Глава 31
Почти минуту отряд затаив дыхание смотрел на командира, приложившего к стене песка руку с кольцом хозяина леса, и всем казалось, будто ничего не происходит.
Однако молчания не нарушали, а когда Стан предупреждающе поднял вверх свободную руку, подавая обычный знак готовности, и вовсе превратились в статуи.
И всё же никто не уловил момента, в который песчаная преграда вдруг расступилась, открывая узкое, округлое отверстие. Юрейд предусмотрительно придержал руку командира, запрещая её убирать, и первым прыгнул внутрь. Остальные залетали следом как стрелы, несообразительных в отряде не было. Васт с Тином на руках бросился в проём только после того, как проскочила Слава, крепко вцепившаяся в руку Лийлезы.
Мать пока не поняла, почему тихая и беззаветно влюблённая в её сына девочка вдруг начала вести себя как капризная сумасбродка, но догадывалась, что между этими двоими пробежала какая-то кошка. Причём очень чёрная, раз ситуация поменялась с точностью до наоборот. Теперь Стан, забыв про всех, кричит «Лийлеза» и, не выпуская ни на миг, таскает девчонку за собой, а она упирается и даже, кажется, готова спрятаться за чью-нибудь спину, совсем забыв, что это невозможно. Сын уже объяснял Славе про ауры.
И теперь она считала своим долгом помочь ему, пока Стан хоть на часок забыл про свою безответную любовь к Адистанне.
Командир заскочил в отверстие последним, отметив попутно невероятно малую ширину песчаного заслона, не превышающего всего нескольких сантиметров, и торопливо отдёрнул от него руку, всерьёз подозревая, что вполне может лишиться её, если промедлит хоть секунду. И тут же озадаченно застыл, рассмотрев, как хитро устроен этот песчаный занавес, казавшийся изнутри полупрозрачным. Можно было даже разглядеть шатёр Юрейда, оставшийся в двадцати метрах от стены.
«Выходит, мастера могут видеть всех, кто приходит к крепости?» – неприятно кольнуло мозг подозрение, и Стан поспешил отвернуться. Рано пока судить неизвестных ему существ, за последнее время парень убедился, как ошибочно иногда бывает первое впечатление.
Огромный купол, покрытый сотами отражающих небо зеркальных ячеек, и ровную полоску окаймляющей его дорожки из отполированного до блеска неизвестного камня он успел немного разглядеть, пока пропускал внутрь остальных, и теперь изучал его более пристально, пытаясь сообразить, нужно им входить внутрь или нет.
Впрочем, входить, как оказалось, было некуда. Ячейки, которые Стан после небольшого раздумья решил считать солнечными или какими-нибудь другими батареями, ровными рядами располагались с вершины купола до самой дорожки, и между ними нигде не было видно ни малейшего намёка на двери.
А Юрейд тем временем достал из-за пазухи свой амулет и принялся крутить, обернувшись в сторону купола. Все остальные стояли молча и неподвижно, только Гром скользнул к анлезийцу и выразительно указал ему на свою спину. Васт лишь качнул головой, отказываясь от помощи, но мангур не ушёл, остался у его ног, готовый в любой момент поддержать потомка своих старших напарников.
Стан не успел рассмотреть, из какой ячейки появился металлически поблёскивающий шарик, похожий на каплю ртути размером с арбуз. И одновременно – на воздушный шарик, в который налили воды. Странное, совершенно нереальное существо или создание подлетело к Юрейду и зависло в полуметре от его головы, беспрестанно переливаясь и меняя оттенки.
– Советник императрицы Камаргис нарушил несколько законов империи и тем самым спровоцировал жрецов храма Астандиса на нарушение священных обязанностей и преступное превышение прав, – сухо доложил вампир и принялся перечислять чётко и коротко.
Командир внимательно слушал, вспоминая недавнюю беседу в столовой разграбленного и полусожжённого поместья, и ему хотелось одновременно засмеяться и ругнуться. Хитрый ветал не сказал ничего свыше тех догадок, которые родились у Стана и его отряда, но добавил к каждой несколько очень веских доказательств, свидетельствующих, что веталы пристально следят за Камаргисом уже не первый десяток лет.
И потому список получился довольно обширный, но подробности оглашать Юрейд не стал. Просто доложил суть и смолк.
Шарик помедлил и улетел в купол, просто втянувшись в одну из его ячеек.
А через минуту вернулся и почему-то женским голосом мелодично сообщил:
– Опасность признана выходящей за границы допустимых отклонений, объект отправлен в распределитель шестого сектора. Ещё есть вопросы?
