Глава 15
Кенберун, шестьдесят пять километров южнее Аузура
12–19 июля
Предоставленный Тейлором самолет для перелета через Атлантику был чрезвычайно удобным и комфортабельным, к тому же в столице Мавритании группа Мартинеса неплохо отдохнула. Усталости от путешествия не чувствовалось, и в течение первых суток доктор с помощницей и ассистентом просто обживали модуль: готовили пищу, смотрели англоязычные телеканалы, спали в своих комнатах…
Утром следующего дня вирусологи принялись за работу.
Для начала они занялись лабораторией: продезинфицировали помещение, проверили вентиляцию, подправили освещение, распаковав вещи, загрузили в шкаф препараты, стерилизовали инструменты. Расставили по местам оборудование – стерилизатор для инструментов, широкогорлые банки с дезинфицирующим раствором, бак с крышкой для зараженного материала, гомогенизатор для измельчения тканей, магнитные мешалки, микроскопы, центрифуги различной мощности, термостаты, сосуды Дьюара с жидким азотом, газовые горелки…
Затем бригада взялась за изолированный бокс, где предстояло работать с вирусом. Врачи установили бактерицидные лампы, внимательно осмотрели толстый целлофан, которым были обклеены стены, пол и потолок, проверили плотность закрытия двух дверей, образующих между собой небольшой шлюз – предбоксник, предназначенный для облачения в дополнительную изолирующую одежду. И завершили подготовку тщательной дезинфекцией обоих помещений.
– Не пора ли пообедать? – предложил Харрис, глянув на часы.
– Пора, – согласился доктор. – Но теперь, коллеги, когда все готово к работе, дорог каждый час. До обеда мы должны ввести в наших подопытных «кроликов» вирус.
Пока Эмма надевала защитный костюм и готовила необходимые компоненты, Генри отправился к охране за тремя порциями приготовленного для «кроликов» обеда.
Вернувшись, поставил на лабораторный стол котелок с кашей, миску с лепешками и двухлитровую пластиковую бутылку с обычной пресной водой.
Мартинес уже стоял у двери, держа в руках стальной термос со штаммом вируса.
– Только воду? – справился ассистент.
Доктор кивнул.
Генри подхватил бутылку и постучал в дверь изолированного бокса:
– Эмма, ты готова?
– Да.
– Открывай!
Приоткрыв дверь, помощница приняла термос с бутылью.
Шумно выдохнув, Мартинес направился к выходу, на ходу вынимая из кармана пачку сигарет.
– Надеюсь, все получится, – пробормотал он, постукивая тростью по грубым половым доскам.
После обеда Генри трижды заглядывал в «тюремную камеру» и, возвращаясь в лабораторию, докладывал с довольной физиономией:
– Пьют!
– Еще бы не пить, – ухмылялся доктор. – У нас работает кондиционер, а у них невыносимая духота.
В шесть вечера по приказу Мартинеса охранники привели в лабораторию Афри Кобу. Обследовав его, Эмма не нашла в организме каких-либо изменений.
– Ведите женщину, – распорядился доктор.
У Рамлы наблюдалось легкое головокружение, в остальном же она чувствовала себя нормально.
А вот семилетний Уче покачивался и дважды едва не упал, пока Эмма слушала сердцебиение, осматривала кожные покровы, зрачки и проверяла реакцию.
– Все верно, – довольно поглаживал набалдашник трости Мартинес. – Афри – самый крепкий, и вирус овладевает его организмом медленнее. Женский организм немного слабее. А детский – самый восприимчивый. Не удивлюсь, если завтра мальчишка не сможет встать на ноги…
Второй день прошел в штатном рабочем режиме, предусматривающем постоянное наблюдение за подопытным «материалом». Каждый час кто-то из помощников Мартинеса в сопровождении вооруженного охранника входил в «тюремную камеру» и производил обследование мужчины, женщины и ребенка.
Вирус работал как часы, действуя на всех «кроликов» абсолютно идентично: слабость, повышение температуры, головокружение, частичная потеря ориентации.
– Наш «Грион» работает превосходно! – восторгался Мартинес, записывая результаты в тестовый файл на портативном компьютере, а затем дублируя записи в журнал. – Все, как я и предполагал: вестибулярная атаксия при поражении периферического вестибулярного аппарата, кохлеовестибулярного нерва, вестибулярных ядер и путей ствола мозга.
– Вы правы, – поддакивала Эмма. – Атаксия у всех троих проявляется посредством головокружения, нарушения равновесия при ходьбе, в положении стоя и сидя.
– Плюс характерная тошнота с рвотой, усиление головокружения и неустойчивости при движениях головой. Кстати, Генри, что у них с конечностями?
– Атаксии в конечностях нет, суставно-мышечное чувство сохранено.
– Замечательно. Так и запишем… – быстро стучал по клавишам доктор.
Утро третьего дня преподнесло бригаде Мартинеса неприятный сюрприз.
Глядя на заболевшего ребенка и ослабевшую жену, Афри заподозрил неладное. Он и сам в последние дни ощущал недомогание, однако по утрам состояние улучшалось. Зато сын с каждым часом чувствовал себя все хуже и хуже.
Кобу несколько раз подходил к решетке, стучал и звал охрану. Те появлялись, выслушивали просьбы о помощи и… уходили.
