Глава 13. Подполье
Клаус фон Эггерт, получив свой багаж, направился на выход из терминала аэропорта Акрита, куда только что прибыл гражданским рейсом. На нем был двубортный пиджак светло— серого цвета, украшенный ярким галстуком алого оттенка. Остановившись у парковки, фон Эггерт посмотрел на большой плазменный экран и начал взглядом искать интересующую его информацию. На экране указывался номер парковки и фамилия прибывшего, которого встречала стоявшая там машина. Увидев инициалы подложного документа, по которому Клаус прибыл в столицу, он, поправив черные кожаные перчатки, двинулся в поисках места парковки с номером 32В.
Оказавшись возле искомого места, Клаус внимательно изучил стоявший на парковке электромобиль. Это был старенький «Барбадос», чья «морда» была усеяна люминесцентными вкраплениями, которые, при условии достаточности скоростного режима, начинали ярко светиться, превращая машину в подобие кометы для стороннего наблюдателя. В машине сидел коренастый человек с большими усами. Он читал журнал, по крайней мере, делал вид, изредка поглядывая на проходивших мимо людей. Когда Клаус подошел к автомобилю, он постучался в стекло, после чего оно опустилось.
— Мистер Элиот Гуггенхайм? — спросил грубоватый голос.
— Да. Жена и дети поехали другим рейсом, — ответил Клаус, играя «Элиота Гуггенхайма, коммивояжера, отца многодетной семьи».
— Куда поедем?
— В клуб джентльменов. Мне нужно встретить одного клиента.
Услышав кодовые фразы, шофер вышел из машины и, изучив взглядом пассажира с ног до головы, помог ему погрузить багаж.
— Как добрались? — произнес водитель, аккуратно трогаясь с места.
— Спасибо, хорошо… — ответил пассажир, разглядывая улицы Акрита. — Вы приготовили тот список, который вам прислали из центра?
— Да, всё готово… Мы арендовали подвал под коммерческую деятельность, так что у нас есть место, хорошо скрытое от людских глаз. Это будет наша временная база, где есть все из вашего списка.
— Сколько у нас людей? — спросил Клаус, спустя несколько молчаливых минут.
— Двадцать три бойца, — промолвил шофер, сделав суровое выражение лица, — но все люди хорошо обученные профессионалы. У многих за плечами военная разведка… Кстати, забыл представиться. Меня зовут Франсуа Моцарт…
— Очень рад знакомству с вами, Франсуа, — произнёс Клаус, учтиво кивнув головой. — Сколько у нас времени до предполагаемой казни объекта?
— Суд над полковником уже анонсирован в средствах массовой информации. У нас есть 26 дней на подготовку.
— Вы смогли установить лицо, ответственное за конвой подсудимых в Цитадель Закона?
— Да, — произнес Франсуа, выезжая на широкий проспект, — это стоило нам немалых денег, но имя у нас есть… Это майор Луций Мнемоник…
— Хорошо, — кивнул Клаус и, откинувшись на спинку пассажирского сиденья, закрыл глаза.
Так они и ехали в полной тишине, пока электромобиль не свернул с широкой улицы в узкий проулок. Проехав мимо автоматических мусорных контейнеров, которые терпеливо ожидали, когда их чрево заполнится содержимым, машина остановилась возле гаражных ворот. Над воротами висела обшарпанная табличка:
«Последняя надежда»
Водитель пару раз посигналил. Камера, расположенная на стене тупика, медленно повернулась в сторону электромобиля, фокусируя на нём свою линзу. Водитель дал еще два гудка, после чего ворота, наконец, отъехали в сторону, обнажая внутреннее убранство мастерской, чьи площади были заставлены какими-то старыми станками и парой ржавых машин. Когда электромобиль заехал внутрь, Франсуа, обращая внимание Клауса на четверых человек, одетых в рабочую форму техперсонала, произнёс:
— Это наши люди… Остальные в штабе, ждут вашего прибытия…
Клаус вышел из машины и, учтиво кивнув техникам, проследовал вслед за Моцартом в узкий коридор, отделенный от мастерской замасленной занавеской. Оказавшись в небольшом помещении, представляющим собой бытовую комнату для персонала, Франсуа, сделав средним и указательным пальцем букву «V», прикоснулся пальцами к изображению глаз на портрете Императора Брэндона Льюиса, который висел на стене. Секция каменного пола, расположенная возле дальней стены, уехала куда-то в сторону. Перед людьми открылся довольно широкий лаз со ступеньками, ведущими вниз. Витиеватые коридоры подвала, куда Клаус спустился вслед за сопровождающим, имели довольно низкий потолок, а вдоль стен висели связки толстых кабелей, покрытых конденсатом.
