Глава 2. Беглецы

Когда Виктория сдалась на милость победителям, вернее победителю в лице полковника Уэйна Орокина, в башне викария произошли весьма любопытные перестановки. Этот символ власти, некогда всецело принадлежавший викариату, стал неким «общежитием», где весьма влиятельные фигуры, творящие историю настоящего, были выстроены, по мысли полковника Орокина, в некий иерархический порядок.

На десятом этаже башни викария располагался зал городского совета, ниже — кабинеты больших муниципальных чиновников и непосредственно кабинет самого викария. Восьмой этаж занял сам полковник, разместившись там со своей пассией — Раминой Джоши. Лишенный власти, парализованный викарий съехал в покои своей молодой жены, расположенные на седьмом этаже. Полковник предусмотрительно оставил семейство Руфо под боком, вверяя Кристине роль представителя горожан. По мнению Орокина, Кристина была вполне лояльна силам республики, а кроме того, полковник отвел ей роль «сиделки» малыша Джошуа.

Не родной, выданный за плод воображаемой любви вождя и не менее воображаемого и прекрасного Ангела годовалый Джошуа постоянно подвергался различным невидимым опасностям в виде инфекций. Грязный быт, специфическая пища племен пустошей, а также коммуникационные ритуалы местных, вроде целования пальцев доминанта, приводили к тому, что Джошуа часто болел. Там, в степях, Данбар делал ребенку прививки, а также использовал доступные медикаменты в борьбе с болезнями, помогая молодому организму преодолеть последствия полной антисанитарии. Но теперь, когда Данбару следовало контролировать происходящее в орде, на это не оставалось времени. Предвидя подобное развитие событий, полковник любезно позволил Руфо оставить за собой седьмой этаж, исходя из собственного расчета.

Этажи башни с первого по шестой были заняты Желтым Червем и его соплеменниками, многие из которых принадлежали к правящим семействам тех племен, что объединились под властью Каганаз — гуна — Великого вождя. Разбив, по привычке, шатры в ярких и больших залах башни, дикари, несмотря на увещевания пастырей, продолжили жить привычной им культурой.

Конечно же, внимательная Кристина не упустила случая познакомиться с любовницей полковника — Раминой Джоши. Правильнее было бы сказать, что Кристина «не упустила случай», а сделала всё для того, чтобы этот «случай» наступил как можно скорее. Рамина была весьма скромна и не лезла в политику, предпочитая быть на периферии общественной жизни. Но от внимания Кристины не ускользнуло то, как полковник смотрит в сторону своей любовницы, не забывая при этом пускаться в весьма сомнительные, с точки зрения прагматичной Кристины, философские рассуждения о наступающей эпохе.

Их первый разговор состоялся в зеленой аллее, расположенной у подножья башни викария. Гуляя там вместе с коляской, в которой находился Герасим, Кристина увидела на скамейке одиноко сидящую Рамину. Та, наслаждаясь солнечными лучами, закрыв глаза, погрузилась в размышления над своим открытием, сделанным в период её заключения в лаборатории доктора Грэма. Рамину терзал вопрос о том, следует ли поделиться этой информацией с полковником, или же необходимо сохранить всё в тайне. Склоняясь ко второму варианту, она вдруг услышала приятную женскую речь:

— Не присмотрите за коляской? — открыв глаза, Рамина увидела перед собой жену бывшего викария.

Голову этой миловидной женщины, которой на вид было немногим за тридцать, украшал богатый кокошник, увитый зелеными и красными ленточками, переплетенными между собой. Кристина добродушно улыбалась и, судя по всему, ожидала ответ.

— Да, да, конечно, — спохватилась Рамина и, пододвинувшись поближе, положила руку на поручень коляски, в которой полугодовалый малыш бодро двигал ножками, пытаясь совладать с двигательными функциями своего тела.

Кивнув головой в знак благодарности, Кристина, отлучившись минут на пять, вернулась обратно, держа в руках резную дудочку, чья поверхность была украшена незамысловатым орнаментом. Присев рядом, она сыграла простую мелодию, во время которой активный малыш внезапно уснул, свесив головку набок.

— Как вам это удалось? — шепотом спросила Рамина, с интересом разглядывая уснувшего ребенка.

— Говорите обычным голосом, — Кристина, набросившая колясочный навес от палящего солнца, улыбнулась, повернувшись лицом к Рамине. — Герасим будет беспробудно спать, благодаря вот этому незамысловатому приспособлению…

Рамина взяла в руки протянутую дудочку, вырезанную из незнакомого ей кустарника. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это довольно грубая работа, сделанная с помощью хорошо заточенного ножа.

— Когда — то у меня была рабыня — прислужница, родом из южных пустошей. Когда я была беременна, она подарила мне этот музыкальный инструмент. По её рассказам, молодые матери её родных мест носят на шеях вот такие магические дудочки, передающиеся в роду от матери к дочке. Играя на ней, матери погружают своих маленьких детей в сон.

Прислужница утверждала, что извлекаемые флейтой звуки практически всегда, хотя бывают и исключения, усыпляют детей в возрасте до двух — трех лет. Относясь к её словам с изрядным скепсисом, я решила проверить сказанное, как только родился мой сын. Вы не поверите, но эта свистулька действительно работает!

