55
— …Ты че, совсем рехнулся? Кто же слушает собеседника с закрытыми ушами? — сказал пухленький типчик.
И Коврижкину стало невыносимо стыдно. Но не потому, что руки столь невзрачного человечишки оказались, гораздо сильнее, его рук и он это прочувствовал. А потому, что на них падал горящий вражеский четырехпропеллерный вертолет, а Коврижкин ничего с этим поделать не мог.
— Ерунда! — проследив за взглядом гвардейца, сказал человечек. — Это — Притвора-237-А. Последнее изобретение фомальдегаусцев. Так сконструирован, что может имитировать собственное горение в нужный момент. Сейчас он им задаст, — почему-то с мстительным злорадством процедил он сквозь зубы.
— Уж не желаешь ли ты победы фомальдегаусцам, этим подлым убийцам? — закралось в душу гвардейца вопиющее подозрение.
Но человечек громко расхохотался.
— Поверь, мне уже плевать и на тех и на других, — проронил он, ни капельки не прикрывая своего цинизма. — Мой корабль по самую завязку начинен бандбургскими алмазами и сейчас он врежется в Драгомею.
— Теми самыми?! Черными?! — не поверил Коврижкин, который, что-то читал об этих алмазах.
— Теми, — обреченно кивнул человечек. — 45 тонн.
— Но, ведь, транспортировка в таком объеме этого вещества запрещена. Даже школьник знает, алмазы в больших количествах могут сдетонировать!
— Меня попросили, — жалобно проблеял человечек. — Один из кораблей перевозивших часть алмазов сломался. Пришлось мне взять весь груз в трюм «Голубого Огня», которым я управлял. Но после того, на подлете к Драгомее нас остановил таможенный катер, мне пришлось в срочном порядке покидать корабль. Иначе меня бы упекли в тюрьму.
— И вы бросили корабль на произвол судьбы с таким опасным грузом? — ужаснулся Коврижкин.
О подобном легкомыслии он прежде не слыхивал.
— Но там оставались таможенники! — пробовал защищаться человечек.
А потом он разрыдался, уронив блестящую, как бильярдный шар, голову десантнику на плечо и размазывая слезы по его боевому скафандру с нашивками и галунами Гелиосской Звездной Гвардии.
— Таможенники не могут управлять крупнотоннажным кораблем, — продолжал вопить Коврижкин, как будто голова лысого и не лежала на его плече, сотрясаясь от рыданий.
— Но я же не знал!!!
Вот тут он врал. Все знают, что таможенники ориентируются хорошо в трюмах грузовых кораблей, перевозящих пищу, неплохо разбираются в орбитальных кабачках и борделях, но они же ни в зуб ногой, когда дело доходит до больших кораблей, загруженных несъедобным!
— Вы преступник! — вскричал Коврижкин, хватая за грудки лысого. — Вы поставили под угрозу саму вероятность нашей победы над альверянами, фомальдегаусцами и бараклидцами. Если планета сейчас развалится к чертовой матери из-за падения на нее «Голубого Огня», мы, гелиосцы, естественно, не сможем их победить, просто потому, что не успеем этого сделать… Дайте нам хотя бы полдня, — взмолился Коврижкин. — И мы попытаемся сделать невозможное.
Он готов был бухнуться перед человечком на колени, лишь бы получить это драгоценное время, необходимое ему, как он считал, для победы.
Но человечек оторвал голову от плеча Коврижкина и высморкался. Глаза его были полны слез.
— Не дам, — решительно помотал головой он. — Ситуация вышла из-под контроля.
— Что же делать?! — вопросил Коврижкин, в то же время, прекрасно понимая, что делать уже ничего не придется.
В небе, ведь, показались абрисы падающего корабля.
— Есть одно средство, — задумчиво сказал человечек и неожиданно представился: — Малдахай-3, Принц Семи Жемчужных Планет Звездного Мира Альфа-Центавра… Нет, это не титул, — предварил он вопрос Коврижкина. — Это полное имя. К дворянству я никакого отношения не имею.
— Не тяни резину, — мрачно прогундосил Коврижкин, глядя на Принца из-под, поднятого, забрала гермошлема и втянул голову в плечи, заслышав пока еще слабый свист ветра в закрылках приближающегося «Голубого Огня». — Что ты задумал? Делай скорее. Не то мы превратимся в лепешку. Говори.
