Глава шестнадцатая
Африканский водяной

Утром Шелтон собрал свою команду в кают-компании. Он долго о чем-то размышлял, прежде чем дать вводную. За столько лет службы он привык к любым трудностям, но, тут его что-то смутило, хоть задание и не казалось из ряда вон выходящим. Наконец-то, он собрался с мыслями и объявил цель предстоящей экспедиции:

— У меня две новости. Классически — хорошая и плохая. Начнем с плохой: нам предстоит посетить Конго или Заир — кому какое название больше нравится. Точнее — бассейн реки Конго или, так же, Заир — опять на любителя. Еще точнее — дождевые тропические леса, посередине которых — болота. И все это великолепие — на экваторе. Теперь хорошая: народу там не просто нет, а совсем отсутствует, поэтому можно и нужно воспользоваться бронекостюмами. Так что мухи Цеце нам по барабану. Влажность — тоже.

Все облегченно вздохнули, не желая цеплять сонную болезнь из-за каких-то недоразвитых туристов, лезущих во все концы света.

— А если мы все-таки кого-нибудь встретим? — усомнилась Мухина.

— Ну и что? — равнодушно ответил командир. — Подумаешь, пара десятков негров на пироге или дома на сваях, где так же скачут аборигены африканского континента. Там не то что в скафандрах, хоть голым рассекай — никто в полицию по телефону не позвонит.

К брифингу присоединился Петерсон и с ходу огорошил собравшихся заявлением:

— Говорят, там до сих пор живут диплодоки, только меньше размером, чем их допотопные сородичи.

Кают-компания гудела, как потревоженный улей. Спецназовцы разделились на два противоположных лагеря: одна половина была согласна с мнением Инспектора, а вторая категорически стояла против.

— Брехня все это! — резко рявкнул Таран. — Где мы только не были — ничего похожего я никогда не видел. Это просто легенда.

Петерсон пожал плечами и добавил к сказанному:

— Местные папуасы, или, как их там называют, в один голос утверждают, что сталкивались с ними не один раз.

— Легенды не возникают на пустом месте! — не менее резко возразил Огурцов Тарану. — Да и аборигенам врать ни к чему. Они не заинтересованы в том, чтобы вешать лапшу на уши случайным прохожим. Да и врать они, похоже, не умеют. В таких дремучих непроходимых местах нас могут ожидать какие-угодно сюрпризы. Женщины в этом споре предпочитали помалкивать, а кое-кто и вовсе не понимал суть препираний. Билл Рид долго крутил головой, посматривая то на одного, то на другого оппонента, доказывающих друг другу свою точку зрения и наконец спросил:

— А в чем проблема-то?

— В том, что животное неизученное и неизвестны их привычки, а тем более поступки при защите своей территории, — пояснил Проводник.

— Ну, тоже мне проблема! — зевнул Базука.

Да уж! — поддакнул Кротов. — Простая классика: удочки не брать, из вездехода не выходить — глушить водку внутри транспорта.

— Ну, в общем-то, это так, — согласился Петерсон. — Просто в голове застряло именно это. А места там действительно дикие, даже слишком. Так что будьте начеку — в каждой сказке есть доля истины…

…

«Хамелеон» несся вперед в режиме экраноплана, не скользя по воде, а паря над ней. Стандартное вооружение вездехода не зачехлялось принципиально, постоянно ожидая нападения. Правда, никто не знал кого, но команда держала ухо востро. Как говорится, если бы знать точно, то сразу можно было бы ехать репу бить, а так… «Да и вполне возможно, что это только легенда», — размышлял Шелтон, постоянно вглядываясь в заросшие берега.

Насколько хватало глаз, даже с высоты полета птицы, простирались огромные территории, занятые болотами и сплошь заросшие густой зеленой растительностью. В этом мире, живущем по своим законам, пропасть бесследно — плевое дело. Не один охотник за сенсациями сгинул в этих краях, где царит жара и влажность. Отсутствие уверенности в правильности выбранного направления движения деморализует еще при входе на эти негостеприимные болота.

