На самом деле Император Тиберий не был предателем, но, как говорится, историю пишут победители. Тиберий был реформатором, который стал жертвой пропаганды, ибо проиграл престол, потеряв при этом власть и собственную жизнь…

Седьмой Император Константин по прозвищу Большой, получивший престол по наследству от своего отца, не особо утруждал себя государственными делами. Будучи очень полного телосложения, он не любил передвигаться, поэтому большую часть времени своего правления Константин проводил в императорском дворце, предаваясь поеданию десертов и иных роскошных яств в тени уютного сада. Такое положение вещей привело к тому, что Константин фактически отстранился от управления Акритской метрополией, передав все полномочия Сенату. Внезапно скончавшись от собственного обжорства в 2676 году, Константин оставил после себя полностью децентрализованное государство.

Ещё во времена правления Эрика Злого, Акрит подчинил себе крупные города, предложив им свои технологии в обмен на потерю независимости. Однако в дальнейшем Первый Император внес определенные коррективы. В концепцию «независимость в обмен на технологии» была внесена поправка, согласно которой вводились шесть уровней доступа к информации о технологиях Акрита. Каждому уровню доступа соответствовала своя печать. Под шестую печать попадали технологии, которые, по мнению Императора Эрика Злого, могли быть использованы против самого Акрита. Сохранение в тайне критических технологий позволило сделать молодое государство более управляемым.

Сенат при Императоре Константине не упустил случая воспользоваться рычагами власти в своих интересах. Децентрализация вертикали власти привела к тому, что Акрит как столица потерял былое влияние. Викарии округов, воспользовавшись этим, провели закон, согласно которому секьюритизация технологий была полностью отменена. Но государство от этого не развалилось. К этому времени все города метрополии уже зависели друг от друга, будучи связанными производственными цепочками в едином экономическом пространстве.

Элиты городов метрополии начали конкурировать друг с другом за влияние, что привело к уменьшению финансовых потоков, поступающих в главный полис, на балансе которого была армия, требующая всё больше и больше средств на поддержание Южноамериканской кампании. Военные настолько завязли в постоянно вспыхивающих локальных конфликтах на этом континенте, что их запросы становились непосильны бюджету метрополии. Викарии не желали тратиться на войну в Южной Америке, если это не совпадало с их интересами. Они предпочитали делать бизнес с тамошними местными царьками, оставляя часть средств от добычи и реализации ресурсов в их карманах.

Смерть Императора Константина поставила перед Сенатом вопрос о престолонаследии. Так как покойный не имел детей мужского пола, была проведена процедура интронизации. Тиберий Андерсон, бывший в ту бытность викарием Сайбурга, неожиданно для себя стал Восьмым Императором Тиберием. Но впоследствии он понял причины такого резкого поворота в своей судьбе. Сенат рассчитывал бросить вызов военным, собираясь урезать им финансирование. Определенно, это было связано с рисками, последствия которых могли бы затянуться на шее вновь избранного Восьмого Императора. По мнению большинства членов Сената тех дней, военные давно оторвались от реальности, но играть в подобные игры с акритской армией было весьма опасно. Именно поэтому они проголосовали за кандидатуру человека, который, по их мнению, был наиболее управляем и глуп…

Но Тиберий Андерсон далеко не был глуп, как представляли себе некоторые члены Сената. Может, он и не разбирался в политических интригах, которые опутывали Сенат, зато Тиберий был хорошо образован и профессионально занимался биологией, совмещая её с административной работой. Его отцом был профессор Сервий Андерсон — знаменитый ученый Сайбурга, преподававший историю в местном университете. Сервий очень гордился тем, что был дальним родственником Первого Императора Эрика Злого. Именно отец посоветовал Тиберию начать политическую карьеру и выдвинуть свою кандидатуру на пост викария Сайбурга.

— Папа, зачем мне это нужно? — спросил тогда Тиберий, вопросительно посмотрев на отца. — Я занимаюсь совершенно другой работой. Меня больше интересует парадокс, который проявился после падения Анубиса.

— Парадокс? Ты это о чем? — Сервий всегда проявлял интерес к тому, чем занимался его сын.

