Книга: Паноптикум. Книга первая. Крах
Назад: Глава 8. Золотой теленок
Дальше: Глава 10. Карцер

Глава 9. Любимый племянник

— Альберт, включи, пожалуйста, вытяжку, — промолвила Эва Прайс, с укором поглядывая на своего мужа. — Ты же знаешь, что я не переношу табачный дым.
Находясь под сенью величественной малахитовой скульптуры в виде орла, Альберт Прайс развалился в своём любимом кресле. Держа сигару в зубах, он выпускал в воздух клубы дыма, которые перемешивались со светом, проникавшим сквозь витражи широких окон особняка, создавая причудливую цветовую гамму. Огромный зал, наполненный различными оттенками теплых красок, был больше похож на экспозицию музея, чем на жилое помещение. Книжные шкафы чередовались с произведениями искусства, а высокий потолок, чьи своды украшала хрустальная люстра в стиле барокко, был расписан замысловатым геометрическим орнаментом. Над камином, возле которого сидел Альберт, висела картина размером с человеческий рост, на которой было изображено ветвистое дерево, одиноко стоящее на фоне горной гряды. То тут, то там стояли электронные фотографии, запечатлевшие чету Прайсов в различные периоды их долгой семейной жизни.
Поправив черные очки, с которыми он практически никогда не расставался, Альберт дотянулся до пульта и сделал то, о чем его попросила пожилая супруга. Отряхнув воротник домашнего халата от пепла, он откинулся обратно в кресло, наблюдая, как его жена расхаживает по залу, поправляя декоративные вазы, расставленные вдоль стен.
— Эва, оставь в покое эти вазы, — произнес Прайс, поглаживая седые усы. — Ты каждый день их крутишь вокруг своей оси, будто это какие — то священные реликвии…
Эва, полноватая женщина, которой на вид было давно за шестьдесят, резко повернулась лицом к мужу и встала руки в боки.
— Не смей мне указывать, Альберт, что мне делать! — Эва не на шутку разозлилась. — Иди и приказывай тем головорезам, которые вышагивают по периметру нашего особняка. Я и так почти никуда не выхожу из этой чертовой крепости, так что оставь меня и мои любимые вазы в покое!
— Эй, радость моя, — Альберт попытался смягчить боевой настрой супруги, — это все делается лишь для нашей с тобой безопасности…
— Да кому ты нужен, старый восьмидесятилетний хрыч! — воскликнула Эва, мотая головой. — Полвека я моталась с тобой по всей Америке, но у тебя никогда не было такой паранойи, какую я наблюдаю последние два года живя на Эритее. Сдаётся мне, что всё это признаки старческого слабоумия…
Прайс усмехнулся и, хитро прищурившись, посмотрел на жену.
— Кому я нужен? — задумчиво произнес он, словно задавая этот вопрос самому себе. — Ну, так как Мартина Вуда, который отобрал у меня моё детище — «Меридиан», уже съели черви, остаётся лишь Алан Филипс. Но с учетом того, что за спиной этого «Мясника» все силовые ведомства государства, то не стоило бы недооценивать его возможности. Если бы не общественная поддержка профсоюза ветеранов и мои связи, то нас бы давно накрыла крылатая ракета… Кстати, ты знаешь, что на днях арестовали Уэйна Орокина?
Но Эва ничего не ответила. Вместо этого она стала пристально разглядывать узор старой тысячелетней вазы, которая чудом пережила падение метеорита.
— Ты ничего не понимаешь, женщина, — произнес Альберт, не дождавшись от жены ответа. — Тем более ты нисколько не разбираешься в происходящих в этой стране событиях. Уж лучше продолжай крутить вазы, чем вдаваться в рассуждения…
Улыбнувшись, Альберт замолчал. Стряхнув пепел в рот каменной жабе, которая исполняла роль пепельницы, он посмотрел на часы и включил т-визор.
Новостной канал, как обычно, показывал счастливых граждан Акритской метрополии, достижения народного хозяйства и социологические опросы, постоянно выявлявшие стопроцентную поддержку населения в отношении государственного курса. Единственное, что омрачало всеобщее народное счастье, так это военные преступления Кайпианского союза, творимые безжалостным врагом на территории Антарктиды. Военный репортер, одетый в теплый синий комбинезон, стоял на фоне заснеженной равнины, держа в руках микрофон. Его лицо, выражающее крайнюю степень возмущения, было покрыто ровным антарктическим загаром.