Наконец они оказались в довольно большом и хорошо освещенном помещении, в котором стояло оборудование, среди которого Клаус узнал образцы из своего списка. По комнате расхаживали люди разного возраста, имевшие хорошую физическую форму. Большая их часть столпилась вокруг стола, где оживленно шел карточный спор, эмоционально подкрашенный армейским сленгом. По наколкам и характерному поведению Клаус, сам служивший в армии, понял, что перед ним ветераны. «Хорошо, — подумал про себя Клаус, — эти люди знают своё дело, а значит, шансы на благополучный исход возрастут…»
— Эй, — окрикнул толпу Франсуа, — завязывайте. Приехал Элиот Гуггенхайм — человек из центра, кто будет руководить всей операцией…
Собравшиеся вокруг стола успокоились, внимательно разглядывая своего старшину, а также человека, одетого как коммивояжер.
— Рад приветствовать вас, господа… — прервал паузу Клаус, учтиво кивнув головой. — Меня зовут Элиот Гуггенхайм. Я прибыл сюда для того, чтобы взять на себя функции руководителя намеченной центром операции. Ввиду того, что я пока ещё не полностью ознакомлен со всей имеющейся информацией, говорить много не буду. Мой первый приказ будет следующий…
Прикинув что-то в уме, Клаус обратился к Моцарту:
— Франсуа, записывайте…
Старшина достал из интегратора перо и, создав заметку, кивнул головой о готовности.
— Мне нужно следующее: вишня без косточек — пол килограмма, сметана — два литра, яйцо алуока — восемь штук, творог — килограмм, а также упаковка сахара, муки и масла… И, Франсуа, купите фартук для приготовления пищи. На этом всё…
Присутствующие переглянулись между собой, явно удивившись сказанному. Клаус, не обращая на это внимания, последовал в гардеробную, а Франсуа, тем временем, поймав на себе суровые непонимающие взгляды, лишь молча пожал плечами в ответ.
Спустя три часа, первый приказ Клауса был выполнен.
Взяв все необходимое, фон Эггерт, переодевшись, надел поварской фартук, а после поднялся из штаб — квартиры в бытовую комнату для персонала автомастерской. Там стояла газовая плита, включив которую Клаус приступил к кулинарии, параллельно продолжая изучать информацию с планшета, врученного ему Франсуа Моцартом.
Задача, поставленная Альбертом Прайсом, была предельно ясна и понятна Клаусу. Объект должен в целости и сохранности быть доставлен в указанную точку округа Виктория. Бойцы подполья, которыми фон Эггерту доверили руководить, должны будут организовать беспрепятственный коридор для вывоза объекта в безопасную зону. Но для планирования такой задачи требовалась информация по маршруту конвоя. Кто ею и обладал, так это майор Луций Мнемоник, курирующий перевозку очень важных заключенных.
Взбив сливки, Клаус открыл досье майора:
Имя: Луций.
Фамилия: Мнемоник.
Пол: мужской.
Возраст: 36 лет.
Место приписки: Акрит, Прибрежный район 2В–114, отель «Центурион».
Краткая биография:
Родился 08.08.2682. Отец — высококвалифицированный сварщик, мать — медсестра.
Детство прошло в рабочем квартале Нанта, который был построен заводом корпорации «ТЕТУЛУС», где трудился его отец.
