47

— Эге-гееееей! — радостно заорал Середа Придуркину, как будто не видел его сто лет. — Чеши сюда, штирлиц ты наш. Да поживее. Некогда нам здесь с тобою антимонии разводить. Ехать пора. — И Середа махнул сторону «Скользкого». Что подразумевал в данном случае под «штирлицем» майор, он и сам не знал. Просто подвернулось под язык такое словечко, где-то когда-то слышанное, вот и все. Тем не менее, шагающий навстречу, «штирлиц» не спешил. Видимо, намека командира насчет езды не понял. — Кондратий! — заорал опять майор, что есть силы, — шевели поршнями, гаденыш! Время, как категория, хотя и относительно, но лишь в масштабе вселенной. А в нашей галактике оно, ох, как поджимает! Ох и поджимает, Придуркин ты наш! — орал Середа.

И только после этих слов майора Кондратий зашевелился и слегка прибавил шагу.

— Да я чего, Семеныч, — яглил он. — Ты ж знаешь, что пространственно-временные константы нашей проявленной вселенной далеки от совершенства. А с биоструктурами обитаемых трехмерных миров они так и вообще мало совмещаются.

— Кто тебе сказал, Придуркин, что наш мир несовершенен? — изумился Середа. — Совершенен, ефрейтор, очень даже совершенен. Только конгруэнтен и не нужно легкомысленно так закрывать глаза на окружающую нас гармонию.

— Я и не закрываю, Семеныч. Я глядю, — тупо вставил Кондратий.

— Не «глядю», Кондратий, а — глажу… То есть, я хотел сказать, гляжу. Зрю, значит. Зрю, зрим, зрит…

— Зря, — дополнил Кондратий, совсем уже приближаясь к Середе.

— Ну «зря» это ты зря сказал, Кондратий. Только с толку меня сбиваешь, — рассердился майор, чувствуя как медленной волной на него накатывает бешенство.

— Пошли к «Скользкому», Семеныч. Жрать охота, — примирительно шлепнул широкой ладонью командира между лопаток Придуркин. — Ох, и охота жрать мне как, Семеныч!..

Лишь только Придуркин вышел из корчмы, Березин в свою очередь выскользнул через заднюю дверь и быстрым шагом направился к спрятанной в глубоком и длинном овраге «Шершавой Молнии» — практически точной копии «Скользкого». Сюда, на Драгомею генералу удалось проскочить благодаря телепортационной установке — очередному, но скорее всего не последнему, детищу Кулибина-Загибина. Но вот с возвращением назад следовало все хорошенько обдумать. Ведь телепортирующая установка существовала только на Земле. А на Драгомее второй небыло. Пробиваться же сквозь плотные ряды драгомейских космичекских флотилий было по меньшей мере не разумно.

Генерал тихонько соскользнул в овраг и войдя в корабль, задраил все люки. Оставалось запустить двигатели и взлететь. Но прагматичный Березин первым делом проверил наличие керосина в баках антигравитационного генератора. На взгляд генерала до Земли топлива должно было хватить, если не растрачивать, конечно, драгоценное горючее на выпендрежные маневры возле Драгомеи. Но таковых ведь, скорее всего, не избежать и виною тому будут космические эскадры драгомейцев. Он еще раз пожалел, что телепортационная установка Загибина прибор одностороннего действия и нажал кнопку запуска двигателей «Шершавой».

Тут же прямо в воздухе перед ним заплясали бледные цифры, отсчитывающие корабельное время. Они же, эти цифры производили обратный отсчет времени, остававшегося до запуска маршевых, основных двигателей. Приятный женский голос дублировал убывающее мелькание цифр.

— Счастливого пути! — пожелал мурлыкающий голос и «Шершавая» оторвалась от земли, а перегрузка вдавила тело Березина в кресло.

«Черт! — запоздало подумал Березин, — Опять забыл включить гравитационные компенсаторы. Стареем ребята. Стареем. Пора на пенсию».