Включающийся, по мере необходимости, режим невидимости позволял наблюдать все, что в обычное время местные обитатели предпочитали не демонстрировать и удача, если ее можно так назвать, улыбнулась естествоиспытателям. У сплошной стены зеленой растительности показалась маленькая голова на длинной шее, вынырнувшей из мутной воды конголезского болота. Затем на свет Божий явилась и остальная часть монстра, если это определение подходит сравнительно небольшому ископаемому животному.

Все уставились в иллюминаторы, не веря своим глазам. Когда первоначальный шок прошел, Огурцов разочарованно прокомментировал событие, положившее начало новой главе в палеонтологии:

— Какой-то он хилый, если сравнить с раскопанными скелетами его древних сородичей.

— Болел, что ли? — презрительно добавил к сказанному Гоблин.

— Да, сейчас все измельчало, — намекнул им Кризис на истинное положение вещей. — Посмотрите на крокодила — не больше шести метров. И это самые старые экземпляры. А раньше! Допотопные рептилии — Кайнозухи, вырастали до четырнадцати метров, акулы еще больше и так все и вся. Сколько раскопали стрекоз, многоножек и прочих представителей допотопной флоры и фауны — все было намного крупнее. Климат сменился и вот пожалуйста — результат.

— А может, это детеныш? — усомнилась в доводах Хари. — Что?! Они сразу, что ли, вырастают до огромных размеров?

— И все-равно — удивительно, — прошептала Кузнецова.

— Ничего удивительного! — возразил Базука. — Латимерию тоже поймали сравнительно недавно, а ведь она считалась вымершей рыбой, к тому же переходным звеном. Но, какой она была раньше, такой и сейчас живет — без изменений.

Шелтон послушал спорщиков и высказал свою точку зрения:

— Никто и никогда не смог подсчитать, сколько живности прописано, например, в сельве Южной Америки. Это просто невозможно. Что скрывается в самом сердце ее лесов — загадка из загадок. Глубины океана не изучены и на один процент. Это можно сказать и про африканские болота. Без техники здесь делать нечего, а ученым, как правило, ее не шибко-то дают. Вот военным — другое дело, но, ботаников среди них, практически, нет. Для них: что гигантский варан, что крокодил — оба на одно лицо. Понятие: лицо или морда — так же расплывчато. В некоторых умах — стерто.

Хударев разглядывал пасущихся ископаемых и высказал свою точку зрения:

— Как тюлень, только намного крупнее и шея длиннее.

— А чем они здесь питаются? — спросила Мухина.

— Ты что, Муха! — усмехнулся Кризис. — Они же травоядные, а чего-чего, но зелени тут хватает.

Шелтону вдруг пришла в голову мысль, вызвавшая в его сознании серьезные подозрения: «О пропавших шахтерах больше никто не вспоминает. Значит, что-то случилось. То, что их давно нет в живых, он нисколько не сомневался, но, почему этот благородный предлог не использует начальство, в своих корыстных целях? Забыли? Маловероятно! Не проинструктировали Петерсона? Тоже не похоже… А, ладно — пусть все идет как идет, а соваться со своими подозрениями в директорат не стоит — это точно!»

…

Совещание компании «Марс Корпорэйшн» было коротким, но, крайне содержательным. На нем присутствовало только три человека: президент, зам и консультант. Президент тяжело вздохнул и сделал короткое заявление:

— Сейф исчез, как-будто его и не было вовсе.

— Но, он же был пуст! — опешил Огурцов.

— Значит, это как-то связано с нашим «углем», — сделал заключение Алис Грэйв.

Консультант Манфред Гаусс поморщился и прошептал:

— Не нравится мне все это.

— А кому по душе, — обреченно отреагировал президент компании.

— Постойте-ка! — встрепенулся Огурцов. — А как его умудрились вытащить? В нем же несколько тонн, да и в двери сейф не пролез бы…

— А никак не вытаскивали, — пожал плечами Грэйв. — Я же говорю — сейф просто исчез без следа, как-будто его никогда не было. Ни царапины на полу…

— А что показали дополнительные анализы? — насторожился зам.

— Анализируемое вещество тоже исчезло, вместе с натуралистом…

Огурцов поежился, представив, как его любимый покосившийся сарай в Тульской губернии, стоимостью, сравнимой со средним особняком, внезапно исчез, вместе со всем содержимым.