— У нас, у биологов, есть такое выражение — «парадокс Анубиса», — начал объяснять Тиберий, пытаясь подобрать слова. — Заключается он в том, что за 500 лет, которые прошли с момента падения Анубиса, появилось множество новых видов. Официальная наука считает, что это произошло благодаря тому, что совпало множество факторов — повышение радиоактивного фона, освободившиеся биологические ниши в результате массового вымирания и так далее. Но это противоречит классической эволюционной концепции. Антропология указывает нам на то, что 500 лет слишком маленький срок для появления такого огромного видового разнообразия.

Получается, что профессор Императорской Академии Британии Чарльз Дарвин, в 1859 году опубликовавший труд «Происхождение видов путём естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь», был, мягко сказать, не прав. Современные наблюдения противоречат его выводам. Триста лет, сидя под землей, остатки разумного человечества получали лишь обрывочные сведения о происходящем на поверхности планеты. Для нас это темное пятно истории, и мы очень мало знаем о том, что в это время происходило на нашей отравленной планете.

Как ты знаешь, отец, я проходил службу на одном из форпостов Западной Европы. Стоя в карауле возле склада, я наблюдал, как одно необычное существо, размером с домашнюю кошку с гипертрофированно большой головой, давило своей лошадиной челюстью мышей и ловко проглатывало их. Меня это заинтересовало как биолога, и я, подстрелив это существо, тщательно осмотрел тушку. У существа был жевательный аппарат парнокопытного, но пищеварительный тракт был характерен для хищника. Кроме того, в желудке не было ни единой травинки. Но существо приспособилось к условиям среды, благодаря чему смогло выжить. Всё это говорит об искусственном вмешательстве в эволюционный процесс. И я намерен начать длительное исследование в целях доказать это утверждение.

Отец внимательно выслушал сына и одобрительно закивал головой, понимая масштабность проекта.

— Ты думаешь, это работа Кайпианского союза? Мы ведь так мало знаем о них. Возможно, они как — то причастны к этому вашему «парадоксу Анубиса»? Но, сын, где ты возьмешь финансирование под этот исследовательский проект, который, возможно, растянется на длительное время и потребует современное биотехнологическое оборудование?

Тиберий задумался.

— Я рассчитываю получить грант от Акритской Академии в следующем месяце…

— Грант от Акритской Академии? — перебил его Сервий и рассмеялся. — Да они сейчас дают гранты только на то, что поможет провести намеченный на январь блицкриг в Южной Америке. Другими словами, тебе дадут денег только на то, что повысит эффективность боевой имперской единицы. Государство готовится к военному вторжению на соседний континент, так что вот тебе мой совет — иди в политику, сынок, это даст тебе финансовую базу для твоих исследований. Ты родственник Эрика Злого, а это уже обязывает к государственной службе.

Тиберий послушал совет отца и уже в двадцать восемь лет стал самым молодым членом Сената за всю историю Акритской метрополии. Будучи викарием Сайбурга, он создал лучшие лаборатории на базе учебных заведений города, которые готовили специалистов для всей Империи. Он также реализовал множество социальных программ, чем заслужил уважение жителей Сайбурга…

…Но вернемся в те дни 2676 года, когда Тиберий Андерсон, являясь викарием Сайбурга, неожиданно для себя стал Восьмым Императором Тиберием. Когда Сенат положил ему на подпись закон о сокращении расходов военного бюджета, Тиберий прекрасно понимал, что оказался между «молотом и наковальней». Решив не конфликтовать с военными, он проявил неожиданную для членов Сената политическую самостоятельность. Не поставив свою подпись под документом, Тиберий настроил против себя изрядную часть влиятельных людей метрополии. Этому решению был рад только викарий Нанта, так как производственные оборонные мощности этого города получали львиную долю военных заказов.

Император Тиберий, сохранив статус — кво, решил использовать те возможности, которые давала корона. Получив при избрании криптографический ключ — «Седьмую печать», молодой Император стал пропадать в Табуларии, изучая засекреченные данные, связанные с Паноптикумом…

«Паноптикум…» — это загадочное слово давно будоражило ум Тиберия. Еще во времена учебы в университете Сайбурга, его лучший друг Авл Грин, изучавший археологию, вступил с ним в политическую дискуссию, вернувшись из археологической экспедиции, организованной профессором Крамером.

