ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
СДЕЛКА

За окнами занимался серый рассвет. Впервые за несколько дней метель прекратилась, но над городом продолжали висеть низкие тяжелые снеговые тучи, готовые в любой момент вновь разверзнуть свое брюхо. Наверное, скоро по улицам Хельона вновь завоет северный ветер, принеся с собой очередной буран.

Я зябко потерла ладони и отошла от окна, прежде до упора задвинув тяжелую бархатную гардину. От бесконечной снежной белизны я уже устала. Здесь, в моем кабинете, до блеска вычищенного усилиями Дариана и нанятых работников за время моего вынужденного заточения, было светло и тепло. И так хотелось верить, что зима уже на исходе, и скоро придет весна, а за ней и ласковое лето! Помнится, в Гроштере в это время уже начинались оттепели. Птицы пели все громче и громче, и по мостовым струились бесконечные потоки воды от тающего снега. А Хельоне пока ничто не напоминает о том, что совсем скоро солнце станет ярче и горячее. Такое чувство, будто этот город обречен вечность замерзать в снегопадах.

Я украдкой сцедила зевок в раскрытую ладонь и усилием воли заставила себя отвлечься от столь философских раздумий. Сейчас у меня есть задачи серьезнее и важнее, чем размышлять о тяжести бытия в этом северном городе.

Негромко цокая каблуками, я прошлась по комнате, придирчиво изучая обстановку. Да, стоило признать, что Дариан постарался на славу! Сейчас здесь ничто не напоминало о той катастрофе, разразившейся после моего эксперимента по созданию средства для усмирения непослушных волос. И не скажешь, что менее недели назад по стенам были развешены гирлянды зеленой и отвратительно пахнувшей слизи, старинный паркет украшали весьма неаппетитные разводы, и я всерьез полагала, что оттереть его уже не получится.

Моя работа была закончена. Я провела всю ночь, осуществляя свой план по придумыванию достойного ответа Норбергу. Если все пойдет так, как я рассчитываю, то этот въедливый и бесцеремонный менталист навсегда забудет дорогу к моему дому. Если же нет…

Демоны! Я раздраженно цокнула языком. О таком повороте дел не хочется даже думать. Все будет хорошо! Я уверена в этом. Должно ведь мне повезти после тех нескончаемых несчастий, что обрушились на меня в последние дни.

Впрочем, совсем скоро я узнаю, чем закончится мое очередное невеселое приключение. Сейчас мне оставалось лишь ждать визита Норберга. Он обещал, что придет рано утром. Посмотрим, не заставит ли он меня ждать.

Остановившись около своего рабочего стола, я задумчиво провела ладонью по дорогому зеленому сукну. Почти по центру его лежал скромная серебряная подвеска, мое новое творение, можно сказать, чудо артефактной магии, на создание которого я потратила львиную часть отведенного мне времени. Я взяла ее в руки, пропустив тонкую цепочку между пальцев. Легонько погладила подушечкой большого пальца прозрачную хрустальную слезу, заключенную в простенькую оправу. Тотчас же кожу защипало от чар, которые так и просились наружу. Нет, терпение. Еще не время. Пусть сначала придет Норберг.

Затем я опустилась в кресло. Положила перед собой локти, удобно переплела пальцы и устроила на них подбородок, уставившись взглядом на книжный шкаф напротив.

Кстати, насчет книг. И я встрепенулась, поймав почти ускользнувшую мысль. Интересно, а куда делся блокнот того давно умершего некроманта Гастона Гальера, неупокоенный дух которого так упорно пытался переселить меня в лучший из миров? Помнится, я собиралась изучить его содержимое, когда у меня выдастся свободная минутка. Да, блокнот был исписан на незнакомом мне языке, а скорее всего, Гастон разработал для своих записей какой-нибудь шифр. Но почему-то я не сомневалась, что при желании сумею разгадать его.

Я проверила ящики стола. Затем встала и отошла к шкафу. Пробежала взглядом по полкам. Блокнота здесь не было. Неужели Норберг прихватил его с собой? В принципе, вполне вероятно. Он мог решить, что записи некроманта представляют собой определенный интерес, и вообще, не стоит любопытным сверх всякой меры личностям совать в них нос.

— Блокнот сжег Вентор.

От вкрадчивого голоса, прозвучавшего мне прямо на ухо, я испуганно подскочила на месте, лишь каким-то чудом удержавшись от взвизга. Разъяренно обернулась к Норбергу, который стоял за моей спиной. Как, ну как можно настолько бесшумно двигаться?! Я даже не услышала, как он вошел, хотя дверь была совсем рядом от меня.

— Я так заикой с вами стану, — недовольно пробормотала я, чувствуя, как отчаянно колотится мое сердце.

Норберг недовольно качнул головой.

— По-моему, вчера вечером мы по обоюдному согласию перешли на новый уровень отношений, — прохладно проговорил он.

Я недоуменно воззрилась на него. Какой новый уровень отношений он имеет в виду? Это прозвучало так, будто мы стали любовниками, не меньше. А Норберг всего лишь поцеловал меня в лоб.

— Алекса, давай обойдемся без излишнего официоза, — чуть мягче сказал Норберг, видимо, поняв причину, по которой я так удивленно на него уставилась. — Мне не нравится, когда ты упорно именуешь меня исключительно на «вы». Это заставляет меня чувствовать себя старше, чем я есть на самом деле. И вообще…

И он сделал замысловатый жест рукой, не завершив мысль.

— Хорошо, — после недолгой паузы согласилась я. — Давайте… Давай перейдем на «ты».

— Спасибо, — поблагодарил меня Норберг. Затем вдруг с грацией нагнулся, ловко перехватил мою руку и поцеловал запястье.

Его горячие губы обожгли мою кожу, и я прикусила губу, сдерживая невольный вздох то ли удовольствия, то ли испуга. Первым моим порывом было одернуть руку, но неимоверным усилием воли я удержала себя от этого, опасаясь тем самым обидеть Норберга. У меня и без того слишком непростая ситуация, чтобы иметь наглость и беспечность злить его заранее.

Впрочем, Норберг не стал переходить за рамки приличия. Почти сразу он выпустил мою руку и выпрямился, глядя на меня с доброжелательной улыбкой.

— Вы… Ты сказал, что блокнот сжал Вентор, — хриплым от волнения голосом выпалила я первое, что пришло в голову, лишь бы не затягивать паузу. — Это правда?

— Естественно. — В тоне менталиста скользнул едва заметный холодок неудовольствия. — Алекса, я тебя никогда не обманывал. Да, бывало, я не говорил всей правды. Но откровенной лжи от меня не услышишь.

— Да, но и разговора начистоту и по душам от тебя с трудом дождешься, — почти беззвучно фыркнула я. — Ты любитель так запутать своими рассуждениями, что на черное я готова сказать белое, и наоборот.

Улыбка Норберга, вопреки моим ожиданиям, не поблекла, а, напротив, стала шире, будто его не обидели, а польстили мои слова. Я украдкой вздохнула. Чудной он все-таки какой-то.

— Помнишь, как ты приготовила для меня заклятье, позволившее заглянуть в воспоминания Магнуса? — спросил Норберг и тут же продолжил, не дожидаясь ответа. — Так вот, тогда ты удивилась углям в камине. И даже не отнекивайся, я заметил, как ты то и дело косилась на них. Еще подумала, что Гисберт жег какие-то бумаги втайне от хозяев. Нет, ваш несчастный старик-дворецкий не повинен ни в каких грехах. Ну, кроме того, что имел несчастье влюбиться в Сесилию и сейчас горько переживает осознание того факта, что под ее личиной скрывался некий юнец.

Гисберт влюбился в Сесилию? Ах да, Вентор мне говорил об этом. Ну что же, в таком случае нашему дворецкому можно только посочувствовать.

— Гисберт написал Сесилии несколько стихов, — продолжил Норберг. — На мой вкус — достаточно недурных. Но это так, к слову. Просто он всерьез считает себя чуть ли не опозоренным. А тут еще суровость вашего супруга, который не сумел удержаться от искушения выплеснуть на беднягу-слугу накопившиеся досаду и раздражение.

