Глава 12
Четырьмя днями позже к нам приехал Стеди. Я съездил за ним на катере и привез на остров, где мы нашли Кейти удобно устроившейся на крыльце. Руки сложены на коленях. Она о чем-то думала, но вслух ничего не сказала.
Мы зашли в дом.
Стеди достал из своего мешка газеты и положил их на стол.
– Они тебя похоронили.
Кейти взяла газеты, принялась рассматривать фотографии. Краски постепенно возвращались на ее лицо, на котором после долгих часов на солнце появился загар. Да-да, в моей голове уже давно поселилась мысль о том, что она – самое красивое человеческое существо, к которому я был так близко. Кейти спросила:
– Что они похоронили?
– Памятные вещи. Корешки билетов. Театральные программки. Плакаты. Шарф, который ты продала на благотворительном аукционе. Какие-то джинсы, о которых они сказали, что это твои любимые джинсы. – Стеди махнул рукой, как будто очерчивая воображаемый участок на столе. – Ты получила собственный участок на кладбище. Там теперь мавзолей, плюс ночное освещение и круглосуточная охрана, которую оплачивают из твоего состояния. За ним благодаря тебе наблюдаю я. Хотя… – он хмыкнул, – вскоре мне предстоит ужасный процесс по иску твоего бывшего номер три.
Кейти отмахнулась:
– Только лает, никогда не кусает.
Она сидела и читала статьи, покусывая ноготь. Одно фото она рассмотрела внимательно.
– Да, эти джинсы мне нравятся.
У Стеди было несколько вопросов, но он дал Кейти дочитать до конца. Когда она отложила газеты, священник открыл было рот, но она атаковала первой. Четко выговаривая каждое слово так, что они эхом разнеслись по комнате, Кейти произнесла:
– Мне необходимо поехать во Францию.
Она произнесла это таким же тоном, каким заказала бы диетическую колу.
Мы оба повернулись к ней. Полагаю, наши отвисшие челюсти заставили ее объясниться. Кейти начертила в воздухе контуры Франции.
– Франция. Вы знаете, западнее Италии. К северу от Испании. – Она кивнула. – Вы же видели фото.
Стеди выпрямился на стуле. Он понял, что Кейти уже приняла решение. Слишком хорошо он ее знал.
– Судя по всему, ты отправишься туда, нравится мне это или нет.
– О, вам понравится, потому что вы летите со мной.
Стеди выглядел обескураженным.
– Что?
– Вы сами виноваты. Вы вовлекли меня во все это. Я мертва из-за вас.
Признаюсь, мне понравилась мысль выкинуть ее с моей лодки и вернуться к своей ничем не осложненной жизни.
– Думаю, это замечательная идея.
Стеди похлопал себя по груди.
– Прошу прощения. Я не могу лететь. Проблемы с сердцем, врач мне запретил.
Кейти сложила руки на груди, пожевала губу и повернулась ко мне.
Мне не понравилось то, что я увидел.
Какое-то время она рассматривала меня и в конце концов кивнула.
– Придется тебе занять место Стеди. Только ты не должен путаться у меня под ногами.
Находиться рядом с ней – это все равно что кататься на «американских горках». Я посмотрел на них обоих.
– Я? Почему я?
Стеди улыбнулся.
– Кейти не может лететь одна. – Он положил руку на сердце. – Я не могу ее сопровождать, и только ты в курсе, что она до сих пор жива. – Старик пожал плечами.
Качая головой, я обратился к ним обоим:
– Но это не значит, что я должен ехать.
Кейти громко запротестовала. Напомнила мне Веруку Солт на шоколадной фабрике.
Когда я не отреагировал, она перевела дух и сказала:
– Это серьезно.
– Я тоже говорил серьезно.
– Нет, ты меня даже не слушал.
– Почему же, слушал. Вы сказали, что хотите, чтобы я поехал во Францию, а я сказал «нет».
Вмешался Стеди:
– Она нуждается в тебе.
То, что он встанет на ее сторону, не приходило мне в голову.
– Она во мне не нуждается. Ей нужен священник и, вероятно, хороший психиатр.
Кейти чертила большим пальцем круги на колене. Она еле слышно прошептала:
– Это важно.
Я повысил голос:
– Что такого важного может быть во Франции? Я только что помог вам разнести себя в клочья в Мексиканском заливе!
Она скрестила руки на груди.
Стеди все еще пытался защитить ее. Он похлопал меня по плечу.
– Ты определенно должен ехать.
Я посмотрел на него так, будто он потерял рассудок, и гадал, почему он так легко сдался. Именно ему следовало знать, что я не могу лететь во Францию. Я сказал:
– Вы не ответили на мой вопрос.
Кейти посмотрела на меня и без эмоций произнесла:
– Le coeur a ses raisons que la raison ne connaȋt point.
Я понял, что это по-французски, но понятия не имел, что бы это значило. Мой взгляд «оленя в свете фар» убедил ее в этом. Она перевела:
– У сердца свои резоны, которые совершенно не известны разуму.
– Это вы придумали?
Она мотнула головой:
– Паскаль.