— …Говорю тебе, Тиберий, — эмоционально произнес тогда Авл, — власти что-то от нас скрывают. Артефакты, найденные нами, противоречат истории, которую преподают в учебных заведениях. Нет ни одного археологического свидетельства о том, что до падения «Анубиса» планетой правила Священная Римская Империя, столицей которого являлся Акрит. Кроме того, в каждой археологической экспедиции всегда присутствует представитель Спектрата, который изучает найденные нами артефакты и ставит на некоторые из них гриф «Седьмой печати», отправляя их в центральный архив. То есть, получается, что мы изучаем лишь то, что позволяют нам власти. Конечно, все это преподносится как необходимые меры для того, чтобы сохранить в тайне технологии, которыми могут воспользоваться враги Империи. Но, черт возьми, Тиберий, какие технологии могут содержаться в учебнике по истории для общеобразовательной школы, если культурный пласт, в котором она находится, датируется 2024 годом?

Авл вопросительно посмотрел на Тиберия и, понизив голос, прошептал:

— Но я нарушил инструкции… Обнаружив в ржавой железной шкатулке древнюю флэш — карту памяти, я спрятал её, а после сумел извлечь оттуда данные. В одном из файлов был электронный учебник по истории… Тиберий, когда я прочел несколько страниц, меня охватило двоякое чувство, будто история мне местами знакома, но… события были совершенно другими, хотя многие собственные имена совпадали с современным учебником истории.

Тиберий задумался.

— Каждый историк добавляет в научную работу свои субъективные оценки прошлого, — предположил Тиберий, рассматривая потолок аудитории, где происходил разговор.

— Нет! — вскричал Авл, но, осекшись, убавил тон и тихо произнес. — Ты не понимаешь… Наши учебники учат, что время, называемое «Imperial Pactum», «Имперский Пакт», продлилось около пятисот лет до падения астероида на планету и, якобы, это было золотое время человечества, когда Столица Римской Империи мудро правила всеми народами, сохраняя мир на планете. Но в учебнике по истории, который содержался на древней карте памяти, Римская Империя не только не существовала в эту эпоху, но и сам пятисотлетний период омрачен глобальными войнами… Там, в учебнике того времени, был целый раздел, посвященный так называемой Второй мировой войне — войне, в которой участвовало 62 из 73 существовавших на тот момент независимых государств. Имперского Пакта, объединяющего все народы Земли, никогда не существовало!

Они еще долгое время дискутировали на эту тему, приводя друг другу аргументы на свои доводы.

Придя домой из университета, будучи под впечатлением от сказанного Авлом, Тиберий осторожно поинтересовался у отца — историка его мнением по этому поводу. Отец, услышав пересказ произошедшей в университете дискуссии, неожиданно для Тиберия напрягся и, встав с кресла, подошел к нему. Положив свои руки на плечи сына, Сервий заговорил:

— Сынок, запомни! Авл поступил крайне необдуманно, пойдя на нарушение инструкций Спектрата. Вся эта ересь, связанная с сомнениями в нашей великой истории — лживая пропаганда врагов Империи. Твой дальний предок — Эрик Злой поднял знамя Империи над руинами человеческой цивилизации, поклявшись вернуть порядок в тот хаос, в который погрузилась планета. Не забывай этого, Тиберий! Враги хотят подорвать тот культурный код, который объединяет всех граждан метрополии. Они хотят сделать нас слабыми, чтобы держать на расстоянии от тех областей, которые ещё богаты полезными ископаемыми…

Прервавшись, Сервий пристально посмотрел в глаза сыну и добавил:

— Тиберий, обещай мне, что нигде и никогда ты больше не будешь поднимать эту тему в своих беседах.

— Отец, я же говорю об этом дома.

Сервий, недовольно оглядевшись по сторонам, снова повторил свою просьбу.

— Хорошо, папа, обещаю… — произнёс Тиберий, осознавая то, что ответы на свои вопросы он так и не получил.