…

На «Хароне» жизнь шла своим чередом, впрочем, как и на «Уране». Давно в историю ушел завтрак и время подходило к обеду, а от экспедиции не поступало никаких новостей. «Значит, — размышляла повариха Безымянная, — раньше ужина пехотинцев ждать не стоит?» Это радовала, так как готовить харчи на дополнительную ораву героизма не было. Начальник продсклада слонялся рядом, наматывая вокруг Анфисы Анатольевны неровные круги и маялся от безделья. Мясорубку починили и повариха не знала, чем занять Кочергу, чтобы он не маячил перед глазами. Мысль о коротком замыкании на обмотке электромотора мясорубки, как-то сама собой пришла в голову и не желала ее покидать. «Нет — это лишнее», — согласилась сама с собой Анфиса. Она отлично понимала, что добровольного помощника могут в любой момент забрать для выполнения им, его же непосредственных обязанностей и тогда ей придется самой орудовать ручным приспособлением, а изображать пропеллер азарта не было. Она, под благовидным предлогом, отослала Мыколу на склад, но, при выходе из камбуза, его чуть не затоптали извечные соперники по брачным поединкам. По коридору пронесся Блюмбер с букетом цветов из молекулярной, дурно пахнущей пластмассы, а вслед за ним пробежал Горидзе, сопровождая бег простым пояснительным текстом, нисходящим к визгу: «Зарэжу!» В этот раз Изя не на шутку испугался и не оборачиваясь назад, бросил букет через плечо, угодив Вано в глаз. Тот отшвырнул его в сторону, попав в глаз сбитому с ног Мыколе Апанасовичу. Противостояние вырастало нешуточное и пришлось Виноградову вмешаться в конфликт, пригрозив обоим карцером. Противоборствующие стороны успокоились, а командование принялось выяснять, почему, в этот раз, столкновение приняло уголовно-процессуальный характер. То, что Горидзе оказался под мухой, командира не убедило и подобный ответ не удовлетворил. Старпома — то же, вместе с помощником. Каждый задавался вопросом: «Что это было?» Устроив допрос с пристрастием, выявили некоторую странность: оказалось, что сын гор довольно продолжительное время крутил в руках привезенный кристалл, с явным намерением его присвоить, пока Петерсон не отобрал у него находку.

— Получается, Горидзе прочувствовался, что ли, при общение с хранилищем данных? — задал вопрос Виноградов общему консилиуму.

Все только пожали плечами, не в силах дать объяснение произошедшему, а Шелтон крепко призадумался, узнав по связи о происшествии. Кристалл был фальшивый — не в этом, значит, дело. Командир корвета счел необходимым уведомить его об этом немедленно. Вдруг у них в команде возникнут схожие симптомы, но, командир спецназа был спокоен — никто, из его людей, кристалл в руках не держал: ни настоящий, ни фальшивый.

Блюмбер держался за сердце, ничего не понимающий Горидзе невинно хлопал ресницами, а старпом крутил в руках ритуальный кинжал сына гор. Золотая вязь на ножнах имела замысловатый характер и витиеватую структуру. Подняв с пола искусственные цветы, ему в голову пришла грустная, но рациональная, в своей законченности, мысль: «Изя хотел вручить их Белой, а Вано решил положить цветы на его могилу». При выборе цветов, Блюмбер руководствовался личным вкусом, не полагаясь на мнение окружающих. Он предпочитал кроваво-красную гамму, на фоне ядовито-зеленых стеблей и листьев. «С таким набором хорошо встречать космонавтов, после продолжительного полета в другую галактику, при условии, что путешественники были бы механическими ботами, как „Чудильники“, стоящие в ангаре», — подумал старпом, вертя в руках букет и зачем-то отдал его Кочерге.

При обстоятельном допросе Вано выяснилось, что при общении с кристаллом памяти, Горидзе вспомнил все дикие дореволюционные ритуалы своей родины, начиная с похищения невест и заканчивая кровной местью. На вопрос: «Какого цвета был кристалл?» — Вахтангович не смог дать никакого ответа, не говоря про вразумительный.