— Как!?? — вопрошал репортер, взывая к зрителям. — Скажите мне, как так можно поступать с невинными детьми? Это могли сделать только изверги…
Ракурс камеры сместился немного в сторону, показывая зрителю застывшие от холода детские тела, чуть запорошенные снегом.
Прайс посмотрел на потолок и глубоко вздохнул. «Пропаганда совсем обезумела, — подумал про себя Альберт. — Она настолько оторвалась от реальности, что напрочь позабыла о том, что Антарктида не заселена. Там есть лишь две армии, которые периодически лупят друг друга в борьбе за богатые месторождения этого континента, но уж точно нету гражданских, тем более детей. Неужели население метрополии кушает этот бред? Во всяком случае, часть его не только ест это информационное дерьмо, но и активно просит добавки…»
В зал зашел пожилой дворецкий и, подойдя к Эве, протянул устройство связи. Тактично поклонившись, он произнес:
— Мадам, ваш племянник…
— Спасибо, Клаус, — Эва взяла трубку и удалилась в соседнюю комнату.
Выключив т-визор, Альберт посмотрел вслед удаляющемуся дворецкому. «Профессиональный убийца с задатками отличного кулинара, — подумал про себя Прайс, поджигая потухшую сигару. — Интересное сочетание…»
Клаус фон Эггерт был давним соратником Альберта Прайса. В те времена, когда Альберт командовал контингентом акритской армии в Южной Америке, Клаус, будучи военнослужащим, был личным поваром Прайса в ставке командования. Когда политики свернули финансирование южноамериканской компании, фон Эггерт остался рядом с Альбертом, который, прибрав к рукам брошенные активы армии, создал на их базе частную военную корпорацию, получившую впоследствии название «Меридиан». Как оказалось, способности Клауса не ограничивались одной лишь кухней. В «Меридиане» он стал лучшим из наёмных убийц, выполнявших контракты по всему земному шару.
Детство Клауса прошло в театральной труппе, гастролировавшей по всей метрополии. Его мать, одна из ведущих актрис этой труппы, с раннего возраста учила сына актерскому мастерству, надеясь сделать его продолжателем творческой династии, начало которой положил его дед — Густав фон Эггерт. Играя в театральных постановках на детских ролях, Клаус стал неотъемлемой частью бродячего театра, чья игра вызывала и смех, и слезы зрителя, в зависимости от жанра представления. Отца он не знал, а мать ничего и никогда о нем не рассказывала.
Но детство для девятилетнего Клауса кончилось тогда, когда мать, даже не попрощавшись с ним, покинула его, убежав в неизвестном направлении с каким — то богатым поклонником её разносторонних талантов. Ребенок не входил в семейные планы нового ухажера, поэтому мать, решив, что её счастье дороже собственного сына, оставила Клаусу лишь прощальную записку.
Тогда, прочитав текст, юный Клаус горько заплакал. Это был последний раз, когда он делал это искренне. Последующие слезы, которые он проронил в своей жизни, были лишь игрой, помогающей профессиональному убийце подобраться к своей жертве.
Актерское мастерство сделало из фон Эггерта мастера перевоплощений. Играя выбранные роли, он успешно выполнял контракты «Меридиана», став поистине легендой среди работников «кинжала и плаща». Когда Император Мартин Вуд обманул Альберта, прибрав к рукам его корпорацию, Клаус стал не только телохранителем четы Прайсов, но и частью их семьи, которой у него самого никогда не было. Иногда, по просьбе Альберта фон Эггерт выполнял некоторые деликатные поручения, как в случае с охраной Георга Кантора — близкого друга Прайса, когда тот договаривался о покупке кристалла Квинта с Эсмондом Мортисом. В остальное время он предавался своему хобби — кулинарии, всегда удивляя Эву и её мужа своими гастрономическими талантами.
Альберт Прайс затушил сигару, когда в зал вошла его жена, держащая в руках устройство связи.
