Глава 21

В этот раз, когда Люси бредет между школьными корпусами, она почти не замечает, что ветер больше не в силах сдуть ее с тропинки. Длинные пряди волос хлещут ее по лицу, и она рассеянно собирает их в хвост, не переставая думать о том, что сказали ей Алекс и Генри.

Ей приходит в голову, что Колин, наверное, и понятия не имеет о том, что его история прогремела по всей школе. Когда машина мистера Веласкеса тормозит перед дверями общежития, перед входом собрался, кажется, весь состав учащихся школы. Когда Колин выбирается из машины, вид у него неважнецкий. Пошатываясь, неуверенной походкой он направляется к дверям, и директору приходится чуть ли не расталкивать перешептывающуюся толпу, чтобы расчистить ему путь. Люси поворачивается спиной к озеру, на берегу которого она стояла, и садится на скамейку, ту самую, где впервые сказала Колину о том, что умерла. Хотелось бы ей иметь хоть каплю уверенности Генри, потому что, если она все-таки решит ему не верить, определенности в ее жизни точно не прибавится.

Как хорошо, что зимой дни короче. Солнце садится в 18:08, а в 16:30 Колин тихо отворяет дверь, чтобы впустить ее.

– Ты ел? – спрашивает она, когда они оказываются у него в комнате, и дверь за ними закрыта. Тихо играет музыка. Джей приходил, потом ушел опять, чтобы дать им побыть наедине. Колин кивает, пристально глядя на нее, как он иногда делает. Будто надеется, что если как следует сконцентрируется, сможет проникнуть в ее тайны.

– Дот мне раз пять еду приносила.

И только сейчас Люси приходит в голову, что Колин тоже может быть болен, как Алекс, и, может, это-то их и связывает, объясняет, почему каждый из них привлек призрака. Но, хотя она видит и чувствует Колина совсем иначе, чем всех других людей, она не замечает в нем той глубинной усталости, которую ощутила в Алексе. Нет в нем никакой болезни, которая высасывала бы из него силы прямо у нее на глазах. Несмотря на недомогание, Колин, кажется, кипит жизненной силой. Воздух вокруг него пульсирует энергией.

– Ты не устал? – спрашивает она, переминаясь с ноги на ногу.

– Нет. У меня такое ощущение, будто я спал два дня подряд.

Он садится на край кровати и натягивает на плечи толстое коричневое одеяло.

– И я все не могу перестать думать об озере.

– У меня постоянно перед глазами стоит то, как ты падаешь. И потом, на тропинке… – Она пытается сделать так, чтобы ее голос не звучал слишком уж мечтательно, но при одном этом воспоминании по коже пробегают теплые мурашки.

Он отводит взгляд, смотрит в окно. Снег идет крупными хлопьями, собирается на подоконнике.

– Если я не умер, но при этом смог к тебе прикоснуться, значит, ты тоже должна быть где-то посередине.

– Понятия не имею. – Она было придвигается поближе, но останавливается, когда он еле заметно вздрагивает. – Мне кажется, в школе есть еще такие, как я.

Колин поворачивается посмотреть на нее, и тень падает ему на лицо. Глаза у него обведены темными пятнами, но в них сквозит живой интерес. Его губы складываются в полуулыбку. Она рассказывает ему о том, как она искала других и как, наконец, нашла Генри и Алекса.

– Они как мы. Генри тоже умер – и вернулся.

Колин хмурит брови, потом его выражение быстро меняется – несколько раз, и, наконец, он говорит просто:

– А другой парень, Алекс – это… я в этом сценарии?

– Ну да, они вместе.

– Алекс Бродерик? Такой высокий блондин? – уточняет Колин, и Люси кивает. – Так он гей?

– Ты его знаешь? – спрашивает она.

– Ну, не то что бы знаю, но видел пару раз. Он раньше в лакросс играл, до того, как заболел. Рак, кажется.

– Лейкемия. Я так поняла, тогда-то он и нашел Генри, сразу, как ему диагноз поставили.

Колин поворачивается под одеялом; глаза у него совсем сонные.

– И вот я подумала, если я – призрак, как тогда я могу вещи брать, носить одежду, прикасаться к тебе? Но если я не из одного тумана состою, откуда мне знать, что я не какой-нибудь демон? И кто меня сюда послал?

Колин, сидя рядом, борется со сном.

Она рассказывает ему о том, сколько времени Генри уже находится здесь, и о том, что Генри уверен: он был послан сюда ради Алекса, из-за его болезни.

– У меня всегда было ощущение, что сердце, которое у меня забрали, каким-то образом очутилось в тебе. Думаю, Генри чувствует примерно то же, будто он охраняет Алекса.

– Я рад. – Парень наклоняется, чтобы поцеловать ее в щеку. – С тобой я всегда чувствую себя в безопасности. Интересно, может, призраки вообще повсюду, охраняют людей.

– Ты совсем не удивился.

– А чему тут удивляться, – бормочет он, уже совсем засыпая.

Отвернувшись, Люси смотрит в окно, думая о том, что она, похоже, единственная, кого это удивляет.

Посреди ночи Колин спихивает с себя электрогрелки и выбирается из кровати. Даже натянув на себя четыре свитера, он все равно дрожит крупной дрожью. Он садится на скрипнувший стул и начинает что-то набирать на клавиатуре. Время на экране – 2:14 утра.

– Что ты делаешь?

– Хочу посмотреть одну штуку.

– Какую штуку?

