Глава девятая
"Свита" пришлась Павлу по душе — бывалые люди, успевшие помотаться по свету, да ещё и с хорошо подвешенными языками. Особенно подружился мальчишка с Пугачёвым — казачина был на редкость обаятельным. Ну и Никифор постепенно осмотрелся и начал учить ребёнка верховой езде.
— Смотри, Владимир! — звонко кричал цесаревич, — я вот так могу!
Затем он показывал какой-то новый трюк и заливался счастливым смехом.
Поселили компанию во дворце, хотя разумеется — отдельных покое на каждого не было. Так — полдюжины комнатушек-кладовушек, половина из которых не имела даже окон. На том, чтобы его приближённые жили во дворце, настоял сам Павел, на Государь возражать не стал — люди все проверенные, да и не объедят.
Предстоящая коронация и попытка как-то помешать ей тревожили Владимира, но другие члены партии Петра не видели в происходящем ничего страшного.
— Да пошумят и успокоятся, — махал рукой Панин, — что я, гвардейцев не знаю? Да и у придворных вечно какие-то интрижки на уме… Не обращай внимания на разговоры — если бы они выполняли хоть сотую долю того, что обещают, давно бы уже гремели как Потрясателя Вселенной.
В словах второго Наставника цесаревича была доля истины — поговорить "за политику" здесь любили, но крайне редко разговоры эти заканчивались хоть какой-то попыткой действий. Да и Панину видней — в конце-концов, он в этом "котле" варится с детства, ну а попаданец оценивает это со своей "колокольни" и зачастую неправильно. В конце-концов, разве можно представить себе попытку организации переворота против законного монарха, любимого армией и народом?! Яд подложить — ещё ладно, но переворот…
Приём в о дворце Разумовского протекал несколько странно — слишком много выпивки, слишком много доступных дам. Да и… Князь знал, что привлекает женщин, что называется — не новость. Но вот сегодня он прямо-таки нарасхват… Не без самодовольства он подумал, что наконец-то слухи о постельных подвигах разошлись достаточно широко…
За дверями послышался шум, ругань… Знакомый голос, успел озадачиться несколько нетрезвый Владимир. Думал он не долго — в залу ворвался Тимоня с пистолями в руках.
— Княже, беда! — Закричал он, — Гвардия поднялась, Екатерину на царство кличут!
Широкими шагами принц пошёл к выходу, когда дорогу ему преградил сам хозяин дома.
— Принц, это просто россказни слуги, гвардия по пьяной лавочке часто шалит, — выразительно сказал Кирилл Григорьевич, глядя в глаза. Тот продолжил движение и гетман нервной скороговоркой продолжил:
— Не стоит в это лезть, принц.
Скрипнув зубами, Владимр отстранил Разумовского и Тимоня кинул ему саблю. Крутанув тальвар, из ножен его вытаскивать не стал и выразительно посмотрел на Кирилла.
— Пропустить, — велел гайдукам тот, пытаясь выглядеть достойно.
Выйдя из ворот Аничкова дворца, они уже бегом направились к лошадям.
— Говори, — коротко велел князь денщику.
— Шумят, — ответил тот, — знаю, что Измайловский точно за Екатерину. Орловы, Потёмкин, Пассек, Бредихин — во главе гвардейцев, других пока не знаю.
Зимний пока ещё был свободен — редкие кучки пьяных гвардейцев только начали подтягиваться.
— Куда! — попытался было остановить принца один из них, но узнав, моментально стушевался. Бегом он направился в сторону покоев императора. Растерянные придворные с бледными лицами разлетались с его пути.
— Ты за Павлом, — бросил князь по дороге Тимоне, — и наших там собери.
В покоях императора уже был Миних, уговаривающий растерянного государя бежать в Кронштадт.
— Грифич, ну хоть ты скажи, — обратился к нему уже охрипший фельдмаршал, — я уже устал твердить, что в Петербурге просто опасно — мы не знаем, кто из гвардейских полков остался верен.
Взглянув на Государя, попаданец понял, что тот в ступоре и просто не соображает нормально.
— Куда предлагаешь?
— В Кронштадт, — быстро ответил Миних. На секунду задумавшись, Грифич прикинул расположение, гарнизоны и кивнул согласно.
Затем быстро шагнул с Петру и коротким, еле уловимым движением ткнул того в сонную артерию. Государь закатил глаза и попаданец тут же подхватил падающего, говоря:
— Императору дурно, мы едем в Кронштад!
Повернулся к ошарашенному Бурхарду и произнёс:
— Воронцову сюда же, быстро. Никаких туалетов, левреток и прочей ерунды, через пятнадцать минут выезжаем верхом.
Фельдмаршал шутливо вытянулся во фрунт и взял операцию на себя.
Здешние… аборигены были ничуть не глупее попаданца, но вот некоторые вещи они впитывали с молоком матери. К примеру — даже решительный и бесцеремонный Миних тратил время на уговоры, вместо того, чтобы действовать решительным образом. Особа правителя священна — и точка.