— Звонил Гектор, — произнесла Эва. — Он прилетел на Эритею из столицы сегодняшним рейсом. Вечером будет у нас. И не забывай, Альберт, у мальчика горе…
— Горе? — хмыкнул Прайс, надув щеки. — Я изначально был против этого брака. Эта… Как её?
— Мила, — напомнила ему Эва.
— Точно, — Прайс кивнул головой. — Эта размалеванная гламурная курица вдруг возомнила, что может летать…
— Прекрати, — строгим тоном произнесла Эва, — и не смей так говорить при племяннике! Я тоже была не в восторге от его выбора, но сердцу не прикажешь…
— Есть, мой генерал, — съязвил Альберт, комично встав в стойку и отдав жене честь.
— Старый дурак, — проворчала Эва, покидая зал, наполненный ароматом дорогого табака.
* * *
Альберт Прайс стоял на балконе своего особняка, жадно втягивая свежий воздух своими прокуренными легкими. Сверкающие молнии, разрезавшие ночной небосвод Эритеи, представляли собой чарующее зрелище красоты и силы. Альберту всегда нравилась гроза. Это буйство света напоминало ему о том величии природы, которая была не подвластна человеку. Очередная вспышка, отразившаяся в черных очках, заставила Прайса улыбнуться. Досчитав до семи, он вскинул руки к небу, после чего раздался оглушительный раскат грома. Моросящий дождик стекал мелкими ручейками с его загорелого лица, окаймленного морщинами.
Вибрация персонального интегратора на левой руке заставила Альберта отвлечься от разбушевавшейся стихии.
— Сэр, это КПП № 1, — произнес суровый голос, — приехал человек, говорит, что ваш племянник…
— Да, — ответил Альберт, — проведите его в особняк, соблюдая все меры предосторожности.
— Слушаюсь, сэр…
Протерев полотенцем лицо и выбритую голову, Альберт покинул балкон. Спустившись на первый этаж, он проследовал в комнату жены и сообщил ей о прибытии Гектора Джонса.
— Наконец-то, — обрадовалась Эва и, бросив свою вышивку, последовала вслед за мужем на веранду особняка.
Веранда, застекленная пуленепробиваемым стеклом, представляла собой оранжерею дикови нных южноамериканских растений, которые так любила выращивать Эва. Снаружи, возле дверей стояла группа хорошо вооруженных охранников, которые о чем — то говорили между собой. Расположившись на диване, пожилые супруги принялись оживленно беседовать, шутливо споря о каких — то бытовых мелочах.
Так продолжалось до тех пор, пока на дорожке, ведущей от КПП № 2 к веранде, не появилась группа людей. Это были охранники, которые сопровождали Гектора Джонса, одетого в черный водоотталкивающий плащ с капюшоном. Эва, для которой Гектор был как сын, вскочила с места и подошла к входу. Но Альберт, отстранив её немного в сторону, вышел наружу и закрыл за собой дверь, не пустив жену. Эва уже привыкла так жить. Жить, как любил говорить Альберт, «в режиме повышенной безопасности».
Поздоровавшись с Гектором за руку, он впустил его внутрь, после чего зашел сам.
— Здравствуй, тетушка, — произнес Гектор, тепло обнимая Эву.
— Гектор, родненький мой, — у Эвы на глазах навернулись слезы, — сколько лет я тебя не видела… Мы искренне тебе соболезнуем. Пожалуйста, проходи в центральный холл.
Клаус, взяв плащ Гектора в руки, последовал в гардеробную, в то время как гость и чета Прайсов прошли в холл, минуя большие прямоугольные зеркала.
Когда все расселись по диванам, в комнате повисла тишина. Альберт, посмотрев на обсидиановый шар, стоящий по центру, решил прервать неловкую паузу.
— Как ты, солдат? Мы слышали о произошедшем с… — Прайс замолчал, пытаясь вспомнить имя покойной, — …твоей женой. Как прошли похороны?
— Все в порядке, дядя, — кивнул головой Гектор, — я в норме… Это было ударом для меня, но я… я это пережил… Я многих терял, будучи солдатом…
Альберт с пониманием закачал головой, но решил на этом завязать грустную тему, переключившись на Эву.
