Я надел шлепанцы, выцветшие джинсы и белую сорочку, завязал волосы сзади. Я постучал в дверь Кейти, и передо мной предстала не блондинка, с которой я расстался тридцать минут назад, а брюнетка с «конским хвостом», в очках с металлической оправой. Грудь стала относительно плоской. Длинные брови улетали к вискам. Темная подводка, тени для век, высокие скулы, чулки в сеточку. Короткая юбка. Длинные ноги. Она выглядела почти как азиатка, в ней не осталось ничего от Кейти Квин.

Я посмотрел на номер двери, чтобы проверить, не ошибся ли я комнатой. Брюнетка с фигурой только для демонстрации нижнего белья закрыла дверь и пошла впереди меня к лифту, слегка покачивая бедрами.

– Что, тебе больше понравилась грудастая телка?

– Нет, я просто не ожидал увидеть тебя… такой.

Мы взяли такси до Чудесной Мили, потом прошли пешком до маленького ресторана под названием «Объедки». Без моего ведома Кейти заказала столик и потребовала посадить нас именно туда, куда она указала. Мы ждали, пока официанты готовили наш столик. Вокруг нас были люди. Деловые разговоры со всех сторон. Кейти взяла меня под руку, последний штрих к этой сцене.

Нас посадили в уголке, Кейти села боком к залу. Это позволяло ей, взглянув налево, осматривать зал или, посмотрев направо, тайком разглядывать отражение зала в зеркалах. Она уже делала это раньше.

Я не успел даже открыть рот, а Кейти-Эшли, модель-азиатка, рекламирующая нижнее белье, уже заказала для нас обоих.

– Два мохито.

Официант записал это и спросил:

– Вы готовы сделать заказ?

Кейти указала на меня.

– Он будет есть салат с манго. Для меня – салат «Цезарь». Порцию бри мы разделим пополам. Потом он съест двойную порцию свиных отбивных, а я возьму пирожки с крабами.

Официант кивнул:

– Отличный выбор.

Она продолжала:

– На десерт ему принесете ваш «шоколадный декаданс», после которого хочется надавать оплеух вашей матери, а я съем банановые пончики, пропитанные ромом. – Кейти улыбнулась и легко коснулась моей руки. – После них хочется поцеловать своего бойфренда.

Официант явно был под впечатлением.

– Никуда не уходите. Я сейчас все принесу. Начнем с мохито мирового уровня.

Он исчез.

– Бойфренд?

– Суть актерской игры в том, чтобы заставить других поверить в то, что может быть, но может и не быть правдой. Правда зависит от тебя. – Кейти бросила взгляд на официанта, печатающего наш заказ. – Этот парень не думает о… – она понизила голос, – мисс Квин. Он видит перед собой пару, которая хочет весело провести время. Для него я счастлива с тобой. А счастливая пара за его столиком означает, что он получит больше чаевых.

Принесли мохито. Мы отпили немного. Коктейль обжег мне губы, потом горло. Сказать о коктейле «легкий» было бы недооценкой. Кейти улыбнулась, облизнула губы, вытащила из бокала листик мяты и понюхала его.

– Хорошо, правда?

– Нет. «Хорошо» – это чашка кофе на заправке в два часа ночи. А это… – большим пальцем я смахнул капельки конденсата с моего высокого стакана, – божественный нектар.

Она рассмеялась:

– Осторожно, он ударяет в голову.

Повисло многозначительное молчание. Думаю, эту паузу она задумала заранее. Кейти поднесла стакан к губам. Пауза. Взгляд поверх стакана на меня.

– Скажи мне что-нибудь.

– Что?

– Что-то такое, о чем больше никто не знает.

Я рассмеялся.

– Я никогда здесь не был.

Она отпила глоток.

– Ты говорил, что занимался «производством».

Еще один вопрос-утверждение. Я сделал вид, что мое внимание занято посетителями.

– Ну да.

– И что ты производил?

– Нашей целевой аудиторией были семнадцатилетние и моложе, хотя наш товар интересовал и другие возрастные категории.

– Это абсолютно ничего мне не говорит.

Еще одна улыбка.

– Я понимаю.

– Ты не раскрываешь свои карты.

