Глава 16

Люси медлит на грани сна и яви, и тут воздух будто становится другим. Под опущенными веками царит восхитительная темнота, но так просто открыть глаза и впустить в себя тусклый рассвет, который медленно вползает в комнату Колин здесь, теплый и сонный. Каким-то образом ночью они успели поменяться местами. Она теперь у него за спиной, руки обвивают его вокруг ребер.

– Тебе разве не нужно вставать? – Она кидает взгляд на часы. – Ты опоздаешь.

Он поворачивается быстро, как кошка, и глаза у него полны страха и облегчения. И ярости.

– Люси.

Он хватает ее и притягивает к себе с такой силой, что она ахает, и прижимается лицом к шее. Она закрывает глаза, и быстрый стук его сердца отдается внутри ее пустой, безмолвной груди, и она чувствует себя наполненной, в крови будто пузырьки танцуют, как в шампанском. Он издает разочарованный звук, почти вой, будто он не может обнять ее достаточно крепко, не может заключить ее в объятия всю, целиком. Она смеется, толкает его на спину, но, когда она опускает взгляд, становится ясно: ему не до смеха.

– Что такое? И что с тобой произошло? – Она притрагивается к ссадине у него на лбу, к кровоподтеку на подбородке.

Раньше их не было.

Он резко садится, так, что она соскальзывает с его колен к краю кровати, в метре от него. Его ярость только увеличилась. В карих глазах огня теперь больше, чем нежности.

– Где ты была?!

– О чем ты? – спрашивает она и тянется к нему опять. – Ты спал. Прошлая ночь была… – Она замолкает, вдруг испугавшись, что все, что они делали, было только частью того странного, темного сновидения.

– Прошлой ночью ты трогал меня и… я думала…

– Прошлой ночью? Прошлой ночью, Люси?! Прошлой ночью тебя тут не было. Ты исчезла почти на две недели.

Будто холодные пальцы скользят вниз по горлу и обхватывают пустоту в том месте, где когда-то было ее сердце.

– Что?

– Где ты была?

Только теперь она замечает их – эти почти незаметные перемены, которые происходят с живым человеком всего за несколько дней: его волосы стали самую чуточку длиннее. Порез на костяшках пальцев зажил: побледневший след в окружении свежих ссадин.

– Я не знала, что меня не было!

Он что есть сил дергает себя за волосы, потом вскакивает и идет к шкафу. Трусы на нем уже другие; он начинает вытаскивать из шкафа одежду, будто ему не хочется, чтобы она на него смотрела. Мятая рубашка, блейзер. Школьный галстук вокруг той самой шеи, которую она, наконец, поцеловала. Один слой за другим отделяет его от нее.

– Люс, я видел тебя десять дней назад. Это было седьмое декабря, сегодня – семнадцатое.

Ее желудок будто проваливается в черную дыру

– Не понимаю, – говорит она.

– Я искал тебя – в школе, на тропинке, в сарае… – он осекается, впечатывает сжатый кулак себе под горло, будто у него там болит так же, как у нее. – Вот ты только что была здесь, а в следующую минуту тебя просто нет. Куда ты ушла?

Он делает шаг в ее сторону, потом отступает, сжав кулаки. Кажется, он разрывается между желанием броситься к ней – или ударить кулаком в стену.

– Ты заснул. И в первый раз у меня получилось просто закрыть глаза и заснуть, видеть сны. Мне не показалось, что прошло так уж много времени. Я… видела ту тропинку в темноте, под водой. Я дошла до самого конца, там было темно и… спокойно. А потом я проснулась – только что.

– Ну, – произносит он, подхватывая что-то, лежащее в углу, и бросая это на кровать. Ее одежда, еще с того вечера. Она даже не замечала, что на ней нет ничего, кроме нижнего белья. Внезапно смутившись, она прижимает руки к груди. Он морщится, но добавляет: – Я рад, конечно, что ты там наслаждалась суперпокоем на подводной супер дорожке. Я-то тут с ума сходил, думал, никогда тебя больше не увижу.

– Колин, мне так…

– У меня занятия.

Дорога до корпуса становится сущей пыткой. Он с ней не разговаривает; он на нее не смотрит. Что еще хуже, он к ней не прикасается.

Она робко тянется к его руке, касается пальцев, но он отдергивает руку, будто ощущение от ее прикосновения застало его врасплох, как в первый раз. Она-то надеялась, что знакомое ощущение успокоит его. Но, наверное, пульсация энергии в пальцах только напомнила ему, насколько она эфемерна.

– Я понятия не имела, что исчезну. – Она неосознанно замедляет шаг, потом и вовсе останавливается, и расстояние между ними сразу увеличивается.

Он медленно выдыхает, потом тоже останавливается, поворачивается к ней:

– Я знаю.

Что, вот так люди и расстаются? Кто-то исчезает – в буквальном смысле или в переносном, – и они просто перестают совпадать?

– Я бы просто не выдержала, если бы то же самое случилось с тобой.

Он было тянется к ней, но потом опять запускает пальцы в волосы.

– Я не нарочно. Я, правда, думал, что ты исчезла навсегда. Я просто реально сорвался.

Что ж, если они и помирятся, до успокаивающих прикосновений пока далеко, и от этого ей становится невыразимо грустно.

Она просто ненавидит вопросы без ответов. Она умерла, потом вернулась, и теперь ей хочется быть с ним – каждой частичкой ее странного тела. И все же в этом нет никакого смысла.

– Я здесь, – говорит она невпопад.

Он хмурится; глаза становятся на оттенок темнее.

– Надолго ли? То есть откуда мы можем это знать?

Она пожимает плечами и глядит мимо него на деревья, так крепко вцепившиеся корнями в обледенелую землю, на школьные корпуса, которые стоят здесь вот уже больше столетия. Призраки населяли этот мир с начала времен, и внезапно ей страшно хочется знать, как стать правильным призраком.