Глава 20
— Ну что, друг сердешный, небось, уже и не чаял встретить меня? — Коллекционер, заложив руки за спину, чинно вышагивал по кабинету, под ненавидящем взглядом его бывшего хозяина. — А я вот очень рассчитывал повидаться. О-о-очень. Кстати, говённо выглядишь.
Дикой в бессильной ярости скрипнул зубами, пытаясь высвободиться из пут.
— Тихо-тихо, — осклабился охотник, — не перетруждайся, а то снова блевать начнёшь. Вон, уже сосуд в глазу лопнул.
Этажом ниже послышался скрип дверных петель, топот и звук падения двух тяжёлых предметов на что-то мягкое.
— Шестнадцать, — ухмылка Коллекционера сделалась ещё шире. — Знаешь, за время моего отдыха в «Чёрном закате» я, пользуясь избытком свободного времени, много думал. О разном. В том числе и о тебе. О нашей с тобой дружбе. Сколько мы знакомы?
— Убью, падаль! — процедил Дикой, брызжа слюною.
— Лет пятнадцать, не меньше, — продолжил охотник, как ни в чём не бывало. — Долгий срок. Многие столько и не живут. А какие дела вместе проворачивали. Ты помнишь? Помнишь тот заказ на капитана баржи? Один бы я там не справился. Мы были славной командой, пусть время от времени, но… Я тебе доверял. О, — Коллекционер поднял указательный палец, расслышав повторившиеся звуки внизу, — восемнадцать.
— Ты никому не доверял, — голос Дикого сделался похож на звериное рычание. — И тебе не доверял никто. Чёртов мутант. Думаешь, мне хоть раз было дело до твоей вонючей шкуры? Да срать я на тебя хотел!
— Грубо-грубо, — расстроено покачал головой охотник. — Не такие слова я надеялся услышать. Может передумаешь и повинишься, пока есть возможность?
Дикой аж побагровел от негодования. Привязанные к подлокотникам руки затряслись в тщетной попытке схватить обидчика за горло. Но всё, на что хватило сил, выразилось в плевке, который так и не достиг цели, повиснув на скривившихся губах.
— Жалкое зрелище, её богу, — поморщился Коллекционер.
— Сука! Зубами порву блядь!
— Тс-с-с, — охотник снова прислушался. — Двадцать. Прости, я тебя перебил. А за одно и всю твою шайку. Ну ладно, у меня мало времени. Ты собираешься каяться или нет?
— Тварь! — прорычал Дикой, вытягивая шею, будто и в самом деле вознамерился загрызть наглеца, однако, быстро выдохся и, тяжело дыша, поник. — Давай уже, кончай с этим. Заебал своей болтовнёй.
— Таким будет твоё последнее слово?
— Нет, моё последнее слово будет — отсоси.
— Что ж, у тебя был шанс, — «Пернач», не спеша, покинул кобуру и нацелился в красный покрытый испариной лоб с пульсирующей веной посередине. — Прощай.
Палец нажал на спуск.
Дикой вздрогнул одновременно с ударом бойка о пустой патронник и затаил дыхание, словно всё ещё не будучи уверен, жив он или мёртв.
Дверь из коридора открылась, и в кабинет вошёл Репин.
— Ну что? — обратился он к охотнику. — Закончил?
— Как договаривались, — указал Коллекционер на часы.
— Полегчало?
— Да, спасибо большое. Мне теперь гораздо лучше.
— Ах ты мразь паскудная! — выдохнул Дикой.
Охотник, направляясь к выходу, остановился и молниеносно выхватил пистолет из ещё не застёгнутой кобуры.
Только что отыгранная сцена повторилась один-в-один.
— Надо же, — усмехнулся он, — не надоедает. Можно я через часок загляну?
Репин сглотнул и опустил автомат.
— На сегодня достаточно.
К пяти утра Стас и Бакаюров приняли вахту от Павлова и Дьяченко. Те спустились с высотки, продрогшие до костей, и теперь отогревались трофейным чаем. Обнаруженные в здании запасы спиртного капитан тут же объявил неприкосновенными, пообещав за распитие взыскать по всей строгости.
С собой наблюдатели получили кусок сала, буханку ржаного хлеба, травяной чай в термосе и тяжёлый мощный фонарь для сигнализирования о приближении непрошеных гостей Злобину. Сапёр, закончив минирование периметра, был назначен дежурным у входа, как имеющий самую неброскую внешность и даже, по словам Коллекционера, походивший всеми чертами лица на среднестатистического ублюдка.