В пятнадцать лет поступил на контрактную службу. Прослужив три года в специальных войсках, был уволен за «излишнее рвение при карательных рейдах в тыл потенциального противника».
Покинув в восемнадцать лет южноамериканский гарнизон, Луций перебрался на Борей, где почти семь лет проработал на китобойном судне.
В двадцать пять выиграл турнир «Гладиаторские игры», став самым результативным «жнецом» на тот момент. После этого около года проработал в рекламной индустрии в качестве лица одной известной марки, производящей ножи для профессиональных военных.
В двадцать шесть поступил на службу в Спектрат, став рядовым сотрудником одного из районных отделов, разбросанных по Борею. В тридцать один был замечен центральными органами тайной полиции, не раз отличившись в поимке особо опасных государственных преступников. После повышения был переведен в столицу, где занял пост руководителя отдела по борьбе с терроризмом.
Привычки: Курит ароматизированные сигареты «Блэк Джэк».
Хобби: Собирает коллекционные предметы, связанные со знаменитыми преступниками прошлого. Участвует в различных спортивных турнирах в качестве судьи.
Вывод: политически лоялен, годен к карьерному росту.
Дочитав досье, Клаус задумался. «Первым делом необходимо было выставить круглосуточное наблюдение за этим человеком и незаметно установить прослушку его номеров, — подумал он, заваривая в термосах превосходный кофе. — Дальше нужно будет ориентироваться по ходу событий…»
Приготовив двадцать пять прямоугольных кексов, Клаус сложил из них пирамидку и, обмазав безе, принялся поливать десерт заранее приготовленным сиропом из ягод угавы. Дождавшись, когда потоки густого сиропа достигнут подноса, Клаус, взяв блюдо в руки, проследовал в катакомбы подполья, расположенные под станцией техобслуживания.
Вернувшись в штаб, фон Эггерт поставил поднос со своим кулинарным произведением на круглый стол, где только что велась азартная игра.
— Господа! — торжественно произнес Клаус. — Прошу всех к столу. Франсуа, любезный, если вас не затруднит, подайте мне одноразовую посуду и позовите тех парней, которые находятся на посту…
Моцарт, вернувшись через пять минут, привел с собой четверых членов подполья, которые дежурили наверху, переодевшись в рабочую одежду. Взяв одноразовую посуду, фон Эггерт принялся раскладывать пропитанные сиропом кексы на пластиковые тарелки, поочередно раздавая десерт всем присутствующим. Разлив из термосов кофе, он многозначительно произнес:
— Парни, я не буду вдаваться в подробности того, что нам предстоит сделать… Вы все профессионалы, поэтому объясню вам на профессиональном языке. Вас двадцать три бойца. Ваша задача — создать для объекта коридор, по которому он бы смог беспрепятственно покинуть Акрит. Это вызов самой системе, так что рассчитывайте на максимальный контакт.
Франсуа, у нас имеется тяжелое вооружение?
— Да, — ответил коренастый Моцарт, с удовольствием поедая распробованный кекс, — но немного. Три установки «Кобра 6» и девять снарядов. Больше достать не получилось…
— «Кобру 6» давно списали с вооружения, вследствие её неэффективности. Из трех её снарядов в цель попадал только один… — бывшие военные одобрительно закивали словам Клауса, — Франсуа, у нас есть ещё 26 дней, так что постарайся проработать этот вопрос.
— Есть, сэр, — с военной выучкой ответил Франсуа.