— Как это не поверю, если я сама сейчас наблюдала это действие своими собственными глазами… — Рамина приподняла брови, выразив неподдельное удивление. — Просто я, знаете ли, не верю в магию и привидений…

— Мы с вами в этом весьма похожи, — Кристина поправила волосы, — поэтому я обратилась с этим вопросом к весьма именитому ученому. Тот, забрав дудку к себе в лабораторию, через неделю вернул её, дав следующее заключение… Оказывается, что воздух, проходя по прутку высохшего кустарника, создаёт неслышимые уху колебания его волокон, которые, резонируя, снижают мозговую деятельность ребенка, настраивая младенца на глубокий сон…

«Как интересно, — подумала про себя Рамина, прогнав мысль через призму знаний о естественном отборе, — а ведь подобный инструмент, возможно, позволил кому — то выжить, усыпляя неразумное дитя в моменты опасности…»

— В дальнейшем, — продолжала доброжелательно повествовать Кристина, — тот ученый даже разработал и запатентовал технологию, которая позволяет усыпить младенца не медикаментозным путём. Представляете, дудочка из неизвестного науке кустарника превратилась в нашем, цивилизованном мире в небольшой черный брусок, размером с костяшку домино с одной красной кнопкой «Вкл/Выкл». Назвав это устройство в честь меня — «Кристиной», учёный решил открыть своё предприятие, пообещав мне процент с продаж за эту идею…

Кристина, вздохнув, замолчала.

— Но последние события, связанные с волнениями, заставили его приостановить инвестиции в это предприятие… Жаль…

— Как любопытно… — высказалась вслух Рамина. — Знаете, мне это ещё интересно и в профессиональном плане, я ведь имею прямое отношение к биологическим наукам… Кстати, меня зовут доктор Рамина Джоши…

— Кристина Руфо, — учтиво представилась жена бывшего викария.

— А вы хорошо образованны… — немного погодя, произнесла Рамина, разглядывая через полупрозрачную накидку лицо спящего в коляске младенца.

— О, да, — продолжая мило улыбаться, ответила Кристина, — в пансионе Виктории я получила действительно хорошее образование…

* * *

Рев скутеров, несущихся над безлюдными песками, порою резал слух, но для Карлоса Гарсия и его людей, которые управляли этими изящными машинами, это был звук свободы. Не все наёмники пережили заключение в застенках «Социального лепрозория», но те, кто выжил, а их было двадцать семь человек, недолго думая последовали за своим лидером, который пообещал им возвращение на родную землю — южноамериканский континент.

Томас ДиАнжело был единственным из этой кавалькады, кто не был уроженцем тех мест. Впрочем, Томас, склонный к авантюрам, был не против последовать за Карлосом, который спас его, сняв со стены, на которой бы он непременно умер. Когда ДиАнжело пришел в себя, Карлос был немногословен.

«Мальчишка, — произнёс рослый мутант, оглядывая его с ног до головы, — ты должен признать, что я не раз спасал твою задницу, так что ты, духи тебя побери, мой должник…» Тогда Карлос задумчиво посмотрел исподлобья вверх, будто пытаясь сформулировать в голове какую — то мысль.

— В общем… — продолжил он, но внезапно опять сделал паузу. — Короче, мальчишка, не буду тебе долго рассказывать побасенки, которыми вы любите пудрить здесь себе мозги, перейду к делу. У моих братьев есть множество рудников, к которым бы ты мог приложить свою… эту… магию. Я бы мог насильно тебя забрать, но не хочу, чтобы ты разбил мне ночью голову, как тому утонченному педриле — Эсмонду Мортису. Поэтому предлагаю тебе вступить в мой отряд и двинуться в наше южноамериканское Эльдорадо. Я дам тебе десять процентов от того, что мы там нароем вместе с тобой…

— Я хочу двадцать, — произнес Томас, немного подумав.

ДиАнжело впервые увидел улыбку всегда угрюмого Карлоса.

— Демоны амазонки! А ты не такой больной, как кажешься… — ответил мутант, обнажив в улыбке крупные передние зубы, почерневшие от кариеса и крепкого кофе.

Подойдя ближе, он протянул свою огромную руку, сплошь покрытую татуировками. Томаса ничего не держало на родине, поэтому он без промедления ответил рукопожатием.

Захватив скутера, на которых передвигалась охрана «Социального лепрозория», они покинули пределы тюремного комплекса, передвигаясь по тропам среди отвесных скал Хребта Брукса. Карлос планировал добраться до побережья Тихого океана и захватить какое-нибудь рыбацкое судно. Оттуда он собирался двинуть на юг, до речушек, берущих начало в предгорьях Северных Анд, где располагались рудники братьев Гарсия.

Но этот план рухнул, как только они добрались до одной из прибрежных деревушек, раскиданных вдоль Нортон Саунда. Местные сообщили им, что имперский морской флот установил блокаду побережья в связи с волнениями, охватившими северо — запад метрополии. Карлос, как военный стратег, допустил, что имперские войска могут высадиться на это побережье, чтобы подавить вспыхнувший мятеж. Развернув свой отряд обратно, Карлос решил следовать вдоль восточного склона Скалистых гор, чтобы добраться до долины Стервятников, которая открывала дорогу к Великим пустошам. Единственной проблемой, не считая заканчивавшегося провианта и запаса ториевых батарей, был город — крепость, стоявший у них на пути. Но, как сообщила бегущая на север группа беженцев, побросавшая свои фермы, Виктория перешла на сторону революционеров. Карлос не упустил случая, чтобы пограбить этих вчерашних рабовладельцев от имени той самой Революции, от которой те, собственно говоря, и бежали.

И вот теперь эта кавалькада скутеров двигалась в сторону «города на песках», в надежде пополнить там запас ториевых батарей и приобрести оружие на обретенные «революционным путем» драгоценности.

Когда солнце начало клониться к закату, Карлос приказал остановиться на ночлег возле умирающего оазиса, откуда ушла вся вода. Сухой кустарник, раскиданный вокруг, послужил топливом для костра, дав свет и тепло расположившимся на песчанике людям Карлоса. Разогрев консервы, они равными долями распределили между собой провиант, после чего принялись уплетать пищу с остервенелым аппетитом. Карлос, вычистив ложкой банку, бросил её в костер и, ковыряясь указательным пальцем в зубах, заметил, что Томас на него внимательно смотрит.