Курган битого кирпича у основания высотки поднимался почти вплотную к оконным проёмам третьего этажа.
Стас запрыгнул внутрь и подал руку сержанту.
— Жутковато здесь, — осмотрелся Бакаюров. — Давно он брошен?
— Не знаю, — ответил Стас, проводя ладонью по чудом уцелевшему лоскуту выцветших и изъеденных плесенью обоев.
Они стояли посреди просторной комнаты с большим окном и проёмом балконной двери. Кирпичная пыль и осыпавшаяся штукатурка серым настом устилали пол. Там, где ступала нога, пыль разлеталась, открывая куски замысловатого геометрического рисунка, отпечатавшегося на чёрном паркетном клею. Холодные стены, обросшие за ночь инеем, поблёскивали в свете звёзд ледяными кристалликами.
— Пойдём, нечего здесь разглядывать, — Стас миновал узкий коридорчик и вышел на лестничную площадку.
Железобетонная лестница, к счастью, пострадала не столь сильно, как можно было предположить. Перила давно канули в небытие, срезанные под корень, кое-где бетон раскрошился, куски его висели на погнутой ржавой арматуре, грозя сорваться вниз и прибить редкого прохожего, но всё же восемь пролётов позволяли, хоть и без особого комфорта, перемещаться со второго по шестой этаж. Девятый — верхний — пролёт упирался в глухую стену из обломков рухнувших перекрытий, что, помимо невозможности занять более выгодную для стрельбы позицию, давало лишний повод задуматься о способе доставки груза на двадцатисемиметровую высоту.
Поднявшись на крайний этаж, наблюдатели разошлись по противоположным квартирам — Бакаюров, прихватив сигнальный фонарь и половину выделенного пайка, отправился встречать гостей со стороны западного пригорода, а Стас взял на себя пустырь, отделяющий резиденцию Дикого от восточных трущоб.
Предыдущий наблюдатель за время своего дежурства успел кое-как обжить неуютные апартаменты. В маленькой комнатке, служащей раньше, судя по всему, кухней, Стас обнаружил приставленный к стене возле окна металлический стул с заменяющим сидушку куском доски и перекинутым через спинку байковым одеялом. На пыльном подоконнике отпечатались следы сошек.
— Спасибо, лейтенант, — поблагодарил он своего предшественника и, накрыв одеялом сидушку, взгромоздился на единственный в квартире, а может и во всём доме, предмет мебели.
К половине восьмого чернильная синь, испещрённая точками звёзд, начала медленно, но неумолимо светлеть. День обещал быть ясным. Хотя ночной морозец всё ещё не отступал. Одеяло не долго пролежало у Стаса под седалищем, очень скоро перекочевав на плечи. Без движений тело становилось лёгкой добычей холода. Дрожь не унималась. Выдыхаемые струйки пара оседали на автомате, делая блестящую оксидированную сталь матовой.
— Ну и стужа, — в дверном проёме, одной рукой неся кружку, а второй растирая плечо, появился Бакаюров. — Чайку плеснёшь?
— Это можно, — Стас наклонился и вытащил из рюкзака термос. — Подставляй посуду.
— Ого, смотри-ка, прямо кипяток. Хорошо держит.
— Колба стальная, корпус латунный, между ними чистый сука вакуум, — улыбнулся Стас, припомнив слова торговца. — В Арзамасе купил.
— А я вот — поверишь ли? — никогда в Арзамасе не был, — сержант присел рядом на корточки, отхлебнул ароматного напитка и шмыгнул носом. — Правду говорят, что там людей совсем не осталось, только мутанты одни?
— Нет, не правда. Здоровых хватает — бандиты, наёмники, торгаши. То же, что и везде. Где есть нажива, всегда будут и люди. В Арзамасе таких зовут — лац — нормальный. Забавно, да? Муром клеймит больных, Арзамас — здоровых. Кого больше, тот и прав.
— Это ненадолго. Большинство мутантов бесплодны. Пройдёт ещё пара поколений, и они исчезнут. Перестанут рождаться. Чистка генофонда — естественный процесс, — пожал сержант плечами.
— А ваши?
— Что наши?
— Старшие братья. Тоже исчезнут?
— Нет, — усмехнулся Бакаюров. — Это совсем другое. Ну ладно. Спасибо за сугрев. Пойду к себе, дальше мёрзнуть.