— Эва, дорогая, ты не поторопишь Клауса?
Эва, улыбнувшись Гектору, встала с дивана и, молча, проследовала на кухню.
— Скажи, Гектор, — начал Прайс, — ты надолго здесь?
— «Гиперион Прайм» стоит в доках Эритеи на плановом техническом осмотре до конца следующего месяца…
Покивав головой, Альберт продолжил:
— О чем судачат в армии?
— О разном, — ответил Гектор, посмотрев Прайсу в глаза. — В основном обсуждают наши потери в Антарктике. Затянувшийся конфликт превратил её в настоящую мясорубку, перемалывающую в труху истории как опытных военных, так и желторотых новобранцев. «Гиперион Прайм» последний из трех тяжелых крейсеров, который ещё стоит в доках. «Уран» и «Марс Виктор» уже участвуют в обороне Берега Бадда, пытаясь удержать плацдарм для высадки второй ударной армии.
— Да, — кивнул головой Альберт, задумавшись. — Я уже слышал об этом… Но что говорят про Императора и его окружение?
Гектор внимательно посмотрел на Прайса.
— Акритской армии сейчас некогда говорить. Наша цель — враги Империи, и они должны быть уничтожены…
Альберт с некоторым непониманием посмотрел на Джонса. Гектор для него всегда был тем мальчишкой, который романтизировал службу в армии с детских лет, но теперь этот мальчишка четко дал ему понять, что не желает говорить на эти темы. «Армейская самоцензура», — подумал Альберт, наблюдая, как в зал входит Эва, а следом за ней Клаус, держащий поднос с различными яствами. Приблизившись к большому обсидиановому шару, дворецкий зафиксировал поднос на выдвинувшихся из черной сферы креплениях.
Откланявшись, он удалился.
Эва развернула поднос к себе таким образом, чтобы перед ней оказался пирог с начинкой, которую так нахваливал Клаус. Взяв длинный столовый нож, она принялась аккуратно нарезать блюдо, словно мать, решившая накормить сына, который только что вернулся домой.
— Альберт, — произнесла Эва, обращаясь к мужу, — не забудь перед едой выпить таблетки, которые рекомендовал тебе Аксель Кларк. А то ты замучаешь меня жалобой на желудочные колики…
Совет жены был вполне разумным. Альберт так намучился на прошлой неделе, что с ужасом подумал о том, что это может повториться снова. Взяв с подноса высокий узкий стакан, наполненный напитком синеватого цвета, Прайс, встав с дивана, последовал к камину.
— Тетушка, позвольте? — внезапно произнес Гектор, протягивая руку к Эве, которая резала пирог на куски. — Давайте я помогу…
Эва, улыбнувшись племяннику, передала ему нож. Взяв нож за рукоятку, Гектор посмотрел в сторону стоявшего к нему спиной Альберта. Тот шарил рукой по каминной полке, разыскивая упаковку с лекарством среди разбросанных вещей.
Встав с дивана, Гектор подошел к улыбающейся тетке, которая с непониманием смотрела на него снизу — вверх. Мгновенно зажав ей ладонью рот, он нанес ножом точный удар в сердце, отчего тело Эвы дернулось и сразу же обмякло. Вытащив обагренный кровью клинок, Гектор зажал его в правой руке лезвием вниз и, соблюдая осторожность, двинулся к ничего не подозревающему Прайсу…
* * *
Клаус фон Эггерт закрыл за собой двери зала, где были только что оставлены его кулинарные шедевры. Он был горд собою за пирог с начинкой из маньчжурского кислина, который пробовал когда — то в одной из своих давнишних командировок, будучи на службе в «Меридиане». Тогда он выполнял контракт на убийство одного большого чиновника города Дао, который так ратовал за выход из Кайпианского союза, что, судя по всему, очень разозлил влиятельных лиц из города Хуанди.
Оказавшись на кухне, Клаус, первым делом, принялся аккуратно сворачивать и убирать специи, бережно раскладывая их в дубовом сундучке. Внезапно его взгляд остановился на емкости, которая была наполнена сиропом из сладковатой мяты.