— Так, далее… — продолжил Клаус, оглядывая аудиторию. — Нам нужно установить наблюдение за одним человеком. Зовут Луций Мнемоник. У нас есть три недели, чтобы собрать детальную информацию о его передвижениях, местах досуга, привычках и так далее. Если этот человек вытирает задницу бумагой зеленого цвета, то я хочу знать об этом. Я не шучу. Любая деталь должна быть тщательно законспектирована в ваших ежедневных отчетах. Центр даёт нам доступ к архивам, поэтому поднимите о Мнемонике более подробную информацию, особенно о периоде его жизни на Борее. Даю вам на это три дня, а после я поставлю объект на прослушку. Когда доедите этот прекрасный десерт, а он, судя по вашим лицам, действительно прекрасен, можете приступать к намеченной работе…
* * *
Скоростной поезд «Стрела», опоясанный массивными электромагнитами, неподвижно стоял на перроне столицы, готовясь к отправке по магистральной ветке Акрит — Иерихон — Пир — Борей. Железнодорожная инфраструктура, расположенная под землей столицы, выполняла функции связующего узла, прогоняя через себя тысячи пассажирских и грузовых вагонов в день. Управление процессами перевозок брали на себя высокоскоростные сервера, которые делали логистику максимально эффективной.
Связывая сырьевой северо — запад метрополии с технологически продвинутым восточным побережьем, железная дорога играла решающую роль во взаимном обмене товарами между городами, поэтому её безопасность была под государственным контролем. Вокзалы охранялись вооруженными полицейскими, а вдоль магистралей нередко курсировали армейские штурмовики, распугивая стайки диких дагонов, которых сюда влекли запахи продуктов человеческой жизнедеятельности, выбрасываемые в окружающую среду из проходящих мимо поездов.
В одном из купе вагона № 3, сидел майор Луций Мнемоник, одетый в гражданскую одежду дорогого покроя. Купе повышенной комфортности, наполненное крикливой роскошью, отвечало требованиям пассажиров с хорошим достатком. Развалившись в одном из четырех кресел, стоявших вокруг деревянного стола, Луций, почесав «козлиную» бородку, перелистнул страницу электронного журнала. Раздавшийся стрекот входного замка отвлек внимание Луция от колонки новостей.
На пороге стоял худощавый человек среднего роста, лет под пятьдесят. Левой рукой он держал пластиковый билет пассажира, с помощью которого открыл купе, где находилось его пассажирское место. В правой руке был зажат саквояж, отделанный аляповатой бахромой.
— Добрый день, — произнес незнакомец, одетый в строгий костюм пепельного цвета, после того как перешагнул порог.
Луций, повернувшись, молча, кивнул. Поставив саквояж на специальную полку для поклажи, вошедший встал напротив двери перед большим зеркалом и, достав расчёску из нагрудного кармана, принялся тщательно расчесывать густую бороду. Закончив, он смачно хмыкнул. Расстегнув верхнюю пуговицу белой рубахи, пожилой человек плюхнулся в кресло, стоящее справа от Луция.
— Всё! — громко произнес он, расслабившись.
Луций, оторвав взгляд от страницы, посмотрел в сторону новоявленного соседа и, заметив испачканный зеленой краской рукав пиджака, отстраненно произнес:
— Гражданин, мне кажется, у вас запачкан левый рукав…
Человек, осмотрев испорченный пиджак, снова возбудился и сделал круглые глаза.
— Благодарю вас, мистер…
— Мистер Мнемоник, — назвал свою фамилию Луций, не отрывая глаз от электронной газеты.
— Благодарю вас, мистер Мнемоник, — произнес незнакомец, аккуратно снимая испачканный пиджак. — Спешил со сделки на поезд и, видимо, где — то вляпался…
Бросив смокинг на свой саквояж, пассажир вернулся в кресло.
— Кстати, разрешите представиться, — пожилой мужчина, привстав, топнул ногой и принял торжественную позу, — потомственный моряк, а с сегодняшнего дня ещё и бывший китобой Роджер Биль…
— Китобой? — произнес Луций, отложив газету в сторону. — Вы коренной бореец?
— Истинно так, мистер Мнемоник, — ответил человек, представившийся Роджером. — Моих предков всегда кормило море, но я решил продать семейный бизнес и перебраться в пыльную Викторию. Невозможно, знаете ли, заниматься китовой охотой, в то время как закупочные цены держатся на минимальных отметках. Десять лет я пытался вести бизнес на китовом мясе, но… к Нептуну его. Последнее время Братья Саммерс и «Морские глухари» окончательно вытеснили небольшие компании вроде моей…
— Братья Саммерс… — Луций, улыбнувшись, повторил знакомую фамилию. — В молодости я умудрился семь лет проплавать на китобойном баркасе «Единорог», который принадлежал братьям Саммерс…
— «Единорог»? — кивнул Роджер, выражая удивление. — Это старое корыто утонуло в позапрошлом году, хотя, как поговаривает молва, судну помогли отправиться на морское дно. Саммерсы получили неплохую страховку за этот ржавый баркас.