Кочерге дали успокоительное, а на синий глаз наложили повязку, после того, как он показал пластмассовый букет Анфисе. Мыкола намекал на то, чем ему в глаз заехали, а она подумала, что он искусственные цветы ей подарить хочет. Фингал расплылся по лицу со стремительной быстротой и не ограничивался только синим отливом. В спектр хроматических цветов под глазом Мыколы Апанасовича входили фиолетовые, желтые, красновато-бурые и даже зеленые оттенки.

— Ну, а что! — бодро прокомментировал ситуацию помощник командира корабля. — Зато экономично. Подарить такие цветы, это, практически — навечно.

— Точно, Арсений! — согласился старпом. — На вечную память…

— Да, смыл водой пыль в тазике и по новой на всеобщее обозрение, — добавил Виноградов, при одобрительном кивании головами Груздя и Шарикова.

Блюмбер крутился возле дверей, и с тоской поглядывал на свое имущество. Наконец он не выдержал:

— Анфисочка, я вас умоляю — верните мне мои цветочки…

Букет просвистел через весь камбуз, как пластиковая пуля и поразил Изю в левый глаз. Правый рисковал получить половником, если проситель немедленно не уберется с территории общепита. Испытывать терпение Безымянной Блюмбер не стал, а быстро схватив пластиковый веник, резво убежал на перевязку в медблок. Теперь он на законных основаниях и с полным обоснованием мог посетить медсестру Белую.

Виноградов почесал подбородок и задумчиво произнес:

— Надо бы Львовича с этим пластмассовым букетом запустить в каюту Горина — пусть пристает с любовью к пластмассовому манекену.

…

На свободную от воды площадку вполз «Хамелеон». На ней паслись пара бегемотов, которые косо посмотрели в сторону вездехода. Что повернулось в голове гиппопотама-самца — неизвестно, но, он предпринял атаку на враждебную технику, вероятно, приняв ее за соперника. Удар током интегрированного в корпус вездехода электрошокера, заставил бегемота отскочить от «Хамелеона» на несколько метров и сидеть на траве с разинутой пастью. Голубовато-белый разряд, к тому же, еще и ослепил, на время, обитателя африканских болот.

— Таран — смотри, — позвал друга Бубен. — Как в том анекдоте: такой бы пастью, да водки хлебнуть…

Мотылек включил режим невидимости и бегемот растерялся, но, одновременно успокоился. Постепенно он пришел в себя и приступил к поеданию своих веников. Их гиппопотаму, в сутки, нужно много — около двухсот килограммов, так что порой, некогда даже бездельничать. Нет времени полежать в луже, пуская носом пузыри и наблюдая, как лопается их радужная оболочка. На полночную Луну, так и совсем засматриваться не стоит — мозгов и так на сестерций не наберется, а от длительных астрономических наблюдений может совсем не остаться.

Проскочив неуравновешенных обитателей зеленого островка, Мотылек направил вездеход в указанном Петерсоном направлении. Не преодолев и полмили, «Хамелеон» влетел на следующий зеленый оазис посреди грязной воды. История повторилась, но на этот раз уже с носорогом, не к стати ринувшегося на защиту своей малой родины.

— Да что они все нервные какие?! — с досадой воскликнул Мотылек, уворачиваясь от бешеного носорога, чтобы тот себе шею не свернул о многотонную машину, по весу многократно превышающую массу травоядного. — Мозгов с грецкий орех и думает, что может нас одолеть с наскока! У этого так же отсутствуют мозговые извилины.

Исчезнув из поля зрения безумного толстокожего гиганта, вооруженного рогом на носу, вездеход проскочил зеленую делянку и скрылся в ближайших зарослях.

— Жан, — спросил Крот Мотылька, — а почему ты не поставишь режим невидимости на постоянной основе? Чего каждый раз включать, да выключать?

— Энергии много жрет, а экономия, как известно, должна быть экономной.

— Кто знает, из чего состоит рог у носорога? — спросил Кризис. — При опросе американских школьников, ответы были поразительные, но, ни одного правильного. Называли материалы, которые видели в повседневной жизни: металл, камень и даже дерево. Особо продвинутые назвали рог костяным — естественным продолжением черепа.

— Ну? — спросила Хари. — Не томи!

— Из собственной спрессованной шерсти.

— Однако, — задумчиво промычал Огурцов. — Оказывается, у рогоносцев рога могут быть двух типов: полноценные кальцинированные и волосяные.