Я кивнула, подтвердив тем самым слова Норберга. Да, я тоже заметила вчерашнюю обиду Гисберта, когда Дариан не пришел к нему на помощь и не осадил Хольгон. Пожалуй, мне стоит переговорить с дворецким. Он неплохой человек и через многое прошел вместе с нами. Стоит поддержать его и успокоить.

— Хотя эти проблемы тебя больше не касаются, — вдруг резко переменил тему разговора Норберг. Его глаза довольно заблестели, словно у голодного дворового кота, добравшегося до полной кринки со сметаной. И он вкрадчиво добавил: — Ты же понимаешь, что после вчерашней впечатляющей демонстрации своих ментальных способностей тебе придется вернуться со мной в Гроштер.

— Зачем Вентор сжег блокнот? — упорно вернулась я к студенту-недоучке, который едва не отправил меня в лучший из миров.

Понимаю, наверное, это было глупо. Но я изо всех сил старалась отсрочить начало по-настоящему неприятного разговора. Тем более, Дариан еще не вернулся домой. Значит, существует пусть слабая, но вероятность того, что Норберг сумеет ему помешать, когда я выложу все карты на стол. Поэтому прибегну к любимой тактике и постараюсь максимально протянуть время до решающего объяснения.

Норберг язвительно хмыкнул, видимо, догадавшись, почему вдруг я так загорелась интересом к пустяковому, в общем-то вопросу. Но кивнул, принимая предложенные правила игры, и неспешно отправился к креслу для посетителей.

— Вентор испугался, что блокнот окажется той самой уликой, которая приведет к нему, — сказал он и величественно опустился в кресло, будто воссел на самый настоящий престол. Пожал плечами. — В принципе, в некотором смысле он был прав. Специалист по поисковым чарам сумел бы выйти на него в кратчайший срок. Но истинных мастеров этого дела не так уж и много, более того, насколько мне известно, в Хельоне их нет. Посему я не стал тратить времени на эту попытку, заранее обреченную на провал.

— Вентор действительно твой брат? — опять спросила я, не дав Норбергу даже перевести дыхание.

Ага, а вот этот вопрос ему явно не понравился. Норберг отлично владел своей мимикой, но все-таки его губы едва заметно дрогнули в гримасе раздражения, а пальцами правой руки он несколько раз размеренно ударил себя по колену.

— Ну, поскольку тебе из этой ловушки уже не выбраться, то так и быть отвечу, — после секундного молчания все-таки сказал он. — Нет, Вентор не мой брат. Он… — Запнулся, затем с крайней неохотой выдавил из себя: — Он мой племянник. Сын Фелана.

Я не удержалась и удивленно присвистнула. Ого! Недаром меня так насторожили длинные аристократические пальцы Вентора. Да и вообще, говоря откровенно, он весьма похож на отца. Но сколько же тогда Фелану лет?

— Это был его первый опыт любви, — пояснил Норберг. — Естественно, в столь юном возрасте Фелан даже не подумал о предохранении. Сейчас он более внимателен к подобным делам.

— Получается, Вентор говорил правду, когда рассказывал о своем голодном детстве в Хельоне? — полюбопытствовала я.

— Да, его детство нельзя назвать безоблачным и счастливым, — согласился Норберг. — Понятное дело, если бы Фелан узнал о том, что у него есть сын, то Вентор бы ни в чем не нуждался. Мой брат хоть и ведет себя порой… хм-м… своеобразно, однако в некоторых вопросах способен на старомодное благородство. Поверь, Алекса, Фелан ни за что на свете не бросил бы своего ребенка. Но мать Вентора оказалась слишком гордой особой, которая всю свою достаточно недолгую жизнь лелеяла одну мечту… На редкость глупую, если честно. Однажды встретить Фелана на улицах города, с гордостью продемонстрировать ему сына, надавать пощечин и уйти. А Фелан, понятное дело, обязан был ринуться за ней, упасть на колени и долго вымаливать прощение. Ну и тому подобная чушь. — Помолчал и бросил с нескрываемым пренебрежением: — Все-таки женщины в некоторых вопросах весьма ограниченные особы. Начитаются любовных романов и начинают чушью страдать. — Подумал немного и лукаво завершил, подмигнув мне: — Естественно, я говорю не обо всех представительницах прекрасного пола. Среди вашей братии, точнее сказать, сестрии, если, конечно, так можно выразиться, встречаются и достойные личности.

Я без особого восторга кивнула, показав тем самым, что услышала и приняла комплимент, хотя, не буду скрывать очевидное, чем-то меня рассуждения Норберга задели. Ишь ты, мать Вентора ему не угодила. Вообще-то, сдается, я догадываюсь о причинах ее такого поступка. Фелан к женщинам относится слишком высокомерно, постоянно показывая, что для него они существа низшего порядка. Нет, я не сомневаюсь, что он умеет и любить соблазнять и в период флирта притворяется настоящей лапочкой. Правда, после достижения нужного результата его отношение мгновенно изменяется. И из ласкового и нежного возлюбленного он превращается в язвительного скептика, не стесняющегося высказаться по поводу недостатков женской природы. Не пожалел ведь он некогда чувства своей невесты, не явившись на собственную свадьбу и вместо извинений прислав букет с лаконичной запиской. А ведь Тимиан он искренне любил, в этом я совершенно не сомневалась.

Не думаю, что возраст слишком изменил его привычки и характер. Скорее всего, в юности он был таким же обворожительным мерзавцем. Значит, без особых сложностей добился благосклонности незнакомой мне девушки, а потом ляпнул какую-нибудь грубость. Ну что-нибудь вроде того, что все женщины слабы на передок. Естественно, та оскорбилась и решила сделать все от себя зависящее, лишь бы заставить его взять слова обратно. Если она не избавилась от ребенка, то, получается, действительно любила Фелана и всегда надеялась на его возвращение. Но гордость не позволила ей сообщить о грядущем пополнении. Или же, если их разделяла сословная и материальная разница в положении, то девушка могла испугаться, что Фелан отберет у нее ребенка. Потому и предпочла воспитывать его самостоятельно.

— Так или иначе, но Вентор вырос с чувством обиды на отца, — проговорил Норберг, удобно развалившись в кресле и положив ногу на ногу. — С молоком матери он впитал убеждение, что Фелан не желал его появления на свет, хотя мой брат, понятное дело, ни сном ни духом не догадывался о рождении сына. И мальчик вздумал доказать предателю-отцу, что на многое способен. — Норберг качнул сапогом, явно любуясь бликами света на начищенном до блеска носке, и снисходительно обронил: — Вообще-то, похвальное решение. Правда, способ для этого Вентор выбрал не совсем удачный. Он вздумал стать одним из самых богатых людей Лейтона, используя унаследованные способности к ментальной магии для не совсем законных дел. Гроштер манил его. Столица по сравнению с давно известным Хельоном казалась огромным городом, способным приветить и обогреть любого обездоленного. Правда, Вентор заодно решил развивать свой дар и поступил в Академию. Тут ему повезло, поскольку за это время он ни разу не попал в поле моего зрения, хотя особенно не скрывался. Бедолага даже не подозревал, что я — брат Фелана. В принципе, это неудивительно, потому как на публике мы не особенно афишируем нашу родственную связь. В планах Вентора было попасть на мой факультет и довести свой дар до совершенства. Правда, малец так и не ответил, как он думал скрыть от меня свои забавы, выходящие за пределы закона. Но его немного извиняет тот факт, что он не подозревал, насколько суровая дисциплина царит в стенах моей вотчины.

Вотчина? Я невольно хмыкнула от подобранного Норбергом слова. Н-да, самомнения новому ректору гроштерской Академии точно не занимать. Ишь ты, факультет своей вотчиной вздумал именовать.

— Я ответил на твой вопрос о прошлом Вентора? — мягко поинтересовался Норберг.

— Да, но что насчет его будущего? — торопливо подхватила я нить диалога. — Ты грозился исключить его из Академии…

— Я немного погорячился, — с усмешкой оборвал меня Норберг. — Близкому родственнику можно сделать небольшую поблажку. Естественно, он станет одной из моих «ворон». И пусть привыкает жить в семье. Она у нас… своеобразная.

