Глава 6. Западня
— Гектор, ты обещал мне, что после повышения тебя переведут в штаб! — голос Милы Джонс сорвался в крик. — Я устала от такой семейной жизни, ты слышишь меня? Я вижу тебя раз в год, и то когда ты прилетаешь в столицу по служебным делам…
— Мила, прошу тебя, давай не будем… — спокойный голос Гектора Джонса окончательно вывел его супругу из себя.
Мила бросила трубку и разрыдалась.
Прошло более трёх лет с того момента, как она вышла замуж за Гектора Джонса. Для неё, девушки из провинции, возможность выйти замуж за статного капитана, который к тому же был героем второй атлантической компании, стало билетом в ту жизнь, о которой она так мечтала, читая привезенные отцом из столицы светские журналы.
После свадьбы она специально приехала в родное поселение только лишь для того, чтобы показать подругам детства фотографии с дорогостоящего торжества. Несмотря на плохо скрываемую зависть, подруги, работавшие в основном на местной свиноферме, пророчествовали ей счастливую жизнь.
Но счастливая жизнь не задалась. Вместо светских столичных раутов и шумных богемных тусовок, о которых она так грезила, её ждало одиночество. Она так и не смогла завести друзей среди великосветской публики, которая довольно пренебрежительно смотрела на провинциалку в отсутствие мужа. Гектора она видела лишь раз в году, отчего её жизнь, заключенная между домом, салоном красоты и магазинами дорогой одежды, стала казаться ей невыносимой. Практически любой разговор по интегратору с мужем заканчивался истерикой, антидепрессантами и каким-нибудь женским телешоу.
Вот и на этот раз, Мила, бросив трубку, проследовала в ванную и, закинувшись дозой успокоительного, посмотрела в окно. Но великолепный вид с высоты птичьего полета не прибавил ей положительных эмоций. Положив упаковку обратно в белоснежный сервант, она проследовала в большой зал, где прилегла на мягкий диван, взяв в руку пульт от т— визора. Включив шоу Дона Гумбольта, она немного расслабилась, наблюдая, как гости телепередачи обсуждают наряды кинозвезд.
Раздавшийся входной звонок вывел Милу из состояния прострации. «Интересно, кто бы это мог быть…» — подумала она, вставая с дивана. Оказавшись в прихожей, Мила Джонс нажала на кнопку, расположенную на стене, и входная дверь, изменив свою внутреннюю структуру, стала полупрозрачной. За дверью стояли двое мужчин, одетые в черную форму Спектрата. Они не видели Милу с обратной стороны и, переглянувшись между собой, один из них снова нажал на кнопку входного звонка.
— Я вас слушаю, — произнесла Мила, разглядывая незнакомцев сквозь полупрозрачную дверь.
— Мила Джонс? — произнес тот, который был ниже ростом.
— Да, — произнесла Мила, услышав своё имя.
— Мы представители Спектрата. Меня зовут Луций Мнемоник, нам нужно с вами переговорить.
— Со мной? — Мила немного удивилась.
— Да, именно с вами, — подытожил Луций.
Ещё отец учил её не связываться с людьми из Спектрата. От них можно было ожидать чего угодно, но Мила, как и остальные граждане Акритской метрополии, была обязана содействовать представителям Спектрата — предоставлять жилое помещение для обыска, либо иных действий, связанных со служебной необходимостью сотрудников тайной полиции.
Открыв дверь, Мила впустила Спектраторов в свою квартиру. Тот, что представился Луцием Мнемоником, имел жидкую бороденку на подбородке. Его голову украшала модная прическа, а орлиный нос придавал его лицу какой-то зловещий вид.
— Это оперативник Багзстейл, — представил Луций своего коллегу, который был на две головы выше Мнемоника. — Нам необходимо поговорить с вами о вашем муже.
— О моём муже? — Мила немного оторопела.
— Да, — Мнемоник, не разуваясь, прошел на кухню и огляделся по сторонам. — Вы здесь одна?
— Да, — ответила Мила, скрестив руки на груди. — Что, собственно говоря, вы хотите узнать о моём муже?