– Может, и так, вот только мне далеко до… – я прошептал, – Изабеллы.

Принесли еду, и Кейти сменила тему. Мы говорили о том, что нам нравится, о странных привычках, о том, что носят люди, и почему второй мохито был хорошей идеей. Мой салат был неплох, но двойная порция свиных отбивных оказалась лучшей свининой, которую я когда-либо пробовал. А потом принесли гигантскую шоколадную штуку. Мы пробовали блюда друг у друга, как будто это были наши собственные тарелки. И если ее пирожки с крабами были вкусными, пропитанные ромом банановые пончики были выше всяких похвал. К тому моменту, когда я расплачивался по счету, я уже так наелся, что не мог двигаться. Кейти кивнула в сторону улицы:

– Давай пройдемся.

Мы вышли на тротуар, повернули налево, и она взяла меня под руку, продолжая играть сцену. Кейти рассматривала улицу, магазины, людей и говорила так, что только я мог ее слышать.

– Ты когда-нибудь замечал, что есть два Майами? Город, который ты видишь до заката, и город, который ты видишь после.

У следующего здания вытянулась очередь к билетной кассе маленького театра, вдоль по тротуару и дальше, за угол. На маркизе было написано: «КОРОЛЕВА ЖИВЕТ. МАРАФОН КЕЙТИ КВИН. СЕГОДНЯ В 9 ЧАСОВ ВЕЧЕРА». Она подняла глаза туда, где красные и белые огни отражались от ее лица. Кейти прошептала не столько мне, сколько в память об этом месте:

– «Этот мир – подмостки, где картины/ Сменяются под волхованье звезд…»

Хорошая строчка.

– Шекспир, – удивленно сказал я. – Кажется, один из сонетов.

Кейти посмотрела на меня краем глаза.

– Ты все-таки покинул лодку.

Я кивнул.

– Иногда такое случается.

В ее глазах отражались фонари. Они сверкали.

– В этом театре я начинала. – Короткий смешок. – Во всяком случае, в этих местах. В те времена здесь давали спектакли, а уже потом превратили здание в кинотеатр.

– И что это была за пьеса?

– «Маленькие женщины». Стеди помог мне попасть на прослушивание. Я играла Джо. – Она рассмеялась над собой. – Тогда мне это сходило с рук.

– Что именно?

Кейти рассмеялась и покачала головой.

Я указал на кассу кинотеатра:

– Не возражаешь?

Она посмотрела на очередь, потом на тротуар, стараясь не встречаться со мной глазами. Потом она взглянула на меня, оценивая.

– Нет.

Я купил два билета. Двери открылись. Я не мог есть попкорн, потому что наелся до отвала, поэтому мы миновали прилавок со сладостями, поднялись по лестнице и заняли два места в задних рядах. Мы уселись, и почти сразу же свет в зале начал гаснуть, начался фильм под названием «Между нами горы». Кейти прошептала мне на ухо:

– Вышел пару лет назад. Мой третий «Оскар».

Я выпрямился.

– Ты получила три…

Она прижала палец к моим губам:

– Тсс.

Возможно, во мне говорил мохито. Я медленно разогнул три пальца и прошептал:

– Ты получила три премии Академии?

Кейти подтянула колени к груди, обхватила их руками, посмотрела на зрителей и кивнула.

Она завораживала, околдовывала, контролировала себя и всех вокруг. Когда пошли титры, половина аудитории всхлипывала. Странно, пока я смотрел фильм, Кейти разглядывала зрителей и покусывала ноготь.

Несколько раз я ловил ее на том, что она одними губами произносит слова до того, как ее героиня произнесет их на экране. Пальцы ее левой руки все время шевелились, как у кукольника, который контролирует марионетку. Каждое движение ее руки повторялось на экране. А правой рукой она контролировала актера, игравшего вместе с ней. Во втором фильме она играла бездомную женщину по имени Сэм, сбежавшую из дома с дочерью Хоуп и писавшую письма Богу. Обеих спас техасский рейнджер на пенсии, который отвез их на свое ранчо в Западном Техасе. В сцене на реке Кейти купалась голышом. Короткий план верхней части ее ягодиц. Перед тем как камера показала ее входящей в воду в костюме Евы, Кейти подняла руку и закрыла мне глаза.

