Глава тринадцатая
Безрукий мексиканский бандит
Десантный челнок не спеша уносил группу нелегальных туристов в сторону мексиканской границы, которую они намеревались пересечь со стороны Тихого океана, недалеко от границы с Гватемалой. Проводник Петерсон нервничал, команда скучала, а вездеход «Хамелеон» ждал десант в грузовом трюме, лишенный каких бы то ни было чувств и эмоций. Океанская синь подавляла сознание глубиной, которая ощущалась на уровне подсознания и безбрежностью своих границ. Береговая линия была еще далеко, но, Нафталин не торопил события, неспешно подводя «Моль» к точке высадки. Машина послушно выполняла все механические команды и парила над зеркалом воды, как заправский мотылек, который осторожно примеривается к новенькой шубе. Океан был спокоен и только волны с шумом бились о прибрежные скалы, которые медленно проплыли под летательным аппаратом. Жара. Идиллия. Не хватало только землетрясения, как успел заметить один из членов команды. Ему показали с дюжину кулаков и пригрозили забыть, в каком-нибудь закутке, куда он отлучится по нужде. Инспектор объявил готовность номер один и пехотинцы еще раз проверили обмундирование. Нащупали в карманах фальшивые паспорта, с такими же липовыми визами; ознакомились еще раз с путевками несуществующего туристического агентства, а Крот зачем то даже понюхал страховой полис, по которому не то что лечить не будут, но могут запросто упечь за решетку. Последнее не входило в планы десанта, поэтому осмотр достопримечательностей предполагался поверхностный и желательно — по картинкам туристических проспектов. Задача предстояла довольно-таки странная: держаться подальше от праздношатающейся публики и, в то же время, затеряться в массе народа, приехавшей со всего света поглазеть на каменные чудеса.
«Моль» постепенно приближалась к месту высадки и пехотинцы неспешно перебирались в «Хамелеон», занимая места согласно штатному расписанию, которого никто никогда в глаза не видел. Распахнулись створки шлюзового люка и боевая машина пехоты покинула трюм десантного челнока. Немного спустя, шипя, сработала тормозная подушка. Раздувая вокруг себя клубы пыли, вездеход плавно приземлился на мексиканскую землю.
— Ты таксистские шашечки с бортов стер бы, — посоветовал Шелтон Мотыльку, смотря на борт вездехода в обзорное зеркало.
— А кто их нарисовал?
Все взгляды иностранного контингента обратились на русскоязычных членов команды. Те, естественно, усиленно делали вид, что непричастны к подобным выходкам. Выяснять, кто это сделал, было некогда да и незачем, поэтому команда без промедления отправилась к месту назначения. «Хамелеон» тихо шипел двигателем, а пехотинцы скучали, вяло разглядывая проплывающий за иллюминаторами пейзаж, кроме Тарана, который безмятежно спал, всем своим видом демонстрируя безразличие к происходящему.
— Во дает! — шумно вздохнул Крот. — Ничего его не берет…
— А может он в коме? — пошутил Огурцов.
— Так делай, давай, ему искусственное дыхание! — подхватил разговор Гоблин.
— Как?
— Рот в рот.
— А ты?
В разговор вмешался Кризис, дико хохоча:
— Если его сделает Гоблин, то Таран после первого же вдоха околеет Это я вам как биолог говорю, а Люська, как врач, подтвердит.
— Да это он от безысходности впал в спячку, — заступился за друга Бубен, хоть и прекрасно понимал, что разговор, кроме зубоскальства, не имеет никакого смысла.
Крот усмехнулся и сказал, вкладывая в произнесенную фразу некоторое подобие иронии:
— Замечательные стихи не менее замечательного русского поэта Сергея Есенина, про безысходность сложившейся ситуации: «Пальцы в рот, да веселый свист…»
— Если ты про Тарана, то у него свиста не получится, — предупредил Огурцов.
— А что получится? — удивился Билл Рид.