— Чего так смотришь, как будто я твою пайку съел? — прохрипел мутант, кивнув головой в сторону ДиАнжело.

— Карлос, а почему ты не сделаешь протез или хотя бы не наденешь повязку на глазную впадину? — внезапно спросил Томас.

— Я что, по — твоему, похож на пирата? — промолвил Карлос, чей ответ вызвал ухмылки наёмников, расположившихся вокруг костра.

Томас, услышав какие — то звуки, напрягся. Прижав к нёбу язык, он быстро определил с помощью своего врожденного дара источник его происхождения.

— Там, за дюной, — ДиАнжело показал рукой в сторону песчаного бархана, — лежит какой-то человек.

Единственный глаз Карлоса энергично задвигался вокруг своей оси, а сам предводитель наёмников, привстав на ноги, отправился за пологий бархан, постепенно поглощающий останки оазиса, который не слишком гостеприимно, но всё же приютил группу бывших заключенных. Гарсия вернулся минут через пять, таща за руку какого — то исхудалого бедолагу. Тело мужчины без признаков жизни волочилось за рослым мутантом по песку, оставляя на нём характерный след. Бросив незнакомца, Карлос назначил часовых, после чего присел у костра, разглядывая лохмотья, в которые был одет этот человек.

— Похоже, из военных, — пробубнил Карлос.

— Нет, скорее, тайная полиция, — поправил его Томас. — Такие лычки, что набиты на болтающемся шевроне, носят офицеры Спектрата…

Внезапно бедолага, которому на вид было уже за пятьдесят, приоткрыл рот и начал беззвучно двигать растрескавшимися губами. Томас, сняв с пояса флягу, дал ему сделать несколько глотков. Незнакомец сразу же интенсивно задышал, будто ему влили в рот оживляющий напиток. Чуть приоткрыв глаза, он протянул руку, покрытую волдырями, в сторону ДиАнжело.

— Ещё… Ещё… — чуть слышно выговорил исхудалый.

Томас отдал ему свою флягу. Схватив её, незнакомец припал к оцинкованному горлышку и начал жадно пить.

— Опрометчиво поступаешь, мальчишка, — неодобрительно произнёс Карлос, — вода в этой пустыне на вес золота, да и провиант на исходе… Ещё полтора дня пути, так что нам не нужен этот балласт. Дай ему тихо умереть — прибей его булыжником, как ты это любишь делать…

Томас не оценил сарказм Гарсия и, немного подумав, промолвил:

— Но ведь ты меня спас?

— Ты сделаешь меня богатым, Томас… Я лишь использую тебя в целях своей выгоды…

ДиАнжело усмехнулся. Отблески костра резвились на его двухнедельной щетине, а заостренные уши делали похожим на волшебного эльфа, который давненько не принимал душ.

— Я использую этого человека в интересах всей группы, — Томас протянул к костру руки, обогревая их теплым воздухом, идущим от полыхающего огня. — Виктория на стороне революционеров, а значит, мы приведем его туда в качестве пленника, показывая наши самые добрые намерения силам революции. Если мы будем «просто бежавшими из тюрьмы заключенными», то у новой власти, нарождающейся в этом хаосе, резонно может возникнуть вопрос: почему мы не записались в республиканскую народную армию? Уж не контрреволюционеры ли мы, прибывшие для дезорганизаций и терактов в городе?

— А ты не дурак, — Карлос одобрительно покачал головой. — Раньше ты мне казался феерическим идиотом, но сейчас… Сейчас ты верно подметил — нам не нужны лишние проблемы в крепости. Делаем запасы и уходим домой через Великую пустошь… Томас, Манивара… Смотрите за гостем и каждые два часа сменяйте друг друга. Я хочу, чтобы к утру он произнёс что-то более осознанное…

* * *

Когда Карлос открыл глаза, солнце только начинало свой путь, поднимаясь на востоке. Зевнув, он привстал с земли и, отряхнувшись от песка, размял затекшую шею. Большинство его людей ещё спали, а Томас, сидевший неподалёку от пленника, вертел в руках прямоугольный кусок черного матового пластика, на котором мерцала эмблема Спектрата. Пленник, смотря на потухшие угли, медленно жевал кусок вяленого мяса, который, судя по всему, дал ему ДиАнжело. По лицу и движениям было заметно, что незнакомец был ещё очень слаб.

— Ну, и что же за «птицу» мы вчера поймали? — спросил Карлос, приблизившись к Томасу.

ДиАнжело, оторвав взгляд от пластиковой карты, посмотрел на рослого мутанта снизу — вверх, после чего пожал плечами.

— Ничего непонятно, — промолвил он. — Мы вчера обыскали его и нашли вот это…

Карлос взял в руки протянутую Томасом карту.

— Что это? — спросил Гарсия, с интересом разглядывая кусок матового пластика.

— Пропуск офицера Спектрата, — ответил Томас. — Приложи большие пальцы к углам этой карты, и ты поймешь, о чем я говорю…

Поступив подобным образом, Карлос заметил, как на матовой поверхности начали проступать строчки. Материал, из которого была сделана карта, преобразовал тепло рук Карлоса в электрический заряд.

— Майор… — одобрительно кивнул головой Карлос. — Крупная птица…

— Да, — ответил Томас, — только фото, расположенное с другой стороны документа, не соответствует лицу нашего подопечного…

Карлос перевернул карту и пристально уставился на анфас, изображенный на обратной стороне. Хмуря брови, он обратился к пленнику:

— Эй, хмырь, смотри сюда…

Незнакомец, прекратив жевать вяленое мясо, поднял глаза на мутанта.