Тиберий никогда не узнает о том, что на следующий день его отец написал донос на Авла Грина. По мнению самого Сервия Андерсона, он действовал лишь с целью уберечь сына от сомнительных друзей. Двадцать пять лет лагерей социальной адаптации, которые получил Авл за украденный с места раскопок артефакт, отбили у Тиберия охоту побольше узнать о Паноптикуме…

Но став Восьмым Императором, он не упустил этой возможности и, засиживаясь в Табуларии до позднего вечера, открыл для себя абсолютно другой — новый мир. Изучая засекреченные данные об истории, Тиберий начал постепенно понимать, что скрывалось под словом «Паноптикум».

Паноптикум, по представлению самого Тиберия, являлся вершиной общественной мысли, которая была разрушена в результате падения астероида. Продлившись около века, этот период характеризовался качественным рывком человечества во всех сферах культуры. Были эффективно решены многие проблемы прежнего капиталистического общества. Национальные социумы отошли от концепции «расширения границ и влияния» и сосредоточились на программах по повышению качества собственного населения.

Будучи эволюционистом, Тиберий представлял общество в динамике, расставляя в уме этажи развития человеческой цивилизации — рабовладельческий строй сменился феодальным, затем пришел капитализм, а после — Паноптикум. Общество во времена Паноптикума научилось эффективно контролировать каждого своего члена, независимо от его происхождения и социального положения, не нарушая при этом правового статуса личности. Паноптикум стал результатом массового гражданского самосознания, связанного в информационный клубок посредством компьютерного интерфейса.

Изучая скрытое за «Седьмой печатью», Тиберий понял, что побудило Эрика Злого сфальсифицировать историю. Ему нужна была идеология, способная объединить под знаменами Акрита очаги разумного человечества на севере американского континента. Города и поселения того времени, раздираемые внутренними проблемами и внешними стычками друг с другом, всё больше деградировали, а их деятельность сводилась к грабительским набегам, цель которых — удовлетворение насущных проблем за счет более слабых соседей. Искусственно создав «героическое прошлое» зарождающегося государства, Эрик дал всем этим несчастным свирепую и примитивную общую цель, достижение которой требовало от них забыть все распри и объединить усилия в общей борьбе за восстановление мифологизированной Священной Римской Империи.

Но Эрик не учел того факта, что общество является живым организмом, который постоянно развивается. Постепенно, акритское общество, насытив свои естественные потребности и обеспечив безопасность от внешних врагов, породило прослойку интеллигенции, которая пыталась ответить на вопрос: «Почему всё обстоит именно так, а не иначе?» Эти диссиденты, потеряв всякое чувство страха перед Спектратом, делали в своих выступлениях выводы, противоречащие официальной идеологии. Некоторые из граждан искренне думали, что диссиденты являются вражескими агентами, но большинство считало их больными на голову фриками, которых Спектрат обеспечит бесплатным лечением в государственной психушке.

Но время неумолимо шло, и людей, готовых открыто выразить своё мнение, стало появляться всё больше и больше. Тиберий, находясь у руля этой репрессивной государственной машины, прекрасно понимал, к каким последствиям это может привести. Он даже урезал полномочия главы Спектрата Моргана и взял под личный контроль проблемы с идеологией, опасаясь, что Морган может перегнуть палку в подавлении инакомыслия. Этим решением он вызвал раздражение Сената, многие члены которого использовали силовиков в решении личных проблем, выставляя своих противников политическими вольнодумцами.

Такое «тихое» противостояние Императора Тиберия с Сенатом сохранялось до сентября 2679 года. Осень принесла плохие новости. Армия понесла колоссальные потери в технике и живой силе, столкнувшись с восстанием коренного населения Южной Америки, которое организовала агентура Кайпианского союза. Еще в начале этого года Кайпианский союз официально объявил Антарктику своей территорией, на что дипломатия Акритской метрополии отреагировала угрозами военного вторжения на далёкий и холодный континент. Союзники тщательно подготовились и 8 сентября 2679 года провели упреждающий удар по основным плацдармам Акритских сил в Южной Америке, используя для этого свои технологии и местное население, люто ненавидящее имперских карателей.