— Могут быть и комбинированные! — весело отозвался Крот. — По нескольку штук, как у динозавра Стигимолоха. У того вся башка была усеяна костяными рогами.

За пустым разговором время пролетело незаметно и в скором времени вездеход сделал остановку у подножия большой зеленой горы. Пирамиду, заросшую густой тропической растительностью, выдавал только контур. Корни растений постепенно разрушали каменные блоки, откалывая от них крупицу за крупицей. Даже водные растения нашли себе приют в нижних ярусах кладки. Каждый сантиметр свободного пространства дождевых лесов не остается без поселенцев и тут же обзаводится растительностью.

Болотный гнус кружился вокруг спецназовцев мрачной тучей, не в силах прокусить броню спецкостюмов и, от этого, страдал невыносимо. У бегемотов, носорогов и крокодилов, броня тоже — ого-го! Где голодному насекомому снискать хлеб насущный? Только лететь в сторону домов на сваях — водному поселению местных аборигенов и распространять тропическую лихорадку.

— Что это, — спросил Шелтон Проводника, — пирамида?

— В моих кругах это строение называют «Храмом», хотя, конечно, по внешнему виду он больше смахивает именно на пирамиду.

— Зачем такое грандиозное сооружение посередине болота? — вмешался в разговор Гоблин.

— Когда его строили, болота еще не было, — пояснил суть дела Инспектор.

— Что ищем? — небрежно спросил Шелтон Инспектора, желая побыстрее закончить поиски, а не играть в прятки с собственной тенью.

— «Генетический диск», — так же вяло ответил тот.

Ему самому до смерти надоела игра в секретность, от которой веяло скукой: знают двое — знают все, а тут столько народа и каждый все видит. Тем более, их этому учили…

Крутая лестница вела на вершину пирамиды. Резво вбежав по ней, Петерсон крутился на самом верху, удаляя плесень и простукивая кладку.

— Замок электрический, а питание в пирамиде закончилось еще в незапамятные времена! — прокричал он сверху. — Подгоняйте сюда вездеход — будем подключать электричество от его генератора переменного тока.

— Почему не постоянного? — усомнился Шелтон.

— Для замков такие тонкости необязательны.

«Хамелеон» завис над пирамидой и на ее вершину спустились провода. Инспектор без конца сверялся со своим чертежом и напечатанной инструкцией. Он уже знал все: где находится замок, куда подсоединять кабели, куда в случае чего пнуть, но, он не знал, до сих пор, одного — сколько вольт подавать на обмотку дросселя. Не мудрствуя лукаво, он начал с малых значений и уже приближаясь к тридцатишести вольтам, замок, с противным скрипом, лязгнул. Дверь открылась внутрь, где царил кромешный мрак. Белые лучи прожекторов пронзили темноту, выхватывая отдельные фрагменты древних стен. Петерсон опять сверился с чертежом и нашел потайной выключатель. Он сомневался, что столь малое значение напряжения тока заставит оборудование работать, но, вопреки его опасениям, под сводами пирамиды зажегся мягкий, желтовато-белый свет. Казалось, он шел отовсюду. Указать прямо на источник освещения не представлялось возможным, потому что его не было, в том понимании, к которому все привыкли в повседневной жизни. Светился сам воздух, как-будто флюоресцировал. Дивиться было некогда и команда направилась к открывшемуся проходу у противоположной стены. Он вел в небольшую комнату, которая оказалась банальным лифтом. Поковырявшись в очередном выключателе, Петерсон удовлетворенно хмыкнул и подъемник начал спуск. Судя по высотомеру Мухиной, лифт спускался значительно ниже отметки горизонта, на что указывало светящееся зеленым светом цифровое табло прибора. На нем отчетливо было видно отрицательное значение над уровнем болот.

— Как в преисподнюю, — не удержался от комментария Хударев, с подозрением разглядывая почерневшие, от времени, стены.

