Глава 43

У Тео из пореза над бровью стекала красная струйка. Следом тащился Эш, сильно хромая, держась за бок и шипя от боли. Его нос распух и тоже кровоточил. Грязные, запыхавшиеся, изодранные, они ввалились в святилище.

– Он тебя не ранил? – спросил у девушки Тео.

– Что с нею? – закричал Эш.

– Жас?

Тео позвал, и, когда она не откликнулась, продолжал звать снова и снова.

Овейн знал: его зовут не Жас, как-то иначе. Но это имя принадлежало телу, захватившему его в ловушку.

В тот же момент Жас поняла, что она вспоминает жизнь друида по имени Овейн, который когда-то лежал здесь, во внутреннем святилище, вытянув вперед руки, погрузив ладони в пепел, вцепившись пальцами в обгорелые кости.

Мысли метались и сталкивались. Два сознания боролись в попытке осознать связь времен.

Тео и Эш замерли, не отводя друг от друга глаз.

Овейн видел, что братья принадлежат тому будущему, которое он прорицал перед смертью. В одном из них жила душа самого Овейна. В другом – душа его сына. И оба мужчины из грядущего заново проживали их с Брисом кармическое противостояние. Опять.

Жас стремилась выбраться из волн памяти. Обрести свое «я». Ее разум по-прежнему находился наполовину в теле друида, наполовину в ее собственном. Она одновременно была и собою, и Овейном. Она пыталась подобрать слово, одно только слово.

И слово было произнесено.

– Брис.

Овейн смотрел на незнакомца, в котором жила душа сына. Он ощущал ауру Бриса. Его присутствие. Он произнес имя.

– Брис.

Тео склонился над ней.

– Ты и раньше называла это имя, Жас. Кто такой Брис?

Нужно ли возвращаться окончательно? Жас была в этом не особенно уверена. Все ли она выяснила? Следует ли ей остаться в прошлом с друидом, который заморил себя голодом во искупление своего греха, проклиная себя за то, что поступил, как велено, а не как подсказывало сердце?

– Жас, послушай меня. Жас, возвращайся.

Да, он прав. Тео прав.

История, которую она расскажет братьям про Овейна, Бриса и Гвенор, все разъяснит. Противостояние отца и сына повлияло на их будущее. У отца ощущение краха было таким сильным, что отравило все его последующие воплощения. А сын так тяжело переживал предательство, так винил себя за самоубийство матери, не сумевшей перенести его смерть, что это повлияло на все его дальнейшие реинкарнации.

Ей надо вернуться. Иначе эти двое, Тео и Эш, останутся врагами навеки. В ее власти это изменить.

Она так пыталась прорвать ткань времени, что ее тело выгнулось от напряжения. В голове что-то пульсировало, уши раздирала боль.

Но время возвращения пока не наступило. Еще нет.

В прошлом у нее остался еще один долг: ей нужно понять, что случилось с Овейном.

В горячей золе пальцы Овейна нащупали кусок металла. Звезда. Неровные края разрезали кожу. По рукам прокатилась боль. Эту звезду Овейн сделал для Бриса, закалил в огне и повесил над колыбелью. Звезда, похожая на родимое пятно Гвенор, унаследованное сыном. Жена, должно быть, вшила ее в венец, изготовленный для Бриса; венец, который она делала бессонными ночами, украшая его священными травами и амулетами.

С огромным трудом Овейн вытащил звезду из огня. Посмотрел на сжимавшую ее руку. Кровь. Странно. Как он ухитрился оставить на запястье такой ровный круглый порез?

Жас поняла, что видит уже не кровь, а красную нить, которую Ева завязала на ее запястье для защиты. Жас вошла в прошлое, держась за нить. Теперь настало время использовать ее для возвращения. Она глубоко вдохнула. Пора начинать подъем.

Вдох. Чувство жжения стало слабее.

Вдох. Она пыталась заговорить – тщетно.

Тео взял ее руки в свои. Крепко стиснул. Слишком крепко. Что-то вдавилось в ее кожу.

Жас выдернула правую руку и разжала ладонь. Внутри был кусок грубо обработанного металла в форме звезды.

Тео теперь тоже смотрел на ее ладонь. И Эш.

Тео прикоснулся к звезде.

– Как родимое пятно на шее Наоми, – прошептал он. – Такая же странная семилучевая звезда…

Жас хотела рассказать братьям о женщине из своего видения. У той на груди тоже было родимое пятно в форме семилучевой звезды.

– Наоми. Гвенор. Через две тысячи лет. У обеих одна и та же метка. Души связаны. Вы оба связаны с ними обеими. И друг с другом.

– О чем ты говоришь? – спросил Тео.

– Звезда. Овейн сделал ее для сына, когда Гвенор была беременна.

– Овейн? Гвенор? Кто это? – не понял Эш.

– Трое любили друг друга.

Жас сделала попытку объяснить. Но рассказать надо так много… С чего начать? Они были семьей. Но Овейна заставили выполнить волю богов. Он не мог ослушаться и подвергнуть риску все племя. И он сделал то, что от него требовали. Принес в жертву собственного сына.

Оба ждали продолжения. Жас не была уверена, что братья поняли сказанное ею. Она так устала. Но объяснить нужно. Они должны понять – и тогда смогут исцелиться.

Вдалеке послышался громкий вой полицейской сирены.