Современник той эпохи, военный журналист Карл Крупп писал, что «военные попали в капкан революционеров, хитроумно расставленный агентурой Кайпианского союза», в то время как «нам не хватит всех наших ресурсов, чтобы выковать хлыст для Южной Америки».

Военные, в лице престарелого главнокомандующего Джека Уайта, запросили у Сената неподъёмную для бюджета сумму, аргументируя это тем, что «восстание успешно подавленно, но нам необходимы дополнительные силы, чтобы закрепить успех».

— Успех!? — выкрикнул с места викарий Иерихона, когда Джек Уайт, перестав читать по бумажке, закончил свою речь. — Главнокомандующий Уайт, это официальная точка зрения Генштаба на произошедшее? Я думаю, что те двое героев, чудом выжившие в битве при Сан — Паулу, вряд ли назовут успехом откровенный провал командования, которое проморгало восстание на континенте…

Воспользовавшись тем, что военные попали под жесткую критику в обществе, Император Тиберий подписал пакет законов о выводе войск из Южной Америки, а также о последовательном сокращении финансирования акритской армии в 2680 году. Массовые сокращения кадрового состава привели к полной неразберихе в Генштабе, члены которого позабыв про технику и личный состав, находящийся в джунглях, пытались найти способы остаться на теплых насиженных местах и не попасть под сокращение. Но контингент, брошенный Генштабом, будет искренне считать виновным в этом Императора Тиберия, который, собственно говоря, и был инициатором вывода войск.

Но нашлись люди, которые не упустили возможности «погреть руки» в данной ситуации. Бывший командующий контингентом в Южной Америке, генерал Альберт Прайс, совместно со своими единомышленниками, так же, как и он уволенными в запас, прибрал к рукам брошенные активы Акритской Армии и на их основе создал частную военную корпорацию, услугами которой стали пользоваться многие влиятельные лица метрополии. Кроме того, Прайс поспособствовал созданию литийского синдиката — организации, куда входили крупнейшие наркоторговцы Южной Америки. Предоставив им защиту и логистику, организация Прайса стала получать баснословные доходы от этого предприятия, которые инвестировала в собственный военный потенциал. Стараясь не конфликтовать с местным населением, генерал Прайс предлагал им работу, хорошо оплачивая их услуги по обслуживанию потребностей частной военной корпорации. Местному населению, включенному в экономический оборот, стала перепадать часть баснословных доходов корпорации, отчего экономика этого проблемного региона неслыханно оживилась.

Уже к 2685 году пресса метрополии писала хвалебные речи, посвященные генералу Альберту Прайсу, называя последнего «хозяином Южной Америки». Согласно средствам массовой информации метрополии, частная военная корпорация занималась охранной деятельностью, а также инвестированием средств в горно — обогатительные комбинаты. Конечно, многие статьи были проплачены самим Прайсом, стремящимся улучшить имидж своей организации и легализовать права на военное имущество, брошенное армией.

Отношения между Прайсом и правившим Императором были нейтральны. Тиберий был прекрасно осведомлен о том, чем на самом деле занимался Прайс в Южной Америке. Но заказы частной военной корпорации, размещенные на мощностях оборонно — промышленного комплекса метрополии, поддерживали на плаву стагнирующую экономику государства. Тиберий распорядился не поднимать вопрос об активах, дабы не провоцировать повышения градуса возмущения в среде бывших военных, тем более что Восьмой Император подумывал урезать пенсионные выплаты ветеранам, что и так могло привести к определённым проблемам.

К этому времени Тиберий уже ясно для себя осознал, что милитаристскую политику Акритской метрополии необходимо переводить в мирное русло, а освободившиеся средства инвестировать в освоение космоса, создавая задел для будущих поколений. Ещё он подумывал о том, как избавиться от «сорняков истории», посаженных Первым Императором.

Однако грандиозным планам Тиберия не суждено было сбыться. Балансируя между различными группами влияния, Тиберий, тем не менее, заработал себе кучу врагов, пытаясь реформировать то государство, которое ему вручил Сенат. Члены Сената, выбрав из своих рядов Тиберия, надеялись на то, что смогут управлять им в своих интересах, но Тиберий проявил независимость в своих суждениях. Военные и вовсе считали Восьмого Императора личным врагом, называя его между собой «предателем интересов Империи». Напряженность, возникшая вследствие принимаемых Тиберием решений, вылилась в заговор, в котором ведущую роль играли члены солдатского комитета при Сенате.

