Глава 40
Путешествие заняло полтора часа.
Если бы он шел от дома номер девятьсот по Седьмой улице к Мемориалу Линкольну кратчайшим путем, то потратил бы минут двадцать, не больше. Минут тридцать – если бы наслаждался по дороге самыми знаменитыми достопримечательностями: восточным крылом Белого дома с зажженным сейчас во всех окнах светом; монументом Вашингтону, подсвеченным снизу и неторопливо мигающим на шпиле огоньком; садом Конституции с бликующим в ночных огнях прудом; блестящим черным шрамом Мемориала ветеранам Вьетнама, делящим холм надвое, и, наконец, эпическим Мемориалом Линкольну, построенным в стиле неоклассицизма, с его мраморными ступенями и грандиозной колоннадой.
Но Купер к своей цели двигался весьма и весьма причудливым путем. Первой задачей было благополучно выбраться из здания. Это ему позволила лестница, спустившись по которой он очутился на улице. Затем он двинулся на север, потом на восток. Переговоры в наушнике свидетельствовали о скоплении поблизости огромных сил. Похоже, Куин не шутил, говоря, что сюда движется маленькая армия. И Питерс созвал сюда не только отряды ДАР, но и полицейских Вашингтона, полицейские силы пригородов, секретную службу, бойцы которой, как обычно, сейчас были одеты в гражданское, и бог его знает какие еще дополнительные силы.
И никто в составе этой армии, по всей видимости, знать не знал о том, что происходит и кого им надлежит разыскивать.
Купер предположил, что Питерс намеренно создал неразбериху, вызвав в качестве подкрепления максимальное количество спецсил. Неразбериха давала ему дополнительное время на сочинение складной истории о том, как переметнувшийся в стан врага и ставший там террористом Ник Купер похитил свою семью, но силы Службы справедливости загнали террориста в угол. А количество спецсил подтвердило бы серьезность ситуации.
«Извини, Дрю. Полагаю, падение на бетон с высоты двенадцати этажей основательно спутало твои планы».
Отовсюду звучали сирены, вспыхивали и тухли проблесковые маячки; сновали отряды специального назначения и группы безликих. Воспользовавшись суматохой, Купер довольно быстро выбрался из зоны действия спецсил, а дальнейшее продвижение было уже делом рутинным. Несколько раз он входил и выходил в здание, прокатился на метро одну остановку на север, затем две на юг, обошел вокруг одного из кварталов дважды. Спустя полтора часа Купер оказался наконец перед статуей Авраама Линкольна и уселся на лавочку в парке. До встречи с Куин и Шеннон все еще оставалось двадцать минут.
«Через двадцать минут ты увидишь своих детей.
И у тебя еще двадцать минут, чтобы решить судьбу мира».
Купер вытащил планшетник и всунул в слот карту памяти. Ошибки Смита он не повторит. Вместо того чтобы отослать информацию десятку журналистов, которым легко заткнуть глотки, он разместит файл на публичных видеохостингах. Оставалось лишь нажать кнопку, и через считаные секунды файл окажется в Сети; через час его просмотрят тысячи и тысячи людей; к утру видео будут крутить на всех новостных каналах, и мир узнает безобразную правду.
Оставалось лишь нажать кнопку.
Что там говорил Питерс?
«Дело поважнее, чем отношения между нами с тобой. Если ты сделаешь это, то мир вспыхнет».
Определенно, нынешней администрации придет конец. Президент заснят в тот момент, когда он одобряет убийство собственных, ни в чем не повинных граждан. Он предстанет перед судом, а затем сядет в тюрьму, если не хуже.
Это Купера вполне устраивало. Но проблема состояла в том, что, заронив однажды искру, огонь потом не остановишь. И насколько серьезный ущерб принесет этот огонь?
Люди окончательно утеряют веру в правительство. Американцы и сейчас своему правительству особо не верят, не без основания считая политиков циничными себялюбцами. Но знание того, что правительство отдавало прямые приказы на убийства, может вовсе опрокинуть политическую систему в стране.
Что касается Службы справедливости, то, скорее всего, Питерса объявят сошедшим с ума фанатиком, но вряд ли это серьезно что-нибудь изменит, а департамент окажется расформированным.
Но хорошо ли это? Разумеется, Питерс дискредитировал департамент, но угроза насилия со стороны анормальных была реальностью. Почти наверняка не все цели, которых ликвидировал Купер, были ложными. Определенно, не все. Без Службы справедливости террористов некому будет остановить.