— После такого количества выпитого? — поморщился Огурец. — Уверенный рвотный позыв…
Двигатель вездехода пшикнул и затих. «Хамелеон» остановился в малоприметной местности, где не бегали толпами туристы. Мотылька оставили в машине следить за маскировкой, а остальные выбрались наружу, глотая горячий мексиканский воздух. Инспектор Петерсон явно нервничал, оглядываясь по сторонам и постоянно что-то сверял с электронной картой.
— Хоть бы знать, что и где искать будем, — поделилась Мухина с Кузнецовой своими сомнениями и, в свою очередь, сверяясь со своей картой.
— Пусть у него голова болит, — ответила Люся и с виноватым видом пристроилась поближе к Шелтону.
— Как бы Мотылек, пока нас нет, не воспользовался нарисованными на бортах вездехода шашечками, а то туристы, особенно западные, народ ленивый, — высказал свои сомнения Панталоне.
Шутку пропустили мимо ушей, так как уже входили в зону туристических достопримечательностей. Проводник нервничал все сильнее и волнение постепенно передавалось каждому члену команды. Со всех сторон уже слышалась разнородная речь, чуть ли не на всех языках мира. Если бы спецназ приехал сюда легально, может быть этого и не было так заметно, но, в этот момент каждый из пехотинцев чувствовал себя котом, укравшим сметану. Не покидало ощущение того, что все взоры собравшегося туристического люда обращены в их сторону.
Инспектор проявлял к ольмекским головам повышенный интерес, подолгу крутясь возле каждой встреченной. После пятого круга вокруг последней, он отрицательно помотал головой и все направились искать следующую.
— Знаете, в чем главная истина в истории, когда богатырь встречается с огромной головой в шлеме, — задал вопрос Крот, обращаясь к команде, — кого он побеждает?
— Ну, просвети, — согласием, ответила за всех Мухина.
— У атлантов это была справочная служба, а наш атлет верхом на коне, на полной скорости ее копьем таранит. Копье сломается — другими подручными средствами. Ну, откуда он знает, что это такое! Изнутри ему конечно кричат, что сейчас полицию вызовут, но, богатырь и про это дело слухом не слыхивал. К тому же язык незнакомый, на котором ему предупреждения сыплются… Разломал терминал и смотался по-быстрому…
— Для чего справочная будка таких огромных размеров? — усмехнулся Хударев.
— Так и атланты немаленькие были, Мышь, — снисходительно пояснил Крот. — Что ему — на корячках брать справку о том, как доехать до Акапулько?
Огурцов оживился и высказал свою точку зрения на былинные истории:
— В России все «черепа» снесли, в силу особого нрава, а вот в Мексике еще остались «Ольмекские головы». Правда, кое-кто утверждает, что это подражательство былой культуре. Наши последующие поколения тоже не лыком шиты оказались и переняли опыт, несмотря на буйство богатырей.
— Как? — не понял Кризис.
— Ставили камни, с указанием — кому куда идти, в связи с необузданными желаниями. Но, опять ими пользовались, в основном, богатыри…
— Да, но уже без озвучки, — подхватил идею Таран.
— А нечего было дремучесть проявлять! — раздраженно парировал Огурцов.
— Нечего было на тарабарском языке справку давать! — не согласился с доводами Бубен, поддерживая точку зрения Тарана.
Огурец усмехнулся и уже снисходительнее продолжил тему:
— Всем из русских сказок известно, что было выбито на этих камнях: налево пойдешь — богатым будешь, направо пойдешь — женатым, а если прямо направишь стопы, то смерть свою найдешь. Ну так вот: у Змея Горыныча, о трех головах, каждая башка имела собственные представления о дальнейшем проживании.
— Ну и что? — спросили из толпы.
— А ничего — порвало на хрен…
— Прямо насмерть? — осторожно спросила Хари.
— На три части! — зло сплюнул Огурцов.