Историки единогласно сошлись во мнении, что детонатором той взрывоопасной ситуации послужил «Указ Его Императорского Величества о сокращении пенсионных выплат гражданам, причисленных к категории ветеранов» от 2687 года. Многочисленные бывшие военные, проливавшие кровь за интересы отчизны, посчитали, что государство в лице Императора Тиберия предало их уже дважды. Это недовольство вылилось в несанкционированные митинги на улицах крупнейших городов акритской метрополии и кое-где даже привело к стычкам со Спектратом, которые закончились кровопролитием с обеих сторон.

Влиятельные члены Сената, опасаясь гражданской войны, дали Мартину Вуду заверение в том, что после свержения Тиберия, Сенат выпустит резолюцию, осуждающую все решения Восьмого Императора, принятые им в период своего правления. В атмосфере гражданского раскола заговорщики из солдатского комитета во главе с Мартином Вудом решили действовать…

24 апреля 2687 года охрана Императора, состоящая из гвардейцев, лояльных заговорщикам, беспрепятственно пропустила Уэйна Орокина в кабинет Тиберия. Искренне считая Императора предателем национальных интересов, молодой Орокин, будучи под влиянием Мартина Вуда, согласился убить Тиберия, поставив точку в политическом кризисе, охватившем государство. Переступив порог императорского кабинета, Уэйн увидел худощавую фигуру Императора, сидевшую за рабочим столом. Тиберий, склонившись над какими-то документами, пристально изучал их, сортируя по стопкам. Подняв голову, он пристально посмотрел на стоявшего возле дверей Орокина и вновь вернулся к своим бумагам. Не отвлекаясь от работы, Император Тиберий спокойным тоном произнес:

— Орокин, судя по тому, что вы вошли без приглашения, я делаю вывод о том, что вы пришли убить меня…

От этих слов Орокин опешил. Готовясь к убийству, Уэйн неоднократно прокручивал в голове возможные ситуации. Там были и мольбы, и сопротивление будущей жертвы, но такое… Орокин даже потерял дар речи, наблюдая спокойствие жертвы перед своим убийцей. Тиберий же, поставив подпись под документом, отложил электронное перо и, задрав свой крючковатый нос, облокотился на спинку кресла.

— А что будет дальше, Уэйн Орокин? — спокойно произнес он, потирая подбородок.

— В смысле? — спросил напряженно Уэйн, не поняв сути вопроса и расценив такое поведение как отвлекающий маневр.

Тиберий усмехнулся.

— В прямом смысле, Орокин… Что будет дальше, после того как вы сделаете то, ради чего сюда пришли? Что вы будете делать, заполучив в руки власть?

Орокин неспешно вынул заряженный пистолет.

— Восстановим в правах граждан, проливавших кровь за метрополию… И… — Орокин пытался подобрать слова, — … расширим влияние Империи на другие континенты…

Император Тиберий покачал головой.

— Уэйн Орокин, вашими устами говорит молодость и отсутствие понимания государства как сложной системы. Вы говорите об общих вещах, не вдаваясь в детализацию того, каким путем это будет достигнуто. Вами, военными, двигают лишь эмоции, но вы в корне не понимаете процессы, которые протекают в самом обществе. Акрит никогда не был столицей Римской Империи, и многое в ваших головах есть плод фантазии идеологического комитета, сформированного в годы правления Первого Императора. Накаченные дешевой идеологией, которая отравляет ваш разум, вы живете в выдуманном мире, направляя свой взор к ложным целям. Итогом ваших заблуждений станет развал Акритской метрополии, так как правда, подобно воде, рано или поздно найдет свой выход на поверхность.