— Чичас, — шмыгнул носом Принц и, достав из кармана маленькую, черную коробочку, нажал на кнопку.
Свист прекратился.
— Ты что сделал? — побледнел Коврижкин. — А ну верни все назад!
Он отчего-то боялся, что Принц сделал еще хуже, чем было. От таких типов всего следует ожидать.
— Больно надо, — возразил Принц. — Если я верну все, как было, через минуту-другую от нас и мокрого места не останется. Ты хочешь, чтобы от тебя ничего не осталось?
— Нет, — чисто машинально ответил Коврижкин. — Хоть что-нибудь пусть остается.
Зачем Коврижкину нужно было, чтобы от него что-то оставалось, он и сам не мог сказать. Но, тем не менее, он так хотел. Может быть — на память.
А в это время на «Меченосце».
— Нас подбили, — давясь слезами, прокомментировал новичок, перекрикивая рев пламени за стенами шлюпа.
— Это атмосфера, балда, — буркнул один из старослужащих и, потрогав стенку шлюпа, отдернул палец. — Ух, горячо! — сказал он.
Некоторое время он сосредоточенно разглядывал волдырь на пальце. А другие принялись, дурачась, подталкивать друг друга к стене.
— Где наш фельдфебель? Я хочу к фельдфебелю, — сильнее заплакал тот боец, что уже плакал. — Поликарпыч! — звал он жалобно. — Я хочу к тебе!
Слезы так и душили «молодого». Но вскоре, наплакавшись, он уснул.
Тем временем поверхность планеты становилась все ближе. А, когда до нее оставалось чуть больше 500 метров, сработало устройство, выбросившее парашюты и капсулу дернуло так, что внутри у Перепелкина все оборвалось, а белый свет перед глазами померк. «Прямое попадание вражеской артиллерии»- подумал он, теряя сознание.
Но вражеская артиллерия была ни при чем. И потому Перепелкин остался жив. Очнувшись, он долго разглядывал себя, проверяя сохранность частей тела, а так же — нет ли у него каких-либо сквозных ранений, стопроцентно гарантирующих получение Серебряного Креста и персональной, в связи с этой наградой, пенсии.
Но все оказалось на месте и был он даже не поцарапан, что отодвигало на неизвестное время получение любых наград, но приближало вероятность взбучки от начальства за то, что он разлегся тут, на полу, сильно накренившегося, шлюпа среди разбросанных в беспорядке ящиков, банок и упаковок с продуктами.
Фрол валялся неподалеку, в куче бессознательных, как и он сам, бедолаг.
Каким-то непостижимым образом ремни при посадке у некоторых бойцов лопнули и их повыбрасывало из кресел.
Перепелкин тяжело поднялся и направился к другу, осторожно переступая через других гвардейцев, и принялся приводить Фрола в чувство. Вскоре тот открыл глаза.
— Где я? — сказал первое, что пришло на ум Фрол и оторопело заморгал глазами. — Мы на том свете?
— Успокойся, — обнадежил Акакий. — Даже, если это тот свет, он ничем не хуже этого.
— Альверяне! — внезапно закричали снаружи шлюпа. — Спасайся, кто может!
И послышался топот отдаляющихся ног.
Другие гвардейцы, вырубившиеся при соприкосновении шлюпа с грунтом, тоже начали приходить в себя.
— Вот, — заметил кто-то из них, — не успели повоевать, а уже убегают.
— Чем воевать-то? Патронов ведь так и не дали!
— И не дадут, — заметили из угла. — Я слышал патроны сложили в другой шлюп, а он не влетел.
— Но гранаты-то, наверняка, есть, — заявил кто-то убежденно. — Не может быть, чтобы в бой послали без гранат.
— Вот, только гранатовый сок, — поднял новобранец с пола банку с жидкостью ядовито-красного цвета.
Кто-то бросился на поиски оружия. Но очень скоро всем стало ясно, никакого оружия в шлюпе просто не предусмотрено.
Тем временем снаружи начали доноситься звуки, очень напоминающие лязг гусениц и тарахтение мощных двигателей.