Потом показали еще два фильма, и последние титры побежали по экрану в пять часов утра. Я сидел совершенно очарованный. Вокруг меня зрители аплодировали стоя, свистели, скандировали:

– Еще! Еще!

Кейти прижалась ко мне.

Мы вышли на улицу под стук моих шлепанцев. Она молчала. Через две улицы после Чудесной Мили мы оказались возле книжного магазина. Он был закрыт, но витрины сияли. Все три главных витрины, каждая шириной восемь футов, были заняты одной книгой: «Снежная королева: Кейти Квин. То, о чем вам не рассказали медиа и Кейти Квин». В правом нижнем углу обложки было написано: «Неавторизованная биография». Постер с изображением Квикега красовался слева, анонсируя автограф-сессию следующим вечером. Без сомнения, он всем расскажет о новом материале, над которым работает. Только на витрине было выставлено не меньше сотни экземпляров. Они даже привлекли мое внимание. Кто-то добавил распечатку списка бестселлеров «Нью-Йорк таймс». «Снежная королева» занимала седьмое место. С прошлой недели поднялась на три пункта. Кейти покачала головой.

– Писатели. Не могу жить с ними. Не могу им доверять.

Я внимательно посмотрел на книгу:

– Этот парень действительно задел тебя?

– Он взял то, что я ему рассказала, и превратил в то, чего ему хотелось.

– Так обратись в суд.

Она пожала плечами.

– У нас не было достаточных оснований, чтобы остановить публикацию. Поэтому даже будь я жива, куда бы это меня привело? Его репутация только выиграла бы, а я выглядела бы мелочной. – Кейти повернулась спиной к книге. – Ложь. Все ложь.

Самодовольное выражение лица в сочетании с загадочной позой не помогли коварному Дики выглядеть загадочным писателем. Он выглядел искусственным.

– Этот парень пока этого не знает, но он неудачник. Он просто воспользовался ситуацией. Сегодня у него слава, а завтра о нем забудут. И его две секунды славы уже заканчиваются. А не начинаются.

– Мне все равно больно. Меня так и подмывает рассказать всю правду Стеди, а потом пусть он заплатит кому-нибудь, чтобы все расставить по своим местам.

Кейти как раз заканчивала фразу, когда мимо нас, подпрыгивая и выполняя пируэты, прокатились на скейтах два парня в худи. Один из них увидел выставленную в витрине книгу и большое фото Кейти. Презрительно свистнув, он процедил сквозь зубы:

– Вовремя она умерла. Может, теперь они заткнуться и перестанут твердить о том, какой тяжелой была жизнь у этой богатой су…

Я постарался заглушить его слова.

– Не обращай на них внимания.

Кейти даже не поморщилась. В ее глазах засверкали слезы.

– Трудно жалеть того, у кого есть все, что хотел бы иметь ты.

У меня кружилась голова, мне нужно было поспать.

– Хочешь, я остановлю такси?

– Нет. Уже недалеко.

Мы зашагали по улицам и через сорок пять минут оказались возле «Билтмора». Кейти говорила о фильмах, о сыгранных ролях, о произнесенных репликах, о потерянной любви. Я слушал, позволяя ей высказаться. Когда мы оказались в отеле, я проводил ее до номера. И не смог сдержать свое любопытство.

– Это было трудно для тебя?

Кейти пожала плечами. Потом чуть кивнула.

– Я закончила сниматься в этом фильме, а потом провела три месяца в… – она жестом обозначила кавычки, – «оздоровительном СПА», чтобы слезть с антидепрессантов. – Кейти сделала шаг через порог. – Самое удивительное в этом фильме – это то, что осталось на полу в монтажной. – Она отвернулась. – Если бы зрители увидели эти кадры, не знаю, стали бы они аплодировать, свистеть от восторга и вручать мне статуэтку.

Между Восточным побережьем и Францией разница во времени шесть часов, поэтому Стеди взял нам билеты на рейс в шесть часов вечера, чтобы мы могли прилететь туда в первой половине дня. До отлета у нас было почти двенадцать часов.

– Увидимся завтра? – спросил я.

– Ты хочешь сказать, сегодня?

– Да.