Сержант поднялся и, шурша подошвами по замусоренному полу, скрылся в темноте коридора.
— Другое, — шёпотом повторил Стас. — Да. Совсем.
Солнце неспешно поднималось из-за горизонта, чтобы совершить очередной вояж, с каждым днём всё более краткий, и снова закатиться, утомившись созерцанием глупого человеческого мирка, существующего благодаря лишь нелепому совпадению, поместившему крошечную планетку на нужном расстоянии от пылающей звезды.
Свет её надвигался с востока, как волна, заливая чёрный лес и трущобы пригорода, осыпая золотыми брызгами убогое скопище лачуг, пробуждая их обитателей к новому дню никчёмной, жалкой, бессмысленной жизни. Вот уже и устланный строительным мусором пустырь начал погружаться в его воды. Янтарный прилив неудержимо двигался вперёд, омывая отмершие ткани города, заставляя их играть причудливыми тенями.
Наблюдая эту картину, Стас прищурился. Одна из теней, возле дороги, двигалась явно быстрее восходящего солнца. Он встал и, подняв автомат, заглянул в окуляр прицела.
По левому краю пустыря, вдоль улицы Жданова, шёл человек. Хотя, в этом трудно было разобраться с такого расстояния. По крайней мере, этот кто-то перемещался на двух ногах и не предпринимал попыток зарыться в землю. Пройдя ещё метров пятьдесят, он свернул в сторону от остатков тротуара и взял курс на высотки.
— Сержант! — крикнул Стас в полсилы, опасаясь, что незнакомец внизу может каким-то образом его услышать. — Эй! — он поднял с пола кусок кирпича и, забежав в коридор, швырнул через площадку.
Увесистый осколок разбился о противоположную стену, наполнив этаж гулким эхом.
В дальнем дверном поёме появился Бакаюров.
— Ты что?! — крикнул он, так же опасливо сбавив громкость.
— Сигналь! У нас гости!
Стас вернулся к окну и снова посмотрел через прицел на движущуюся внизу фигуру.
Человек — сейчас в этом уже не было сомнений — торопливо семенил промеж двух курганов бетонного лома, неуклюже перебираясь через преграждающие путь завалы. Небольшого роста, полноватый, в длинном болотного цвета плаще, он то и дело озирался, крепко сжимая в руках АКСУ-74.
— Что за…? — шепнул Стас, присматриваясь к выглядывающему из-под капюшона лицу. — Валя. Ах ты пидор жирный. Куда тебя черти понесли?
Бережной тем временем остановился и замер метрах в ста пятидесяти от высотки, будто прислушиваясь, после чего сделал шаг назад, ещё один, развернулся и шустро заработал ногами в противоположном направлении.
— Какого ты творишь? — Стас вжал приклад в плечо. — Вот зараза.
Скрадываемый ПБСом звук выстрела разлетелся над пустырём и, не успев стихнуть, повторился вновь.
Первая пуля ушла мимо цели. Вторая — пробила Валентину правое бедро.
Стас прицелился и снова нажал спуск.
На земле, в считанных сантиметрах от левой ноги упавшего Бережного, взвился пыльный фонтанчик.
Валентин, не издав ни звука, поднялся на четвереньки и припустил за ближайший обломок плиты, с поразительной скоростью перебирая конечностями.
— Бля! — Стас опустил автомат и набрал в лёгкие воздуха. — Сержант! Зови наших, пусть вытащат крысу!
— Не стреляйте! — донёсся снаружи душераздирающий вопль.
«Ксюха» вылетела из-за плиты и упала на землю. Следом показалась поднятая трясущаяся рука.
— Я без оружия! Не стреляйте!
— Заткнись и выходи! — крикнул Стас.
Поднятая рука двинулась влево, за ней появилась голова, втянутая в плечи, насколько позволяло строение скелета, и округлая тушка, опирающаяся на три конечности.
Наконец, Бережной полностью выполз из своего укрытия и остановился, шаря глазами по этажам. Опорная рука, влекомая инстинктом самосохранения, попыталась оторваться от земли, дабы поддержать напарницу в капитуляционном порыве, но всё тот же инстинкт не дал ей этого сделать, чем уберёг нежное лицо Вали от встречи с колотым бетоном.
— Умоляю, не стреляйте! У меня пятеро детей! — запричитал «отец-герой» в своей обычной манере. — Я простой труженик…
— Закрой пасть! — раздался голос капитана.