Последние залежи ресурсов на этой планете вы бездумно растратите, пытаясь насадить свои порядки людям, чьё представление о мире отличается от вашего… Но что вы оставите будущим поколениям? Идеологию? Страх перед будущим? — Тиберий замолчал, но не получив от Орокина ответы, продолжил свой монолог. — Всему разумному человечеству необходимо объединить усилия, чтобы преодолеть кризис на умирающей планете и обрести новый дом…

Расстегнув верхнюю пуговицу сорочки, Тиберий налил сахарной воды из графина, который стоял на тумбе возле письменного стола. Орокин заметил волнение на лице Императора, но не мог понять причину этого. «Возможно, это был результат только что произнесенной речи или же осознание жертвой последних минут своей жизни…» — Уэйн абсолютно не понимал, о чем говорил этот человек. Дождавшись, когда Император Тиберий поставит стакан на стол, Орокин поднял пистолет и нажал на спусковой крючок…

Раздался негромкий хлопок, и пуля, направленная рукою Уэйна Орокина, пробила сердце Восьмого Императора. Тело Тиберия обмякло, голова упала на грудь, а сорочка обагрилась кровью вокруг зияющей на груди раны. Спрятав пистолет в кобуру, Орокин подошел к телу и пощупал пульс. Тиберий был мертв. Нажав на кнопку интегратора, расположенного на левой руке, Уэйн произнес:

— Дело сделано, предатель получил по заслугам…

Орокин беспрепятственно покинул кабинет, его встретил товарищ, Алан Филипс, который подстраховывал Уэйна на тот случай, если что-то бы пошло по незапланированному сценарию. Они вместе двинулись к залу Сената, где уже собрались заговорщики. Глава солдатского комитета Мартин Вуд по — братски обнял Орокина и, взобравшись на трибуну Сената, начал произносить жаркую и пламенную речь, густо сдобренную патриотизмом. Обвинив Восьмого Императора в предательстве, он обратился к Сенату с просьбой «предоставить ему и его заместителям — Алану Филипсу и Уэйну Орокину особые полномочия на время политического кризиса». Как было и запланировано, Сенат большинством голосов проголосовал за Триумвират. Но сидевший в зале Уэйн, наблюдавший процесс легитимации новой власти, почему-то не испытывал восторженных чувств. Слова Тиберия, убитого им час назад, засели у него в голове, порождая массу вопросов.

Как член Триумвирата, он получил «Седьмую печать» и был поражен тем, что узнал из засекреченных архивов. Тиберий не врал. Ложь, посеянная однажды, порождала ещё большую ложь, которая зрела опухолью на теле государства. Но государство не боролось с этой опухолью, а вырезала здоровые клетки вокруг неё руками пропаганды. Уэйн, внутренний мир которого перевернулся с ног на голову, даже предложил Триумвирату рассекретить эти данные, на что его давний товарищ Алан Филипс довольно гневно отреагировал.

— Ты не понимаешь, Уэйн! Нам не нужна правда, нам нужен эффект! — кричал в исступлении Филипс, посматривая в сторону Мартина Вуда, словно ища у того поддержки.

Тогда Мартин встал на сторону Алана, и Орокин никогда больше не поднимал этот вопрос. Замкнувшись, Орокин стал часто конфликтовать с Филипсом, в результате чего Триумвират распался, а Мартин Вуд на волне своей популярности был избран Девятым Императором, несмотря на то, что формально не являлся членом Сената. Поставив во главе Спектрата Алана Филипса, который ратовал за непримиримую борьбу с инакомыслием, Мартин, с помощью репрессий и подложных обвинений, избавлялся от политических фигур ему не лояльных. Но он и сам не заметил, как попал в полную зависимость от Спектрата, пытаясь управлять государством с помощью такого инструмента, как человеческий страх. Мартин полностью развязал руки Спектраторам, которые, потеряв всякое чувство меры, прессовали то общество, которое их породило.

Орокин Уэйн, получив должность главы Корпуса внешней разведки после распада Триумвирата, полностью ушел в свою работу. Работа была ему интересна, тем более что поиск потерянных ковчегов постоянно сводил Орокина с различными интересными людьми, многие из которых были известными учеными Акритской метрополии. Постоянно обучаясь и расширяя свой кругозор, Орокин находил для себя всё больше смысла в тех словах, которые произнес Император Тиберий перед своей смертью…