– Мы просим помочь нашему клону вернуть свой прежний пол, но так, чтобы не изменились его разум и психика, – чётко выговорил Стан заранее приготовленное предложение и замер, не зная, нужно объяснять странному мастеру, как всё произошло и откуда они пришли, или он и сам спросит.
– Это объединённый отряд представителей разных рас и секторов. Доверенные подданные Аньэлдовиэля, Афродиты, адмирала Бенедли и перемещённые из пятого и четвёртого сектора, – вмешался в пояснения Юрейд. – В результате тройного перехода из пятого сектора один из перемещённых мужского пола обрёл женский пол. После атаки преступивших закон жрецов он получил смертельный ожог, но сумел закрыть себя щитом и в бессознательном состоянии начал самостоятельную трансформацию. Его соратники, родные и друзья прибыли вместе с ним, чтобы оказать помощь в восстановлении личности.
Шар завис рядом с Тиной и буквально забурлил изнутри, стремительно меняя окраску и форму, становясь то удлинённым, то приплюснутым, то слегка ребристым. Потом неторопливо облетел кучку стоящих плечом к плечу существ разных рас и миров, словно в задумчивости на несколько мгновений зависая перед каждым, и снова ушёл в купол.
Стан перевёл дух и скосил глаза на клона. Конс ответил понимающим взглядом и кивнул. Всё оказалось совершенно не так, как они представляли, и теперь иномиряне больше не могли осуждать мастеров за жестокость к просителям. Ведь самих мастеров тут давно не было. А созданный ими сложнейший механизм для поддержания в центральном мире порядка и ещё для каких-то, пока неизвестных, но явно грандиозных целей был отлично защищён от внешнего воздействия. И страшно подумать, как им можно было бы манипулировать, если бы это было не так.
Впрочем… хитрый Камаргис нашёл в продуманной системе защиты лазейку и изобрёл верный способ, каким можно подталкивать жрецов к нарушению священных для них правил. И значит, бесполезно было его отправлять в какой-то шестой сектор… или просто мир. Как Стан понимает всё отчётливее, особого эффекта это не даст. Ведь на прежних местах остались те, кто уже успел вкусить почти беспредельной власти и понять схему её достижения. И они не успокоятся… гнилое яблоко и само никогда не станет здоровым, и соседние заразит, так говорила его бабушка.
Но вампир об этом почему-то смолчал… и вообще вёл себя очень деликатно, словно делал нечто запретное. Хотя… если вдуматься, так и есть, ведь они передавали свои отчёты через жрецов, а сами сюда доступа не имели. И наверняка это ограничение неведомые мастера тоже придумали не напрасно… однако иногда происходят непредсказуемые события, такие, как хитроумный иномирянин, вооружённый опытом своего, более жёсткого и коварного мира. И если они сейчас уйдут отсюда и ничего не сделают, жрецы так и будут скупать у пиратов украденных из родных посёлков девчонок, мучить мангуров и карать тех, кого сочтут неугодными.
Ну уж нет. Вот именно этого Костя не может допустить… и значит, нужно придумать, как доказать этим созданиям мастеров необходимость наказать негодяев прямо сейчас.
На куполе вспухло разом несколько ячеек, и с них сорвалось с десяток шаров. Плотным роем подлетели к Васту, вытянули нечто вроде коротких щупалец и забрали Тину.
Схватилась за сердце ма, побледнела, как полотно, Юна, помрачнел Тарос. Схватился за рукоять кинжала и, тут же зашипев, отдёрнул руку.
«Вот оно что!» – с одобрением хмыкнул командир, а защита тут, оказывается, ещё покруче, чем он думал сначала. И это правильно… даже очень. Чувствуется, что неизвестные мастера постарались защитить своё творение, и значит, оно намного важнее для связки миров, чем кажется с первого взгляда. Нужно будет настрого предупредить всех, чтобы держали языки за зубами. Хотя вряд ли им поверят… люди жутко не любят расставаться со сложившимися у них стереотипами. И им приятнее верить в жестоких белобородых старцев, занятых таинственными делами в уединении своих башен, чем в металлические арбузы, умеющие летать, изменять форму и разговаривать женскими голосами.
А шары-мастера тем временем растянулись, почти слились, образовав единый кокон, зависший в метре от земли, и делали со своим пленником что-то важное, судя по тому, как торопливо переливалась и шевелилась их поверхность.
Весь отряд затаил дыхание, одновременно осознавая значительность момента и тревожась. А вдруг у них не получится? Или Тина что-то сделала не так и уже поздно исправлять? Или она забудет всё и превратится в того Костика, который только минуту назад встал в своей комнате в таз с водой, напротив расставленных по трельяжу свечей?!