Для Клауса, который секунду назад размышлял о том, что следует приготовить в следующий раз, наступило осознание того, что он допустил непростительную ошибку, забыв на кухне этот прекрасный сироп. По мнению самого фон Эггерта, пирог с маньчжурской кислинкой можно было понять, только придав запечённому сверху тесту легкий оттенок мяты. Взяв в руку емкость с сиропом, дворецкий поспешил в холл, надеясь на то, что пирог съесть ещё не успели.
Когда он вошел в гостиную, время в его сознании остановило свой ход. От лежащей на диване Эвы, чья кофта была пропитана кровью в районе левой груди, в сторону копошащегося у камина Альберта двигался их племянник, держа в руке окровавленный нож.
Мгновенно среагировав, Клаус выхватил из — за пазухи небольшой пистолет. Не успела брошенная с сиропом емкость достигнуть пола, как дворецкий с профессиональной точностью произвел выстрел. Выпущенная им пуля попала в кисть Гектора Джонса, выбив из его руки орудие убийства. Пока лезвие пребывало в воздухе, вторая пуля попала в шею нападавшего и, срикошетив, прошла у виска Альберта, разбив тому дужку черных очков. Обернувшись, Прайс увидел племянника, который хотел, было, схватить упавший на пол нож, но тот со звоном отлетел в сторону после третьего выстрела дворецкого.
Но Гектора это не остановило, и он, недолго думая, вцепился руками в шею Прайса. Почувствовав на шее сдавливающие горло руки, Альберт попытался освободиться, но, осознав, что противник физически сильнее его, судорожно схватил с камина массивную стальную статуэтку и ударил гранью постамента по лицу напавшего на него племянника.
Гектор не рухнул на пол… Он вообще никак не отреагировал на удар. Статуэтка, содрав кожу на лице Джонса, обнажила поблескивающий в свете яркой люстры металл, запачканный местами каплями желтоватой густой жидкости. Но и на побагровевшем лице Альберта не появилось изумление — его сознание, обуреваемое нехваткой кислорода, думало лишь только о стальных тисках, сдавливающих его шею.
Клаус, отбросив пистолет в сторону, снял со стены древний топор, висевший в качестве декоративного элемента холла. Разбежавшись, он нанес сокрушительный удар стальным шипом, наваренным на увесистое железное топорище с обратной стороны. Железное острие вошло в спину Гектора, после чего тот ослабил хватку и немного погодя рухнул на пол. Иногда Гектор — андроид открывал глаза и двигал руками, пытаясь встать, но через некоторое время снова отключался, застывая в неестественной позе.
Немного отдышавшись, Прайс поднял голову и его взору предстала жуткая картина: Эва обмякла на диване, неестественно уронив голову набок. На её любимой зеленой кофте виднелось небольшое темное пятно.
— Эва, — прошептал Альберт, подскочив к её телу, — Эва, пожалуйста… Эва…
По застывшим зрачкам супруги, взирающим в никуда из — под полуопущенных век, Альберт понял, что Эва мертва. Нежно приобняв её, он тихо зарыдал, не до конца осознавая происходящее.
— Альберт, — голос фон Эггерта заставил рыдающего старика приподнять голову и посмотреть в глаза стоявшего над ним дворецкого.
— Прости, Альберт… — медленно произнес Клаус. — Прости, что я не уберег Эву…
Нет, Прайс не винил в произошедшем Клауса. Находясь в состоянии прострации, престарелый Альберт ничего не ответил. Прижав к себе окровавленное тело жены, с которой он прожил большую часть своей жизни, Прайс приложил свои губы к её щеке и, закрыв глаза, замер.
Впервые, с тех самых пор, когда бросившая Клауса мать оставила ему прощальную записку, по щеке уже немолодого дворецкого покатились искренние слезы…
* * *
Особняк Альберта Прайса был лишь вершиной монолитного конуса, основание которого залегало глубоко под толщей земли. Куполообразная «подушка», служившая фундаментом этой конструкции, выполняла, вдобавок ко всему, еще и роль бункера, способного выдержать прямое попадание ядерной ракеты.