Вступать в полемику никто не захотел. У каждого, почему-то, крутилась мысль о том, что этим стенам уместнее тишина и команда соблюдала режим молчания. Наконец-то, легкий толчок отдался в ноги и лифт, слегка вздрогнув, остановился. Место назначения выглядело, несколько, странным: абсолютно круглая комната, на полу которой были нанесены непонятные знаки. Шесть ниш, делящих помещение на равные части, оказались замурованными. Инспектор предпринял попытку поиска переключателей, руководствуясь своей инструкцией и, в скором времени, ему сопутствовала удача. Их было тоже шесть — вероятно, по количеству ниш, хоть в этом никто почти не сомневался.

Первая попытка Петерсона завершилась тем, что при касании одного из символов, он зажегся матовым синим светом. Пол под ногами вздрогнул и повернулся по часовой стрелке на полметра. Стена в проемах ниш поползла влево и замерла. Ни один проход не открылся, но Петерсон заверил, что все нужно проделать в определенной последовательности и желательно не запутаться в показаниях картографического шедевра. Затем они прокатились в обратном направлении, потом в противоположном и, в конце-концов, возня с переключателями потихоньку стала напоминать дешевый и сломанный аттракцион. Они еще пару минут крутились взад-вперед, пока Гоблину это не надоело и он недовольно проворчал:

— От этой карусели скоро всех тошнить начнет.

Шелтона озарило:

— А не крутящийся ли, под нами, пол — генетический диск?

— Нет, что ты? — испуганно возразил Петерсон. — Это даже для великанов было бы неудобно. Я думаю…

Последнюю фразу он произнес как-то неуверенно и, по всему было видно, что Инспектор сам уже засомневался в своих словах. Он торопился восстановить пошатнувшийся авторитет и допустил грубую ошибку, на исправление которой ушло довольно продолжительное время. Петерсон помрачнел, но посмотрев на «Чудильника», стоявшего посередине круга в невозмутимой позе, сразу же посветлел. Волна облегчения прокатилась по всему телу и он, разве что не подпрыгнул от радости. Инспектор посмотрел на Шелтона и задал предсказуемый вопрос, который никого не удивил:

— Сколько вольт у него выдерживает защита?

— Один раз перенес шесть тысяч — от высоковольтного кабеля, — гордо ответил командир спецназа. — Что там говорить — лом расплавился, а ему хоть бы хны.

— Это хорошо, — удовлетворенно прошептал себе под нос Петерсон, исправляя допущенную ошибку.

В конце-концов, пол последний раз вздрогнул и прокатив на себе команду, замер. В открывшемся проеме просматривалось хранилище, в котором, кроме постамента, ничего не было. Но на самом постаменте лежал искомый диск.

— Пусть его «Чудильник» возьмет, на всякий случай, — попросил Инспектор Шелтона.

— Как скажешь, начальник!

«Чудильники», ранее казавшиеся такими бесполезными, за последнее время приобрели статус нужников. Командир кивнул боту головой и тот не спеша направился в открывшейся проем. Получив задание и оценив предполагаемую угрозу, дрон закрепил громоотвод в стене хранилища, залив его токопроводящим электролитом. Растекаемости жидкости мог позавидовать не только керосин. Пропитывая камни на молекулярном уровне, она обеспечивала надежное заземление. Пять-шесть блоков по три тонны весом каждый, с токопроводностью платины, плюс мощный щуп — молния не пройдет!

Яркая бело-голубая вспышка ослепила спецназовцев. Мощный разряд электричества расплавил трехтонные блоки известняка, которые, не спеша, застывали на полу бесформенной массой. Повторное прикосновение не дало никаких результатов.

— Скорее всего это был разряд конденсатора, — сказала Кэрол Хари. — Но как он столько времени оставался заряженным?

— Умели делать! — возбужденно сказала Мухина, с уважением рассматривая повреждения древней кладки.

— А где же тогда он сам? — с недоверием спросила Кузнецова.

— Пирамида сама может выступить в роли этого конденсатора, — пояснил Шелтон. — Но нам некогда выяснять этот аспект.

«Чудильник» возвращался триумфатором. Петерсон тут же вцепился в находку и казалось, что никакая сила уже не сможет вырвать этот диск из его рук.

— Генетический диск, похожий, но, отличный от хранящегося в мексиканском музее, — со знанием дела поведал он Шелтону истинное положение вещей.