Самое невозмутимое участие, в этом диалоге, проявлял Таканаки. Японец решительно не понимал ни слова. Потомок древнего самурайского рода имел свои представления, не только о чести, но и честности в рассказах.
Крот, немного подумав, засмеялся и сказал:
— Я представляю себе, как богатырь из каменной головы информацию получал: ему оттуда ответили, что могут показать дорогу до Куикуилько, причем на голографическом экране. Догадываетесь, какая буря эмоций должна пронестись в душе русского богатыря от такого названия? Голова немедленно получала палицей по тыкве!
— Естественно, он же принял это на свой счет, — согласился Огурцов.
— Если бы ему предложили показать дорогу до озера Титикака, результат был бы еще плачевнее, — подтвердил Бубен правильность этой версии.
— Да уж куда хуже-то? — удивился Базука, для чего-то прикрыв рукой голову и сразу было видно, что он не совсем понимает русский юмор.
Гоблин задумался и неожиданно спросил:
— Слушайте, а может быть, под головами что-нибудь есть?
— Меч-кладенец! — буркнул Крот.
— А что — намеки были, — пожал плечами Огурцов. — Конечно, трудно себе представить, что такие исполинские головы ставили просто так. Такой титанический и, одновременно, бессмысленный труд.
— Ну, может, это просто памятники? — усомнилась Кэрол Хари.
— Тогда — почему только одна голова? — не согласился Огурец. — Мне навевается сравнение с ориентирами, если сканирование полостей под глыбами ничего не дает.
— Полости-полости! — поморщилась Муха. — Их сдвинуть могли в незапамятные времена. Да хоть бы и те же самые археологи! Не такие уж они и тяжелые…
— Повлиять на их смещение могло что-угодно, хоть тот же потоп, — согласился Бубен. — Землетрясения не редкость, в этих местах.
— Мне нравится сравнение с антеннами, — выдвинул свою идею Таран. — А что? Ерундовина, вроде радиотелескопа. Все головы, разбросанные подальше друг от друга, входят в единый приемный комплекс.
— Нет, — не согласился Крот. — За такое время, в следствии постоянного разбега вселенной в разные стороны, ориентиры могли существенно сместиться и абсолютно точными не являться, на данный момент. Да и как уже было сказано: потоп, землетрясения, вмешательство одаренного человечества… Большая часть голов, так вообще на дне океана оказалась. Так что, если это были детали единого прибора — дело жвах.
— Пусть туристов радуют, — махнул рукой Гоблин. — Все хоть польза какая-то.
— У меня родилась блестящая идея! — всполошился Хударев. — Помните Руслана из поэмы Пушкина «Руслан и Людмила»? Так вот — это был игровой автомат: богатырь наседает, лупя палицей по лицу, которая служит вместо ручки, которой у «однорукого бандита» нет, а тот дует, выдувая из Руслана последние деньги. Но, как вы помните, джек-пот, в виде меча-кладенца, он все-таки получил.
Все время, пока команда обсуждала возможность наличия под головами каких бы то ни было полезных артефактов, Проводник — Инспектор, в одном лице, загадочно улыбался. Только улыбка у него получалась какая-то натянутая, вымученная или замученная. Если бы команда только знала, что ее догадка так недалеко от истины и как точны подозрения ее членов.
К этому времени они достигли следующий объект вожделения инспектора. Петерсон покрутился вокруг него и пнул каменную голову ногой, но, как и следовало ожидать, ничего не произошло. Инспектор еще раз обошел вокруг головы несколько раз, на каждом витке пристально вглядываясь в негроидные черты. На пятом заходе Крот не выдержал:
— Ну что с башкой делать будем: копать, взрывать или ломами опрокидывать?
Петерсон ничего не ответил, а внимательно посмотрел на свой прибор и помрачнел.
— Искомый предмет внутри головы, а не под ней и не разломав достояние местного народа, артефакт не достать, — заявил он гробовым голосом.