– Насчет призраков. И как умирают.

– Хочешь поговорить об этом?

Он потирает затылок и кидает через плечо виноватый взгляд.

– Пока нет. Извини.

Она ложится обратно, уставившись в потолок, на миниатюрную солнечную систему над ее головой. Ей нравится представлять, как Колин скрупулезно собирает ее опять и опять, каждый раз, как переезжает.

– Ты в порядке?

Он только утвердительно хмыкает, и она перекатывается на живот. Ей хочется, чтобы он был поближе. Теперь она лучше понимает, что Колин чувствовал, когда она исчезла; и сейчас, когда вокруг темнота, и он сидит так далеко, ей почему-то страшно хочется поговорить еще о том, что он чувствовал там, на тропе, и что, как он думает, вообще произошло. Такое ощущение, что в груди у нее – туго свернутая пружина, которая начинает медленно раскручиваться.

– Ты знаешь, сколько человек пережили состояние, близкое к смерти? – спрашивает Колин, явно не замечая ее взбудораженного состояния.

– Сколько?

– Да тысячи. Даже больше. Большинство материалов касается религии. Но не все. Некоторые считают, что околосмертные переживания – это некая форма галлюцинации, но, поскольку мы знаем, что ты тоже все чувствовала, я уверен, что у меня это галлюцинацией не было.

Она перекатывается поближе, и, стараясь говорить непринужденным тоном, уточняет:

– Ты что, на NearDeath.org сидишь?

– Нет, – без улыбки отвечает он. – Серьезно, Люси. Столько народу почти умерло, или совсем умерло, и они видели или переживали что-то похожее на то, что было со мной, и все они остались живы. Есть даже специальный журнал, «Исследования околосмертных переживаний». Есть Организация по изучению околосмертных переживаний. Это же целая наука.

– Псевдонаука.

– Люси, в таком случае ты – тоже псевдонаука.

– Я не около смерти, Колин. Я уже по ту сторону. Мертва.

Он никак не реагирует, и девушка вслушивается в стук пальцев по клавиатуре. Пальцы, похоже, не желают слушаться, и он периодически ругается себе под нос.

– Ты не мертва и не жива, – все же отвечает он. – Тебя прислали обратно. Или, может, твое сознание отделилось от тела, где бы оно ни было, и нашло способ вернуться и стать моим Хранителем. И я могу становиться таким, как ты. Теперь мы это знаем.

– Не так-то это просто, – возражает она, но ощущает при этом, как ее странным образом переполняет радостная энергия. Она вскакивает; ей будто хочется куда-то бежать. – И скорее всего, повторить это не удастся.

– Я чувствовал тебя, Люси. И ты меня тоже. И не так, как обычно, «чересчур-много-чересчур-мало», от чего с ума можно сойти.

Что-то в его голосе заставляет сильнее пульсировать переполняющую ее энергию. В нем звучит стальная решимость, какой она раньше не слышала:

– Хочешь сказать, тебе не понравилось?

Она молчит, не в силах вымолвить ни слова из-за этой странной пульсации в груди. Что притворяться: она и вправду почувствовала его, и это было лучшее, что она когда-либо ощущала.

– Вот с этим человеком произошло то же самое. Упал в озеро, гипотермия, и он увидел мир таким, каким никогда раньше не видел. Один к одному.

– Ух…

– Ага, и он тут на форуме говорит, что проделал то же самое еще раз, хотел убедиться, что он действительно это видел.

– Тебе выздоравливать надо. – Она переводит разговор на другую тему. – Ты ведь не всерьез об этом думаешь, правда?

Ответная тишина заполняет комнату, подобно приливу. Люси подходит к Колину, наклоняется над ним, читая посты поверх его плеча. Да здесь тысячи записей! Он кликает на ссылку, создает новый ник и пароль.

Она наклоняется, целует его в щеку, в шею, надеясь отвлечь, но только чувствует, как он напрягается от ее прикосновений.

– Тебе поспать надо.

– Сейчас пойду. Хочу стать участником этого форума.

– Думаю, кодекс Хранителей это воспрещает. – Она пытается говорить шутливым тоном, но выходит как-то формально и сухо. Ей совсем не хочется быть ему надзирателем. Кроме того, ей непонятно это охватившее ее странное возбуждение.

– Этот сайт меня пугает, – признается она. Он смеется: девушка-призрак боится историй с привидениями.

– Вот тут один считает, что гипотермия – это практически экстремальный вид спорта. Из-за того, что клеточная активность практически замирает, смерть мозга наступает только в самом крайнем случае. Этот тип, КолдСпорт, думает, что это можно сделать в качестве вызова собственному организму, все равно, что взобраться на гору или марафон пробежать.

Он явно не шутит. Она вглядывается в участников форума, на котором сидит Колин. Большинство постов сделано под тремя «никами». Трое сумасшедших проповедуют своей маленькой, но безумной пастве. Она подсовывает ладони под его свитер, проводит ими по коже:

– Колин, прекрати.

На ощупь он обжигающе горячий; у него явно жар. Он снова вздрагивает от ее прикосновения и неохотно позволяет отвести себя обратно в кровать. В голове у нее непрерывно пляшут мысли; когда он, наконец, засыпает, она выскальзывает из кровати, садится за его стол и, яростно сосредоточившись, принимается нажимать на клавиши – одну за другой, – вбивая слова в поисковую строку.

Она находит сотни историй, но ни одной, похожей на ту, что произошла на озере. Осознав это, она выключает компьютер.