Мнемоник ничего не ответил. Вернувшись с кухни в прихожую, он и его напарник бесцеремонно прошли в зал и сели на диван. Мила, немного обескураженная поведением вошедших, молча проследовала за ними и присела на кресло возле журнального столика. Взяв пульт, Луций переключил несколько каналов и, остановившись на музыкальной программе, сделал звук немного громче.
— Мила Джонс, — обратился Мнемоник к женщине, — вашим мужем является Гектор Джонс, несущий службу на крейсере Гиперион Прайм?
— Да… Все верно… — Мила никак не могла понять, что нужно этим людям.
Кивнув головой, Луций посмотрел на Багзстейла и, достав из своего портфеля планшет, принялся что-то набивать на виртуальной клавиатуре.
— Мила Джонс, возраст двадцать девять лет, уроженка поселения Росчестер, округа Корнуэл, — задумчиво произнес Мнемоник и, немного погодя, добавил. — Здесь сказано, что вы посещаете психотерапевта, который выписал вам JBA–16 в качестве антидепрессанта. Эта информация верна?
— Да, — задумчиво произнесла Мила, не понимая, к чему клонит этот человек.
— Можно посмотреть на упаковку этого лекарства? — Луций вопросительно посмотрел на Милу Джонс.
Мила с удивлением посмотрела на Луция, а потом на его коллегу.
— Конечно, — с этими словами она встала с кресла и прошла в ванную.
Вернувшись, она протянула пузырек, наполненный продолговатыми капсулами, Луцию Мнемонику. Но тот не торопился брать в руки упаковку. Вместо этого он предложил Миле присесть обратно в кресло.
— Мила Джонс, — ровным голосом произнес Луций, — я хочу, чтобы вы проглотили все эти таблетки.
— Что!? — от удивления Мила даже немного привстала с кресла. — Это ведь может быть смертельно опасно…
— Все верно, Мила Джонс, — ответил ей Мнемоник. — Но это нужно сделать, поверьте…
— Но… Но я не хочу этого делать, — Мила ошарашено уставилась на незваных гостей. — Я…
— Ты сделаешь это, сучка, — лицо Луция приняло угрожающий вид. — А если нет, клянусь тебе, мы насильно затолкаем этот пузырек в твою глотку…
Мила, шокированная таким поворотом событий, не на шутку разрыдалась. Луций, подав знак своему коллеге, ушел на кухню. Вернувшись со стаканом воды, он грубо выхватил упаковку таблеток из рук Милы и высыпал их в стакан.
— Нет… Нет… — Мила попыталась сопротивляться. — Не трогайте меня…
Скрутив беззащитную женщину, они зажали ей нос и влили содержимое стакана в рот. Мила, кашляя, вынуждена была проглотить воду с плавающими в ней капсулами, чтобы не задохнуться.
— Чего вам от меня надо, — истерично закричала она, пытаясь вырваться из крепких мужских рук.
Но ей ничего не ответили. Вместо этого Луций открыл окно квартиры, в которую сразу же ворвался ветер, разбрасывая листки бумаги с журнального столика. Подтащив рыдающую женщину к окну, Спектраторы сбросили её с высоты 70 этажа прямо на центральную улицу Акрита.
Быстро покинув помещение, Мнемоник и Багзстейл зашли в лифт и спустились на первый этаж. Оказавшись на улице, они сели в машину и немедленно покинули двор жилого комплекса Вавилон — Тауэр.
Набрав номер на устройстве связи, Луций, вытирая тряпкой мокрый рукав, коротко произнес:
— Босс, дело сделано…
* * *
Борт № HG117, числившийся за гражданской авиацией Акритской метрополии, стремительно заходил на посадку в столичный аэропорт. Череда вспышек молний и последующая встряска заставили пассажиров шаттла изрядно нервничать. Из всех 96 человек, находящихся на борту рейса «Эритея — Акрит», лишь двое были абсолютно безразличны к происходящему буйству природы.