Интересно, мне послышалась эта многозначительная пауза перед последним словом? Полагаю, что нет. И, сдается мне, я догадываюсь, на что намекает Норберг.

— Он тоже оборотень? — пожалуй, даже слишком резко спросила я.

Норберг опять несколько раз стукнул пальцами по колену. На сей раз пауза длилась так долго, что я подумала — ответа и не последует. Однако через неполную минуту Норберг все-таки снизошел до него.

— Испытание покажет, — почти не разжимая губ, обронил он.

Я открыла было рот, желая уточнить, что за испытание он имеет в виду, но Норберг помотал головой.

— О нет, моя милая Алекса, — с улыбкой оборвал он мои дальнейшие расспросы. — Об этом и не проси — не скажу. По крайней мере, не раньше, чем ты принесешь мне присягу на верность.

Принести ему присягу на верность? Что-то мне не нравится, как это звучит. Не собираюсь я ему присягать. Мне вообще не нравятся всякие торжественные клятвы, которые так и тянет нарушить в кратчайший срок. Но Норбергу еще рано знать о том, что птичка готовится совершить дерзкий побег из приготовленной западни.

— Тебя интересует еще что-нибудь о моих родственниках? — с усмешкой полюбопытствовал Норберг. — К примеру, я могу поведать тебе, что твоя свекровь прошлую ночь провела в постели с Феланом. Только Дариану об этом не рассказывай. Он наверняка не одобрит такого поведения матери. Но, судя по всему, и Фелан, и Кристобальда остались весьма удовлетворенны совместным вечером. Брат утром выглядел утомленным, чего я давненько за ним не припомню. Более того, он обмолвился, что был бы не против пригласить Кристу на еще один поздний ужин. Поверь, подобной чести уже давно не удостаивалась ни одна из многочисленных любовниц моего брата.

Я кисло поморщилась. Ну вот про это Норберг зря завел речь. Если честно, меня совершенно не интересуют любовные подвиги свекрови. Мне безразлично, с кем и как она проводит долгие зимние вечера. Своих проблем хватает, чтобы еще беспокоиться о досуге женщины, которая, к тому же, старше меня и является матерью моего мужа.

— Надеюсь, теперь мы можем перейти непосредственно к сути… — начал было Норберг, видимо, желая поставить передо мной ультиматум, ради которого, собственно, и явился в мой дом так рано утром.

И я догадывалась, что именно услышу. Он прикажет мне вернуться в Гроштер, в противном случае будет угрожать, что позволит Ами говорить, и тогда Дариану придется отвечать перед судом за попытку убийства жену, то бишь, меня. Возможно, ему и удастся оправдаться, хотя лично я в этом сильно сомневаюсь. Но, в любом случае, репутация моего супруга окажется безвозвратно испорченной. Никто особо не будет разбираться, имеется ли его вина в произошедших нападениях. Просто предпочтут держаться от него подальше. Так, на всякий случай.

Но я не собиралась этого допускать!

— А что за татуировка украшала голову Магнуса? — выпалила я, невежливо перебив Норберга на полуслове.

Менталист мученически возвел очи долу, явно не обрадованный перспективе продолжить беседу ни о чем.

— Ты же понимаешь, что не сумеешь вечно избегать разговора, ради которого я сюда явился? — спросил он, и в его голосе послышался упрек.

— Неужели так тяжело ответить на столь простой вопрос? — Я с демонстративной обидой надула губы. Продолжила с жаром и пылом: — Между прочим, мне действительно это очень интересно! Это ведь какой-то древний язык, верно?

Норберг почти минуту молча смотрел на меня, и от тяжести его испытующего взора у меня ощутимо заломило переносицу. По всей видимости, он пытался проникнуть в мои мысли, но амулет стойко отражал ментальные атаки. Нет, я не сомневалась, что при особом желании Норберг сумеет обойти мою защиту. Надеялась лишь на то, что он не будет этого делать без крайней необходимости. Вряд ли он догадывается, какую подлянку я ему приготовила.

— Да, это древний язык, — наконец, с тяжелым вздохом сказал Норберг, и тут же исчезло ощущение, будто вокруг моей головы сомкнулся тугой железный обруч.

Я чуть слышно с облегчением перевела дыхание. Ага, стало быть, Норберг и в самом деле пока не заподозрил неладного. Просто считает, что я отчаянно пытаюсь отсрочить неминуемый миг признания своего сокрушительного поражения.

— Точнее сказать, не совсем древний, — подумав немного, исправился Норберг. Улыбнулся. — И не совсем язык, хотя создан на основе одного из забытых ныне наречений. Тайный шифр, который используют те, кто поклоняются богу-пасынку.

— И ты так спокойно говоришь об этом? — не выдержав, возмутилась я. — Получается, Магнус поклоняется богу смерти, тому, кому испокон веков приносили в жертву людей?

— Не горячись так, — насмешливо попросил меня Норберг. — Магнус просто поддался веянию моды, которая в последнее время набирает популярность среди студентов. Не могу сказать, что я от этого в восторге. Но пока не вмешиваюсь. Запретный плод сладок. Абсолютное большинство студентов, которые вступают в это общество поклонников бога-пасынка — обычные дуралеи, не подозревающие, что на самом деле несет в себе этот культ. Они собираются вместе, пьют вино, жгут черные свечи, кричат слова, смысла которых не понимают. Ну, порой замучают котенка или щеночка, перемажутся в крови. А потом разбиваются по парочкам и предаются безудержному сексу. — Усмехнулся. — Предполагаю, именно из-за последнего пункта так называемой увеселительной программы студенты с охотой вступают в это общество. Но пока я не вижу в этом ничего страшного. Пусть развлекаются. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы демона не вызвало.

— Это отвратительно! — опять подала я голос. — А ты уверен, что рано или поздно они все-таки не вызовут демона? И тогда могут пострадать многие невинные!

— Ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. — Норберг равнодушно пожал плечами. — Но все-таки я предпочитаю думать, что до этого не дойдет. И мои надежды оправдывает невежество студентов. На лысине Магнуса написано: «Моя душа принадлежит тьме». Весомо и страшно звучит. Но этот идиот даже не догадывается, что сделал аж семь ошибок в таком простом предложении. Вряд ли бога-пасынка прельстит душа безграмотного идиота. Ему нужна добыча посерьезнее.

Я несогласно покачала головой. А по-моему, эти студенты играют с огнем. Есть создания, которых нельзя призывать даже в шутку. Иначе, неровен час, они услышат и отзовутся. И тогда Гроштер зальют реки крови. И, увы, на сей раз пострадают не несчастные котята и щенки, которых приносят в жертву на этих омерзительных вечеринках.

— Не переживай ты так, Алекса, — с улыбкой сказал Норберг. — Поверь, я внимательно наблюдаю за этими студентами и обязательно остановлю их, когда их забавы зайдут слишком далеко.

— По-моему, убивать котят и щенят — это уже шаг за грань, — пробурчала я и тут же осеклась.

Вообще-то, как-то странно говорить это оборотню. Полагаю, на его совести куда больше убитых животных и он точно не страдает по очередному зайчонку, чей позвоночник хрустнул на его клыках.

Норберг продолжал улыбаться, но его взгляд неумолимо изменился, вновь став нечеловеческим. По всей видимости, он догадался о моих мыслях. И они ему не особенно понравились.

Интересно, а смогла бы я жить рядом с человеком, который на самом деле человеком-то и не является? Я неожиданно задумалась, что было бы, если бы на моем пути полгода назад не встретился Дариан. Полагаю, в таком случае Норберг с легкостью добился бы желаемого. Возможно, я на самом деле привлекаю его как женщина. Он столько раз намекал мне на это, что поневоле зародил сомнение. И вот Норберг соблазнил меня… Что было бы дальше? Как долго ему удавалось бы скрывать от меня свое второе обличье? И вообще, стал бы он хранить эту тайну, если бы заручился моей преданностью? А сумела бы я расслабиться в его объятиях, осознавая, что в любой момент могу обнаружить рядом с собой хищного зверя, способного разорвать мне глотку одним легким движением? Хм-м… Есть в этом что-то безусловно отталкивающее, но в то же время и притягательное. Знать, что твоя жизнь больше не принадлежит тебе. Что любовник, ласкающий твое тело, способен с такой же легкостью окунуть тебя в бездну боли…

Я невольно передернула плечами. Нет, не хочу об этом думать! Это меня слишком пугает!