— Точно не он… — задумчиво произнес Карлос и почесал своими толстыми пальцами серо-зеленые наросты, расположенные на левой стороне лица. — Ты кто?

Пленник переключил взгляд на Томаса. Немного погодя, он вновь посмотрел на Карлоса, сглотнул, а после, пожав плечами, произнес:

— Я… Я не знаю…

— Ха, шутки шутишь? Ну, мы это любим, — процедил сквозь зубы Карлос, приняв угрожающий вид. — Может, тебе для начала хорошо всыпать, а потом переспросить ещё раз?

— Я не знаю… Я помню какой-то взрыв… Не взрыв, а хлопок…

Какие — то голоса… Потом я куда-то шел вдоль озера… Далее опять какой-то провал… — лицо пленника, поросшее изрядной серебристой бородой, выглядело напрочь растерянным. — Какие — то люди погнали меня от озера, и я ушел в пески. Там я блуждал, пока не нашел оазис, где жил довольно длительное время. Воды было вдоволь… Еды тоже хватало — питался ящерицами, насекомыми, ушастыми лягушками и даже сумел поймать довольно большого суслика. Я не говорю о великолепных пальмах, дававших чудные сочные плоды до боли знакомого вкуса… Я даже думаю, что знал тогда название этого фрукта. Теперь я его позабыл, но… Стоп…

На лице незнакомца возникла гримаса бурного ликования.

— Да, да, я припоминаю, что эти плоды хороши в приготовлении котлеток по — сайбургски…

— Что, блять? — Карлос прищурил свой единственный глаз. — Говори, откуда это у тебя?

С этими словами мутант протянул исхудалому матовую карту.

— Я не знаю… — ответил пленник, пожав плечами.

Шмыгнув носом, Карлос спрятал карту в карман широких штанов.

— Так, а какого хера тогда ты покинул свой маленький рай с ящерицами и лягушатами? — язвительно спросил Гарсия.

— Два воздушных корабля… Огромных корабля… — задумчиво произнес пленник. — Они приблизились с юга и начали обстреливать этот оазис…

— Какая чушь, — высказался об услышанном Томас. — Зачем двум кораблям палить по оазису почем зря?

— Пристреливали пушки, скорее всего… — задумчиво произнес рослый мутант, понимающий в военном деле побольше, чем молодой ДиАнжело. — Обычно воздушные суда, в особенности тяжелые крейсеры и гарпаксы перед генеральным сражением выбирают цель на земле и пристреливают орудия. Для таких кораблей небольшой темный оазис, расположенный в более светлой пустыне, покажется естественной и логичной целью… Ладно, пора двигать…

Приставив пару пальцев к губам, Гарсия очень громко свистнул.

— Подъем братцы… Полчаса на сборы, затем двигаемся без остановок до самой Виктории… Путь предстоит неблизкий…

* * *

Вымотанные дорогой, наёмники, наконец, достигли точки назначения. Виктория раскинулась перед ними в пределах прямой видимости. Её очертания расплывались на горизонте от жара, поднимающегося над раскаленными песками. Остановившись, Карлос снял защитный платок, закрывавший нижнюю часть лица, после чего подставил к глазу электронный монокль. Изображение, транслируемое на сетчатку глаза, представляло собой довольно странное, по мнению самого мутанта, зрелище: люди, лошади, шатры, какие — то кибитки заполняли всё пространство вдоль стен Виктории. Опустив монокль, Карлос пробубнил:

— У них там что, какая — то ярмарка? — после чего подал знак следовать за ним.

Группа неспешно приближалась к городу, пока навстречу им не выехал отряд вооруженных всадников. Полуголые, с разрисованными охрой телами, всадники походили на коренных обитателей Великих пустошей, которых Карлосу приходилось видеть, когда тот, будучи подростком, совершал рейды в развалины древних городов в поисках того, что можно было продать коробейникам с севера. Остановившись, Карлос поднял в приветственном жесте руку.

— Да здравствует Революция! — торжественно рявкнул Гарсия.

Всадники переглянулись между собой, явно пытаясь понять смысл сказанного.

— Viva la revolucion! — наёмник повторил то же самое, но уже на родном ему языке.

Но и тут, судя по напряженным лицам, Гарсия не был услышан. Один из всадников, чью голову украшало огромное перо, переливающееся на солнце различными оттенками зеленого, помахал рукой, приглашая следовать за ними. Когда наёмники приблизились к столпотворению у стен Виктории, им жестом приказали остановиться, после чего всадник с пером спешился и растворился в толпе. Немного погодя, он появился вновь, но уже в компании бородатого худого человека, чей серый балахон был подпоясан простой веревкой.

— Кто вы? — спросил пришедший, лицо которого, несмотря на бороду, выглядело довольно молодым.

— Я — Карлос, а это, — наёмник — мутант посмотрел назад, издавая пощелкивающие звуки, — мои люди… Мы бывшие заключенные той тюрьмы, что на западе, где и было положено начало нашей Революции… Пытаясь раздобыть оружие, наша группа вышла в расселину Тамиокла. Наткнувшись на вооруженную группу с опознавательными знаками имперских войск, мы отступили к Скалистым горам, где и раздобыли эти скутеры, стоящие в промышленном ангаре обогатительного комбината. Решив не выходить на равнину, дабы не попасть под огонь патрулей, мы петляли вдоль восточной стороны Скалистых гор, периодически отсиживаясь в пещерах, во избежание прямых столкновений с армейскими подразделениями. Узнав, что Виктория на стороне Республики, мы поспешили присоединиться к основным силам революции, но…

Карлос отклонился немного в сторону и посмотрел на бардак, происходящий за спиной своего визави. Там творилось что-то невообразимое: одни дикари плясали, другие мыли лошадей, кто — то ел, окуная в общие котлы грязные руки, поучаствовавшие в недавнем прошлом в процессе реализации различных естественных потребностей. И всё это окружал безумный гвалт на непонятном, но весьма противном для слуха языке. Гарсия поморщился. Нет, он не был педантом по жизни, мог на досуге и сам изрядно поковыряться в носу, но это…

— Но, — продолжил Карлос, — как я вижу, революционеры хромают качеством…

— Но берут количеством, — юнец в балахоне внимательно посмотрел на человека, который был связан и намертво пристёгнут к Томасу, восседающему на двухместном скутере на месте водителя. — Кто ваш пленник?

