Маккавей Адлай, Екатерина Адлай

– Пройдет какое-то время, прежде чем она заработает идеально, – произносит Екатерина Адлай на почти забытом языке набатейцев. Это язык-поток, разбавленный там и сям вкраплениями гортанных слогов, придающих ему сходство с арабским. Для нее, как и для Маккавея, знание этого языка – повод для гордости. Комната ярко освещена, в ней прохладно, негромко гудит где-то над головами система отопления и вентиляции. Из аудиосистемы «Сонос», стоящей в углу, доносятся первые аккорды концерта ре-минор Баха для двух скрипок.

На Екатерине хирургический костюм и очки; часть лица закрыта маской. Жужжат и позвякивают медицинские аппараты. Трубки, жидкости, пакет с кровью. Екатерина склоняется над голубой стерильной тканью, закрывающей руку мальчика: видно, что кожа на ней испачкана кровью и йодом. Культя запястья теперь заканчивается черной механической анодированной рукой, напичканной волокнисто-оптическими проводами и титановыми связками, подключенными к сверхтонкому прототипу литиевой батареи со сроком службы до 10 000 часов. Работа с инструментами, объединившими теплую плоть и холодный металл, уже закончена, и на смену им приходят вольтметр и паяльник.

Маккавей – в таком же костюме. Он ассистировал Екатерине. Она прикасается паяльником к кончикам механических пальцев: работа уже завершена, но это даст им болевой импульс и позволит проверить реакцию. Мизинец – есть реакция, безымянный – успешно. Средний палец, который немного толще обычного, дергается при прикосновении, так что становится слышно жужжание скрытых сервомоторов.

– И когда она заработает, – говорит Екатерина, – твоему другу нужно будет научиться ею пользоваться.

– Он мне не друг.

Екатерина смотрит на Маккавея, в ее взгляде читается понимание. Сквозь линзы очков глаза кажутся огромными, как у совы, изучающей лес в поисках малейшего движения в пасмурную ночь. Над верхней губой у нее – темная родинка.

– Я так и думала. То, о чем мы говорили, – внутри. Она касается паяльником указательного пальца, но тот не двигается. Раскаленный металл остается на месте две секунды, три. Ничего. Тогда женщина убирает прибор и поворачивается к компьютеру. Нажимает несколько клавиш, переписывая код, подключая нервы к проводам.

– Я дам тебе пульт для активации, – говорит она. – Но включи его только тогда, когда будешь полностью готов, милый.

Ты придумал эти спецификации, я в них ничего не понимаю.

Капсула с ядом или взрывчатка были бы… проще.

– Их можно обнаружить при сканировании, Екатерина.

– Которое проведет этот маленький дикарь?

– Он умнее, чем кажется. Так будет лучше.

Она перестает печатать, снова берется за паяльник, возвращается к указательному пальцу. Теперь он отзывается на прикосновение. Екатерина смотрит на цифры новых настроек, которые ползут по экрану монитора: 3-0-7-0-0 – и удовлетворенно кивает.

– Хорошая работа, Екатерина. Превосходно.

– Спасибо. – Она подносит раскаленное до 418 градусов по Цельсию железо к большому пальцу.

Рывок.

Ладонь.

Рывок.

Нижняя часть.

Рывок.

Она опускает паяльник и снимает маску и очки. Стягивает хирургические перчатки. Берет сложенный серый хлопковый платок и вытирает лицо. Выключает яркую лампу над столом.

Потирает руки после долгих часов сосредоточенной работы. – И все равно, милый, я бы на твоем месте постаралась оказаться от него подальше в момент активации.

– Окажусь. Какой радиус действия у пульта?

Екатерина пересекает комнату, направляясь к полке, в животе у нее урчит.

– Не больше семи метров. – Она открывает небольшую коробку и что-то оттуда достает. – Умираю от голода.

– Я тоже. У меня для тебя сюрприз.

Екатерина оборачивается с улыбкой:

– Какой?

– Лучший столик в «Фишерс Фриц». – Он тоже широко улыбается, смотрит на часы. – Такси прибудет за нами через час.

Екатерина – сейчас она чуть полнее, чем в юности, и куда больше предпочитает житейские радости, – слегка подпрыгивает от восторга, хлопает ладонью свободной руки по сжатой второй.

– «Фишерс Фриц»? Как тебе это удалось? Неужели там работает кто-то из нашей Линии?

Маккавей красноречиво потирает большой палец указательным и средним.

– Нет, Екатерина. Я сделал все по старинке.

– Что ж, – говорит она, сияя от радости и уже обдумывая меню. – Вот пульт.

Маленькая металлическая трубка летит через всю комнату и приземляется в ладонь Маккавея. Он переворачивает ее, открывает крышку. Под ней – красная кнопка.