Первым из них был стюард, который заперся в туалете и был полностью сконцентрирован лишь на том, чтобы не просыпать дорожку кокаина с собственной ладони. Вторым человеком, не обращающим никакого внимания на происходящее за бортом, был пассажир этого рейса — Гектор Джонс. Одетый в синюю форму, характерную для военнослужащих армейской авиации, Гектор, сидя в кресле, завалился немного набок. Его лысая голова упала на грудь, отчего у стороннего наблюдателя сложилось бы впечатление, что этот человек крепко спит.
Но Гектор не спал. Джонс, от которого за версту несло алкогольными парами, пытался немного сосредоточиться, чтобы избавиться от накатывающих приступов тошноты. Еще вчера утром он был принципиальным трезвенником, пропагандирующим здоровый образ жизни среди рядового состава «Гипериона Прайма», но ближе к вечеру весть о том, что его жена Мила Джонс выбросилась из окна, приняв перед этим смертельную дозу антидепрессантов, превратила его в пожирателя алкоголя. Пытаясь унять свое горе, связанное со смертью жены, Гектор так напился, что чуть было не пропустил свой рейс. Его, мертвецки пьяного, занесли на борт сослуживцы, вступив перед этим в словесную перепалку с охраной аэропорта Эритеи.
Сильный приступ тошноты заставил Гектора открыть глаза. Несмотря на предупреждение персонала, он расстегнул ремень безопасности и, немного пошатываясь, двинулся в сторону туалета. Пройдя вдоль рядов пассажирских кресел, Гектор очутился перед дверью, на которой была изображена крупная буква «М».
Взявшись за ручку двери, он попытался открыть её, но, почувствовав, что она заперта изнутри, принялся кулаком бить в дверь, сдерживая позывы к рвоте. Стюард, находящийся в кабинке, пытался тем временем сделать вторую дорожку кокаина, но внезапный шум за дверью заставил его инстинктивно вздрогнуть. Пакетик с белым порошком выпал из его рук и, спланировав, исчез в дыре унитаза. Выругавшись, стюард злобно посмотрел в зеркало. Смахнув остатки порошка со своего гладко выбритого подбородка, он резко открыл дверь.
— Во время посадки пассажирам запрещено вставать с… — начал было говорить стюард, но непрошеный гость не дал ему окончить фразу, наполненную возмущением.
Гектор, схватив стюарда за шиворот, так резко дернул, что тот, вылетев из кабинки, ударился головою о салонную перегородку. Не обращая внимания на ошарашенного таким поведением стюарда, Джонс, молча, зашел в туалет и закрыл за собой дверь. Припав к заветному унитазу, он принялся изрыгать туда остатки вчерашнего алкоголя, которые его организм категорически отказывался переваривать.
Когда Гектор Джонс немного пришел в себя, борт № HG117 уже совершил посадку на отведенный квадрат столичного аэропорта. Умывшись, он последовал на выход вслед за остальными пассажирами. Оказавшись на свежем воздухе, Гектор сделал глубокий вдох, который подействовал на него весьма отрезвляюще. Спустившись с трапа, он встал в очередь к подъехавшему транспорту, который должен был доставить пассажиров на КПП, расположенный в восточной части аэропорта. Немного переведя дух, Гектор поднял голову и посмотрел куда-то вверх.
Пасмурные облака, затянувшие небо столицы, ниспадали на асфальтовое покрытие в виде атмосферных осадков. Мелкий моросящий дождик заставил Гектора зажмуриться, отчего в его памяти всплыл образ его покойной жены, на похороны которой он и прибыл на Акрит, получив от командования месячную увольнительную.
«Мила, Мила, Мила…» — бормотал про себя Гектор, пытаясь понять те причины, которые побудили его супругу наложить на себя руки. Но всякий раз, когда он думал об этом, Джонс испытывал щемящее чувство вины, будто он сам отправил свою супругу в могилу. Да, иногда он был слишком груб с ней, считая её капризы следствием плохого воспитания, но… но он искренне любил её… Любил её так сильно, что подумывал о досрочном уходе на пенсию за выслугу лет, чтобы посвятить остаток своей жизни любимой женщине. Ему до сих пор не верилось, что Мила решилась на столь отчаянный шаг.