— Майор Спектрата. Был взят нами в плен во время пересечения песчаной равнины. Но он… какой-то контуженный. Его следует допросить…

— Хорошо, — кивнул бородатый. — Меня зовут Данбар, я провожу вас к нашему командующему. Сдай всё оружие, что на тебе есть, бери пленного и следуй за нами…

И тут началось. Разоружение Карлоса заняло немало времени. Сначала на землю легли два пистолета, отобранные у беженцев. Затем Гарсия долго ковырялся в своём ботинке, пытаясь вынуть весьма большую и острую заточку, причем проделал он это таким образом, чтоб сам сапог остался цел. Далее на землю полетела опасная бритва, замаскированная под брелок для ключей, а также какие — то заостренные стальные звездочки в количестве шести штук, явно сделанные кустарным способом в промышленной зоне той тюрьмы, откуда наёмники сбежали. Венцом разоружения стал железный кастет с небольшими наваренными шипами.

Взвалив на плечи связанного человека, Гарсия двинулся вслед за небольшим отрядом, который возглавлял Данбар. Минуя людское столпотворение, они, наконец, добрались до больших врат. Дзоты, стоявшие по бокам от входа в город, ощетинились двухдульными колоссальными орудиями. Карлос прикинул, что калибры этих орудий, нацеленных на горизонт, явно не сулили ничего хорошего потенциальному противнику.

Споткнувшись о какого — то пьяного дикаря, Карлос по инерции опустил взгляд на землю. Грязно выругавшись, он развернулся и так пнул «отдыхающего» под ребра, что тот выкатил глаза и изрыгнул содержимое желудка на землю. Продолжив путь, Карлос снова поднял голову. На этот раз его внимание привлекла надпись, выбитая в камне над входом. «Aut vincere, aut mori» — гласила она, увековеченная во времени рукою человека.

В самом городе было ничуть не лучше — кое-где и вовсе было не протолкнуться, особенно на узких улочках. Горожане, которых было на улицах гораздо меньше, предпочитали сидеть по домам, ожидая наступления вечера, так как для рядовых обитателей пустоши действовало предписание покидать пределы города на время, пока не взойдет солнце. Такой эдикт был установлен с той целью, чтобы снизить социальную напряженность между горожанами и пустынниками. В городе на ночь, оставался лишь отряд, обеспечивающий охрану периметра города и башни викария на это время.

Но под землёй, куда Карлос спустился вслед за остальными, было посвободнее. Аборигены пустошей предпочитали сюда не заходить, так как свято верили, что это дорога в ад. Они рассказывали друг другу про гигантских червей, которые пожирают людей и с шумом уползают к сатане в преисподнюю. Конечно же, это было подземное метро, связывающее город транспортной сетью, которая, вдобавок ко всему, имела крупную подземную магистраль, соединяющую Викторию с Акритом. Весьма длинная, магистраль была задумана как путь тылового обеспечения на случай осады Виктории.

Во времена Виктора Завоевателя засуха и иные события, вплоть до племенных войн, нередко заставляли кочевников идти на север в целях выживания. Срабатывал эффект «домино» — побежденные племена шли войной на соседа, гонимые со своих земель победителями. Орды волнами раз в три — пять лет накатывали на южные рубежи, разрушая привычный уклад жизни, а некоторые даже умудрялись доходить до самого Акрита, уничтожая на своём пути поселения. В те далёкие времена Виктор лелеял мысль о подчинении непокорного Нанта, поэтому первым делом решил обезопасить свои тылы — основать город — крепость с хорошим тыловым обеспечением. Построив Викторию руками рабов, которых ловили в пустошах, Второй Император сумел откинуть варваров от своих границ и сосредоточиться на войне с Нантом, который так же, как и Акрит, доминировал в регионе в те стародавние времена. Застолбив южные рубежи возникающего государства, Виктор Завоеватель обеспечил себе хорошую пилюлю от головной боли по имени «южная миграция».

Добравшись на поезде до нужной точки, Карлос и его сопровождающие оказались возле лифта, вход в который преграждали сателлиты.

— Они со мной, — произнёс Данбар, после чего охрана расступилась, давая пройти Карлосу и сопровождающим Данбара варварам внутрь кабины.

Когда на табло высветилась цифра «9», створки лифта медленно отворились, обнажая содержимое этажа. Пол большого холла украшала ковровая дорожка, ведущая от лифта к кабинету, возле которого стояла кадка с каким — то экзотическим растением. По бокам коридора шел ряд однотипных дверей, возле которых стояли деревянные стулья, сделанные под старину. На них сидели вполне респектабельные люди, которые удивлёнными взглядами провожали рослого мутанта со связанным, лежащим у него на плече человеком. Проникнув за двери центрального кабинета, Данбар, спустя минут пять, вышел в холл с каким — то человеком, приглашая Карлоса зайти внутрь.