– Нажать три раза подряд. – Екатерина трижды топает ногой, показывая, в каком ритме.

– И все?

– И все. Отменить нельзя. Обратного пути не будет.

– Отлично.

Екатерина осматривает комнату, проверяя, не забыла ли чего-то. Не забыла. Пищат и гудят медицинские аппараты. Маккавей и Екатерина слышат ровное и глубокое дыхание Байцахана.

– «Фишерс Фриц», – мечтательно произносит она. – Замечательный сюрприз.

Маккавей сияет. Кладет руку ей на плечо. Слегка сжимает.

– Да, мама. Ты, я и бутылка шампанского «Крюг» 1928 года.

Отличный последний обед.

ОТ: [email protected]

КОМУ: [email protected]

ТЕМА: ПРИВЕТ – ПОЖАЛУЙСТА, ПРОЧТИ НЕМЕДЛЕННО!

ПРИОРИТЕТ: СРОЧНО

Привет, Касс.

Это Уилл. Что вполне очевидно. Как ты? Как Пити и Гвен, как поживает маленький болван Крабэпл? Иоахим получил, наконец, работу в госпитале?

Ладно, дело вот в чем. Я специально завел аккаунт на Gmail, чтобы сообщить тебе кое-что, о чем нельзя писать с адреса, зарегистрированного в НАСА. Это секретно. Очень, очень секретно. Но и ОЧЕНЬ ОЧЕНЬ ОЧЕНЬ важно. Не хочу тебя пугать, но это вопрос жизни и смерти. Твоей, и твоих детей, да и, что уж там, вообще всех вокруг. Не просто вокруг тебя – вообще всех вокруг, всех, кто живет в радиусе сотни миль от Атлантического океана. А возможно, и всех, кто живет на планете Земля.

Ты, конечно, помнишь, что я уже пять лет работаю по программе NEO, в команде, которая исследует небо на предмет падающих с него камней на расстоянии 1,3 астрономической единицы от Солнца. Большинству людей эта работа кажется скучной, но ты меня знаешь – я люблю свою работу. Цифры и космос – моя стезя. Навсегда.

Мне так казалось.

Мы обнаружили кое-что огромное, Касс. Кое-что, чего не могли предвидеть. Оно очень близко и возникло будто из ниоткуда, как будто вывалилось из червоточины или какой-то складки пространственно-временного континуума. Оно и в самом деле очень, очень близко. Настоящий гигант. Мы должны были бы заметить его еще несколько лет назад и сразу приступить к разработке плана по изменению его курса. Теперь уже ничего нельзя поделать. Правительства пытаются что-то придумать, но они действуют впопыхах – и ОЧЕНЬ напуганы. Ребята в JPL, лаборатории реактивных двигателей, в полной растерянности. Ни один из их аппаратов не может уничтожить эту штуку или хотя бы сбить с курса. Его появление – кстати, астероид назвали Аваддон, на иврите это значит «Губитель», – выбило нас из колеи, заставило снова пересмотреть базовые представления о науке. Многие просто перестали появляться в офисе.

А теперь к делу, Касс. Если наши расчеты верны, эта штука врежется в Землю через 82–91 день. Уже сейчас я на 95 % уверен, что она упадет где-то в Северном полушарии, возможно, в Центральной Атлантике, не исключено, что чуть ближе к США, чем к Европе. Пытаться перечислить последствия такого столкновения бессмысленно. Просто представь, что будет, если собрать у всех государств ядерное оружие, помножить его мощность на десять и поджечь фитиль – до взрыва останутся секунды. Это будет конец… Конец всему, Касс. Всему.

Тебе нужно подготовиться и все спланировать. Рано или поздно эта информация просочится в печать или будет предана огласке официально; как только это произойдет, мир изменится. Не знаю, что именно произойдет, но оставаться в Бруклине нельзя. Садись в машину – а лучше возьми в аренду кемпер побольше и загрузи его едой и ружьями, они могут понадобиться, как бы тошно мне ни было это говорить, – и двигайся в сторону от побережья. Мы с Салли тебя встретим. Где именно, я тебе скажу через несколько дней, но, скорее всего, где-нибудь в глуши, поближе к канадской границе (как только все выплывет наружу, по всей стране появится куча вооруженных психов). Может быть, выберемся в Монтану или Северную Дакоту.

Пожалуйста, поверь – это все не шутка. Я в здравом уме. Начинай готовиться прямо сейчас, пока остальные тоже не впали в панику. Аваддон приближается и несет конец тому миру, который мы знаем.

Позвони мне, если хочешь об этом поговорить. Позвони мне.

XXOOXXOOXXOO, твой большой брат Уилл.