— Это похоже на старшего Саммерса, — произнес Луций, вспоминая этого вечно неопрятного человека, от которого всегда разило ромом. — Он всегда искал на чем заработать. Однажды он умудрился продать заезжим коммерсантам изрядно подпорченное мясо за двойную цену…
Луций, усмехнувшись, стал вспоминать тот случай, когда он, работая в холодильной камере баркаса, наблюдал за тем, как Саммерс — старший заключал сделку.
— Мистер Мнемоник, — уважительно произнес Роджер, — судя по вам, вы довольно успешный человек. Видимо, расставание с китобойным делом пошло вам на пользу?
— На пользу мне пошло увлечение «Гладиаторскими играми», — ответил Луций. — Сейчас я следую на Борей в качестве почетного судьи отборочных игр этого сезона…
Услышав это, Роджер Биль внезапно прищурился и немного напрягся. Судя по его лицу, он пытался что-то вспомнить — Тац… Ли… Лиц… Луций… Точно, Луций! — воскликнул он, немного пристав с места. — Мистер Мнемоник, ваше имя Луций?
Это не было неожиданностью для Луция, имя которого ещё помнили со времен его триумфа на арене в 2707 году.
— Да, это так, — горделиво приподняв подбородок, ответил Луций.
— Да я же благодаря вам в 2707 году нашел недостающую сумму на покупку нового баркаса! — вскричал Роджер. — Вот, смотрите…
Вскочив с кресла, бородач проследовал к саквояжу и, достав оттуда кипу бумаг, вернулся к столу.
— Вот, — он протянул Луцию копию техпаспорта, где в графе «название судна» стояло «Копьё Фортуны». — Поставив на вас у букмекеров, я тогда хорошо заработал, а после профинансировал постройку вот этого судна, которое и стало звездой моей небольшой флотилии, которую я продал сегодня утром…
Луций, пробегая взглядом по названию судна, словно вернулся в тот знаменательный день, когда он, имея мощную плечевую мускулатуру, с такой силой швырнул копьё, что убил одним ударом последних двух пленных кайпианцев, получив за этот результат сразу девять очков. Тогда он стал не просто победителем, а обладателем рекорда за всю историю игр. Его рекорд в 39 очков продержался шесть лет, пока Варлок Киммер не побил его достижение на два очка. «Стероидный сукин сын», — подумал про него Луций.
— Так что считайте, мистер Мнемоник, что я ваш фанат… — пробормотал Роджер, укладывая копии обратно в саквояж. — Чем сейчас занимаетесь?
— Государственная служба, — коротко ответил Луций, посмотрев Роджеру в глаза, — остальное не подлежит разглашению…
— А — а — а, — с пониманием закивал Биль, делая благоговейно серьёзное выражение лица. — Тогда я вам расскажу пару историй из своей жизни…
* * *
Когда поезд остановился на вокзале Иерихона, в купе вагона № 3, где ехали Луций Мнемоник и Роджер Биль, стоял громкий хохот…
— А он… — не мог выговорить Луций, давясь от смеха. — А он, Роджер? Куда делся он?
— Ай, — отмахнулся Биль, теребя свою немаленькую бороду, — я сам до сих пор не могу этого до конца понять. Наверно, превратился в скалистого грифа и покинул покои моей сестры.
Роджер поднял плечи и комично покачал головой, изображая голову падальщика на длинной шее. «Бородатый гриф», по мнению Луция, получился под стать веселой байке, которые без устали рассказывал его сосед по купе. Раздавшийся щелчок замка заставил собеседников замолчать и посмотреть на появившихся гостей. В купе вошли двое пассажиров лет тридцати, которые непринужденно общались, обсуждая очередной туристический маршрут. Поздоровавшись, они разложили свои тюки на полках и вышли в тамбур, закрыв за собою дверь.