— Самоходки альверян, — выразил вслух общее мнение невысокий плечистый гвардеец с ясно просматриваемыми признаками паники в глазах.
И Перепелкин только теперь почему-то заметил, что гвардейцев в шлюпе — меньше половины. Это говорило только об одном. Большинство гелиосцев в данное время снаружи шлюпа вели неравный бой с превосходящими силами альверян. И Перепелкин прикинул смог бы он на их месте биться с жестоким и злобным противником, не имея в руках никакого оружия и не смог себе этого даже представить. Как-то не хватало воображения.
— Блин горелый! — воскликнул Фрол, когда, не очень далеко, хлопнуло и до ушей донесся приближающийся свист. — Они в нас выстрелили из пушки.
Грохот близкого разрыва потряс капсулу до самого основания и она еще больше накренилась. А гвардейцы, как горох, снова посыпались на пол.
— Спасаемся! — предложил старослужащий и первым, показывая личные героизм и отвагу, выскользнул наружу.
А шлюп к этому времени накрыло вторым взрывом. Его стенка, не выдержав давления, раскололась надвое и разошлась. Некоторых гвардейцев просто размазало по стенке, но, оставшиеся в живых, выскочили наружу.
Среди уцелевших, к своему счастью, оказались Фрол с Перепелкиным. Выбежав из капсулы, они сперва зажмурились от яркого солнца. Но, заслышав завывание снаряда, сориентировались на местности и скатились в глубокую воронку с пологими краями.
Эта воронка спасла им жизнь. Потому что взрывом убило всех гвардейцев с их шлюпа. Тех из них, кто еще до этого времени оставался в живых.
— Вот блин, так блин! — сказал Перепелкин.
— Блин блинище! — поддержал товарища Фрол. — Готов поспорить обо что угодно, мало кто уцелел с «Меченосца».
— Можно и поспорить, — кивнул Фрол, — Но зачем? Я полностью согласен с этой твоей тезой.
И он прислушался к реву приближающихся самоходок.
— Не хотел бы я попасться в лапы к этим парням, — вздохнул Перепелкин.
— В щупальца! — поправил Фрол. — У них щупальца. Нам показывали картинки в учебном центре. По двенадцать штук. Один глаз, как у циклопа, по два клюва, с каждой стороны глаза, а вместо ног шарниры, на которых тоже глаза. Поверь, очень отвратительные твари.
— Понимаю, — вздохнул Перепелкин. — Только не пойму, зачем нужно верить во всю эту галиматью, что преподают в центре. Хотя, возможно, наши преподаватели и правы. По своей сущности наш враг так же омерзителен, как на тех гипотетических картинках. — Он вскочил на ноги. — Что будем делать? Парочка самоходок альверян уже рядом, а у нас, как не было оружия, так и нет его.
Фрол загадочно улыбнулся.
— Как нет? — спросил он. — У нас, ведь, есть наши витамины! А печенья рядом с развороченным шлюпом валом. Целые ящики печенья! Нам бы только добраться до ящиков.
За краем воронки сильно зарычало и стихло. Потом оттуда прокричали:
— Семляне, исдавайся! Ми вас не будьем трогайт. Но в противном слючае, если ви не сдавайся, ми вас будьем убивайт! Пук-пук!
— Да пошел ты! — крикнул альверянину Фрол. — Бежим! — сказал он Перепелкину.
И, сорвавшись с места, гвардейцы устремились наверх, потом, чуть не сбив с ног того самого альверянина, что предлагал им по-хорошему сдаться, бросились к расколотой капсуле.
— Хватай печенье, а я подберу таблетки, — инструктировал на ходу Акакия Фрол. — Устроим кое-кому маленькое шоу, — мрачно процедил он. Ворвавшись в капсулу, внутренности которой в данное время представляли собой месиво из печенья, лягушачьей икры и гвардейцев, Фрол с Перепелкиным схватили пару ящиков, а так же пятилитровую бутылку с минеральной водой и выбежали через разлом с другой стороны. — Полей пачку водой, а я распакую таблетки! — прокричал Фрол.
Потом он сунул в быстро раскисшее печенье полгорсти витаминов, отобрал пачку у Перепелкина и бросил ее назад.