— Как бы я хотел знать, о чем ты думаешь в этот момент, — задумчиво пробормотал Норберг, и я мгновенно вернулась из мира нескромных фантазий в весьма суровую действительность. Крепче сжала амулет, который по-прежнему держала в руках. Что же, свою основную задачу он выполняет. По-прежнему прекрасно защищает мои мысли от постороннего вмешательства. А совсем скоро я узнаю, не зря ли провела сегодня бессонную ночь.

— Алекса, быть может, перестанем играть в кошки-мышки? — полюбопытствовал Норберг и весь подобрался, словно перед прыжком. Подался вперед, не сводя с меня возбужденно блестящих глаз, и хрипло произнес: — Давай перейдем к тому вопросу, из-за которого я пришел. Ты не сможешь вечно уводить разговор в сторону.

Я замялась, силясь придумать достойный ответ. Что бы еще спросить у Норберга? Но почти сразу услышала, как где-то на первом этаже громко хлопнула дверь. Неужели вернулся Дариан?

Этот звук не прошел мимо внимания менталиста. Судя по кислой гримасе, которую он скорчил, я оказалась права в своих предположениях. Впрочем, почти сразу в коридоре послышались торопливые шаги, и дверь без предупреждающего стука распахнулась.

— Доброе утро, виер Дариан, — без особой приветливости в голосе поздоровался Норберг и опять расслабленно откинулся на спинку кресла. Глянул на меня и негромко заметил: — Если честно, я бы предпочел обойтись без душераздирающих сцен. Жаль, что ты оказалась иного мнения.

Дариан, который стоял на пороге в теплом полушубке нараспашку, поморщился, услышав, что менталист обращается ко мне непривычно фамильярно. Стащил с головы шапку и, особо не утруждая себя, кинул ее прямо на пол, затем к ней присоединилась и верхняя одежда. После чего, оставляя за собой мокрые следы от тающего снега, супруг подошел ко мне и ласково чмокнул в макушку.

— Я все сделал так, как ты просила, — проговорил он, глядя при этом на Норберга.

Ректор гроштерской Академии колдовских искусств лениво приподнял бровь и опять забарабанил пальцами по своему колену, терпеливо ожидая продолжения.

— Подожди меня в гостиной, — попросила я Дариана.

Тот выразительно хмыкнул, явно не придя в восторг от предложения. По всей видимости, Дариан хотел остаться и насладиться видом того, как Норбергу утрут нос. Но подобные разговоры лучше вести один на один. Как я уже вчера поняла, публичное унижение человек переносит намного тяжелее. А свое поражение Норберг совершенно точно воспримет как позорный щелчок по носу.

— Пожалуйста, — с нажимом добавила я. — Не думаю, что это займет много времени.

Дариан шумно вздохнул, выразив таким образом неудовольствие. Но спорить не стал. Вместо этого кивнул и отправился к выходу.

— Прощайте, виер Норберг, — на самом пороге обронил он, не удосужившись обернуться. — Искренне надеюсь, что больше не увижу вас в своем доме. Мало того, и из нашей с Алексы жизни вы навсегда исчезнете.

Теперь уже обе брови менталиста поползли на лоб от удивления. Однако Норберг почти сразу опомнился и поспешил спрятать свои эмоции под маской отстраненного вежливого равнодушия.

— Всего доброго, — пожелал он моему супругу. Впрочем, тот вряд ли это услышал, поскольку мгновением раньше за ним захлопнулась дверь.

После чего Норберг перевел на меня выжидающий взгляд.

— Твой супруг так легко смирился с твоей потерей? — прямо спросил он. — Он ведь понимает, что ты вернешься в Гроштер со мной. А я с легкостью добьюсь развода.

— И мое мнение при этом, насколько я понимаю, в расчет не будет принято, — скорее, утвердительно, чем вопросительно проговорила я.

Норберг пожал плечами. Подумал немного и холодно обронил:

— Прости, у моих «ворон» есть только одна семья — общество таких же, как они. Но не переживай, ты не будешь чувствовать себя покинутой и одинокой. Долго скучать по мужской ласке тебе не придется.

Я с трудом удержала себя от желания резко одернуть Норберга. Уж очень мне не понравилась его последняя фраза. Ишь ты, по мужской ласке мне скучать не придется. А ничего, что я хочу получать эту самую ласку лишь от своего законного супруга? И хочет того Норберг или нет, но ему придется смириться с моим выбором и своим поражением.

— Вы слишком много общаетесь со своим братом, — презрительно процедила я, мгновенно вернувшись к прежнему вежливому общению. — Он на вас дурно влияет.

Норберг открыл было рот, желая мне возразить. Но в последний момент передумал. Лишь несколько раз размеренно ударил пальцами по своему колену. И хотя он продолжал восседать в кресле, безмятежно откинувшись на спинку, но теперь в его позе ощущалась напряженность, а глаза потемнели от волнения.

— Поясни, Алекса, что за муха тебя укусила, — проговорил он. Подумал немного и добавил с усмешкой: — Пожалуйста. Я не понимаю, почему твой муж так уверен, будто я спокойно покину ваш дом с пустыми руками. Я уйду или с тобой, или…

Он не закончил фразу, позволив ей смутной угрозой упасть в звенящую тишину дома. Грозно заиграл желваками.

Эх, в этот момент я невольно пожалела, что мои моральные принципы оказались настолько тверды и незыблимы. Норберг сейчас выглядел так, что в него с легкостью можно было влюбиться. Аж сердце защемило от восхищения, смешанного в равных долях с непонятным ужасом. Воздух между нами незаметно сгустился от напряжения. И я опять подумала о том, что, вообще-то, человек, сидящий напротив меня, не человек вовсе. Не случится ли кровавой трагедии, когда Норберг осознает, что птичка вылетела из заботливо приготовленных силков? Он оборотень, то бишь, звериная часть натуры может взять вверх, когда его перехлестнет вихрь негативных эмоций — злости, раздражения, обиды, бешенства, наконец.

Неуемное воображение мгновенно нарисовало жуткую и весьма реальную картину. Только что приведенный кабинет разгромлен, на тщательно отмытых стенах — брызги крови, старинный паркет безжалостно расцарапан когтями хищного зверя. И над моим растерзанным телом стоит огромный белоснежный волк, оскалив обагренные клыки…

Бр-р, ну и кошмар! Я мотнула головой, с усилием отогнав эти мысли. Хорошо хоть внутренний голос помалкивает и не заводит заунывную песнь про могилку мою.

— Не торопитесь давать обещания, которые вы не сможете исполнить, — спокойно проговорила я, хотя внутри все замирало от страха. Наконец-то отлепилась от книжного шкафа, к которому жалась все время разговора, сделала несколько шагов к Норбергу, продолжающему сидеть в кресле. В моем любимом кресле, между прочим!

Менталист с легкой усмешкой наблюдал за мною, даже не подумав встать при моем приближении. И я протянула ему амулет, над которым работала всю эту ночь.

— Что это? — полюбопытствовал он, не торопясь принять его из моих рук.

Интересно, мне почудилось, или в его глазах на самом деле мелькнула скрытая опаска? Неужели он полагает, что я сумела создать талисман, который сможет причинить ему какой-нибудь вред, если взять его в руки?

Хм-м…

Я вдруг нахмурилась. Вообще-то, это была неожиданная идея. А ведь такой амулет действительно можно создать. И он будет работать лишь против менталистов. Кажется, я даже догадываюсь, в каком направлении стоит вести поиски…

— Я понятия не имею, о чем ты думаешь, но мне это уже заранее не нравится, — хмуро пробурчал Норберг. — Я узнал тебя достаточно хорошо, чтобы понять: твоя загадочная улыбка обычно не означает ничего хорошего.