— По — моему, время пойти поужинать… — торжественно произнес Роджер. — Как вы на это смотрите, мистер Мнемоник?
— Позитивно, — произнес Луций, поправляя запонки на рукаве.
— Тогда, только после вас, — Роджер привстал и услужливо показал в сторону выхода.
Расположившись в вагоне — ресторане, они заказали ужин и бутылочку настойки из горных трав в качестве аперитива.
— Не знаю, как вы, мистер Мнемоник, — произнес Роджер, разливая аперитив по бокалам, — а я, признаюсь честно, большой гурман…
— По вам так не скажешь, — произнес Мнемоник, намекая на худощавое телосложение Роджера.
— Мистер Мнемоник, быть гурманом — это не значит много есть, быть гурманом — это значит, есть качественно… — многозначительно произнес Биль, роясь в своём саквояже. — И ничто так не облагораживает пищу, как различные специи и соусы, приготовленные тобой самостоятельно…
Достав из саквояжа деревянную шкатулку, Роджер поставил её перед собой и, открыв, посмотрел на заказанные блюда.
— Так, под рыбу нам нужен острый маринад и немного вот этой специи пряничного дерева, — с этими словами он достал пару склянок, — а для тефтелей с беконом нужно немного измельченного корня сандала с листьями каприканской карликовой ивы… Порция розового масла тоже не помешает…
Расставив перед собой на столе склянки, Роджер с видом знатока стал «облагораживать» запеченную в сельдерее рыбу, обильно посыпая её специями. Выдавив пару капель лимона на тарелку, Роджер принялся с аппетитом поглощать аккуратно нарезанные кусочки, макая их в лимонный сок.
— Превосходно, — промолвил Роджер, жадно пережевывая пищу. — Одно время я занимался поставкой специй из Ниу, пока союзники не ввели торговое эмбарго. Там был один человек, который научил меня азам обращения с этим специфическим товаром. То, что сейчас продают на рынках метрополии, это по большей части даже не третьесортный продукт. Это какие — то сушеные травы из ближайшего оврага. Поэтому я, мистер Мнемоник, решил сменить китобойный бизнес на бизнес по выращиванию и производству настоящих специй. В округе Виктория у меня есть гектары хорошей земли, где я и займусь этим делом, которое, как я думаю, принесёт мне хорошую прибыль. Может, округ Виктория и засушлив, но новая автоматическая система орошения, которую я собираюсь установить в течение следующего месяца, должна превратить меня в ещё более богатого человека. Кстати, не желаете попробовать специи?
Роджер подкрепил своё предложение, пододвинув к Луцию набор приправ, лежащий в деревянной коробочке на белоснежной скатерти.
— Нет, спасибо, — ответил Луций, поедая телятину с кровью, — предпочитаю вкус самого мяса, а не вкус приправ…
Роджер учтиво кивнул, после чего продолжил с аппетитом поглощать рыбу, не забывая при этом нахваливать работу повара.
Внезапно он замолчал. Луций, оторвав взгляд от разрезания мясных волокон, посмотрел на собеседника. Глаза Роджера выражали какую — то растерянность, а он сам, осмотревшись по сторонам, обратился к Луцию, который, в свою очередь, даже перестал жевать, наблюдая эту мизансцену.
— Мистер… — промямлил Роджер и, немного помолчав, добавил. — Простите…
Вскочив с кресла, он, шатаясь, двинулся по полупустому вагону — ресторану в сторону туалета. Луций, проводив Роджера взглядом, продолжил трапезу, подумав о том, что китобойный бизнес окончательно доконал беднягу.
Когда Мнемоник поставил перед собой десерт, представляющий собой мороженное, густо политое абрикосовым желеобразным составом, на бархатной дорожке, проходящей через весь вагон — ресторан, появился Роджер. Судя по его виду, ему явно нездоровилось. С трудом добравшись до кресла, он, тяжело дыша, осторожно присел на своё место.