Кроме того, видео снимет с Джона Смита вину за террористический акт в ресторане «Монокль». Из террориста Смит разом превратится в героя. Многие, очень многие последуют за ним. Смит обладал интеллектом и принципиальностью, но Купер ему не верил и даже страшился его. Смит сам признал, что под его руководством были взорваны бомбы, внедрены в компьютерные сети вирусы, убиты гражданские. Смит был невиновен в трагедии, произошедшей в «Монокле», но тем не менее на его руках много крови.
Возможно, Питерс был отчасти прав. Придав видео огласке, Купер взорвет мир.
«Разумеется, есть и другая возможность».
Купер мог этим видео шантажировать президента. В таком случае он бы, скорее всего, стал руководителем Службы справедливости и получил реальные рычаги для предотвращения войны.
Соблазн был велик. Всю свою сознательную жизнь Купер воевал ради защиты отечества. А если теперь обычные вступят в схватку со сверходаренными, прольется много крови: отцы пойдут против сыновей, а мужья – против жен. Окажутся по разные стороны баррикады братья и сестры…
А что, если Кейт и Тодд в один далеко не прекрасный день станут друг другу врагами?
Этого не должно произойти.
Купер поднял глаза и вгляделся в темное вельветовое небо ночного Вашингтона. Затем перевел взгляд на Авраама Линкольна – тот будто бы озабоченно взглянул в ответ. Линкольн возглавлял страну во время самой кровавой войны в истории Америки.
Уцелеет ли страна, если произойдет вторая гражданская война?
Купер взглянул на часы в правом нижнем углу планшетника. Пришло время для принятия окончательного решения.
«Так правда или сила?»
Купер подумал о своих детях.
Затем нажал кнопку «Отправить» и положил планшетник на скамью. Может, мир и взорвется, но если истина требует запалить огонь, то так тому и быть.
Независимо от результата свою роль в этой войне он уже отыграл.
* * *
Пятью минутами позже такси остановилось в районе с маленькими аккуратными домиками, называемом Шоу. Купер расплатился с водителем и вылез перед чистеньким домом, выстроенным в викторианском стиле. Окна на первом этаже горели, и за ними двигались тени. Рядом, привалившись спиной к автомобилю, разминал незажженную сигарету Куин.
– А ты, как я посмотрю, умудрился выбраться целехоньким.
– Да. Напоследок даже разыграл красивую сцену.
– А что с Питерсом?
– Он тоже спустился с двенадцатого этажа. Правда, немного раньше и гораздо быстрее, чем я. А где моя семья?
– Внутри. Я стою здесь в течение последнего часа и не обнаружил даже намека на проблемы.
– А Шеннон? Ты сказал, что она серьезно ранена.
– Ну, действительно ранена. Получила приличный удар по голове. Содрана кожа, и вытекло порядком крови, но в остальном с ней все более или менее. – Куин улыбнулся. – Она очень переживает по этому поводу. Похоже, она всерьез считала себя невидимкой.
– Ну, во всяком случае, если она в себе и ошибается, то лишь самую малость.
Куин достал из кармана карту памяти величиной с почтовую марку:
– Все записи из дома номер девятьсот. А всю информацию, что была у них на жестких дисках за полчаса до нашего прибытия и позже, я стер. Мы там никогда не появлялись.
– Да ты просто чудо, Бобби.
– Не забудь об этом в будущем. – Куин сунул сигарету в рот и тут же вытащил. – Ну а ты сам что по этому поводу думаешь? Докопается департамент до того, что там на самом деле произошло?
– Очень сомневаюсь. Уверен, какой-нибудь молодой парень из отдела связи с общественностью сейчас кропает вполне достоверную историю насчет сегодняшних ночных событий.
Дверь отворилась, и оттуда вышли двое.
– Мы здесь в безопасности?
– Дом принадлежит другу моего друга. Никаких взаимосвязей не выявить.
Куин проследил взгляд Купера и увидел на пороге Шеннон и Натали. Даже отсюда была заметна напряженность в их позах.
«Моя бывшая жена и моя новая… А и вправду, кто она мне?»
Похоже, Куин увидел то же самое:
– Лучше подойти к ним, прежде чем в дело вступят ножи.
– Да. – Купер зашагал к дому, но обернулся. – Бобби, спасибо. Я твой должник.
– Ага. – Куин заулыбался. – И ты должен мне больше, чем одну выпивку.
Купер рассмеялся.
Увидев бывшего мужа, Натали напряглась. Ее мысли были, как всегда, очевидны. Купер увидел радость и облегчение от того, что он жив и здоров, и гнев за то, что ей пришлось пережить в течение последних шести месяцев. У Шеннон была повязка на ухе и кровь на рубашке.
– Привет, – сказал Купер, переводя взгляд с одной на другую.