Стан рассмотрел краем глаза, как Васт крепко обнял Ярославу и, успокаивая её, бережно поцеловал побледневшую щёку жены, как прильнула к Консу закусившая губу Майка и гладила его смуглой ладошкой по обтянутой камуфляжем груди, и невольно вздохнул. Вот почему он не поговорил с Лийле там, в столовой? Нужно было дождаться, пока она проснётся, и выгнать всех на минутку… но, как говорил дед, задним умом мы все крепки.
Кто-то осторожно прикоснулся к его локтю, и первым желанием парня было отдёрнуть руку, но он уже научился не вестись на первые желания. Командиру не положено дёргаться, как нервной блондинке, или срывать на других плохое настроение. Если только на врагах… а тут таких нет. И раз его отвлекают в такой момент, значит, человеку пришла в голову срочная идея. Или вопрос. Стан состроил участливую мину и оглянулся, чтобы тут же зависнуть позорно, как палёная винда.
Рядом с самым растерянным и несчастным видом стояла Лийлеза и, опустив взгляд, теребила полу курточки.
Странное, никогда раньше не испытанное парнем чувство, смесь вины и жалости, нежности и умиления, свилось в тугой комок, перехватило горло, не давая сказать ни слова. Да и нельзя тут сейчас ничего говорить. Но ведь если хочешь понять человека, слова вовсе не нужны…
Стан решительно притянул девчонку к себе, обнял обеими руками, не в силах противиться вспыхнувшему острому желанию укрыть и защитить её от всех невзгод всех миров. И едва прижав к себе, чётко осознал, вот это и есть отныне его главная задача, всегда чувствовать её рядом и никогда никуда не отпускать.
Лийле обвила его торс руками и еле слышно шмыгнула носом, ничего он не сделал так, как положено на Анлезии, её сероглазый избранник. Не свил из веток беседку и не расставил по ней горшки с алыми, пряно пахнущими цветами, символом горячей любви, не принёс на подушечке из синего атласа пару эльфийских браслетов и даже не сказал традиционных слов.
И вообще, по мнению Лийле, теперь должен был ненавидеть её за вмешательство в его личные дела. Но она не смогла дольше смотреть, как он мучается, и терпеть… и выбрала смерть, лишь бы не увидеть его оскорблённого и презрительного взгляда. Порядочные девушки так поступать не должны, это она твёрдо знает.
Но Стан почему-то не оскорбился… а обрадовался и ринулся к ней как к спасительнице… и лёгкостью, с какой отнёсся к потере своей первой любви, неимоверно смутил и разочаровал Лийле. И она уже мечтала сбежать… вернуться домой и никогда не вспоминать уверенный, чуть насмешливый прищур серых глаз, но вдруг рассмотрела его ауру. Здесь, в месте, где почти ощутимо чувствовались свивающиеся струи энергии, это удалось анлезийке подозрительно легко, и она потрясённо замерла, разглядев, как переплетаются в ней фиолетовые и тёмно-розовые, почти алые вихри, лучше любых слов рассказывая о тех чувствах, которые бушуют в душе её избранника. Любовь и обида… вот главное, но ведь она сама сегодня утром вырвала из его сердца любовь к Ади, использовав древнее, очень редкое заклинание. И безответное чувство ушло… Лийле успела полюбоваться на вспыхнувшую солнечным светом ауру любимого, прежде чем упасть в темноту небытия.
Но они всё решили по-своему… её новые соратники, за несколько дней ставшие много больше, чем просто друзьями. Вернули её к жизни… а вот теперь этот странный свет ауры командира сулил и возвращение надежды на счастье. И она не смогла противиться этому безмолвному зову… ругая и стыдя саму себя, всё же пошла к нему, и каждый из пяти шагов казался ей длиною в милю. А он сначала оторопел и изумился и на миг из-за его обычной насмешливой уверенности выглянул растерянный и несчастный мальчишка… и Лийле вмиг забыла про всё на свете. И про беседки, и про браслеты, и про то, где они находятся.
Твёрдо знала только одно – она нужна ему, именно она, Лийлеза, и больше они никогда не расстанутся, об этом вернее самых красивых слов говорили его руки, притиснувшие её к себе так крепко, словно кто-то собирался отнять.
На глазах анлезийки вскипели сладкие слёзы счастья, и она виновато шмыгнула носом, стараясь не расплакаться, и тут же почувствовала на своих щеках горячие губы любимого. А потом он заглянул ей в глаза, виновато улыбнулся и прижал палец к губам, умоляя немного помолчать и подождать. И она смущённо кивнула, да, Тин сейчас важнее всего. А у них теперь, когда выяснено самое главное, впереди море времени, чтобы решить все мелкие вопросы.