— Извините, мистер Мнемоник, — произнёс Биль, — моя болезнь настигает меня в самый неподходящий момент… Эти приступы…
Отдышавшись, он похлопал по карманам пиджака.
— Мистер Мнемоник, — слабым голосом обратился Роджер, — не могли бы вы позвать официанта? Кажется, я забыл свои таблетки в уборной…
— Конечно, — решительным голосом произнес Луций.
Бросив размешивать свой десерт, он повернулся в сторону бара и, эффектно щелкнув в воздухе пальцами, выкрикнул:
— Гарсон, сюда…
— Сию минуту, сэр, — ответил ему официант, протирающий бокалы за барной стойкой.
Схватив планшет, он быстро подошел к столику и приготовился записывать. Луций, подняв руку, поманил официанта пальцем. Тот учтиво наклонился, поставив своё ухо поближе к клиенту.
— Гарсон, — произнес повелительным тоном Мнемоник, — сходи в уборную и принеси таблетки, которые забыл мой не совсем здоровый друг…
— Конечно, сэр, — официант, откланявшись, быстрым шагом проследовал в туалет.
Повернувшись к Роджеру, который уже вовсю работал специями над следующим блюдом, Луций, с нотками изумления произнес:
— Надо же, в вас проснулся аппетит?
— Отчасти, — ответил ему Биль, обмазывая вилку в майонезе. — Еда, уважаемый мистер Мнемоник, положительно влияет на моё нервное расстройство, которое я получил в далеком детстве.
Доев, Луций попросил у вернувшегося официанта, положившего возле руки Роджера небольшой бумажный сверток, счет.
— Позвольте, — произнес Роджер, жестом показывая, что по счетам будет платить он, — честь имею отобедать с вами, мистер Мнемоник…
Пожав плечами, Луций откинулся на спинку кресла и, взяв со стола зубную аэрозоль, пару раз побрызгал себе в рот. Когда Биль расплатился по счетам, они проследовали обратно в купе.
В купе было тихо. Новые пассажиры заняли свои спальные места, расположившись на верхних ярусах двухэтажной кровати и, судя по всему, уже спали или, по крайней мере, пытались уснуть.
— Да — а — а, сон после крепкого ужина точно не помешает, — усталым голосом произнес Роджер, удобно располагаясь на кровати. — В моём возрасте, да ещё и с моей болезнью, сон сейчас крайне необходим…
Луций, присаживаясь на свою кровать, расстегнул верхнюю пуговицу. Его одолела зевота, от которой он все никак не мог избавиться.
— Тоже решили немного вздремнуть, мистер Мнемоник? — спросил Роджер, поглядывая на часы.
— Да… — ответил Луций, немного помолчав. — Ещё пять часов пути, так что нужно немного отдохнуть. Я должен быть в форме…
В купе наступила тишина. Лишь небольшие покачивания, передаваемые телу, говорили о том, что «Стрела» на скорости 440 км/ч продолжает двигаться в следующий пункт назначения.
Спустя некоторое время, Роджер перевернулся на другой бок. Немного полежав, он посмотрел на часы, после чего привстал и тихо произнес:
— Мистер Мнемоник…
Но ответа не последовало. Немного подождав, он повторил фразу, но уже немного громче.
Встав с кровати, Биль осторожно подошел к Луцию и потрепал того за плечо. Луций не подавал признаков жизни. Посмотрев его зрачки и пощупав пульс, Роджер громко произнес:
— Парни, вставайте, у нас есть всего лишь двадцать минут…
«Туристы», лежащие на верхних полках, как по команде спрыгнули на пол. Схватив свои рюкзаки, они стали доставать оттуда агрегаты всевозможного электронного оборудования. Роджер, оголив левую руку спящего Луция, посмотрел на интегратор и определил его тип:
— C18–ZTE…
Подобрав разъём, «туристы» подсоединились к интегратору Луция и с помощью программного интерфейса поставили «электронный жучок».