Убить могли — и убивали, но "правильные" подданные не могли позволить себе ТАКОГО. Тут либо бунтовщик — и покатилась душа в рай, либо верный холоп, готовый ради заведомо глупой прихоти повелителя совать голову в петлю. Ну а у Владимира такого пиетета не было — изначальное воспитание совсем другое.
Фельдмаршал ещё раз доказал свои организаторские способности — всего через пятнадцать минут ближайшее окружение Государя уже сидело верхом. Сам Пётр с Наследником был окружён людьми Павла, зорко смотрящими по сторонам. Огнестрела у каждого было…
Князь взял с собой пять заряженных картечью мушкетов, да четыре пистоля, да две сабли — прорываться… Не хуже были вооружены и остальные придворные-мужчины. Впрочем — не все, некоторые сжимали в руках символические пистолетики и пугливо оглядывались по сторонам. Ясно было, что участвовать в… мероприятии они явно не горят, потому и стараются дистанцироваться от оружия.
Сходу пошли галопом, Пётр мотался в седле тяжёлой куклой, придерживаемый с двух сторон опытными наездниками. Ну и привязан был — после удара по сонной артерии князь не дрогнувшей рукой щедро накачал его снотворным. А что делать? Если в критической ситуации человек не соображает, придётся соображать за него…
— Виват Екатерина! — Заорала большая группа Измайловцев, преградившая путь авангарду. Орали не от молодчества — работала система опознания "свой-чужой".
— Бах! бах! бах! — загремели выстрелы, сметая заслон. Картечью в упор, да из десятка мушкетов…
— Ништо, княже, — оскалил белые зубы Емельян, скакавший в авангаде, — коль проиграем, всё одно нам не жить, сколько бы не натворили.
Владимир только усмехнулся — дураку ясно. Впрочем… Не факт — многие в критической ситуации действуют как Пётр — впадают в ступор. Ну и неминуемая, в случае поражения, смерть — стимул хороший…
Улицу перегородила импровизированная баррикада из всякого мусора — ничего опасного, но верхом не пройдёшь. Объезжать? Это Петербург с его каналами и мостами, так что перекрыть улицы не так уж и сложно. Остаётся…
— Карабинеры! — Рявкнул он во всю глотку и из основного отряда выехало полдюжины метких стрелков во главе с Минихом. Сценарий был обговорен заранее — самые меткие стреляют, остальные перезаряжают и подают. Ну и он с Тимоней, Пугачёвым и Аюкой идут в прорыв с клинками — если понадобиться.
Нарезные ружья глухо забахали и из-за баррикады раздался мат и крики. Вот ещё одно отличие — современники Владимира, завидев наведённые ружья, просто легли бы или спрятались за ближайшее укрытие. Здесь это "невместно" — нужно стоять, выпятив грудь… Не совсем, конечно, да и такому поведению есть оправдание.
После залпа защитники баррикады попрятались, а самых смелых выцеливали стрелки с карабинами, стоящие вне досягаемости. Под таким прикрытием штурмовая группа подобралась поближе и… Короткий разбег и экстремал широким прыжком перелетает препятствие. Защитники ожидали нападения, но не с неба, так что отбив неуверенный выпад протазаном особо шустрого преображенца, спортсмен приземлился за спинами врагов.
Широкое движение кистью — и поперёк спины унтера возникает кровавая полоса… Увернуться от широкого удара прикладом, кончиком клинка дотянуться до горла… Замешкавшемуся рядовому, потерявшему равновесие, ребром левой руки по основанию шеи. Хруст.
Тут подоспел и остальной авангард, связав боем два десятка оставшихся гвардейцев. Нельзя сказать, что это были волки, напавшие на овец, но… Всё они были не просто отменными бойцами, а бойцами, прошедшими кровавую кампанию и умели применять свои знания не только в теории. Во всяком случае, тот же Аюка от хлестанувшей в лицо крови врага только взвыл по волчьи и явно впал в своеобразный транс.
— Пали! — Услышал Рюген голос Миниха, а затем и звуки выстрелов. Подоспевший основной отряд практически в упор расстрелял оставшихся гвардейцев.
— Контроль! — Прорычал князь и прошёлся по баррикаде, добивая оставшихся в живых. Такая привычка была у многих ветеранов — слишком часто покрытые кровью "трупы" оживали и всаживали клинок в спину товарищу. Ну а если он просто тяжело ранен, то с современным уровнем медицины это элементарное милосердие — всё равно умрёт, только мучительно…
Быстро разбросав баррикаду и оттащив в сторону тела, бойцы вновь вскочили на коней и поскакали в сторону порта. Несколько раз им попадались разрозненные кучки гвардейцев и каких-то непонятных вооружённых людей — то ли гайдуков, то ли вообще — лакеев.