На удивление быстро он оказался в космосе. Только что был на Драгомее и — ррраз! — и в открытом космическом пространстве, с его чистым, незасоренным вакуумом, с миганием крупных, величиной с кулак звезд. И сразу же Березин увидел драгомейскую эскадру, вернее, часть эскадры — светящиеся точки на фоне чернильно непроницаемой пустоты.

Пальцы заучено пробежались по контактным панелям подлокотников кресла. Березин разворачивал корабль для боя.

Между тем сам Кулибин-Загибин в это время прохлаждался в одном и земных баров потягивая через соломинку знаменитый русский квас. В то же время Загибин задумчиво разглядывал формы довольно бесформенной леди, сидящей напротив и угрожающе умолявшей о снисхождении.

— Дай мне шанс, — требовала леди. — Когда-то ведь мы любили друг друга. Мерзавец.

— Я лишь однажды по пьянке сделал вам комплимент, — не сдавался изобретатель. — Но это было давно и тогда вы еще в состоянии были поместиться без проблем в моей лаборатории.

— Пять лет назад ты меня чуть не соблазнил.

— Всего лишь подал руку, когда вы выходили из такси.

— И я чуть не отдалась вам неосмотрительно там, прямо возле машины.

— Скорее, слишком нагло, чем неосмотрительно. Хотя и второе в данном случае тоже правильно. Между мной, Генеральным Конструктором министерства космических перелетов и вами простой лаборанткой этого ведомства ничего, абсолютно ничего не было. Зарубите это себе на носу.

— Очень жаль.

— Посмею не согласиться с вами.

— Чудовище! Вы изверг. Вам кто-нибудь говорил об этом?

— Вы первая.

— Вы должны на мне жениться. Немедленно, сию же секунду!

— С какой стати?

— С любой.

— Очень неубедительный аргумент. Вам пора. Вы забыли, что куда-то торопитесь. Куда- неважно. Главное, вам срочно нужно куда-то бежать. Это я вижу по вашим глазам.

— С чего бы это?

— Думаю, с того, что вам пора кушать, — Загибин красноречиво оглядел фигуру мадам сидящей напротив, — Здесь, осмелюсь напомнить, подают лишь легкие закуски. Чупа-чупс, ведь вас не устроит?

— Как вы догадались, что у меня по расписанию сейчас плотный обед?

— Методом исключения, — отставил в сторонку стакан изобретатель. — Я исключил, что вы живете впроголодь.

Он еще раз оглядел фигуру собеседницы.

— Я еще вернусь, — с мстительной влюбленностью пообещала леди и шумно поднялась из-за стола.

Покачивая необъятными бедрами, едва ли не грациозно она поплыла между столиков к выходу.

Вскоре Татьяна, а именно так звали знакомую Загибина, выбралась из кафешки и замаячила в широком окне супермаркета, магазина расположенного напротив кафе и специализируеющегося на продаже пищевых полуфабрикатов.

Загибину было видно, как эти полуфабрикаты с пугающей быстротой принялись исчезать в утробе влюбленной. Загибин наблюдал это леденящее кровь и вместе с тем захватывающее зрелище не без некоторой дрожи, тем более, что ощущающая любовный зуд дама, жуя свою поедуху, не забывала посылать предмету своих воздыханий смачные воздушные поцелуи.

Загибину и самому было пора отправляться домой. Время было позднее, а ему предстояло еще кое-что сделать. Отставив в сторону стакан с морсом, он направился к выходу.

В дверях он столкнулся с полковником Коляней Поповым. На лице полковника лежала печать озабоченности, а от дорогого костюма кэгээровца вовсю несло секретным одеколоном «Меткий Снайпер». Ко всему прочему в правой руке полковник сжимал увесистый кейс, который был пристегнут к его запястью, сверкающими в свете ламп титановыми наручниками.

— О, хорошо, что я тебя встретил, — обрадовался Коляня. — Ты мне нужен.