Стас подошёл к проёму балконной двери и глянул вниз.
На звуки выстрелов и крики, к месту происшествия уже успели подтянуться Репин, Павлов и Дьяченко. Лейтенант обошёл незваного гостя слева и подобрал брошенный автомат, после чего пинком сориентировал Бережного в нужном направлении. Тот кое-как поднялся на ноги и с охами-ахами поскакал к базе.
— Капитан, — окликнул Стас, — я знаю этого типа.
Репин остановился и задрал вверх голову.
— Спускайся, поговорим. Павлов тебя подменит.
Валентин с влажными от слёз глазами жалобно поскуливал, сидя на нарах, в одной из комнат первого этажа, пока Дьяченко обрабатывал ему прострелянную ляжку.
— Ничего серьёзного, — сообщил медик присутствующим Репину и Коллекционеру. — Кость цела, пуля прошла навылет, посторонних предметов в ране нет.
— Что-то он бледный, — нахмурился охотник, глядя на подрагивающие от всхлипов щёки Бережного. — Как бы не сдох.
— Потеря крови не велика, — ответил Дьяченко, пропустив иронию Коллекционера мимо ушей. — Это скорее шок виноват.
— Говорить можешь, карапуз? — обратился охотник к Валентину.
— М… Могууу, — Валины глаза моргнули, вытолкнув скопившиеся слёзы, и округлились по мере восхождения от ботинок до лица появившегося в дверях Стаса. — Как? Станислав?! Здесь? Но… — пухлый палец, всё ещё охваченный дрожью, указал на Коллекционера.
— Это долгая история, — улыбнулся охотник.
— Так вы оба с ним знакомы? — приподнял бровь Репин.
— Оба, — ответил Стас.
— Если вам интересно, — взбодрился Бережной, обратив полные готовности к сотрудничеству глаза в сторону капитана, — вот этот субъект, — снова указал он на Коллекционера, — разыскивал Станислава с целью убийства.
— Да, — развёл руками охотник. — Так и познакомились.
— Занимательно, — нахмурился Репин. — Но мне сейчас интересно другое.
— Конечно-конечно, — Валентин немедленно сунул руку за пазуху и достал небольшой бумажный конверт с сургучной печатью на клапане. — Вот. Только ради этого я сюда и пришёл. Меня попросили… приказали доставить письмо Александру Дмитриевичу Прокофьеву.
— Дикому, — пояснил Коллекционер, отреагировав на вопросительный взгляд капитана.
— Да-да, — закивал Бережной, — этому самому бандиту. Негодяй! Если б вы только знали, сколько я от него натерпелся. Он ведь уже… Мёртв?
— С чего бы это? — пожал плечами Стас. — В соседней комнате чай пьёт. Сейчас позовём.
Подрагивающая улыбка моментально сошла с Валиного лица, а посттравматическая бледность усилилась до такой степени, что начала отливать синевой.
— Шутка, — оскалился Коллекционер. — Прими наши поздравления.
Застывшая кровь вновь побежала по венам, возвращая на щёки Бережного робкий румянец.
Капитан, тем временем, дочитал письмо и убрал вместе с конвертом в карман.
— Что пишут? — поинтересовался Стас.
— Велят бдительность усилить. Сообщают о возросшей активности навашенских бригад, и предупреждают о возможных диверсиях. Подписано Буровым.
— То ли муромские шпионы зря свою пайку жрут, то ли к Александру Дмитриевичу в последнее время доверие упало, — предположил охотник.
— От кого получил письмо? — зыркнул Репин на Валентна, спугнув с его щёк только начавший возвращаться румянец.
— От эсесовца какого-то, — вздрогнул Бережной и рефлекторно приподнял руки в попытке защититься, хотя капитан даже не шевельнулся. — Мне, думаете, представляется кто из них? Вызвали на проходную и всучили, неси, дескать, бегом. А я что? Я человек маленький. Мне все эти их записульки вот уже где сидят, — похлопал он себя по загривку. — У меня, между прочим, астма бронхиальная и ревматизм, а теперь вот ещё нога испорчена. Ни здоровья, ни денег. Чем семью кормить?
— Жопой, — выдвинул предложение Коллекционер. — Уверен, ты найдёшь не мало клиентов.
— Зачем вы так? — состроил Валентин обиженную гримасу. — Я со всей душой, а…
— Что ещё от тебя требовалось помимо доставки письма? — перебил его Репин.