Перед тем как осесть на Эритее, Альберт самолично определил место будущего жилища. Кроме того, в пункт «дополнительные пожелания заказчика» была внесена опция «сверх максимальная безопасность». Такая конфигурация стоила немалых денег, но Альберт, будучи одним из богатейших людей метрополии, не поскупился, тем более что для этого были определенные причины. Бункер, оснащенный современным оборудованием, был полностью автоматизирован, позволяя его обитателям не выходить на поверхность в течение пяти лет. Там было всё: соляные ванны, лазарет, спортивный зал, лаборатория и много всего остального, что пожелала включить в проектный договор пожилая чета Прайсов.
Прошло три дня со дня похорон Эвы Прайс. В лазарете бункера, воздух которого был наполнен дымом, свет давал лишь единственный источник — лампа, направленная на застывшую фигуру, которая лежала на хирургическом столе. Над ней склонился сутуловатый мужчина высокого роста, который, ковыряясь пинцетом в ране на лице андроида, пытался сделать соскоб.
Несмотря на то, что этому человеку было уже под шестьдесят, выглядел он на сорок — сорок пять лет. Его зачесанные назад черные волосы были убраны в небольшую косичку, а над его верхней губой виднелась полоска экстравагантных, тщательно ухоженных усов. Это был доктор философии Аксель Кларк, который имел немалые познания и в других науках, в том числе и в анатомии.
— Явно технология репликации… — задумчиво произнес Аксель, пытаясь осознать то, что лежит перед ним. — До этого момента я думал, что это лишь рассказы фантастов…
— Нет, — из темноты послышался голос Альберта Прайса, — мы работали в «Меридиане» над чем — то подобным…
В темноте загорелся уголек сигары, отбрасывая свет на седые усы старика.
— Но проект «Репликант» закрыли, как не оправдавший надежд. На тот момент нам ещё не были известны сверхлегкие ториевые батареи, поэтому всю документацию отправили в архив… — Альберт сделал затяжку. — Потом, когда Мартин Вуд вдруг осознал для себя, что, став Императором, можно наплевать на все договоренности, «Меридиан», а с ним и архив, попал в руки государства, которое им, видимо, и воспользовалось…
— Возможно, — пробормотал Аксель, рассматривая под микроскопом снятый с лица репликанта лоскут. — В вашем проекте использовали искусственную кожу?
— Разумеется… — ответил Прайс, — только спустя месяц искусственная кожа репликанта начинала портиться от воздействия ультрафиолетовых лучей. Поэтому репликантов хотели использовать лишь в качестве «ходячих бомб». Нашпигованная взрывчаткой, такая машина должна была лишь физически достичь цели, после чего, согласно зашитой в процессоре директиве, запускался взрыватель, превращая область в радиусе тридцати метров в мертвую зону…
— Не думаю, что кожа искусственная… — произнес Аксель, меняя окуляры микроскопа. — Можно предположить, что кожа принадлежала Гектору Джонсу… Явно негуманный способ репликации…
— Негуманный!? — Альберт вскочил с кресла, уронив при этом сигару на пол. — Аксель, моя супруга мертва! Этих ублюдков надо было кончать ещё тогда, когда они схватили Георга Кантора! Я тебе говорил об этом… Но ты, Аксель, именно ты не дал на это добро, сославшись на какие — то там свои «теории социальных преобразований»…
Альберт затушил ногой сигару, сплюнул на пол и показал рукой куда-то в сторону.
— Мы бы вынесли эту власть на штыках ветеранов прямо из Цитадели Закона, — продолжил он. — Когда творились неприкрытое беззаконие и показательная расправа над Георгом, мы ничего не сделали, беспомощно, словно трусы, взирая на его казнь…
— Георг умер не напрасно, — не отвлекаясь от микроскопа, ровным тоном произнес Аксель. — Восстание было бы легко подавленно, и ты об этом был прекрасно осведомлен. Не ты ли доставал нам информацию о мерах безопасности, которые будут приняты на время суда?
— Аксель, — вскричал Альберт, — моя жена погибла! Кто должен ещё умереть? Орокин?
— Не забывай, — произнес Аксель, продолжая изучать репликанта, — Уэйн Орокин давно не с нами… Тогда он ясно дал понять, что он человек Мартина Вуда.