Инспектор долго о чем-то совещался с Шелтоном и, при этом, оба отчаянно жестикулировали. Наконец-то, командир, по всей видимости, сдался и обреченно махнул рукой, давая понять, что ему все равно — даже международный конфликт.
Под тщательной маскировкой, при которой «Хамелеон» практически не виден и в режиме экраноплана, вездеход приблизился к объекту. Команда заняла места внутри машины, через открытый люк наблюдая за происходящим. При помощи мощного ультразвукового поля, делающего предмет, на который воздействую излучением, невесомым, Мотылек оторвал голову от земли и переместил в трюм. Смотритель музея под открытым небом неожиданно оказался поблизости. С вытаращенными глазами он вцепился в охраняемый объект обеими руками и так же оказался в грузовом отсеке. Как ему это удалось, осталось загадкой, ведь поверхность камня, практически, гладкая. Вероятно, сработала невесомость, при которой нетрудно закрепиться даже на гладкой поверхности. Под воздействием ультразвуковых колебаний, толстая кишка смотрителя вступила в резонанс со звуковыми волнами и сработала, как «Кремлевская таблетка», в результате чего произошел непроизвольный сброс шлаков организма. Усатое дитяти обделалось, но, не сдавалось, потому что не имело выбора. Оказавшись внутри «Хамелеона», музейный работник увидел с десяток пар дружественных глаз… Он сделал непростительную ошибку, принявшись громко бранить членов команды на незнакомом языке, да еще визгливым голосом. Из сомбреро вышла неплохая тюбетейка, а из полей самой шляпы — красивое ожерелье. От единственного пинка произошел сброс смотрителя из вездехода. Летя, свистя и кувыркаясь, он с мексиканским матом приземлился на грешную землю, с открытым ртом глядя в пустое небо, на котором ничего не было…
…
На борту «Харона» жизнь шла своим чередом. Безымянная, как всегда, препиралась с Кочергой и шум их спора, доносившийся из камбуза, разносился по всем закоулкам корабля. Пьер Габо, в реакторном отсеке, лупцевал подвернувшуюся под руку железяку. Плюшкин красил веселеньким цветом очередную переборку, а Горидзе с Блюмбером соревновались в остроумии, крутясь около медблока. Туда обоих тянуло, как магнитом и это обстоятельство уже никого не удивляло. Хуан, уставший слушать грохот по соседству, оторвался от ремонта очередного боевого дрона и подойдя к старпому, сделал неожиданное заявление:
— У нас нет должности садовника, а Гиббон ее исполняет!
— Это как это? — опешил Груздь.
— Известным местом груши околачивает…
Старпом только махнул рукой и пошел с Виноградовым встречать прибывающую группу космических пехотинцев. Челнок был на полпути к базе, а вопросов к инспектору накопилось столько, что нетерпение их разрешить, росло с каждой минутой.
…
Внутри «Моли» Нафталин, порядком наскучавшийся в ожидании на орбите, не отрываясь от штурвала, травил очередную байку:
— Вот был такой случай. Короче — история про рыбный суп. Служил у нас снабженцем один дядька, весьма экзальтированного поведения. Иногда такое отмочит — хоть стой, хоть падай. Ну так вот: прилетает, как-то, десантная команда и сразу же в столовую. Командир группы тут же обращается к снабженцу: «Ты же обещал, что у к нашему прибытию будет уха». А снабженцу в этот раз не повезло: пообещать то он пообещал, но, на базе не удалось выбить ничего из рыбных припасов. Не растерявшись, дядька достает из широких штанин, сами знаете что, и, весело крутя своим достоинством, отвечает: «Не совсем уха — рыбный суп из угря… Или заливное… Несите кастрюлю!» А на борту женщины… Ну, тут все сразу же перешли к дегустации первого блюда и нахлебались рыбного супчика.
— Это в каком смысле? — не поняла Кузнецова.
