Они прибыли во всем блеске, с мерцанием маячков и воем сирен. Первыми в зал влетели двое полицейских в зеленой форме, в сапогах. Какое-то время они привыкали к полумраку, а затем один из них прошагал к бару и спросил меня, я ли звонил в полицию. Получив утвердительный ответ, он сообщил об этом второму полицейскому и мужчинам в штатском, вошедшим следом. Один из штатских кивнул мне, а затем все они обступили тело.

Я глянул на часы. Маленького «иорданца» застрелили семнадцать минут назад. Пока полицейские осматривали тело, я закурил. Карл уже стоял за стойкой, а Хильда у двери комкала руками фартук.

— С Хильдой ты все уладил? — тихонько спросил я.

Карл кивнул:

— Сегодня она его не видела.

Детектив в штатском отделился от группы и двинулся к стойке.

— Вы герр Маккоркл? — спросил он.

— Совершенно верно. Я позвонил, как только это произошло.

— Я лейтенант Венцель.

Мы пожали друг другу руки. Я спросил, не хочет ли он чего-нибудь выпить. Он ответил, что не отказался бы от бренди. Карл налил ему рюмку, которую лейтенант и выпил за наше здоровье.

— Вы видели, как это случилось? — спросил Венцель.

— Что-то видел, Но не все.

Лейтенант кивнул, его синие глаза не отрывались от моего лица. В них не читалось ни симпатии, ни подозрения. С тем же успехом он мог спрашивать, видел ли я, как погнули бампер моего или чужого автомобиля.

— Пожалуйста, расскажите мне, что вы видели. Ничего не опускайте, даже самых тривиальных подробностей.

Я изложил ему всю цепочку событий, начав с отлета из Берлина, не упомянув лишь о присутствии в баре Падильо, хотя и не считал эту подробность тривиальной. Пока я говорил, появились эксперты. Убитого фотографировали, с пальцев снимали отпечатки, тело уложили на носилки, набросили на него одеяло и унесли. Скорее всего, отправили в морг.

Венцель слушал внимательно, но ничего не записывал. Вероятно, полностью доверял памяти. Не пытался перебивать меня вопросами. Просто слушал, изредка поглядывая на свои ногти. Идеально чистые, как и белоснежная рубашка под темно-синим костюмом. Похоже, он недавно побрился и от него пахло лосьоном.

Наконец поток моих слов иссяк, но он продолжал слушать. Тишина сгустилась, и я не выдержал. Предложил ему сигарету.

Венцель не отказался.

— Г-м… этот мужчина… Маас.

— Да?

— Раньше вы никогда его не видели?

— Никогда.

— И тем не менее ему удалось попасть на тот же самолет в Темпельхофе, наладить дружеские отношения и даже доехать на вашем автомобиле до Годесберга. Более того, до вашего салуна, откуда он сбежал после того, как его собеседника застрелили. Не удивительно ли это?

— Все произошло, как я вам рассказал.

— Разумеется, — промурлыкал Венцель. — Разумеется. Но не кажется ли вам, герр Маккоркл, не кажутся ли вам странными все эти совпадения. Незнакомый мужчина садится рядом с вами в самолете, вы предлагаете довезти его до Годесберга, он, оказывается, едет туда же, куда и вы, то есть в вайе заведение, где он должен встретиться с человеком, которого убивают.

— У меня тоже сложилось впечатление, что он подсел ко мне не случайно.

— Вашего компаньона, герра Падильо, в баре не было?

— Нет. Он уехал по делам.

— Понятно. Если этот Маас попытается связаться с вами, вас не затруднит незамедлительно уведомить нас?

— Уведомлю, можете не беспокоиться.

— А завтра вы сможете подъехать в участок и подписать ваши показания? Хотелось бы, чтобы приехали и ваши сотрудники. Одиннадцать часов вас устроят?

— Хорошо. Вас интересует что-либо еще?

Он пристально посмотрел на меня. Наверное, хотел запомнить мое лицо на ближайшие десять лет.

— Нет. На сегодня достаточно.

Я предложил выпить и остальным полицейским, двум — в форме, одному — в штатском. Они повернулись к Венцелю. Тот кивнул. Заказали они бренди и выпили одним глотком. Правда, Карл и налил им, что подешевле. После многочисленных рукопожатий Венцель увел свою команду на улицу. Я посмотрел на угловой столик, за которым сидели Маас и его ныне покойный собеседник. Ничто не напоминало о трагедии. Наоборот, за этот столик так и хотелось сесть.

Если бы не деньги, сказал я себе, продать бы все да уехать куда-нибудь в Санта-Фе или Калиспелл, открыть там маленький бар да жить не тужить. Уж там-то не будет никаких проблем, кроме как в субботу вечером доставить домой перепившего фермера. Не то что здесь, на семи холмах, где когда-то жили Белоснежка и семь гномов, а еще раньше Зигфрид победил страшного дракона. Но здесь я неплохо зарабатывал и, возможно, уже к сорока пяти годам мог отойти от дел, обеспечив безбедную старость. К тому же мне льстило, что мой компаньон выполняет какие-то задания секретной службы, возможно, добывает чертежи русского космического корабля для полета на Сатурн. И мне нравилось, что в наш салун заглядывают шпионы всех мастей, едят бифштексы, пьют коктейли, а по ходу обмениваются своими секретами.

И само появление двух убийц в масках, посланных в салун, чтобы убить маленького «иорданца», на встречу с которым я привез толстяка-незнакомца, лишь добавляло известности нашему заведению.

Оно приносило хорошие деньги, на которые покупались отличные машины. И дорогие костюмы, толстые бифштексы, марочные вина из Мозеля, Ара, долины Рейна. И женщины, в которых Бонн не испытывал недостатка. В итоге я отогнал от себя мысль о продаже, велел Карлу следить за кассой, убедился, что шеф-повар трезв, вышел на улицу и поехал на квартиру к одной интересной даме. Звали ее Фредль Арндт.