— Но сейчас он крайне нужен нам, Аксель… — Прайс достал из кармана новую сигару и, показывая ею в сторону собеседника, добавил. — С его помощью мы, наконец, сможем одолеть Льюиса и Филипса…
Аксель перестал смотреть в окуляры. Повернув голову в сторону возбужденного Прайса, он промолвил:
— Знаешь, что интересно, Альберт? Человеческую кожу от скелета репликанта отделяет тоненькая пленка. Вероятно, внутри этой пленки имитируется родная среда, посредством которой клетки продолжают участвовать в метаболизме… Другими словами, клетки кожи «ощущают» синтетическое тело как своё собственное. Это явно не наши технологии. Если кто и обладает подобной технологией, то это Кайпианский союз… Ты уверен, что у тебя нет врагов в Азии?
— Какая Азия! — воскликнул Прайс, слегка ударив себя сигарой по лбу. — Гектор ездил на похороны своей жены, которая внезапно выбросилась из окна. Там, на Акрите, его, скорее всего, и реплицировали…
Альберт, прикурив, на мгновенье задумался.
— Действующие офицеры армии не подчиняются Спектрату. Хоть Филипс теперь и главнокомандующий, но он, видимо, предпочел не светиться, опасаясь, что его распоряжение может привлечь внимание людей, которым он не доверял… Жену Гектора, как и его самого, убили только с той целью, чтобы соблюсти полную конспирацию, подбираясь ко мне… Аксель, нам необходимо вырвать Уэйна Орокина из лап Спектрата. Уэйн — ключ к тому, к чему мы так долго шли…
— И что это за замочная скважина, куда вставляется ключ— Орокин? — съязвил Аксель.
— Вот, — Альберт ткнул пальцем в железную голову репликанта. — Это изделие не рвануло в моём особняке, что было бы намного предпочтительнее в плане моей ликвидации. Значит, он был создан с целью занять социальное место Гектора — человека. Зная, как Филипс не доверяет военным, не удивлюсь, если половина Генштаба армии так же, как и Гектор, подверглась репликации. Для главы Спектрата крайне выгодно иметь запрограммированную лояльность в офицерской среде в столь смутное время. Поэтому наверняка в этой железяке есть коды доступа к управлению «Гиперионом Праймом», на котором Гектор нес службу капитаном. Захватив крейсер, мы блокируем «Социальный лепрозорий», а наши люди поднимут восстание изнутри тюрьмы. Аксель, сделав это, мы получим огромную армию, не считая наших подпольных ячеек в городах метрополии.
У Орокина есть высококвалифицированные агенты, которые вынут коды доступа из головы репликанта без всяких затруднений. Помимо всего прочего, Уэйн имеет немалое влияние на южные племена, которые объединились вокруг одного лидера. Это тоже сила… Да, они глупы, но драться они умеют не хуже имперского солдата. Мы пойдем с запада, а они пойдут с юга… Имея единственный тяжелый крейсер на территории метрополии, мы возьмем в тиски Акрит и уничтожим всех этих выкормышей Вуда одним ударом…
Сказанное Прайсом нашло отклик. Кларк встал с места и, сложив руки за спиной, прошелся по лазарету бункера.
— Узнав о кончине репликанта, Алан поменяет коды доступа, ты не подумал об этом, Альберт?
— Каким, интересно, образом, он узнает о кончине, если об этом знают я, ты и Клаус? Не забывай, что реплицировали моего племянника, который имел право находиться в моём доме на долгосрочной основе. У нас есть больше месяца, пока «Гиперион Прайм» готовят к отправке в пекло Антарктики. Даже если они и забеспокоятся, такое событие как перекодировка не останется не замеченным в Генштабе, где, как ты знаешь, у меня остались хорошие связи.
— А если не получится? — произнес он. — Учитывая масштаб операции по освобождению, придется засветить всю акритскую ячейку «Седьмой печати». Риски очень велики…
— Риски сведем практически к нулю, — ответил Прайс, яростно сжав сигару зубами. — У нас есть Клаус фон Эггерт…
Назад: Глава 8. Золотой теленок
Дальше: Глава 10. Карцер