— Сэр, — мягкий женский голос заставил Гектора открыть глаза, — будьте добры, займите своё место в транспортном модуле.
Перед ним стояла стюардесса, облаченная в форменную одежду акритских авиалиний. Её головной убор, украшенный искусственным разноцветным бантом, напомнил Гектору о свадебном путешествии к коралловым островам, на которых так любила отдыхать его покойная жена. Оглядевшись, Джонс понял, что все уже заняли свои места в транспортном модуле, пока он предавался самобичеванию от нахлынувших воспоминаний.
— Сэр, с вами все в порядке? — стюардесса перестала улыбаться и внимательно посмотрела на Гектора.
— Да… Простите… — промолвил Джонс.
Поднявшись на платформу, он занял первое попавшееся свободное место. Тронувшись, модуль, представляющий собой сцепку из трех одноэтажных вагонов, поехал по зигзагообразной траектории, минуя летательные аппараты, вокруг которых суетился технический персонал. Оказавшись в транзитной зоне вокзала, транспорт остановился и чуть погодя открыл пластиковые двери, выпуская пассажиров наружу.
Ступив в небольшую лужу, Гектор направился в сторону паспортного контроля, минуя хорошо вооруженных охранников. Его отрешенное лицо покрывали капли мелкого моросящего дождика, которые постепенно превращались в небольшие ручейки, скатывающиеся к расстёгнутому вороту военного кителя Джонса. Оказавшись возле стойки регистрации, Гектор почувствовал головокружение, которое он связал с алкогольной интоксикацией.
— Добрый день, сэр! Добро пожаловать на Акрит, — молодой сотрудник аэропорта, работавший на стойке контролером, стандартно улыбнулся. — Будьте добры, предъявите вашу идентификационную карту…
Гектор полез во внутренний карман кителя. Достав небольшую пластиковую карту, он вставил её в сканер. Когда светодиод сканера загорелся зеленым светом, сотрудник немного прищурился, поглядев в расположенный перед ним монитор.
— Одну минутку, — произнес контролер, продолжая дежурно улыбаться.
Нажав на виртуальной клавиатуре несколько кнопок, он принялся заполнять какие — то регистрационные формы. Так продолжалось до тех пор, пока к стойке не подошли четыре человека, одетые в черную форму Спектрата.
— Гектор Джонс? — произнес один из них.
Гектор, недоумевая, оглядел обступивших его людей.
— Да, — произнес он, утвердительно кивнув головой. — В чем собственно дело?
— Дело государственной важности, — ответил один из Спектраторов. — Вас необходимо доставить в Генштаб. Это прямое распоряжение главнокомандующего акритской армии Алана Филипса…
«К чему бы это», — подумал про себя Гектор, но не придал этому значения. Сунув идентификационную карту обратно в карман, капитан «Гипериона Прайма», будучи военнослужащим, немедленно подчинился приказу своего непосредственного начальника.
Когда черный электромобиль тайной полиции заехал на территорию военного министерства, его уже встречала группа людей, одним из которых был Спектратор Луций Мнемоник. Джонс вышел из электромобиля, а вслед за ним показались и его сопровождающие. Поправив пробор на голове, Мнемоник подошел к Джонсу и, протянув руку, коротко произнес:
— Ваше оружие, офицер…
Почувствовав неладное, Гектор бегло осмотрел присутствующих.
— Устав акритской армии обязывает действующих офицеров иметь при себе табельное оружие, — произнес Гектор, немного кривя лицо от мучившей его изжоги.
— Гектор Джонс, — Мнемоник смотрел в глаза капитана немигающим взором, — в целях безопасности высокопоставленных лиц, находящихся в этом здании, проносить оружие внутрь категорически запрещено…
— Раньше… — начал было говорить Гектор, но Луций его грубо перебил.