В этот момент я ее понял, но попытался не выдать этого.
– Слова умерших философов звучат замечательно, но они не заставят меня отправиться во Францию.
Кейти посмотрела на меня краем глаза и убежденно заговорила:
– Умирают писатели, а не их слова.
И тут я тоже ее понял.
– Так что же такого важного во Франции?
– Я тебе скажу, когда мы туда приедем.
– Этого мне мало.
Она ответила быстро, не раздумывая. По-настоящему эмоциональный ответ. Кейти не сдерживалась, она кричала.
– Мне больно. Я не хочу об этом говорить. Я не могу. Никогда не говорила…
Другой рукой Кейти прикрыла запястье со шрамом.
Стеди тронул меня за локоть.
– Можно тебя на минутку?
Я вышел за ним на крыльцо, он задвинул за мной стеклянную дверь. Кейти осталась сидеть со скрещенными руками, свирепо глядя через стекло. Ей пришлось замолчать. Мысль о том, что мы говорили о ней за ее спиной, нравилась ей не больше того факта, что ей пришлось просить нас сделать так, как она хотела. Священник сел. На нас обрушился запах соли. Стеди негромко заговорил:
– Поезжай с ней. – Он подождал, сложив руки на коленях. Молчания было достаточно для ответа.
– Почему? – наконец спросил я.
Старик вытащил щипчики для ногтей и принялся подстригать ногти. Обрезал три ногтя и только потом продолжил:
– Потому что тебе это нужно.
– Мне? Но это касается ее. – Я махнул рукой. – Это не имеет никакого отношения к…
Стеди закрыл глаза.
– Это непосредственно касается тебя.
– Какое это может иметь отношение ко мне?
Стеди обрезал ноготь, и тот упал на пол. Его ногти всегда были коротко подстрижены.
– Ты сам должен это понять.
– Стеди, кому как не вам знать, что я не могу этого сделать.
Следующий палец. Еще одно движение щипчиков.
– А кому как не тебе знать, что ты можешь это сделать?
Я покачал головой:
– Находиться рядом с этой женщиной – это все равно что гулять по спящему вулкану. Каждый раз, когда я подхожу к ней ближе чем на пять футов, я сразу думаю о том, что хочу, чтобы она убралась с моей лодки.
Стеди занялся другой рукой.
– Если ты отправишься с ней во Францию, она уберется с твоей лодки.
– Это решение второй проблемы, но не первой.
Он пожал плечами:
– Кейти как репчатый лук.
– То есть?
– Многослойная.
– Я-то думал, что вы собирались сказать, что после нее остается дурной вкус во рту, а на глазах появляются слезы. – Старик не клюнул, и я продолжал: – Если она – репчатый лук, то кто тогда я?
Он произнес это как само собой разумеющееся:
– Кокос.
Я попытался отбиться:
– Это потому что я твердолобый?
– Нет, потому что от постоянного употребления кокосового молока обязательно начнется понос.
Такого я не заслужил.
– Не смешно.
Стеди сунул щипчики обратно в карман. Это означало, что разговор подходит к концу и священник уже принял решение.
Я развернулся и ушел обратно в дом с намерением доказать, что она не все продумала. Я встал перед ней.
– Допустим на минуту, что я согласился. Что я сказал, что поеду. – Она глубоко вздохнула. – У вас будут другие большие проблемы.
– Например?
– Нужно пересечь океан. У вас нет паспорта, и без черного рынка вы его не достанете.
Кейти отвернулась. Ее голос смягчился.
– У меня уже есть паспорт.
– Не сомневаюсь, что у Кейти Квин паспорт есть. Но я не уверен… – я указал на нее, – что он есть у вас.
Она кивнула:
– У меня есть паспорт.
– Как это?
– Он у меня с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать.
– Но…
– Кейти Квин – это не мое настоящее имя.
Даже Стеди выглядел удивленным. Он спросил:
– Не настоящее?
– Я придумала имя Кейти Квин, когда мне было нужно.
– Ничего не выйдет.
– У Джейсона Борна это сработало.
– Он – вымышленный герой.
Кейти подняла бровь:
– Я много раз ездила во Францию и обратно, и никто об этом не знал.
– Как?
– Все просто. Я гримируюсь.
Я не ответил. Стеди улыбнулся мне и прошептал:
– Видишь, у вас двоих куда больше общего, чем ты думаешь.
Я отмахнулся от него.
– Я тебе заплачу, – сказала Кейти. – Я могу заплатить больше, чем ты зарабатываешь за год. Или за пять лет.
– Вы не знаете, сколько я зарабатываю.
– Я видела, как ты живешь. Это не может быть много.
– Я не хочу ваших денег. – Я подался вперед. – И даже если бы я хотел их получить, я вам не по карману.
– Разумеется, по карману. Я десять тысяч раз могу купить все то, чем ты владеешь.
– А как насчет того, что мне можно доверять?
– Пожалуйста, не заставляй меня просить тебя снова. Я уже попросила.
Стеди выпрямился на своем стуле. Он почти улыбался. Старик чувствовал, что Кейти побеждает, и казалось, он наслаждается нашей перепалкой.