" — Судя по всему, — подумал попаданец, — это какие-то личные гвардии вельмож. Не случайно же Разумовский хотел меня задержать."
В порту была непонятная возня — что-то похожее на смесь пьянки и агитации.
— Княже, я проскользну, — подошёл к нему Емельян, — на рожон переть не стоит.
Прикусив губу, князь задумался — лезть на рожон и в самом деле не следовало, но время…
— Давай, только побыстрее — сам понимаешь, наверняка гоняться.
Пугачёв возник рядышком минут через пятнадцать. Именно возник — только сверх-чувства попаданца в сочетании с настороженностью, позволили понять ему, что кто-то подходит. Подивившись "ниндзюку" и поняв, как именно тот с товарищами "шалил" прямо в прусском лагере, Владимир тихонько сказал:
— Докладывай.
Из слов разведчика выходило, что это вельможи со своими людьми мутят — водки да вина привезли. Флотских пытаются даже не завербовать, а просто смутить. Где-то разговоры об уме Екатерины, где-то о "предательстве" Петра… Не суть важно — важно то, что они просто пытаются блокировать полк и обезвредить флот.
— Пройти сможем?
— Да хрен его знает, — Пугачёв с сомнением покосился на Государя, обмякшего в седле, — мы-то пройдём, а вот с ним…
Помог Миних, отошедший от основного отряда, спрятавшегося за постройками. Фельдмаршал прекрасно ориентировался здесь и понимал саму структуру порта и Кронштадта. Вернувшись из ссылки, он быстро восстановил многие связи и теперь мог назвать даже суда и капитанов, за которых ручался.
К большой компании гулявших флотских подошёл важный вельможа.
— Я Миних, — представился он, если здесь кто-то, кто не знает меня?
— Да кто ж тебя не знает? — удивился пьяненький матрос, — ты конечно пёс ещё тот, но службу знаешь и зазря служивых не обижал.
— Ну а раз знаете, — продолжил старый фельдмаршал, — то слушайте. Екатерина замыслила переворот. Гвардия и вельможи за неё. Что такое переворот — сами знаете. Гвардии да вельможам будут деньги раздаваться, да поместья, да крестьяне… Да и сами должны понимать — что такое баба на троне, да такая… Гулящая.
Миних говорил короткими, рублеными фразами — так, чтобы поняли даже пьяные флотские. И те поняли… Началась было шумиха, но Бурхард быстро успокоил народ. Словом, спустя несколько минут нестройная толпа прошествовала к одному из стоящих у причала кораблей.
Придворных частично переодели, а частично просто заслонили от других компаний гуляк. Однако нужно сказать, что прошли скорее благодаря наглости мероприятия, ну и тому факту, что сейчас в порту хватало таких вот странных, смешанных компаний.
Погрузившись на "Гордость Балтики" — довольно ветхую и совсем небольшую, спасители императора отправились к Кронштадту. С берега им кричали что-то запретительное, но тут снова спас Миних — он представил дело так, будто компания отправилась к флотской базе ради агитации за Екатерину.
Погрузились не все — Тимоня отправился в расположение Семёновского полка, Аюка — в уланскую слободу, его там многие знали. Пусть и там и были в основном инвалиды да выздоравливающие, как и в других окрестных армейских полках, но даже несколько сот ветеранов — это сила.
— Бегом вестового к адмиралу, — скомандовал Миних, едва к приставшему судну подоспела вооружённая охрана, — с нами император, в Петербурге переворот.
Князь Мещерский прибыл очень быстро и увидев императора, которого перетаскивали на руках, побледнел и схватился за сердце.
— Жив, — успокоил его Владимир, — плохо стало от таких известий, так я его снотворным напоил, чтоб от волнения не помер. Степан Михайлович, вы распорядитесь пока, чтобы императора с Наследником во дворец проводили.
— Да-да, — слабым голосом, отозвался растерянный вице-адмирал и отправил в их распоряжение группу флотских.
И снова бразды правления перехватил Миних. Впрочем, Грифич не в обиде — жизненный опыт, связи, знания… Всё в его пользу, так что пусть "рулит".
— Адмирал, — поднимайте гарнизон в ружьё, — властно приказал фельдмаршал, — ну и далее как положено — гонцы, приготовления к вражеской атаке и прочее.
— Как вы думаете, — вместо ответа растерянно спросил Мещерский, — этот переворот — он серьёзный?
— Уже нет, — веско ответил Миних, — императора с наследником из под удара заговорщиков вывели. Ну а дальше сами знаете — Кронштадт им не взять, а гвардия против армии, это не серьёзно, да и не все гвардейцы предатели.
Тут немец прервал беседу и как-то очень хищно сказал:
— Давно пора было проредить эти… сорняки, а тут повод какой, а?
Хлопнув адмирала по плечу, он сказал, сменив тон на доверительный:
— Можете считать, что Андрей Первозванный и повышение в чине у вас уже имеются, вы же теперь — один из трёх спасителей Государя.