— В прямом — уху ели…
Пока все ржали, Крот подбивал клинья к Мухиной. Как некоторым показалось, парочка весело щебетало и нервы, кое у кого, не выдержали. Таран строго поглядел на замкомвзвода и сурово произнес:
— Вась — ты какими «барбарисками» за бабу собрался расплачиваться?
— А у меня тушенка есть!
— Вот сволочь! Нам не предложил!
Под веселый гогот десантный челнок заходил на швартовку.
…
«Моль» отшвартовалась и Виноградов сразу же задал вопрос инспектору: и об успехе предприятия, и об их дальнейших действиях. Петерсон остался довольным результатами экспедиции, поэтому отличался, не свойственной ему, разговорчивостью:
— На этом этапе наши планы закончились, но, корабль останется на орбитальной станции. В дальнейшем, мы начнем поиски под водой.
— Гипотетической Атлантиды? — осведомился старпом.
— Вполне возможно — вполне возможно, — загадочно ответил инспектор и отправился на связь со своим начальством.
Когда ольмекскую голову разбили на куски, взору собравшихся предстала странная деталь, не напоминающая ничего из виденного ранее. Шелтон понял, что в этой конструкции ничего изменить не представляется возможным. Он тешил себя мыслью об уже проделанной диверсии, а загадочную деталь, из неизвестного материала, выбросил из головы. Даже навскидку было видно, что для подмены, ее не получится изготовить кустарным способом. Возможно, не удастся и заводским. К тому же Петерсон немедленно отправил найденный предмет в неизвестном направлении. Командиру спецназа уже закралась крамольная мысль избавиться от самого инспектора, но, и ее он прогнал от себя. Как потом объяснить пропажу главного действующего лица, которого они обязаны охранять и всячески содействовать его поискам. Тут уже трибуналом пахнет…
Крот привез Горидзе в подарок сувенир — мексиканское сомбреро. Тот тут же напялил его на голову и приставал ко всем с вопросом — идет ли ему шляпа. Народ давился от смеха и не показывая вида, клятвенно заверял сына гор, что головной убор — то, что надо. Широкополое, расписанное национальным убором сомбреро смотрелось на Вано, как на корове седло. С представителем мексиканского народа его роднили только усы, а в остальном…
— Его чуть-чуть гуталином подретушировать и вылитый мачо, — весело заметил Огурцов.
— Только мачете в руки не давать! — предупредил Крот.
— Почему? — поддержал игру Гоблин, ехидно улыбаясь.
— Если его вооружить этим оружием, то он Блюмберу сделает вторичное обрезание, в соответствии со своими представлениями об этом ритуале, — пояснил замкомвзвода.
— Я представил снабженца с мачете в руках, — усмехнулся Таран. — Вылитый мексиканский бандит…
Оказалось, что шляпа была не случайно вручена Горидзе Кротом. Он откуда-то узнал про день рождения снабженца, которое случилось именно сегодня. Избавившись от сомбреро, появился Вано, с огромной бутылью красного вина в руках. Бутыль была оплетена сухой виноградной лозой, препятствующей выскальзыванию из рук пьяного человека. Горидзе держал ее в обнимку, как очень близкого друга, разве что нежно не поглаживая пузатые бока. Он веселым голосом пригласил всех в свою каюту и толпа неуверенно подтягивалась к дверям. Заглянув внутрь, даже навскидку все поняли, что весь личный состав в каюте снабженца не поместится. Критически оглядев жизненное пространство, приглашенные начали перемещение обратно в кают-компанию. Задержавшись в дверях, Крот посмотрел на стену. На ней висел ритуальный рог для винопития.
— Почему только один? — весело спросил он Тарана.
— Второй висит в каюте Блюмбера.
В кают-компании столы сдвинули и праздник начался. Речь держал виновник торжества:
— Я хочу поднять этот рог…
— И забодать Блюмбера, — шепнул Крот Тарану.