— Не могу взломать защищенную правительственную связь, — минут через пять промолвил один из них, набивая на небольшом сенсоре различные команды, — их новые брандмауэры на порядок выше наших возможностей…
— Ладно, — ответил Роджер, — будем составлять картину по косвенным данным. Поторапливайтесь, синтэкс не стабилен… Ещё пять минут, и мы окажемся за чертой повышенной вероятности, что объект может проснуться…
«Туристы» наморщили лбы, усердно поглядывая на небольшие мерцающие мониторы. Через несколько минут тот, что был поменьше ростом, кивнув головой, произнес:
— Все готово, сэр…
— Так, теперь делаем все, как было пятнадцать минут тому назад…
Троица мгновенно разобрала оборудование и, разложив по рюкзакам, снова заняла свои спальные места. Купе, погрузившись в атмосферу притворной дрёмы, продолжило своё путешествие к северному Борею…
* * *
Клаус, разглядывая в зеркале своё загримированное отражение, планомерно избавлялся от личности Роджера Биля, аккуратно снимая накладную бороду. Образ «потомственного моряка» стал результатом исследования личности Луция Мнемоника. Придуманный Клаусом персонаж подходил для контакта с объектом, как любил говорить сам Клаус, «как ключик к замочку». Податливость и угодливость Роджера приходились весьма кстати тщеславию самого Мнемоника.
Сработано было чисто. Клаусу удалось ловко сымпровизировать и войти в контакт, владея информацией о личности Мнемоника. Фон Эггерт, находясь в образе Роджера Биля, сумел отвлечь внимание Луция на официанта и в тот самый момент незаметно для остальных добавил в десерт майора несколько щепоток «синтэкса».
«Синтэкс» — препарат быстрого сна, был среди специй, разложенных на столе перед «Роджером Билем», когда он и Мнемоник ужинали в вагоне — ресторане. Препарат не оставлял побочных эффектов, которыми грешили многие виды снотворного — никакой сухости во рту, привкуса металла и головных болей после, по которым объект мог бы заметить внешнее вмешательство. «Синтэкс», попав в пищеварительный тракт, постепенно насыщал кровь мелатонином — «гормоном сна», отчего человеку начинало казаться, что он засыпает по собственной воле. Этот препарат использовался военными в южноамериканской компании в качестве полевой анестезии.
Единственное, что беспокоило Клауса, так это приступ, который он испытал за ужином. Ему стало не по себе, когда он вспомнил то состояние… «Состояние полной потери и дезориентации, — согласился сам с собой Клаус, осторожно снимая линзы, менявшие цвет глаз. — Сначала на тебя накатывает волна страха, а потом ты как будто… как будто все забываешь… Ты не только забываешь имя своего собеседника, ты ВООБЩЕ НЕ ПОНИМАЕШЬ ГДЕ НАХОДИШЬСЯ!!!»
Подобное состояние полной беспомощности он испытал впервые. Нет, до этого он замечал, что стал довольно рассеянным, но чтобы так… «Я чуть было не провалил операцию», — подумал про себя Клаус, вспоминая, как в момент приступа ему очень захотелось поинтересоваться у сидящего напротив незнакомца, что, черт побери, происходит, но вместо этого, спохватившись на уровне инстинкта, фон Эггерт двинулся по красной бархатной дорожке, за которую ухватилось его замутненное сознание.
Только оказавшись в туалете вагона — ресторана, Клаус немного пришел в себя. С памятью вернулось понимание того, что он отошел от первоначального плана, согласно которому «Роджер Биль» должен был подавиться рыбной костью, чтобы отвлечь внимание Луция. Поэтому вместо запланированного фон Эггерт разыграл историю с оставленными таблетками, которые на самом деле были обычными леденцами от кашля, обезличенными в обычном бумажном свертке, наспех сделанном из туалетной салфетки.
«Надо обязательно показаться доктору, — подумал про себя Клаус, убирая с лица остатки грима, — но только после окончания задания. Времени на мою замену уже нет…»
