компаний, до войны их в области было около 160 тысяч.

Информресурсы, поддерживающие ДНР, ранее сообщали, что стоимость перерегистрации для предприятий — 170 гривен, для физлиц — 34 гривны. Подоходный налог составляет 20%, а для физлиц — 13%.

Такие цифры называет и глава «министерства доходов и сборов» ДНР Александр Тимофеев, которого я знаю как Сашу Ташкента — боевика, отвечающего и за обмен пленными. Он — один из тех, с кем ведет переговоры глава Центра освобождения пленных Владимир Рубан.

Донецк выглядит практически так же, как и до войны. Люди ходят на работу, хотя мало кто из них получает зарплату. Открыты продуктовые магазины и некоторые торговые и офисные центры, например «Green Plaza», куда в августе попали несколько снарядов, убивших двоих человек.

Рестораны и кафе заполнены почти под завязку. На входе в популярную раньше «Юзовскую пивоварню» можно увидеть наклейки, которые сообщают, что данный объект охраняется силовиками ДНР и платит налоги в бюджет «республики». На дверях табличка, соответствующая военному времени, — «Просьба оружие оставлять в специальной комнате».

— У нас в Донецке перестрелки в кафе происходят регулярно, — рассказывает местный житель Александр Боренко. — На днях в «Доме синоптика» пристрелили двоих парней — чеченцы устроили очередные разборки по пьяни.

Расследованием криминала на оккупированной территории занимается местная милиция, переименованная в «полицию ДНР». Отдельно работает «военная прокуратура», «министерство государственной безопасности», выполняющее функции ФСБ, и другие ведомства, еще летом подчинявшиеся разным военизированным группировкам.

Откуда у людей, которые покупают еду, дорогую выпивку и ставшие уже притчей устрицы за 75 гривен в ресторанах, деньги на все это — непонятно. Позволить себе жить на широкую ногу могут только те, кто работает в структурах ДНР и получает зарплаты из России, либо те, кто приноровился зарабатывать в условиях войны. Таких немного. Простые же люди живут на мелкие нерегулярные пособия от «министерства соцполитики» «республики» и украинские пенсии.

Самое сюрреалистичное в Донецке — почти полноценная культурная жизнь. Работает Донецкий театр оперы и балета, недавно прославившийся тем, что оперная певица Анна Нетребко решила передать через Олега Царёва 1 миллион рублей на его «восстановление».

Работает большинство колледжей и вузов региона, в том числе и Донецкий национальный университет, который в начале осени был переведен Министерством образования Украины в Винницу. Некоторые дончане перевелись в винницкое отделение университета и обучаются заочно, при этом живут и работают в Донецке. Те же молодые люди, которые оказались на стороне ДНР, продолжают учиться в оккупированном ДонНУ

Возле Донецкого художественного музея его директор и по совместительству председатель Совета директоров музеев Донецкой области Галина Чумак спорит о чем-то с журналистами НТВ. Те требуют убрать фанерные вставки, чтобы заснять разбитые взрывной волной стекла. Галина отказывается: музейщики работают не для того, чтобы российскому телевидению «делать картинку».

— У нас свои музейные законы, как они не понимают, — злится Чумак. — Еще и требуют фонды наши показать. Почему я должна показывать?

— А если бы люди с автоматами приказали? — интересуюсь я.

— Ну, если бы с автоматами приказали, то пришлось бы показать, а что делать... — обреченно отвечает Галина, но добавляет, что пока таких прецедентов не было.

Хрупкая 66-летняя женщина рассказывает, как однажды у нее состоялся разговор с исполняющим обязанности «министра культуры». Тот заявил, что все культурные ценности в регионе принадлежат «народу ДНР», а она объяснила ему, что он не прав. «Того исполняющего обязанности уже поменяли, кстати», — добавляет Чумак. По закону, все, что хранится в местных музеях, принадлежит музейному фонду Украины.

Сама Галина, как и остальные сотрудники художественного музея и других учреждений оккупированных районов Донецкой области, не получает зарплату с июля. «Мы уже и письма в казначейство писали, а через руководство Минкульта пытались решить вопрос, но все без толку, — жалуется Галина. — После смены руководства министерства о нас вовсе забыли».

— Страшно ли здесь? Да страшно, и не знаешь порой, как себя вести, — обреченно говорит она. — Я могла бы уже давно сбежать отсюда, но у меня есть ответственность — сохранить музейный фонд страны.

Работают и остальные музеи на территории, подконтрольной ДНР. Даже краеведческий, в который летом попали несколько снарядов «Града». На днях этот самый музей даже будет праздновать 90-летие и открывает по этому случаю выставку в пространстве «Арт-Донбасса».

У директора художественного музея тоже планы — сделать большую выставку с презентацией вещей из новых поступлений.

— «Буквально на следующий день после того, как 13 июня возле здания ОГА взорвались два автомобиля, — рассказывает она, — родственники крупнейшего макеевского коллекционера привезли две тяжелые сумки с большой коллекцией экслибрисов. Еще один меценат передал почти десяток картин донецких художников.

— Как-то будем дальше работать, не бросать же все, — улыбается Галина. — У музеев все-таки своя особенная миссия.

На выезде из Донецка в сторону Мариуполя стоит очередь из фур, груженых углем и дровами. Боевики основательно проверяют содержимое и документы.

Блокпост, который еще недавно занимали боевики ДНР, пустует: общественный транспорт, и легковые автомобили никто не останавливает для досмотра. Кажется, такие символические ограничения боевикам больше не нужны.

Руководство «республики» и так понимает, что украинская армия на них не пойдет, а обозначать свои границы для гражданского населения в принципе не нужно — все и так всё понимают.

Донбасс, пройдя войну, из серой зоны в итоге превратился в черную дыру, поглощающую здравый смысл. Отныне здесь действуют свои правила жизни, и к ним уже все, в общем-то, привыкли.