За дверью оказался просторный, хорошо освещённый кабинет, откуда, судя по висевшим картинам, изображающим бывшего хозяина, правил в свою бытность викарий Джонатан Руфо, лежащий сейчас в предсмертной агонии в палатах своей жены, которые находились на два этажа ниже. За небольшим столом, чьи ножки были покрыты золотом, сидел человек с коротко стриженной седой бородкой и весьма ухоженными усами. Одетый в серый балахон, подобно монаху, он предавался каллиграфии, ставя свою подпись на распорядительных документах, касающихся общественной жизни округа. Не все рабовладельцы с энтузиазмом встретили отмену «эдикта о рабстве», поэтому полковник Орокин, используя силу глагола, пытался убедить несогласных, обрисовывая им перспективы, «которые обязательно последуют, если они не прибегнут к здравому смыслу». За плечами Орокина стояли два крепких охранника, смотрящие прямо перед собой.

— Полковник Орокин, это Карлос Гарсия… — было видно, насколько Данбар учтиво и с подобострастием говорит, немного преклоняя голову. — Он и его люди бежали из «Социального лепрозория». Желая присоединиться к республиканским силам, они пожаловали сюда. С ними пленный. Я думаю…

Данбар говорил и говорил, в то время как Орокин, подняв голову, застыл в изумлении, увидев Карлоса. Перед ним стояла практически копия сорокалетнего Мартина Вуда, покрупнее габаритами, но с теми же чертами лица и немного оттопыренными ушами. Майор Вуд, ставший впоследствии Девятым Императором, нареченным Сенатом по смерти «Храбрым», много лет тому назад выстоял в битве при Сан— Паулу. Нет, они не победили, они именно выстояли! «Битва при Сан — Паулу» — это громкое словосочетание было ничем иным, как попыткой политической цензуры прикрыть «удар под дых» имперской армии словесным романтизмом. Тогда имперским войскам был нанесён жесточайший удар на всей территории южного континента, после которого аллея славы в виде урн с усопшими пополнилась настолько, что пришлось снести целое звено правительственного квартала, чтобы продолжить «славную» историю великих предков, коими, по велению идеологического комитета Первого Императора, стало «волчье» племя, обитавшее в незапамятные временна на Апеннинском полуострове европейского континента.

Но больше всего удивление Орокина вызвали серо — зеленые грибовидные наросты на той половине лица Карлоса, где отсутствовал глаз. Полковник мог поспорить на собственный, что точно такие мутации он видел на той, пораженной руке Мартина, от которой тот избавился не без помощи самого Орокина, чтобы не попасть под «Акт о чистоте человеческой расы».

Уэйн Орокин сдержал своё слово и сохранил тайну Мартина. Уже гораздо позже, когда Вуд станет Императором, он попросит полковника ещё об одной услуге — попытаться ответить на вопрос: не может ли подобная напасть произойти в будущем? Мартина очень беспокоила эта тема, поэтому он решил разобраться, с чем имеет дело. Полковник, действуя инкогнито через посредников, заказал исследование в городе Хуанди, чья медицина была весьма продвинута. Задействовав своего резидента, Орокин, спустя некоторое время, получил небольшой перечень биологических материалов, которые следовало передать через связного.

Ответ пришел через месяц. Если отбрасывать витиеватый медицинский язык, суть его сводилась к следующему: редкое сочетание мутаций определенных генов привело к тому, что иммунная система диагностируемого стала воспринимать мицелий гриба с труднопроизносимым названием «parasitusapricismycota» как «своё собственное тело». Иными словами, мицелий гриба свободно распространялся в теле своего хозяина, не натыкаясь на препятствия в виде защитного ответа организма.

Сам гриб произрастал преимущественно в Южной Америке, питаясь остатками растений и животных, а его плодовое тело появлялось на самом верху пальм. Местные, чей скудный рацион всегда был беден, с удовольствием использовали этот гриб как источник белка, лазая на самые верхушки высоких деревьев в поисках урожая.

Присоединившись к пищеварительной системе Мартина, гриб весьма хорошо себя чувствовал до самой смерти Девятого Императора. Но гриб не был таким уж паразитом, как следовало из его названия. Скорее это был симбиоз, в котором Мартин отдавал часть пищи, а взамен получал химические молекулы, синтезируемые самим грибом. Эти химически активные компоненты, попадая в кровь, ускоряли метаболические процессы организма, позволяя Мартину быть более сильным, ловким и выносливым, чем обычный человек, причем, в разы. Хотя исследование давало довольно любопытную информацию для размышлений, ответов Мартин так и не получил. Каждый день, вплоть до самой смерти, он боялся снова увидеть на своём теле нечто подобное, что сейчас разглядывал Орокин на лице Карлоса, восседая за столом викария Виктории.

— …дальнейших указаний… — Данбар уже окончил говорить, но Орокин, молча, продолжал смотреть на бывшего заключенного, который стоял перед ним со связанным пленником, перекинутым через плечо. — Полковник!?

Орокин, отпрянув, словно очнувшись от гипноза, улыбнулся Данбару.

— Да, Данбар, извини, — произнёс полковник, но тут же снова перевел взгляд обратно на мутанта. — Так как тебя зовут?

— Карлос Гарсия… — ответил мутант. — Может, примете этот балласт на поруки?

Сначала полковник, занятый своими мыслями, не понял, о чем идет речь, но когда мутант хлопнул по спине пленника, Орокин, уловив причину вопроса, показал на ряд кресел. Когда наёмник усадил связанного пленного, у которого был весьма болезненный вид, полковник спросил:

— Откуда ты родом, Карлос?

Насупившись, будто на допросе, мутант посмотрел на Данбара и снова перевел взгляд на полковника.

— Южная Америка…

— Откуда так хорошо владеешь нашим языком?