Командир спецназа еще раньше, до вылета на болота, справедливо рассудил, заранее посоветовавшись с мастером Хираком, что изменений внесено столько, что можно больше не рисковать. В этот раз он засомневался, в правильности принятого решения. Напоив Инспектора, который на радостях опять перебрал, Ник только поменял местами нос с причинным местом и на этом успокоился. Пора было и самим отпраздновать победу, но, спирт куда-то исчез. Все с подозрением посмотрели на Тарана. Как не пытался Вова отрицать свою причастность к исчезновению горюче-смазочных материалов, это у него получалось неубедительно. Спирт исчез бесследно.

— Может, он испарился от вспышки? — наивно предположила Кузнецова.

— Ты что, мать! — осадил ее Крот. — Где были мы, а где вездеход! Ладно, через десять минут все-равно будем на корабле…

Не успела «Моль» толком отшвартоваться, как Кротов уже бежал в бар станции. Руководствуясь принципом: «Сколько не бери, а за добавкой все-равно бежать придется», — он взял только одну авоську. Из каких закромов Василий достал этот раритет, он предпочел умолчать. Авоська напоминала кустарное изделие из рыболовной сети и выставляла на всеобщее обозрение все, что в нее ни положишь. Не полагаясь на корабельный камбуз, замкомвзвода прихватил холодной закуски и консервы. Посмотрев на это изобилие, Таран, как бы между делом, сказал:

— У Анфисы, поди, еще осталось пара злобных куриц.

— Почему злобных? — не понял Бубен.

— Если тебя заморозить при минус двадцати четырех градусов по Цельсию, до полного окоченения и синюшного цвета, то я посмотрю, как ты подобреешь.

— Да! — вмешался Огурцов. — Выкружишь ты у нее курицу — держи карман шире.

Хударев засмеялся и привел веский довод в пользу последней версии:

— Курицей, поди, уже давно Кочерга давится! Втихаря и под одеялом…

…

Президент компании сиял, как надраенный медный чайник. Он долго улыбался, прежде чем произнести торжественную речь и, все же, решился:

— Господа, наконец-то нам улыбнулась настоящая удача. Наш агент Петерсон нашел, пожалуй, самую главную часть из недостающего звена. Пес с ними, с шахтерами, а так же с Атлантами. Нам самим необходимо это оборудование.

— Что это даст? — поинтересовался Огурцов, который вконец запутался: и в дерьме с Марса, и в деталях непонятной конструкции, и в судьбе шахтеров, о которых все порядком забыли, а уж про Атлантов и говорить нечего…

Алис Грэйв таинственно улыбнулся и выдал коротенькую справку:

— То, что ищут Атланты, это оборудование их далеких, допотопных предков. Выжили только те, кто во время Великого потопа были на Луне и на Марсе. В нашем мире им прижиться сложно из-за разницы климата до и после сокрушительного всеобщего наводнения. И рост у них великоват. Так вот — умели они вмешиваться в генетический код любой живой субстанции. Выводили и людей — ящеров, и людей — змей, но, это была только подготовка. Они хотели сами жить дольше, почти вечно, с помощью активации ДНК.

— Но разве это возможно? — усомнился Манфред Гаусс.

— Утверждают, что да, — подтвердил президент компании. — А все эти ухищрения с шахтерами, непонятного назначения массой, хоть ее назначение и пытались объяснить — все это может служить лишь ширмой, для сокрытия истинной цели Атлантов.

— Так вся эта шумиха только из-за этого? — разочарованно протянул Огурцов. — Представляете, что все станут жить… Короче — ого-го? Что из этого получится?

— Кто тебе сказал, что активация будет доступна плебеям? — переспросил Грэйв. — Это только для избранных!

— А-а-а! — понятливо протянул зам.

Гаусс почесал затылок, со словами:

— Как-то, все это запутано…

…

В эту ночь Виноградову снилось, что при обыске каюты Горидзе, в ней нашли ритуальный мешок для похищения невест, из которого извлекли до смерти перепуганного Блюмбера…

Так же снилось ему, как тысячи озабоченных «слоников» шли в наступление, сметая все на своем пути и трубя…

Блюмберу снилось, что хоронят его в пластмассовом, дурно пахнущем гробу, на крышке которого плясал Горидзе, старательно откаблучивая зажигательную лезгинку… И букет — на свежезасыпанной могиле…