— Да ничего больше, — пожал плечами Бережной. — Что от меня может требоваться? Пришёл, передал, вернулся, доложил.
— Тааак, — капитан с хрустом размял пальцы. — От этого места давай поподробнее. Кому и когда доложить нужно?
Валентин всхлипнул и подобрался, готовясь принять удар.
— На проходной, тому же эсэсовцу, в полдень.
— Через три с половиной часа, — резюмировал Репин, одёрнув манжет куртки. — Ты, — указал он на Бережного, — сиди здесь, остальные — за мной.
— Я хочу знать ваше мнение об этом типе, — продолжил капитан, когда все переместились в соседнюю комнату. — Можно его завербовать?
— В смысле — напугать до усрачки? — перефразировал Коллекционер.
— Для начала.
— Без проблем, — ответил Стас. — Только Валя совсем не простак. Трус редкостный, это да, но в изворотливости ему не откажешь, потому и жив ещё. Он легко согласиться на все наши условия безо всяких угроз. А вот за дальнейшие его действия я бы не поручился.
— У нас всего два пути, — вздохнул Репин. — Первый — пристрелить гада, и возвращаться в Кутузовский, потому как район этот мы, ясен хер, не удержим. Второй — склонить его к сотрудничеству, и ждать, уповая на везение. Понимаю, звучит не особо оптимистично, но других вариантов нет. Что скажите?
— Мне первый путь больше нравится, — ощерился Коллекционер.
— Не сомневаюсь.
— Я попробую убедить Бережного, — взял слово Стас.
— Думаешь, есть шанс?
— Бестолковое дело, — покачал головой охотник. — Положимся на этого пидора — ничего хорошего не дождёмся.
— Бережной не безнадёжен, — продолжил Стас. — Нужны лишь разумные доводы.
— У тебя они есть?
— Пара-тройка найдется.
— Хорошо, — кивнул Репин. — Поговори с ним. Только никакой конкретики, никаких упоминаний о Легионе или о грузе. Особенно о грузе. Понял?
— Само собой.
Валентин сидел на нарах в том самом положении, в каком его оставили. Даже складки покрывала, расходящиеся по сторонам из-под упитанной задницы, не нарушились за время совещания.
Стас взял стул и сел напротив Бережного, облокотившись сложенными крест-накрест руками о высокую спинку.
— Всё плохо? — сглотнув, решился задать вопрос Валентин.
— Это от тебя зависит.
— От меня? А… а что нужно сделать? Что нужно? Вы скажите, я всё сделаю. Всё-всё. Правда. Я не подведу. Пожалуйста.
— Валя, — Стас выдержал паузу, глядя в обильно увлажнившиеся глаза, — не стану врать, мы тебя не ждали, и было бы гораздо лучше, если б ты здесь не появился. Но раз уж так случилось, придётся…
Бережной весь сжался в предвкушении дурных новостей.
— …нам с тобой перетереть кое о чём, — продолжил Стас, наблюдая как ужас в глазах собеседника, сменяется робкой надеждой. — Скажи, Валя, у тебя в Муроме есть близкие люди? Помимо воображаемой жены и пятерых детей.
Валентин закусил губу и отрицательно помотал головой.
— А не в Муроме? Будет куда приткнуться, если прижмёт? Да какое там «если». Тебя уже прижало — не продохнуть.
Щёки снова заходили из стороны в сторону. Подсохшие было дорожки слёз на них, заблестели влагой. Бережной всхлипнул и, готовый вот-вот разрыдаться, одарил Стаса взглядом, полным такого отчаяния, на какое только способен человек.
— Умоляю, не прогоняйте. Куда я пойду? Гостиница — это всё, что у меня есть. Я… я не могу. Господи. Да как же… У-у-у-у-у… — Валентин, не в силах больше сдерживать наплыва чувств, заревел, раскачиваясь взад-вперёд.
— Ну-ну, хватит, — доверительно шепнул Стас, предоставив пациенту время как следует проникнуться жуткими перспективами кочевой жизни, и, переборов отвращение, потрепал рыдающего навзрыд Бережного по плечу. — Может всё ещё обойдётся. Хорош уже. Эй, — звонкая оплеуха вывела того из ступора. — Ты меня слушаешь?
— Д… д… да, — сглотнул Валентин.
— Молодец. Я хочу быть уверен, что мои слова не пролетают мимо твоих ушей, потому что они — самые важные из когда-либо тобой слышимых. Понял?
— Д… да.