— Добравшись с рыбаками до Эритеи, — начал врать Карлос, — я устроился мастером в одну из шахт, расположенную вблизи побережья. В поселке у меня была цыпочка, которая работала учительницей в окружной сельской школе. На конец четвертого года совместного проживания я даже исправлял ошибки её учеников в домашнем задании…

Мутант даже улыбнулся от того, что незапланированная ложь получилась весьма складной. Гарсия явно не желал упоминать о том, что до заключения он и его люди работали на имперский генштаб.

— Потом тюрьма… Впрочем, судя по тому, что я здесь увидел, территориальное происхождение не является максимой революционера. Скажите… полковник Орокиен, я правильно произношу?

— Ин, окончание «ин»… — нисколько не смутившись, поправил его полковник.

— Скажите, полковник Орокин, как вам удалось собрать вместе непримиримых врагов? Чтобы навадийские племена ели рядом с почитателями гигантских червей? Такое мало кто видел, их распри идут с незапамятных времен…

— Я тот, кто несёт им добро, — произнёс Орокин, не утруждая себя полным ответом. — Но вернёмся к тебе, Карлос. То, что ты умеешь уводить диалог в сторону, я уже понял. Скажи мне, чего хочешь ты, присоединившись к силам Революции?

Карлос хотел, было, ответить пламенной тирадой, как вдруг услышал за своей спиной звук — кто — то приоткрыл дверь. Он обернулся, и его единственный глаз уставился на двух женщин, причем одна из них, чьи черные волосы обрамляли узкие плечи, судя по её мимике и застывшим телодвижениям явно оцепенела от неожиданности, встретившись взглядом с предводителем наёмников.

«Какого х…» — Карлос не успел до конца додумать эту простейшую мысль, как вдруг черноволосая женщина, словно тигрица, сбросившая телесную немоту, буквально ворвалась в кабинет полковника, показывая рукой на рослого мутанта.

— Что тут делает этот убийца? — произнесла она весьма взволнованным голосом, обращаясь к Орокину. — Это именно тот… человек, который участвовал в нападении на транспортный терминал в Антарктике, где я и попала в плен к имперским войскам.

Повернувшись в сторону Карлоса, Рамина с ненавистью посмотрела ему в глаза.

— Это он… — утвердительно кивала головой Рамина Джоши. — Это он убил Касима, моего ассистента…

Гарсия, который предпочёл благоразумно умолчать о том, что когда — то работал на имперский генштаб, внезапно понял, что в свете сказанного этой женщиной будет похож на имперского шпиона. Эта мысль его поначалу озадачила, но, видя растерянность на лице полковника, решил идти ва-банк.

— Послушайте, дамочка, не устраивайте мелодраму, — произнёс Карлос, не упуская из вида двух охранников Орокина, которые смотрели на него взглядами цепных псов, ожидающих команду своего патрона, — это была военная операция, в которой тому косоглазому просто не повезло. Жертвы среди гражданских неминуемы во время войны, не так ли, полковник? Может, расскажете этой, весьма впечатлительной барышне о тех карательных рейдах имперских войск, которые руководство армией устраивало в связи с действиями партизан в тылу у истоков Амазонки? Вот об этом, побери вас духи леса, стоило бы действительно поговорить…

— Погодите, — Орокин встал со своего места, протягивая руку в останавливающем жесте.

Все замолчали, уставившись на полковника. Даже связанный пленный, почувствовав повисшее в воздухе напряжение, посмотрел на Орокина немигающим взглядом.

— Первое, — немного погодя произнес Орокин, обращаясь к женщинам, — что вы тут делаете?

Теперь слово взяла Кристина Руфо, которая сопровождала Рамину, находясь в её тени. Подойдя ближе, она сделала небольшой реверанс, преклонив голову.

— Сир, — Кристина излучала покорность, — когда я сопровождала госпожу на рынок, нас окружила толпа обозленных горожан, которые сообщили, что этой ночью «сыны пустыни» после очередной веселой попойки прошлым вечером вывалили на улицу и, что-то не поделив с горожанами, сошлись с ними в ночной рукопашной, окончившейся множеством трупов с обеих сторон. Горожане озлобленны, а некоторые были готовы пойти на крайние меры вследствие ночного инцидента. Нам удалось убедить их не устраивать судов Линча, а довериться правосудию. После этого мы поспешили к вам, сир, в надежде на то, что вы сумеете разрешить данный конфликт…

— Ясно, — констатировал полковник. — Теперь ты, Карлос. Эта женщина говорит то, что в корне не вяжется с твоей биографией рудокопа…

Карлос набрал в лёгкие воздуха, сделав при этом недовольную гримасу.

— Да, я вам соврал, но сделал это лишь с той целью, чтобы избежать лишних проблем и расспросов. Я и мои люди действительно работали на имперский генштаб, пытаясь немного заработать. Но за последнюю операцию, — Карлос показал указательным пальцем на Рамину, — где я спас вот эту истеричку, нам заплатили кандалами. Теперь мы двигаемся домой — в Южную Америку. Но чтобы миновать Великие пустоши, нам требуется сделать запасы провианта и воды, да подзарядить ториевые батареи. Нам не нужны проблемы, полковник…

— А это кто? — Орокин кивком головы указал на пленного. — Тоже декорация?

— Не знаю… — Карлос полез в карман, отчего охранники насторожились. — Вот, документ, который был при нём…

Достав из кармана карту, он, не спеша, положил её на стол перед полковником. Взяв её в руки, Орокин прочитал инициалы, высветившиеся на черной матовой поверхности пластика. Внезапно озадаченность на его лице сменилась тенью догадок, а после его стремление подтвердить или опровергнуть своё предположение заставило полковника присесть за стол и, используя сенсорную панель, расположенную у левого края поверхности, вызвать на связь Альберта Прайса, добровольно взвалившего на себя ношу капитана «Гиперион Прайма».