Опомнившись, я торопливо натянула на лицо маску демонстративного равнодушия. Норберг прав, сейчас немного не тот момент, чтобы заниматься обдумыванием новых талисманов.

— Возьмите, не бойтесь, он вас не укусит, — попросила я, не опуская руки. — Полагаю, эта вещь вас заинтересует.

— Заинтересует более, чем твои стремительные успехи на поприще ментальной магии? — недоверчиво осведомился Норберг, но в глубине его глаз уже зажглись любопытные огоньки.

— Намного! — с жаром заверила его я.

Норберг кашлянул. Потер ладони словно опасался, что амулет обожжет его. Но затем все-таки аккуратно принял его из моих рук.

— И на что я должен обратить внимание? — спросил он, пропустив тонкую серебряную цепочку между пальцев. Приподнял талисман выше, глядя на меня через прозрачный крупный кристалл.

Я, задержав дыхание, ждала. Неужели не почувствует?

Почти сразу Норберг понимающе охнул, и его зрачки взволнованно расширились. Он еще раз качнул амулет, будто любуясь игрой искр на его гранях, затем резко сжал ладонь, спрятав талисман.

— Ты понимаешь, что создала? — хрипло сказал он. — Это же… Если об этом станет известно, то разразится катастрофа!

— Катастрофа для вас и ваших приспешников, — с огромным удовольствием исправила его я. — Потому что вы утратите свой статус избранных. Любой человек, надевший этот амулет, сумеет читать чужие мысли.

— И ты считаешь, что после этого я отпущу тебя? — Норберг язвительно хмыкнул. — Ну уж нет, Алекса. Вот теперь ты точно едешь со мной. И заодно я заберу все твои бумаги…

— Поздно, — оборвала его я.

Норберг осекся, не завершив фразу. Его переносицу разломила тонкая вертикальная морщина.

— Насколько я помню, вы любите сделки, — продолжила я медленно и ровно. — Ну что же, теперь моя очередь предлагать правила игры. Вы оставляете меня и мою семью в покое. Больше не делаете никаких попыток испортить мой брак и жизнь Дариану…

— Стоит заметить, с последним твой супруг и сам прекрасно справляется, — насмешливо обронил Норберг.

— …возвращаетесь в Гроштер и навсегда забываете о моем существовании, — продолжила я монотонно бубнить, пропустив его замечание мимо ушей.

— А вот последнее будет для меня практически неосуществимым, — опять не удержался от смешка Норберг. — Алекса, разве такую девушку, как ты, можно забыть?

Я недовольно цокнула языком. И вот как прикажете реагировать на его комплименты? Я почти наверняка уверена, что он лишь забавляется таким образом. Понятия не имею, зачем ему это надо. Полагаю, ему просто нравится любоваться моим смущенным румянцем. Или же таким образом он в очередной раз пытается убедиться в своей мужской неотразимости. И все-таки живет где-то очень глубоко в душе такая понятная женская мечта о всеобщем обожании и поклонении… Девушки любят нравиться. И пусть первой кинет в меня камень та, которую бы оставили абсолютно равнодушной заверения в сердечной привязанности и симпатии, тем более высказанные столь красивым мужчиной.

— А вы постарайтесь, — достаточно невежливо посоветовала ему я. — Очень постарайтесь. Для вашего же блага.

Правда, почти сразу я испуганно прикусила язык, гадая, не переборщила ли, начав угрожать Норбергу. Все-таки, как ни крути, но мое положение более чем шатко. И потом, даже если мне повезет, и Норберг вернется ни с чем в Гроштер, то лично я бы не хотела заполучить столь грозного противника в качестве личного врага. И без того понятно, что после всей этой ситуации он вряд ли проникнется ко мне добрыми чувствами. Но я все-таки надеюсь, что до обжигающей ненависти не дойдет.

К моему облегчению, Норберг не обиделся на мое пожелание. Его глаза весело блеснули, будто его чем-то позабавили мои слова, и он опять негромко фыркнул от сдерживаемого с трудом смеха.

— Алекса, — почти пропел он, разглядывая меня с таким любопытством, будто увидел незнакомую прежде форму жизни, — право слово, я удивлен. Ты показываешь зубки? Это… мило и забавно. Но я по-прежнему не понимаю, почему я должен выполнить твой ультиматум.

— Сегодня утром Дариан разослал созданные мною амулеты на адреса нескольких частных поверенных, обладающих безукоризненной репутацией и живущих в разных городах Лейтона, — проговорила я, мудро умолчав о том, что одно письмо ушло даже в далекий Альмион. Так, на всякий случай. Судоходство еще не началось, поэтому Дариану пришлось воспользоваться услугами конных курьеров. А их достаточно легко перехватить. Поэтому пусть лучше про этот козырь Норберг не знает. А то мало ли. Береженного, как говорится, и демоны боятся.

Улыбка медленно сползла с губ менталиста. По всей видимости, он начал догадываться, куда я клоню.

— Не беспокойтесь, амулеты хорошо упакованы, — продолжила я. — И к ним прилагаются письма с просьбой не вскрывать упаковку и дождаться дальнейших инструкций. Естественно, за соблюдение всех этих условий поверенным полагается неплохое вознаграждение. Итак, если вы приметесь настаивать на своем, и я отправлюсь с вами в Гроштер, то сразу же по разным городам разлетятся письма. И в каждом будет написан приказ передать амулеты артефактникам. Я выбрала настоящих мастеров своего дела, которым не составит труда разгадать мой секрет. Пройдет неделя, две — и Лейтон наводнят созданные талисманы, позволяющие любому человеку прочитать чужие мысли.

— И тебе не жалко делиться секретом, который способен сделать тебя самой богатой женщиной Лейтона? — перебил меня Норберг.

— Ради собственного семейного счастья мне ничего не жалко, — отрезала я.

Мои слова пришлись менталисту явно не по душе. Он раздраженно дернул уголком рта, но ничего не сказал в ответ. Лишь сделал едва заметный приглашающий жест рукой, предлагая мне продолжить.

Я глубоко вздохнула, набираясь решимости. Переходим к самой главной части ультиматума. Надеюсь, Норберг примет мои условия. Иначе… Демоны, не хочу даже думать про иное окончание моего очередного приключения!

— Это я описала наихудшее развитие событий, — осторожно сказала я, внимательно наблюдая за реакцией Норберга. — Полагаю, вы согласитесь со мной, что лучше бы его не допускать. Да, я уеду с вами. Но в итоге вы получите столько проблем, что…

— Дальше, дальше, Алекса! — нетерпеливо перебил меня Норберг. Криво ухмыльнулся одной половинкой рта. — Поверь, я сам способен проанализировать, чем мне грозит распространение по Лейтону таких амулетов. Что ты желаешь предложить взамен?

— Уезжайте из Хельона, — тихо попросила я. — Один. И своего братца заберите с собой. И тогда письма с амулетами будут покрываться толстым слоем пыли в столах поверенных годами. Дальнейших инструкций так и не последует. А я в свою очередь клянусь, что больше не создам такого амулета.

— Я понял, — сухо обронил Норберг и встал.

Он с таким грохотом отодвинул кресло, что я с невольным испугом втянула голову в плечи. Ого, сдается, менталист в настоящем бешенстве! И что последует дальше?

К моему удивлению, Норберг не подошел ко мне. Он круто развернулся на каблуках сапог и отправился к окну. Тронул занавеску, отодвинув ее в сторону. И надолго замер, глядя на белую мглу очередного снегопада, вновь обрушившегося на город.

— Метель, — пробормотал он, вряд ли обращаясь ко мне, скорее, беседуя сам с собою. — Опять метель. А в Гроштере снег почти растаял. Вовсю поют птицы, приветствуя приход весны. Еще неделя-другая — и покажется трава.