– Ты не ранен? – спросила Натали.
– Нет. Целехонек.
– Все закончено?
– Да. Закончено.
– Ты окончательно вернулся со своего задания?
– Да, – сказал Купер и увидел, как Шеннон заледенела. – Полагаю, нет нужды представлять вас друг другу?
– Обойдемся, – сказала Натали. – Шеннон сама уже представилась. Она забавная.
– Знаю. Вы обе такие. Без вас мне бы не справиться.
Он не знал, что еще сказать, и обе женщины тоже не знали. Натали скрестила на груди руки, Шеннон перенесла вес тела с одной ноги на другую, затем все же произнесла:
– Ладно, я пойду. Оставлю тебя с семьей. – Она протянула руку Натали. – Приятно было познакомиться.
Натали взглянула на протянутую руку, затем обняла Шеннон и прошептала:
– Спасибо. Спасибо тебе.
Шеннон, обняв в свою очередь Натали, кивнула:
– Да. Ваши дети просто чудо.
– И живы благодаря тебе. – Натали отступила на шаг. – Если тебе что-нибудь – что угодно! – понадобится, не раздумывая обращайся. Договорились?
– Договорились. – Шеннон взглянула на Купера. – Полагаю, еще увидимся.
Она сбежала с крыльца и зашагала по мостовой.
Купер поглядел ей вслед и повернулся к бывшей жене. Последние шесть месяцев дались ей непросто. Проще говоря, жизнь Натали в это время превратилась в кошмар. И теперь, похоже, она вновь видела в нем партнера. Снова, вопреки всему, мужа. И ее, безусловно, больно ранило понимание того, что между ним и Шеннон явно что-то есть. А причинять бывшей жене боль было последним, чего сейчас хотелось Куперу. Следовало объяснить ситуацию, рассказать, что…
– Дети чувствуют себя нормально?
– Они… С ними все будет нормально. Хочешь их увидеть?
– О господи, конечно же! – Купер направился к двери, но вдруг застыл. – Одна секунда. Ладно?
Не дожидаясь ответа, он пробежал по мостовой и схватил Шеннон за руку:
– Обожди.
Она повернулась. Прочитать что-либо по ее лицу было сейчас невозможно.
– Что такое?
Купер открыл было рот, закрыл, наконец сказал:
– Мы уцелели.
– Я это уже заметила.
– Мы к тому же спасли мир.
– Да восславимся мы во веки веков!
– Так…
На лице Шеннон заиграло подобие улыбки.
– Да?
– Ну, ты сказала, что если мы уцелеем, то пойдем с тобой куда-нибудь пообедать или поужинать.
– Нет, я сказала вовсе не так. Я сказала, что, если мы уцелеем, ты сможешь спросить меня об этом.
– Ладно. – Купер пожал плечами. – Спрашиваю: пойдешь со мной пообедать куда-нибудь, где не будет пальбы из огнестрельного оружия?
– Даже не знаю. – Шеннон сделала паузу. – А что нам там делать, если пальбы не будет?
– Ну, что-нибудь придумаем.
Купер улыбнулся, и она улыбнулась в ответ:
– Ладно, Ник. Будем надеяться, что скучно нам там не будет.
– Так, значит, договорились?
– Договорились. А теперь иди.
Кивнув, он направился к дому. Через несколько шагов обернулся:
– Но у меня по-прежнему нет твоего…
Шеннон уже не было.
«Как она это делает?»
Ухмыльнувшись, Купер покачал головой и направился к дому. Дверь была открыта, и оттуда слышался голос Натали. Купер вошел внутрь и увидел сразу всех троих.
Тодд и Кейт были бледны и, очевидно, оба совсем недавно плакали. Купер разом понял, что с ними произошло за месяцы, пока он отсутствовал. Они еще не поняли, что с ними случилось, но сегодняшние события уже оставили на них свою отметину. Оба были ранены. Не физически, но тем не менее ранены.
На мгновение у Купера защемило сердце.
И дети не сразу узнали отца. Первой была Кейт: ее глаза расширились. Она посмотрела на Натали, потом вновь на Купера и сообщила Тодду:
– Папа.
А затем и дочка, и сын оказались в его объятиях. Все они одновременно и смеялись, и плакали, и говорили. И именно в это мгновение Купер понял, что был не прав.
Война для него не кончена.
Детям нужен светлый мир, нужно достойное будущее, и пока такое будущее не настанет, за него придется драться. Пока идет война, придется в ней участвовать.
Но сейчас Купер обнимал своих детей, и все остальное не имело значения.
Будущее подождет. Хотя бы недолго.