Из недр стола, издавая тихий жужжащий звук, выскочил полупрозрачный, немного искривленный экран. Следом, в стороне, появилась тонкая алюминиевая трубочка, конец которой представлял собой камеру устройства связи.

Немного погодя на экране возникло изображение жилистого старика в черных очках, который громко кашлял и задыхался, поглядывая в интегратор, расположенный на руке. Его бледноватый вид делал его похожим на больного, а спортивная одежда, в которую тот был одет, придавала ему вид больного психиатрического отделения.

— Да, Уэйн, говори… — сняв с руки интегратор, Альберт положил его на полку таким образом, чтобы Орокин увидел панораму спортивного отсека «Гипериона Прайма».

По залу, чьё пространство было заполнено тренажерами различных видов, расхаживали люди. На переднем плане Альберт, пытаясь отдышаться, вытер полотенцем лицо, покрытое крупными каплями пота.

— Альберт, с тобой всё в порядке? — спросил Орокин после того, как Альберт снова закашлял.

— Да… Да, всё нормально, — отмахнулся рукой Прайс. — Ко мне на борт поднялся Мендоза — один из моих генералов и, черт его дери, приболтал меня, восьмидесятилетнего старика, сходить с ним в тренажерный зал. Я, будучи на эмоциях перед атакой на столицу, чувствуя бушующий в крови адреналин, приплёлся сюда и… Нет, Уэйн, это явно развлечение для молодых…

Альберт пощупал у себя пульс. Бросив полотенце на тренажер, он спросил:

— Уэйн, ты по делу?

— Да, Альберт. Помнится, ты говорил, что пропал человек, руководивший операцией по моему освобождению, который действовал под легендой офицера Спектрата. Это случаем не он?

Камера повернулась в сторону пленного, сидящего в кресле. Судя по его выражению лица, он был полностью растерян, разглядывая присутствующих в кабинете викария. Полковник увидел как Прайс, подойдя к интегратору, взял его в руки, после чего принялся внимательно разглядывать лицо пленного.

— Клаус, сукин ты сын! — внезапно вскричал Альберт Прайс, чьё лицо коренным образом преобразилось в сторону доброжелательности. — Я уже думал, что никогда тебя не увижу! Какого хера ты стал похож на забитую болонку?

Старческий смех Альберта, густо сдобренный хрипотцой, прокатился по кабинету. Но Клаус, судя по поведению, даже не понимал, что Прайс обращается именно к нему.

— Он утверждает, что ничего не помнит, — вмешался в разговор Карлос, уловив, что речь идет о пленном.

— Возможно, контузия… — высказал вслух своё предположение Орокин. — Ты слышишь, Альберт? У моего спасителя амнезия…

— Позаботься о нем, Уэйн… — изображение Альберта исказилось вследствие помех. — Он вытащил тебя из такой жопы, что я бы, будучи на твоём месте, заказал бы ему памятник у Кассия, если бы знал, где этот хитрый ублюдок сейчас находится…

— Не беспокойся, Альберт, — ответил ему Орокин, — на «Черной звезде» есть новейшее медицинское оборудование. Мы окажем Клаусу всю посильную помощь…

— И ещё, Уэйн, — немного помедлив, произнёс Прайс. — На помощь имперским войскам, покинув Антарктику, пришли два тяжелых крейсера — «Уран» и «Марс Виктор», стоящие сейчас в карантинной зоне Акрита. Мы готовимся к решающей схватке здесь, на Иерихоне. По засекреченной линии я вышлю тебе кое-какие наброски для согласования… Конец связи…

Экран погас и вернулся в исходное положение. Встав со стула, полковник, немного хромая, проследовал к пленнику и, развязав его, обратился к стоящей позади него черноволосой женщине:

— Доктор Джоши, проследите, пожалуйста, чтоб этому человеку оказали всю доступную медицинскую помощь…

— Я лично займусь этим… — ответила Рамина.

Когда женщины, взяв под руки изможденного Клауса, покинули пределы кабинета, Орокин обратился к Карлосу Гарсия.

— Карлос, ты можешь взять всё, что тебе нужно и отправиться домой со своими людьми… Но я хочу сделать вам щедрое предложение. В моей армии нехватка профессиональных военных и инструкторов, способных обучить аборигенов армейской дисциплине и владению огнестрельным оружием. Поэтому я хочу нанять тебя и твоих людей к себе на службу. Как насчет пяти миллионов за годовой контракт? Оплата золотом…

Пять миллионов… По мысли Карлоса, полковник предлагал действительно хорошую плату, которая обязательно бы пригодилась в качестве инвестиций в оборудование для извлечения полезных ископаемых на рудниках братьев Гарсия. Да и возвращаться домой пустыми, коли в перспективе была хорошая работенка, не очень — то хотелось.

— Учитывая последний инцидент с оплатой, попрошу половину вперед, — недолго помолчав, произнес Карлос.

— Хорошо, — кивнул головой Орокин и, повернувшись к Данбару, добавил. — Выдай Карлосу и его людям половину годового жалования, а после размести их в городских казармах…

Когда Карлос в сопровождении Данбара покинул кабинет, полковник услышал писк, характерный для защищенной электронной почты. Отправителем сообщения был Альберт Прайс. Но вместо стратегических планов полковник получил краткое сообщение: «Привет, Уэйн. В целях конспирации поговорим при встрече лично. Через неделю «Гиперион Прайм» внезапно появится на Виктории, где мы встретимся с тобой и обсудим генеральный план. Будь готов к торжественной встрече. Именно к ТОРЖЕСТВЕННОЙ. Устрой настоящее представление для уважаемой публики, как ты это умеешь…!. Большего сказать не могу, на кону слишком большая ставка… С уважением к тебе, Альберт Марс Прайс…

Назад: Глава 1. Обреченная выжить

Дальше: Глава 3. Кровные узы