— Так вот, не вдаваясь в подробности, скажу одно — Муром обречён.
Свежая новость произвела эффект электрического разряда. Валентин вздрогнул и застыл будто изваяние.
— Как? — выдохнул он, наконец. — Когда?
— Раньше, чем ты можешь себе представить.
— Боже мой. А пригороды?
— Сменятся хозяева у Мурома, сменятся и у пригородов. Крови везде будет — залейся. Я хочу, чтобы ты уразумел одну простую вещь, Валя — изменить уже ничего нельзя. Здесь с тобой разговаривают только потому, что не хотят лишних сложностей. Это очень серьёзные люди, за ними стоит такая сила, которая, в случае чего, не посчитается с потерями. Но, пока есть возможность, они предпочитают зря трупы не плодить. Скажу прямо — тебе очень повезло. Ты сохранишь не только жизнь, но и всё своё имущество, если, конечно, согласишься сотрудничать.
— Что требуется сделать? — отчеканил Валентин.
— Ровно то, что тебе поручили — вернуться и доложить. А чтобы ты ненароком не сбился, передашь доклад в письменном виде.
— В письменном? — удивился Бережной. — Но… кто же его напишет? Ведь Александр Дмитриевич…
— Дикой жив. Пока.
— Господи боже.
— Кстати, ты сможешь опознать его подпись?
— Ну, я видел пару раз, длинная такая, размашистая. Думаю, что смогу. Точно смогу. Да-да, я вспомнил.
— Хорошо. А что скажешь про ногу?
Бережной посмотрел на алый бинт и поморщился, вспомнив о простреленном бедре.
— Скажу — выродки ждановские стрельбу устроили по-пьяни. Здесь такое случается.
— Молодец. Сиди тут. Я поговорю с капитаном.
— Ну что? — с порога начал Репин. — Он готов?
— Валя не может быть не готов, — ответил Стас, прикрыв за собой дверь. — Вопрос только в твёрдости его намерений. Я пообещал ему жизнь и сохранность имущества в обмен на сотрудничество, припугнул неминуемой кровавой баней по всему Мурому и пригородам. Потеря гостиницы и потеря жизни, для него — несчастья одного порядка.
— Так я не понял, можно ему доверять или нет?
— Для верности не помешало бы познакомить Валю с Сатурном. Нужно чем-то подкрепить мои увещевания о кошмарной силе позарившейся на Муром.
— Чёрт, — оскалился Коллекционер, — я хочу это видеть.
Репин задумался, почёсывая подбородок.
— Ну, в принципе, можно. Сейчас схожу.
Через минуту капитан вернулся вместе с великаном.
— Ты эту хреновину со вчерашнего дня не снимал что ли? — кивнул охотник на торчащую из-за плеча Сатурна рукоять ГШГ.
— Чего надо? — огрызнулся тот.
— Так даже лучше, — смерил Стас великана взглядом. — Нужно произвести впечатление на одного товарища. Справишься?
— Чего делать-то?
— Просто зайди в соседнюю комнату и… ну, не знаю, сделай вид, будто что-то ищешь, а потом выйди.
— Всё? — посмотрел Сатурн на капитана.
— Выполняй.
— Нам нужно письмо от Дикого с автографом, — продолжил Стас, когда широкая спина великана исчезла за дверью. — На Валин язык полагаться не стоит. Начнёт мямлить, запинаться, и пиши «пропало». Кол, сможешь организовать?
— Понадобится медик, — ответил тот без доли иронии.
— Зачем? — нахмурился капитан.
— Чтобы приводить пациента в сознание.
— А без садизма никак?
— Сам попробуй. Может быть, случится чудо, и Дикой поддастся на уговоры.
— Ладно, убедил. Дьяченко!
— Вызывали? — в дверях появился заспанный и не по форме одетый сержант.
— Да. Сон временно отменяется. Нужна твоя помощь в допросе. Проследишь, чтобы задержанный не отрубался. А теперь марш наверх.
— Есть. Только сумку захвачу.
— А я пойду Валю проведать, — направился Стас к выходу. — Что-то там подозрительно тихо.
— Обожди, — остановил его капитан. — Дай нашему гостю время на размышление. Присаживайся. Куришь?
— Нет.
— А я закурю, — Репин достал кисет, ловко скрутил папиросу и, сунув её в рот, чиркнул зажигалкой. — Вот дурное дело, да и накладное, а бросить не могу. Ты сам-то откуда?