— Раньше была другая власть, капитан Джонс… — Мнемоник продолжал держать вытянутой правую руку. — Власть сегодняшняя приказывает вам сдать оружие…
Немного задумавшись, Гектор все же подчинился. Сняв с пояса кобуру с пистолетом, он передал её в руки Мнемоника. Бросив кобуру одному из своих людей, Спектратор отдал приказ:
— В наручники его…
— Что!? — возмутился Гектор, услышав сказанное Мнемоником.
Почувствовав, как руки Спектраторов схватили его, он принялся изо всех сил сопротивляться, поливая нападающих отборным матом. Но силы были не равны. Оказавшись на мокром асфальте, Гектор почувствовал, как за его спиной защелкнулись оковы.
— Послушайте, ублюдки! — продолжал кричать капитан, лежа на мокром асфальте. — В моём нагрудном кармане лежит месячная увольнительная. Я прибыл в столицу на похороны своей жены… Я офицер акритской армии и вы, ублюдки… вы не имеете права так поступать со мной…
Но черный хромовый сапог, стоявший возле головы капитана, напомнил последнему о правах, которыми обладает гражданин в полицейском государстве. «Напоминание» в виде сильнейшего удара сапогом в височную область головы, погрузило сознание Гектора в абсолютную тьму…
* * *
«Шаг… Еще один… Громкий кашель… Снова шаг… Скрип металла… Тишина…» — сознание Гектора, еще не до конца разбуженное противным механическим скрежетом трущихся друг о друга деталей, постепенно возвращалось к нему.
Открыв глаза, Джонс попытался сфокусировать свой взгляд на тусклой лампе, расположенной в зарешетчатой выемке потолка. Ощутив телом холодный каменный пол, он провел языком по пересохшим от жажды губам, пытаясь сосредоточиться. Немного приподняв голову, Гектор, почувствовав резкое головокружение, решил немного полежать, чтобы прийти в норму. В его памяти постепенно оживали последние события, связанные со смертью Милы, увольнительной и последующим арестом. Волна накатившего гнева придала капитану сил. Несмотря на пульсирующую боль в правой височной доле, Гектор все же поднялся на ноги, опираясь на холодные прутья решетки.
Оглядевшись, он понял, что находится в небольшой камере какого — то сырого подвала. Кроме железного унитаза, покрытого пятнами ржавчины, в стиснутом каменном мешке больше ничего не было. Воздух наполняли отвратительные запахи мочи, пота и гниющей плоти. Толстая решетка, на которую опирался Гектор, судя по всему выполняла функцию двери, отделяя камеру от довольно широкого коридора.
Услышав какой-то шорох, капитан прильнул к холодным прутьям, пытаясь визуально определить источник звука. Камеры, расположенные по другую сторону мрачного коридора, сначала показались ему безжизненными. Однако в одной из них, несмотря на тусклое освещение, Гектор заметил одиноко стоящую высокую фигуру чуть сгорбленного человека.
— Эй, — тихо произнес Гектор, — ты слышишь меня?
Но человек не отреагировал на голос капитана. Вместо этого он сделал шаг назад, удалившись в дальний угол своей камеры, скрытый от глаз Джонса.
— Эй, разрази тебя Марс, ты что ли глухой? — Гектор повысил тон, пытаясь привлечь к себе внимание.
— Бесполезно, — голос, раздавшийся из камеры, расположенной по соседству с камерой Джонса, принадлежал мужчине лет тридцати — сорока. — Он не глухой, он просто сумасшедший…
— Сумасшедший? Это что, психиатрическая клиника? — Гектор немного размял шею, разглядывая свой грязный порванный китель.
— Я не знаю, — отрешенно ответил ему голос, — иногда мне кажется, что вся эта страна является одной большой психушкой…
Раздавшийся приступ кашля прервал говорящего.
— Как тебя зовут? — Гектор присел на корточки, облокотившись спиной на железные прутья.
— Грэй… Вильям Грэй…
— Давно ты здесь, Вильям?
— Дней десять… До этого я содержался в «Силенциуме» около года…
При упоминании о «Силенциуме», Гектор нахмурился.
— Насколько я знаю, «Силенциум» является тюрьмой для бывших сотрудников Спектрата… — произнес Джонс после некоторого молчания. — Ты бывший Спектратор?