Я опустила голову, ощутив, как сердце неприятно защемило. О, как я скучала по родному городу! Как хотела опять пройтись по его извилистым узким улочкам, рассыпая по мостовой звонкую дробь своих каблучков! Как мечтала нырнуть в сырую прохладу старого парка, где любила часами неспешно прогуливаться вдоль аллей или с удобством расположиться на лавочке с интересной книжкой!

— Хельон… — В отражении стекла я видела, как Норберг презрительно скривился при этом названии. — Пожалуй, нет более унылого и страшного города зимой, когда кажется, что этот снежный кошмар будет длиться вечность, и солнце умерло навсегда. Ледяной город. И сердца людей, тут живущих, тоже из льда. Я иногда сомневаюсь, течет ли их в жилах горячая кровь.

«Ну, вы всегда можете это проверить», — едва не ляпнула я с сарказмом, но в последний момент одумалась. Нет, лучше такого не говорить. А то кто знает, не вздумает ли Норберг перекинуться в оборотня прямо здесь и сейчас и не начнет ли свою проверку с меня.

— Ты действительно хочешь остаться здесь? — Норберг устало вздохнул и обернулся ко мне. Выжидающе скрестил на груди руки.

— Я хочу быть со своим мужем, — твердо ответила я. — Рядом с ним любой город станет для меня самым счастливым и любимым.

— Ясно.

Я не была уверена, что это прозвучало вслух. Скорее, я прочитала это по губам менталиста.

Он еще неполную минуту молча смотрел на меня, будто ожидал, что я передумаю и с восторгом кинусь в его объятия, после чего попрошу забрать с собой. Затем пожал плечами, будто вел сам с собою мысленный спор. И медленно, тяжело переставляя ноги, отправился к двери.

«И это все?» — едва не спросила я.

Как-то не укладывалось в моей голове то, что Норберг просто так возьмет — и уйдет. Я готовилась к настоящему поединку, да что там — к битве! Репетировала гневные речи, обличающие уклад жизни менталистов. В красках расписывала все ужасы жизни так называемой «вороны», вынужденной жить без семьи и любимых. И все мои старания пропадут втуне? Прямо даже не знаю, радоваться или огорчаться. Если честно, чувствую я себя немного раздосадованной.

— Мне надо подумать, — на самом пороге, не оборачиваясь, обронил Норберг.

И ушел, бесшумно закрыв за собой дверь.

Подумать? Я приуныла, осознав, что последует еще и второй раунд сражения. Н-да, Норберг явно не из тех людей, которые так просто признают поражение. Боюсь, что он вполне может придумать какую-нибудь гадость, которая сведет на нет все мои усилия.

Но почти сразу дверь распахнулась вновь, и перед моими глазами предстал взволнованный Дариан.

— Ну как? — выпалил он. — Этот гад проглотил все, что ты ему сказала? Он больше не придет?

— Хотела бы я в это верить, — задумчиво проговорила я.

Как там говорится в умных книжках? Я выиграла сражение, но не войну.

Дариан встревоженно выпрямился, напряженно ожидая, что я скажу дальше. Но я лишь улыбнулась ему, постаравшись, чтобы это вышло как можно более безмятежно. Ладно, не стоит паниковать раньше времени. Все-таки пусть маленькую, но победу мы одержали. Норберг отступил, и это стоит отпраздновать!

— Все будет хорошо, — невпопад ляпнула я и улыбнулась еще шире. — Все обязательно будет хорошо.

Затем не удержалась и широко, от души, зевнула. Ох, как спать-то хочется! Как-то разом накатила усталость, и я вспомнила, что, вообще-то, этой ночью так и не сомкнула глаз, изо всех сил стараясь закончить амулеты в срок.

— Так, моя дорогая и ненаглядная, — нарочито суровым тоном произнес Дариан, шагнув ко мне. — Кажется, кое-кому пора баиньки.

— Кажется, кое-кто слишком давно не получал супружеской любви и объятий, — капризно возразила я. Но не удержалась и вновь широко зевнула, лишь в последний момент успев прикрыть рот ладонью.

Дариан улыбнулся. В его темно-карих, почти черных глазах запрыгали веселые искорки.

— Будет тебе супружеская любовь, — многообещающим тоном протянул он и подошел еще ближе. — Будут и крепкие объятия и поцелуи…

Сомкнул на моей талии руки и притянул меня к себе. Я прикрыла глаза и потянулась к нему в ожидании ласки, смешно вытянув губы трубочкой.

— Все будет, — хриплым от возбуждения голосом заверил Дариан, и я почувствовала на своих губах его теплое дыхание.

И еще одна томительная пауза, когда каждая секунда тянется мучительной вечностью. Я вся трепетала от желания, которое пробудилось в низу живота теплой волной и принялось медленно, но неуклонно подниматься по телу. Да, я слишком давно была лишена этой радости — быть рядом со своим любимым мужчиной, чувствовать приятную тяжесть его тела, ощущать его внутри себя, слиться с ним настолько полно, что ваше дыхание становится общим, каждое движение идет в унисон с другим. Будто на несколько мгновений вы стали единым человеком — двухголовым, четырехруким, четырехногим, но с одним сердцем на двоих…

Я осеклась в своих мечтаниях. Ой, кажется, мое воображение меня куда-то не туда завело. Если честно, нарисованная картина получилась довольно отталкивающей, а не возбуждающей. Две головы, четыре руки, четыре ноги… Да, в кошмаре такое чудище увидишь — точно заикой останешься.

— Все обязательно будет, — повторил Дариан, и я с замиранием сердца ощутила легчайшее прикосновение к моим губам. Нет, это еще не было поцелуем, лишь преддверием его. Но от этого мое сердце забилось вдвое, да что там, втрое чаще, стремясь пробить грудную клетку изнутри.

А еще через миг Дариан вдруг отодвинулся от меня, легонько чмокнув в лоб.

— Все будет, но не сейчас, Алекса, — уже нормальным голосом проговорил он.

— Ну почему?! — обиженно взвыла я.

— Поверь, мое самолюбие и без того изрядно пострадало в результате всего этого приключения. — Дариан невесело усмехнулся. — Если моя драгоценная жена заснет в процессе моего выражения любви к ней, то я буду совершенно уничтожен. Поэтому даже не пытайся переспорить меня, Алекса! Иди спать. Обещаю, все будет, но завтра.

После чего с удивительной легкостью подхватил меня на руки.

Я не стала продолжать пустые пререкательства. Вместо этого я обвила его шею руками и устало положила голову на плечо. Он прав. Такое чувство, будто мои веки сделаны из свинца. Держать глаза открытыми становилось все сложнее и сложнее. Эдак я действительно рискую опозориться, захрапев в самый интимный момент.

Если честно, я почти не запомнила, как Дариан отнес меня в спальню. Я уже балансировала на зыбкой грани между явью и небытием. Успела лишь почувствовать, как он ласково провел пальцами по моей щеке и накрыл одеялом. А затем наконец-то стало тихо и темно.

«Неужели все? — было моей последней осознанной мыслью. — Неужели на этом закончатся мои тридцать три несчастья, и начнется спокойная счастливая жизнь?»

***

Я стояла посередине роскошно убранной комнаты. Должно быть, я оказалась в чьей-то гостиной. На полу — явно ручной работы ковер с замысловатым орнаментом. Камин жарко растоплен и весело трещит оранжевыми искрами. Несколько глубоких и удобных на вид кресел, стоящих полукругом около невысокого столика с приготовленными напитками и блюдом с простой закуской — сыром, фруктами, шоколадными конфетами. Беда была в том, что я совершенно не понимала, как здесь очутилась. Последнее, что осталось в моей памяти — это то, как Дариан укладывал меня спать, а я не особенно сопротивлялась этому.

«Ага, — с внезапной злостью вдруг подумала я. — Опять шуточки этого проклятого Норберга или его отвратительного братца!»

Правда, я была уверена, что не снимала амулет, защищающий меня от ментальной магии. Тогда как Норберг или Фелан сумели проникнуть в мой сон?