Горидзе еще минут пять распространялся о любви, здоровье и финансах, от чего кое-кому показалось, будто бы вино в стаканах начало киснуть, а водка испаряться.
— Таран прикрыл стакан рукой, во избежание непоправимой потери, — усмехаясь, сказал Огурцов Бубну.
На самом деле, Таран всегда так подходил к посуде с налитым вином, беря ее на манер кранового захвата, а после перемещал в ладонь другой руки. Кто-то громко кашлянул, от чего Горидзе сбился с мысли и закончил наконец-то прочувственную речь. Тост настолько затянулся, что посуда в руках гостей опустела в одно мгновение. На лице Хугавы с угрожающей скоростью росли глаза. Вано почему-то решил, что японцы пьют только сакэ. Не найдя настоящего, снабженец не придумал ничего умнее, как разогреть для Таканаки водку до критической температуры. Помыв сына гор горячим пойлом, Таканаки с выпученными глазами бросился к умывальнику, прополаскивать рот холодной водой.
— Да, — сочувственно протянул Огурцов. — Этому спиртного не жалко, чтобы таким вульгарным способом с ним расставаться. Для Тарана это стало бы пыткой — ему принципы не позволяют.
Когда поднимался третий тост, Блюмбера уже понесли в его каюту. Сопротивляться, сил у завхоза не было, поэтому транспортировка прошла без эксцессов. Оба врача: и корабельный, и спецназовский — констатировали сильное опьянение. Произошло это, вероятно, на нервной почве, но, подобное обстоятельство никого не волновало и через пять минут команда забыла о существовании Изи Львовича.
Празднество продолжалось до глубокой ночи, по назначенному корабельному времени. На Земле, просматривающейся с орбиты, определить время для орбитальной станции не представлялось возможным: с одной стороны планету накрывал глубокий мрак, а с другой освещало солнце. Гости Горидзе сначала пропели грузинские народные, затем русские хороводные и кто-как расходился по каютам, наутро никто не помнил. Видимо, сказалась усталость, полученная участием в предыдущих экспедициях.
…
Очередная проверка в компании «Марс Корпорэйшн», совмещенная с выемкой документации по известному делу, проходила на удивление скучно. Никто не ждал чуда и добро, лежащее в глубине сейфа, предполагалось увидеть в неизменном виде. Дело было в том, что полученная анонимка от неизвестного лица, уверяла руководство компании в дополнительных и очень полезных свойствах искомого вещества. Это заявление частично подтверждалось угоном грузового тральщика «Фобос», вместе со всем содержимым. Содержимого было немного — только испачканные стены. Основная масса находилась в России. На вопрос, как такое могло случиться, охрана орбитальной станции не смогла дать вразумительный ответ, пряча красные носы за высокими воротниками. Никакой дополнительной информации неизвестный не дал и как проверить правдивость его слов, никто не имел ни малейшего представления. Но, решение о выемки товара было, все-таки, принято.
Беспристрастный электронный глаз, в очередной раз, обнаружил у Огурцова отклонения от нормы. Мотивация машины заключалось в том, что настоящий хозяин не ест такой дешевой пищи. «Что бы ты, бездушная железяка, понимала в русской душе, когда пьяный олигарх обнимается на помойке с бомжем, — подумал Огурцов. — Вот уже и золотые часы, от широты души, перекочевывают на руку бездомного…»
— Освободи желудок и по-новой на досмотр, скомандовал Алис Грэйв.
Вице-президент вернулся, поправляя штаны, но, теперь электроника пристала к нестандартному запаху изо-рта. Без всякого газоанализатора все собравшиеся чувствовали, что от заместителя корпорации несет самогоном за версту.
— Где он в Америке достал русский самогон? — удивился президент. — Да еще такой вонючий…
— Может быть, на Брайтон Бич? — предположил Гаусс.
— Вполне возможно…
В конце концов все препоны были преодолены. Массу со всеми почестями извлекли из сейфа и отправили в лабораторию…