— Да, бывший… Я не успел проработать и дня в этой структуре… — кашель Вильяма Грея мешал ему говорить. — Меня арестовали за то, что я отказался стрелять в ребенка… Даже мой кузен, работающий в Спектрате заместителем Алана Филипса, не смог мне ничем помочь. Примерно месяц назад «Силенциум» начал постепенно пустеть. Каждый день заключенных группами по десять — пятнадцать человек стали куда-то вывозить. Десять дней назад меня и ещё одиннадцать заключенных доставили в этот подвал. Здесь уже содержался этот сумасшедший, который на все наши расспросы об этом месте лишь тихо скулил, как забитая собака. За эти дни всех тех людей, с которыми я сюда прибыл, увели в неизвестном направлении. Больше я их не видел…
— Может, их казнили, — задумчиво предположил Гектор.
— Навряд ли… Если бы нас хотели казнить, нас бы расстреляли в подвалах «Силенциума», которые там называют последним ру…
Но Вильям не успел договорить. Послышался скрежет железных засовов, после чего в коридоре раздались голоса. Услышав приближающиеся шаги, Гектор встал на ноги. К камере, где содержался сумасшедший, подошла группа из пяти человек, одетых в черную форму Спектрата.
— Транквилизаторы? — вопросительно произнес один из них.
— Нет, не надо. Николас Вайс научился быть примерным заключенным… — ответил ему тот, который, видимо, был за главного.
Гектор Джонс не поверил своим ушам, услышав имя бывшего главнокомандующего, под началом которого ему довелось служить при Императоре Мартине Храбром. Да, Гектор Джонс знал о предательстве Вайса. Год назад эта новость всколыхнула всю общественность Акритской метрополии, немало удивив тогда и самого капитана. Но молва судачила также и о том, что Вайса давно уже не было в живых.
Сняв с пояса устройство связи, главный Спектратор громко произнес:
— Камера номер пять, открывай…
Послышались щелчки, после чего железная решетка со скрипом опустилась вниз. Гектор осторожно прильнул к решетке, пытаясь понять, является ли Николас Вайс тем человеком, о котором он подумал.
Увиденная капитаном картина основательно ошеломила его. Из камеры, пригибаясь и испуганно озираясь по сторонам, показался крайне неопрятный человек, одетый в перепачканные фекалиями лохмотья. Несмотря на спутанные на голове и лице волосы, Гектор узнал черты своего бывшего начальника, который начал заискивающе улыбаться, обнажая штифты, оставшиеся от зубных имплантатов. Его некогда военная выправка сменилась сутулой осанкой, а взгляд отчетливо передавал то чувство страха, которое заставляло Николаса вздрагивать при любом резком движении Спектраторов.
— Вевшина, вевшина, — неразборчиво залепетал сумашедший Вайс, показывая куда-то в сторону.
— Давай, двигай живее, — проревел главный, отчего Николас послушно пригнулся, последовав по коридору в сторону выхода.
— Рэндалл, это ты? — внезапно раздавшийся голос Вильяма Грэя, который, видимо, тоже наблюдал за происходящим, заставил главного Спектратора подойти к его камере и со всей силы ударить по решетке электродубинкой.
Вспышка искр на мгновенье осветила тусклый коридор подвала.
— Разговорчики! — проревел Спектратор и, сплюнув на пол, последовал вслед за остальными.
Когда двери подвала закрылись, наступила полная тишина. Пребывая немного в замешательстве, Гектор оперся спиной на каменную стену и, посмотрев на потолок, попытался переварить только что увиденное. Приступ громкого кашля, раздавшийся из соседней камеры, вернул Гектора в реальность.
— Вильям? — произнес он, разглядывая своды высокого потолка.
— Да, — ответил ему Грэй, пытаясь унять мучивший его кашель.
— А кто такой этот Рэндалл?
— Один из тех одиннадцати заключенных, что прибыли сюда вместе со мной из «Силенциума» десять дней тому назад… Хотя, скорее всего я обознался…