На всякий случай я кинула на себя опасливый взгляд. Печальный опыт моего общения с тем же Феланом доказывал, что у последнего вполне хватило бы юмора заставить меня предстать перед ним обнаженной. Просто так, смеха ради. И потом, голый человек по определению чувствует себя незащищенным и уязвленным. Самое то, если желаешь провести разговор, полный угроз.

А то, что угрозы последуют, я не сомневалась. Видать, я сильно разозлила Норберга, если он решил перейти от слов к делу. И сейчас, когда мы остались без лишних свидетелей, он наверняка выскажет мне все, что думает по поводу моего смехотворного ультиматума…

Однако, к моему величайшему удивлению, Норберг не стал унижать меня отсутствием одежды или же слишком развратным нарядом. На мне было любимое платье синего цвета, на ногах — удобные домашние туфли. В общем, я была одета именно так, как чаще всего и одевалась. И даже мой амулет по-прежнему висел на шее.

Хм-м… Я задумчиво подняла руку и потрогала его. Как-то все это странно. Почему он бездействует и не защищает свою хозяйку? Или мне просто снится, что он на мне, а на самом деле Дариан зачем-то снял его? Да нет, мой муж бы не стал так поступать. Он прекрасно понимает, чем это может быть чревато.

— Вина?

Я резко развернулась на каблуках и с некоторым удовлетворением лицезрела Норберга, который удобно развалился в одном из кресел. Все-таки видеть его немного приятнее, чем Фелана. Никогда не знаешь, какую гадость придумает блондин. Правда, то же можно сказать и о Норберге, но последний все-таки чуть обходительнее и не страдает любовью к пошлым постельным шуточкам.

— Вина? — повторил Норберг и кивком указал на стол. — Прошу вас, Алекса, угощайтесь. Я приготовил для вас самые изысканные напитки.

Я с изумлением хмыкнула, услышав, что он вернулся к своему безукоризненно вежливому обращению ко мне на «вы». Интересно, что бы это значило?

Но заставлять повторять приглашение в третий раз я не стала. Шагнула к столу и смело выбрала один из бокалов из стройной шеренги себе подобных. Поднесла его к носу и с удовольствием втянула в себя сложный аромат трав и специй, напоминающих о цветущем летнем луге. Затем осторожно пригубила кроваво-красный напиток. Ого, как вкусно! Терпко, сладко, но и крепость чувствуется. И я сама не заметила, как осушила весь бокал, после чего тут же потянулась за новым.

Во втором фужере напиток оказался крепче и богаче на послевкусие. Теперь в вине чувствовалась корица, а кончик языка онемел от жгучего имбиря.

Норберг снисходительно наблюдал за процессом дегустации, и я потянулась за третьим бокалом, который был наполнен какой-то мутной беловатой жидкостью. Интересно, а тут что? На вино не похоже.

«Смотри, не напейся, — хмуро посоветовал глас моего рассудка. — Или думаешь, что во сне нельзя опьянеть? Что-то сильно сомневаюсь. Гляди, как Норберг посмеивается. Поди, ждет, когда ты пьяная к его ногам падешь».

Я украдкой покосилась на менталиста и действительно заметила на его губах слабую улыбку, которая, впрочем, почти сразу исчезла, будто только привиделась мне. Немного поколебавшись, я все-таки поставила на место бокал. И в самом деле, стоит знать меру. Не самая лучшая идея: терять самоконтроль в присутствии человека, которого совсем недавно поставила перед непростым выбором.

— Что все это значит? — пожалуй, даже слишком резко спросила я у Норберга и отошла от столика. Так, на всякий случай, чтобы соблазна меньше было. Возмущенно фыркнула и продолжила: — Зачем вы притащили меня сюда?

— Я просто хотел с вами поговорить, виера Алекса, — спокойно ответил Норберг. — И не желал, чтобы при этом под дверью с другой стороны от беспокойства умирал ваш супруг.

Я нахмурилась. Вопреки моим ожиданиям, в тоне ректора гроштерской Академии колдовских искусств не слышалось угрозы. Напротив, его голос прозвучал даже печально, а не с напором или вызовом.

— По-моему, мы уже все обсудили, — осторожно проговорила я, не понимая, что следует ждать от Норберга.

Тот молчал так долго, что я засомневалась — услышал ли он меня. Затем встал и сделал несколько шагов по направлению ко мне.

Одновременно с этим я принялась пятиться, стараясь держаться так, чтобы меня и Норберга разделяло или кресло, или стол с напитками. А то мало ли. Вдруг и впрямь перекинется в волка и набросится на меня. Где-то я слышала, что если человеку снится, будто он умирает — то это происходит на самом деле. Совершенно не хочется проверять верность этого утверждения на собственном опыте. Мне и без того бед хватает.

— Да не укушу я вас, не бойтесь. — Норберг тут же остановился, когда заметил мое отступление. Печально улыбнулся, тихо спросив: — Неужели я в ваших глазах выгляжу настоящим чудовищем?

— Н-нет, — слегка запинаясь, ответила я.

— Тогда почему вы меня настолько боитесь?

Я нервно переступила с ноги на ногу. Хороший вопрос. Но ответ на него может отнять слишком много времени. Боюсь ли я Норберга? Нет, скорее, я боюсь тех чувств, что он во мне вызывает. Я люблю Дариана и всю жизнь считала себя человеком достаточно строгих нравственных принципов. По крайней мере, люди, изменяющие в браке своим вторым половинками, всегда вызывали во мне… Ну, не чувство гадливости, конечно. Мало ли какие причины могут подтолкнуть на измену. Однако я твердо верила: там, где есть предательство подобного рода, любви уже нет. Невозможно так жестоко обманывать близкого и дорогого тебе человека. Безмятежно глядеть ему в глаза и с жаром уверять в собственных чувствах, а за спиной строить глазки его лучшему другу. Намного честнее и правильнее будет сразу расставить все точки над «ё». Если чувства прошли, то надлежит расстаться. Все равно предательство рано или поздно раскроется, поскольку тайны подобного рода имеют обыкновение становиться достоянием общественности в самый неожиданный и неподходящий момент. Но если даже тебе повезет, и ты сумеешь сохранить свой самый грязный секрет от всеобщего обсуждения, то всю жизнь ты будешь обречена провести в страхе — не проболтает ли твой любовник, не слишком ли внимательна твоя служанка, да мало ли еще как твой обман может быть раскрыт. Жить в вечном ужасе и ожидании позора… Нет, подобной участи и врагу не пожелаешь! Поэтому я раз и навсегда решила: измены — это не для меня. Пусть ими занимаются те, у кого покрепче нервы.

Но беда заключалась в том, что когда рядом находился Норберг, то все мои убеждения приобретали вид карточного домика — того и гляди рассыплются, и я паду к ногам победителя. И я ненавидела себя за то желание, которое неизменно пробуждал во мне этот мужчина. Ну нельзя было стоять рядом с ним, чувствовать его ненавязчивый свежий парфюм, смотреть в его фиалковые глаза и не представлять себе… В общем, всякое.

Но даже не это было самое противное. Самое противное заключалось в том, что я была далеко не уверена в ответных чувствах Норберга. Скорее всего, добившись своего, он мгновенно потеряет ко мне интерес. И на мою долю останется лишь разбитое сердце, разрушенная семья и вечное осознание того, что я сама, собственными руками, все испортила.

Поэтому я предпочитала держаться от этого человека как можно дальше. Я замужем. И люблю своего мужа. На этом любые другие рассуждения на тему «а если бы» и «а вдруг» можно считать завершенными.

— Я вас не боюсь, — неуверенно проговорила я, заметив, что Норберг продолжает терпеливо дожидаться моего ответа. — Я вас… опасаюсь.

— Почему? — с легкой ноткой иронии повторил он.

— Потому что вы — это вы. — Я раздраженно всплеснула руками, не совсем понимая, что именно должна ему объяснять. — Вы слишком опасный…... человек. По крайней мере, для меня. — Надеюсь, Норберг не заметил той крохотной паузы, что я допустила перед словом «человек». И, немного подумав, я завершила: — И я не имею ни малейшего понятия, что вам надо от меня на самом деле.

— По-моему, однажды я уже ответил на ваш вопрос, — негромко обронил Норберг. — Или вы уже забыли ту ночь в королевском саду?