— Из Владимира.
— Не бывал. Большой город?
— Тысяч тридцать, или меньше.
— Нда, — причмокнул капитан, раскурив самокрутку. — А ведь когда-то числился областным центром, полмиллиона человек проживало. Хотя, Владимиру ещё повезло. Большинство ему подобных городов просто исчезли. Тридцать минут войны, и страна с многовековой историей перестала существовать. Но ничего, это дело поправимое. Главное что люди уцелели, а государственность мы восстановим. Обязательно восстановим.
Стас взглянул на Репина и усмехнулся.
— Что? — правая бровь капитана вопросительно поднялась. — Не веришь?
— С трудом.
— А зря. Народ созрел. Давно. Только вот идти ему не за кем было. Кругом царьки, уцепятся за власть в городишках и сидят. Грицук тот же — сколько лет он Муромом рулит? Больше тридцати! И что он успел сделать? Стену построил да войну развязал с Навашино. А за что воевали? За железнодорожное имущество. Отобьют цех-другой, станки вывезут и дальше. Как хомяки, всё к себе в нору. А что мешало ему тогда в два, в три раза больше народу под ружьё поставить, да и прибрать всё на корню вместе с городом, с заводами, с судоверфью? Но нет, слишком крупно для Грицука оказалось. Лишние хлопоты. Таким царькам вполне раздольно на своём пяточке, о большем и не мечтают. Но теперь всё изменится. Муром — только начало. Скоро под стяги Легиона встанут десятки, сотни тысяч, и нас будет уже не остановить.
— А кто не встанет, с ними как?
— Найдутся и такие, — кивнул капитан. — Но они просуществуют не долго. Работа на рудниках и лесозаготовке не оставляет много времени для вольномыслия.
— Единство через террор?
— Разумеется. Становление государств не бывает бескровным. Только массовые расстрелы спасут Родину. Знаешь, кто это сказал?
— Кто?
— Владимир Ульянов, известный так же как Ленин — идеолог, вдохновитель и организатор революции тысяча девятьсот семнадцатого года, которая повернула всю российскую историю в иное русло. Там дело тоже было на исходе мировой войны, Первой мировой. А потом началась война гражданская. У нас промежуток, конечно, побольше, но очерёдность та же. Думаю, что и результат получим сопоставимый. А вообще…
Вопль боли, приглушённый перекрытиями, донёсся с верхнего этажа, нарушив мысль капитана.
— Чёрт побери. Что там происходит?
— Похоже, у Дьяченко сегодня будет много работы, — улыбнулся Стас.
— Да, — хмыкнул в ответ Репин. — Ну, так я к чему разговор-то веду — присоединиться к нам не желаешь?
— К Легиону? А разве у вас личный состав не…?
— Вижу, Сатурн много чего рассказал.
— Он не виноват. Когда-нибудь научится врать. Так что, теперь и со стороны берёте?
— Давно берём. А в ближайшем будущем и вовсе планируем массово зачислять. Сейчас в наших рядах около сотни бывших наёмников.
— Наёмники бывшими не бывают.
— Ошибаешься. Раньше я так же считал. Но эти люди стали частью Легиона. Они приняли наши идеи и встали с нами на один путь. Сегодня этот путь единственно верный. Я не прошу давать ответ немедленно. Ты подумай. Полное довольствие, никаких скитаний в поисках заработка, всегда есть крыша над головой и поддержка за спиной. Кроме того, наши бойцы могут рассчитывать на долю трофеев. Так что и в деньгах не проиграешь.
— Хм, а я думал, у вас только идейных набирают.
— Правоту идей иногда нужно подкреплять золотом, — усмехнулся капитан.
По коридору со стороны лестницы застучали приближающиеся шаги.
— Готово, — Коллекционер в сопровождении неуверенно ступающего Дьяченко перешагнул порог и вручил Репину бумагу. — Целых две строчки накалякал. Признаюсь — добиться этого было не просто, но приятно.
Репин взял письмо и зачитал:
— Вас понял. Посты усилим. Бдительность среди населения повысим. На данный момент происшествий в районе не зафиксировано. Число. Подпись.
— Годится? — спросил охотник.
— Вроде неплохо, — кивнул капитан и, нахмурившись, перевёл взгляд на стоящего у двери медика. — Сержант, что у тебя с формой? Чем куртка изгваздана?
Дьяченко склонил голову, пытаясь рассмотреть предмет командирского недовольства.