К шести утра, убедившись в том, что помогать больному ребенку никто не намерен, охотник перешел к решительным действиям. Снова постучав через решетку в дверь, он дождался охранника, но на этот раз ни о чем просить не стал. Схватив за камуфлированную куртку, Афри несколько раз припечатал его к решетке, сорвал с пояса связку ключей и стал отпирать замок. На шум прибежал второй охранник и предотвратил побег, после чего бедного охотника сбили с ног и начали избивать.
Экзекуцию остановил Мартинес.
– Прекратить!! – крикнул он, выглянув в коридор. – Немедленно прекратить!
Охранники нехотя подчинились, оставив в покое лежащего Афри, снова заперли решетку и прикрыли дверь.
– Для чистоты эксперимента мне нужен абсолютно здоровый «материал»! – спустя минуту выговаривал доктор старшему охраны. – Чтобы это было в первый и последний раз!
– Но он пытался бежать, – оправдывался тот. – Если бы не мои ребята, то вы вообще остались бы без «кроликов».
– Значит, нужно чаще их контролировать. Заглядывайте в «камеру» каждые пятнадцать минут. Но чтобы ни один волос больше не упал с их голов!
Кахтар нехотя кивнул.
– Это первое. Теперь второе: для вашей же безопасности я запрещаю прямой контакт с «кроликами». Они заражены смертельным вирусом, и вы рискуете оказаться на их месте. Ясно?
– Да, доктор, – испуганно ответил старший охраны.
Испытания первого режима прошли успешно – вирус действовал на организмы трех испытуемых одинаково. Действовал предсказуемо и согласно рассчитанному временному периоду. Все этапы испытаний тщательно фиксировались ассистентом Харрисом на видеокамеру, а также записывались в журнал и в файл ноутбука. На четвертый день пребывания американских вирусологов в модуле доктор Мартинес распорядился перейти ко второму этапу испытаний.
Накануне он попросил Эмму взять асептическую пробу крови. Помощница отнеслась к поручению с должным усердием и аккуратностью: каждую пробу взяла из вены, поместила в отдельный флакон, герметично упаковала, снаружи продезинфицировала и высушила, пометила светлым маркером.
Над частью взятой пробы Мартинес колдовал до полудня. Другую часть упаковал в металлическую коробку и опломбировал.
Итак, за первым режимом естественным образом следовал второй. Вирус размножался в клетках и должен был вызывать деменцию – деградацию способности мыслить, ориентироваться в пространстве и контролировать свои эмоции.
Афри Кобу был довольно крепким мужчиной, закаленным физической нагрузкой и постоянной жизнью в джунглях. Поэтому для наблюдения первых признаков деменции доктор решил уделить особое внимание женщине и ребенку. По его приказу охранники открыли решетку, и врачи, предварительно надев защитные костюмы, вошли в «тюремную камеру».
Семилетний ребенок был невероятно слаб и почти лишен возможности двигаться. Поглядев на его слабые попытки пошевелить рукой, Мартинес поморщился:
– Бесполезно. Давайте осмотрим женщину.
Рамлу подняли. Она держалась на ногах, однако состояние было близко к критическому. Осмотрев ее, задав с десяток вопросов и приказав выполнить несколько простейших действий, американские врачи с удовольствием отметили наличие симптомов прогрессирующей деменции.
Женщина находилась в сознании, но при этом плохо помнила имена близких родственников, не могла сосчитать до пяти и выстроить простейшую логическую цепочку, плохо говорила и не ориентировалась в пространстве.
– И что самое главное – она не контролировала эмоциональное состояние! Вспомните, как она оскалилась на мой вопрос об имени и возрасте сына, – вернувшись в лабораторию, дополнил выводы коллег Мартинес. – Налицо явно выраженная агрессия после столь же очевидной депрессии.
– Мы на пути к успеху, доктор, – заметила Эмма Райт.
– Совершенно справедливо. Поздравляю вас, коллеги. Надеюсь, дальнейшие испытания пройдут по плану, и вирус «Грион» не подведет. Сейчас прошу заняться дезинфекцией, после чего приглашаю вас на кухню отметить очередную удачу…
Следующие два дня в медицинском блоке модуля работа протекала в соответствии с планами доктора Мартинеса. «Кроликов» кормили и систематически контролировали их состояние. Афри Кобу ослаб, потерял активность и больше сюрпризов не преподносил.
Единственным событием, слегка выбившим бригаду из рабочей колеи, стала смерть маленького Уче. Девятнадцатого июля – на седьмой день испытаний вируса – охранники отперли решетку «тюремной камеры», чтобы поставить на дощатый пол миски с едой и пластиковую бутыль с водой. Мальчик, до этого хоть как-то реагировавший на появление людей, даже не пошевелился, продолжая лежать на тощей подстилке из сухой травы.
Охранникам было строжайше запрещено прикасаться к «кроликам», и старший тут же побежал докладывать доктору.
Облачившись в защитную одежду, Мартинес с помощницей осмотрели ребенка.
– Он мертв, – констатировал доктор.
– Обратите внимание на его родителей, – распрямившись, сухо произнесла Эмма.
Афри сидел у стены и безвольно глядел перед собой. Рамла лежала в углу на правом боку, ладонь откинутой руки то сжималась, то разжималась. На лицах родителей только что погибшего ребенка отсутствовали какие-либо эмоции.
– Это тоже закономерный факт, – заметил Мартинес. – Деменция вошла во вторую фазу: абсолютная деградация социального поведения и мотивации.