– Мы должны пойти в банк. – Кейти вытащила из нагрудного кармана маленький ключик на шнурке. – У меня там ячейка.
Она уже начала планировать нашу поездку.
– То есть это я должен отправиться в банк?
Кейти кивнула.
– А что в ячейке?
– Паспорт.
– Что еще?
– Увидишь, когда откроешь ячейку.
Стеди сложил крест-накрест руки на коленях и улыбался от уха до уха. Я повернулся к ней и перешел на «ты».
– Кейти…
– Меня зовут не Кейти.
– Ладно, женщина без имени. Я возьму паспорт, но я не могу ехать с тобой во Францию.
– Не можешь или не хочешь?
– И то, и другое.
– Пожалуйста.
– Почему ты не можешь поехать одна?
– Потому что ты сможешь попасть туда, куда не могу попасть я.
– Я думал, что именно ради этого ты и хранишь тот, другой паспорт.
– Мне нужен человек.
– Ты можешь нанять кого-нибудь. Так будет проще. Тебе не обязательно нужен я.
На этот раз она повернулась ко мне. Глаза стеклянные. Голос тихий. На лице – боль.
– Потому что там есть кое-что и… я не хочу встретиться с этим одна.
Теперь мы были уже ближе к правде. Я ждал.
– Я сменила имя, когда мне было около шестнадцати. Всю свою взрослую жизнь я становилась тем, кого я только что похоронила в Мексиканском заливе, потому что я больше не хочу быть ею. И вот теперь я стараюсь быть не двумя женщинами, а только одной. Поэтому выбор у меня не слишком большой. Я не знаю… – Кейти уже плакала. – Кто я теперь? Где в мире я встречу меня, если встречу и когда встречу? Я не уверена, что узнаю себя, если натолкнусь на улице. Я только знаю, что родилась одним человеком, стала вторым, а теперь я стараюсь не быть ни одним из них, пока ищу на дне океана третью меня. Насколько испорченным человеческим существом надо быть, чтобы оказаться там, где я сейчас? То есть, сколько еще «я» мне придется пройти, прежде чем больше никого не останется? Ты можешь мне ответить?
Все стало только еще запутаннее.
– Я не могу.
– Вот и я не могу. Я только знаю, что перестать быть мною, это… – она покачала головой, по щекам катились слезы, – это все равно что умирать каждый день. Снова и снова. Я ложусь спать мертвой, просыпаюсь мертвой. Я застряла посередине, я боюсь засмеяться, чтобы не воскресить кого-то, кем я быть не могу.
Повисло молчание. Шли минуты. Я надавил на нее:
– Могу я спросить тебя кое о чем, чтобы ты честно мне ответила?
Она кивнула.
– Я попытаюсь. Именно сейчас я увязла в трехмерной лжи.
Я встал, увеличив расстояние между нами.
– Это настоящие слезы или ты играешь?
Она вытерла лицо.
– Думаю, они настоящие, но если говорить честно, то я не знаю, не играла ли я. – Скрестив руки на груди, Кейти смотрела мимо меня на океан. – Я еду во Францию, чтобы кое с чем встретиться, и не уверена, что смогу сделать это одна.
Разговор с ней напомнил мне ту неделю, когда я учился водить машину с механической коробкой передач. У меня несколько дней кряду болела шея. Проблема была в том, что где-то между этими репликами находилась правда.
– Достаточно честно. – Между деревьями зашелестел бриз. Я не совсем уверен, почему я сказал следующие слова: – Я поеду.
– Правда?
– Да.
Кейти не знала, поцеловать меня, обнять или пожать руку, поэтому ничего этого она не сделала. Она смахнула слезы с лица и вытерла ладони об обрезанные джинсы.
– Что ж, спасибо тебе.
– Ты ведь понимаешь, что в авиакомпании никто не должен знать, кто ты такая?
– Они не узнают.
– Этого не должны знать и таможенники, которые будут проверять наши паспорта.
Она сделала эффектную паузу.
– Ты волнуйся только за себя, а я буду волноваться за себя.
– И ты уверена, что хочешь это сделать?
– Абсолютно.
– Лучше, чтобы это было так. Если ты думала, что раньше все было плохо, то, когда мир узнает наш маленький секрет…
Кейти, долго задерживавшая дыхание, с силой выдохнула.
– Я понимаю, чем рискую.
Если у меня и были какие-то иллюзии по поводу того, что я контролирую ситуацию, то теперь их не осталось. Я пустился в путь, но не видел дороги впереди. «Американские горки». У меня было несколько проблем, которые предстояло решить, но одна была самой неотложной. Я должен был найти свой паспорт и сделать так, чтобы я выглядел, как на фото. Я посмотрел мимо нее. В прошлое, на десять лет назад. И, возможно, цепляясь за край, заставляя мой голос дрогнуть, напомнили о себе гнев и боль, которые не смогли смыть ни время, ни океаны, ни закаты, ни приливы.
– Лучше, чтобы это так и было, потому что если ты не понимаешь, то очень скоро поймешь.