Загибин заглянул через плечо военного и увидел стоящий скромно под стеной здания иссиня черный воронок.

Ни дать, ни взять голодная пантера изготовилась к броску.

Машины эти Загибин не любил и предпочитал ездить на пятнистых кадиллаках и линкольнах последних моделей. «Воронки» все эти выпуска тридцатых годов, хотя и несколько модернизированные в соответствии с требованиями современных стандартов, не вселяли в душу изобретателя доверия и должного оптимизма. Генетическая память предков, дотоле мирно дремавшая, всегда при виде этих машин просыпалась и принималась бить тревогу.

— А другой тачки у тебя нет? — поинтересовался Загибин у Коляни.

Коляня лишь беспомощно развел руками:

— Вот взял из музея боевой славы.

— Мдаа, — только и протянул изобретатель, он же — конструктор и, облегченно вздохнув, похлопал Коляню по плечу. — Ты так больше не шути с транспортом, полковник. У меня ведь нервы не железные.

И Загибин молча направился к машине. Коляня семенил следом. Рослый и плечистый по сравнению с конструктором, он очень хорошо понимал какого важного человека ему приходится сопровождать. Ведь таких, как Коляня в российской армии не пересчитать. Зато гениев с загибинской мыслью, кроме самого Загибина, вряд ли где можно найти. Перемани Загибина инопланетная разведка, на всех начинаниях КОВПСРОА можно поставить крест. Лет на десять Космичекой Глубинной Разведке придется свернуть всю программу своего развития и освоения собой же неосвоенного космоса, а так же — программу активного противодействия воинственно настроенным инопланетным цивилизациям. Долгие годы придется искать замену гению, а за это время эфиопы и марокканцы, эфиоп их мать, уйдут в освоении межзвездных галактик так далеко, как только смогут! Пиши тогда пропало!

Так думал Коляня, глядя в спину Загибина, пока тот шел по лакированным плитам бульвара. И только взялся Загибин за ручку дверцы автомашины, как тут же между ним и машиной встала намертво, перемазанная тортом, Танька-лаборантка и возмущено посмотрела на Загибина.

— Не покидай меня, любимый, — вкрадчиво попросила она, поигрывая бицепсами, трицепсами и черт знает еще какой ерундой, прячущейся в многочисленных складках ее жира.

Загибин на несколько секунд запаниковал, а Коляня, зная не по наслышке о Рудницкой, которую в кругу спортсменов еще называли Безбашенной Танькой, поспешил на выручку. Подойдя к парочке, полковник взял под козырек и вежливо обратился:

— Уважаемая, мадам, — сказал он преисполненныйсамых благостных намерений, — шли бы вы куда подальше, блин горелый, и не мешали нам заниматся делами.

— Чтооо? — протянула озадаченно Танька и вперила недобрый взгляд в кадрового военного, офицера генштаба можно сказать. — Здесь кто-то что-то сказал или мне показалось? — спросила она Загибина.

— Показалось, — перепуганно кивнул Загибин.

Танька угрожающе протянула руку к полковнику, но тот ловким заученным приемом поднырнул под руку Таньки и нырнул в машину, втаскивая туда и Загибина.

Завести исправный мотор явилось делом секунды. И вскоре они уже неслись по широкой улице, оставляя далеко позади хнычащую в неизъяснимой любви Таньку, которая уже начала примеряться к стенам, окружающих строений, в надежде выместить свою злобу и ярость.

И вскоре, действительно, послышался грохот ударов и шум падающих на тротуар кирпичей, а из-за ближайшего угла выскочили со включеными мигалками милицейские машины. И Танька развернулась всем своим фронтом к машинам.

— Осторожно! Безбашенная Танька в городе! — передали по рации милиционеры запоздало всем патрульно-постовым службам города.

А Коляня с Загибиным, отделавшиеся легким испугом и так ловко вырвавшиеся из лап «русской медведицы», как еще называли Таньку ее зарубежные коллеги-сумоисты, мчались по дороге ведущей на дачу Пятеркина.