Я нервно дернула половинкой рта. Ага, ответил. А точнее сказал, что ему нужна сама я. Замечательный ответ! В лучших традициях прожженного сердцееда.

— Вы действительно любите вашего супруга? — неожиданно спросил Норберг и скрестил на груди руки, внимательно наблюдая за выражением моего лица.

— Я уже великое множество раз отвечала вам на этот вопрос, — вернула я ему той же монетой.

— О да. — Норберг грустно хмыкнул. — Отвечали. И словами, и, что самое главное, действием. Одно то, что вы простили его…

Он не завершил фразу. Да это было и не нужно. Я и без того прекрасно поняла, что он хотел сказать. Я простила Дариану его встречу с Ами за моей спиной. Я простила ему последствия, к которым привели несколько неосторожно оброненных слов. В конце концов, все мы люди и совершаем ошибки. Главное, вовремя раскаяться с них.

— Скажите, Алекса, — хрипло начал Норберг, но почти сразу осекся.

Я с любопытством наблюдала за тем, как сначала его щеки окрасились непривычным румянцем смущения. Ну надо же! А я и не подозревала, что он умеет краснеть. Думала, что аристократическая бледность — его обычное состояние.

— Нет, пожалуй, я не буду этого спрашивать, — после довольно долгой паузы сказал он. — Иначе вы решите, будто я вновь угрожаю.

Я нахмурилась. Да о чем он вообще? Ничего не понимаю!

— Нет, я все-таки спрошу, — почти сразу с решимостью проговорил Норберг. Свирепо выдвинул вперед нижнюю челюсть, будто готовился принять с кем-то невидимым поединок, и выпалил на одном дыхании: — Скажите, Алекса. Если когда-нибудь… Только не подумайте, что я намекаю, будто вашему мужу грозит какая-нибудь опасность. Нет, нет и еще раз нет! Я и пальцем его не трону и не позволю никому этого сделать. Это как-то… бесчестно. Но если когда-нибудь ваши пути вдруг разойдутся — у меня будет хоть малейший шанс завоевать ваше сердце?

Мои брови поднимались все выше и выше по мере горячечной речи менталиста. О небо, он что, действительно влюблен в меня?

«Угу, конечно, поверь ему, — почти сразу язвительно ответила я самой себе. — Просто он искусно разыгрывает очередной спектакль. Но, стоит отметить, лицедей из Норберга получился бы отменный! Так притворяться… Это не каждому дано».

Норберг, между тем, смотрел на меня с такой дикой надеждой во взоре, что мне невольно стало не по себе от моих размышлений, наполненных откровенным скепсисом. Опять пробудились сомнения из серии « а вдруг?».

Я отчаянно затрясла головой. Нет, я не дам этому менталисту сбить меня с правильного пути. Никакого «а вдруг» быть не может!

Но, тем не менее, сказать об этом вслух почему-то оказалось очень сложно. Я облизнула пересохшие от волнения губы, кашлянула, прочищая горло, и очень медленно проговорила, тщательно подбирая каждое слово:

— Я не люблю сослагательное наклонение, виер. Одно я знаю точно. Сейчас все мои мысли, все надежды и мечты связаны с мужем. Если с ним что-нибудь случится — то мое сердце окажется разбитым. Поэтому я не хочу даже думать, что я буду делать без него. Знаете известную поговорку? «Если долго вглядываться в пропасть, пропасть начнет вглядываться в тебя». Я всегда понимала ее так. Если думать о плохом, то боги обязательно пошлют тебе это испытание. Поэтому увольте меня от размышлений на данную тему.

— А вот я всегда стараюсь представить развитие событий по наихудшему варианту. — Норберг едва заметно улыбнулся. — Как говорится, оптимисты живут недолго, но счастливо, а пессимисты — несчастливо, но долго. Второй вариант мне как-то больше по душе.

— Есть еще и реалисты, — осмелилась я напомнить ему.

Однако Норберг предпочел сделать вид, будто не услышал меня. Он устало потер переносицу, будто страдал от головной боли. Затем опять скрестил на груди руки и совсем тихо попросил:

— Виера Алекса, я уже принял решение. Могу я попросить вас об одном поцелуе? Так сказать, прощальном. Он ни на что не будет влиять. Просто я хочу в последний раз почувствовать ваше тепло.

Я изумленно хмыкнула про себя. В последний раз почувствовать мое тепло? Неужели Норберг все-таки решил уехать и признать свое поражение?

— Пожалуйста, — беззвучно добавил он.

Я сомневалась всего миг. После чего сама шагнула к нему и легонько прикоснулась губами к его лбу в целомудренном поцелуе.

Норберг был намного выше меня, поэтому мне пришлось привстать на цыпочки. И меня удивило то, каким пылающим вышел этот поцелуй. Я едва не обожгла губы. Ого! Такое чувство, будто несчастного пожирает самая настоящая лихорадка.

Руки Норберга легли на мою талию, и я замерла в ожидании. Неужели он сейчас привлечет меня к себе и поцелует уже с силой и страстью?

Но нет, почти сразу менталист с легким вздохом сожаления выпустил меня из своей хватки.

— Нет, это слишком опасно, — прошептал он, отступив на шаг. — Боюсь, если я поцелую вас, Алекса, то не смогу поступить так, как решил. Заберу вас силой в Гроштер, и вы возненавидите меня.

Я возликовала в душе. Получается, он все-таки решил уехать. Один, без меня.

— Помните, вы спрашивали, что я потребую от вас за участие в этом расследовании? — продолжил Норберг, грустно глядя на меня.

Я нахмурилась и невольно сжала кулаки. Конечно, помню. Неужели пришел миг расплаты? Но Норберг вроде как обещал, что мне не составит особого труда выполнить свою часть сделки.

— Я сказал, что попрошу вас лишь об одном маленьком одолжении, — сказал Норберг, с едва заметной усмешкой наблюдая за тем, как я заволновалась. — И вы сами решите, стоит ли мне его оказывать. Одну мою просьбу вы уже отвергли. Пришла очередь для второй. Так вот, Алекса…

Через секунду его ладонь легла на мой живот. Правда, он тут же одернул руку, а на губах заиграла слабая улыбка.

— Назовите мальчика в мою честь, — проговорил он.

Мальчика? Я изумленно вскинула брови. О каком мальчике идет речь? Он что, бредит?

Ох, кажется, я начинаю догадываться…

И я в свою очередь положила обе руки на свой живот, силясь почувствовать биение новой жизни. Назвать сына Норбергом? О, это будет очень оригинально! Даже страшно представить, что скажет Дариан, когда я предложу ему этот вариант.

— А если родится девочка? — полюбопытствовала я.

— Поверьте моему чутью волка, у вас будет сын, — мягко возразил Норберг.

Я приоткрыла рот, не зная, то ли радоваться, то ли ужасаться этому известию. У меня будет сын… Как-то это… очень неожиданно.

— Вы выполните мою просьбу? — требовательно спросил менталист, внимательно глядя на меня.

Я криво ухмыльнулась. Ну что же, почему бы и нет. Норберг — красивое имя. А Дариан в достаточной мере провинился передо мной, поэтому примет мое решение. Хотя, чует моя селезенка, разборка будет знатной.

Но, в конце концов, моему супругу совершенно необязательно заранее знать пол ребенка. А за девять месяцев эти события и визит менталиста в Хельон пусть и не забудутся, но потеряют свою остроту.

— Выполню, — твердо сказала я, смело ответив на взгляд Норберга.

— Отлично! — Он негромко рассмеялся, будто действительно от всей души обрадовался моему решению. Затем, все еще улыбаясь, почтительно склонил голову, прощаясь со мной.

Комната вокруг нас начала темнеть. Мрак неспешно наползал со всех сторон, желая вернуть меня в привычное небытие сна.

— Помните, Алекса, — донеслось до меня финальное. — Если вдруг когда-нибудь вы решите вернуться в Гроштер, то двери моего дома всегда будут нараспашку для вас. Сколько бы лет ни прошло с нашей последней встречи.