— Сблеванул малость, — пояснил Коллекционер. — Ничего страшного.
— Разрешите взглянуть, — протянул Стас руку к листку бумаги.
— Держи, — отдал письмо Репин. — Что-то не так?
— Хочу Вале автограф продемонстрировать. Он его по-другому описывал, не похоже на этот.
— Вряд ли Дикой сейчас хитрить станет, — поделился мнением охотник.
— Я бы не стал, — поддержал его сержант.
— Вот и убедимся.
Зайдя в комнату к Бережному, новоявленного почерковеда Стас не обнаружил. Койка была пуста, по синему одеялу расползлось круглое тёмное пятно.
— Валя, — позвал он, заглядывая под кровати.
— Станислав?! — откликнулся возбуждённый дрожащий голос.
Бережной сидел через три ряда от места последней дислокации, прячась за прикроватной тумбочкой. Приняв позу зародыша, он обхватил колени руками и, судя по красному пятну, упёрся в них лбом. Боль в бедре Валентина уже не тревожила, страх заглушил её полностью.
— Ты что тут делаешь? — поинтересовался Стас, изобразив удивление.
— Здесь был… Здесь был… — залепетал Валя, и снова уткнулся лбом в колени. — Господи. Я подумал, что он пришёл за мной. Я уже…
— Ну всё-всё, поднимайся, — Стас ухватил всхлипывающего Валентина под локоть и усадил на койку. — Кого ты видел? Верзилу с пулемётом?
Бережной поднял глаза и судорожно затряс головой из стороны в сторону.
— Это не человек, Станислав. Не человек. Чудовище!
— Да, я знаю. Его зовут — Сатурн. Это один из бойцов, которые скоро будут штурмовать Муром. Рота таких богатырей выглядит ещё внушительнее. И лучше оказаться с ними на одной стороне. Но я к тебе вообще-то пришёл не страсти всякие рассказывать, а по делу. Вот, — протянул Стас бумагу. — Узнаёшь почерк?
— Узнаю, — кивнул Валентин. — Рука Дикого.
— Верно. А подпись?
— А подпись… — Бережной задумался, рассматривая закорючку. — Нет. Он её изменил. У него размашистая такая, широкая.
— Спасибо. — Стас забрал бумагу и вернулся в соседнюю комнату. — Автограф не годится, — констатировал он присутствующим. — Нужно переписать.
— Что ж, — пожал плечами капитан, глядя на охотника. — Нужно, значит нужно.
— Сегодня мой день, — расплылся Коллекционер в улыбке и, излучая оптимизм, направился доделывать неоконченную работу. — Веселее, сержант, — приобнял он поникшего медика. — Я дам тебе такой опыт, какого и в полевом госпитале не наберёшься.
Дьяченко удручённо вздохнул и поплёлся следом.
Спустя тридцать минут, Бережной, переодетый в чистые штаны, снаряжённый АКСУ-74 и запечатанным конвертом, уже стоял снаружи, выслушивая последние напутствия.
— Валя, — Стас положил руку ему на плечо, словно прощался с хорошим другом, — говори как можно меньше. Если не спрашивают, то лучше вообще помалкивай. Отдай конверт, отсидись до темноты, и дуй обратно. Понял?
— Угу, — потряс щеками Валентин.
— И самое главное — не забывай, на чьей ты теперь стороне, позаботься о своём будущем сегодня. Ну всё, ни пуха.
— К чёрту, — пискнул свежееперевербованный агент и, прихрамывая, отправился на встречу судьбе.
— Как думаешь, вернётся? — спросил Капитан, провожая Бережного взглядом.
— Ему больше некуда идти, — ответил Стас.
— Я приказал Сатурну запросить подкрепление. Из Кутузовского не пришлют, боятся оголять тылы. Но передовые отряды уже форсировали реку и один из них направлен сюда.
— Как скоро ждать?
— Сутки примерно.
— Долго. Если Валя сглупит, то максимум через три часа нас возьмут в клещи, и мы примем бой.
— Значит, так тому и быть.
Однако, спустя три часа, никаких признаков активности вокруг района высоток не обозначилось. Капитан распорядился сменить Павлова с Бакаюровым, и Стас занял прежнее место в служащей наблюдательным постом кухне.
Время шло, но гнетущее чувство подкрадывающейся беды не ослабевало. Оно достигло пика к окончанию третьего часа ожидания и теперь, по прошествии уже семи часов, лишь едва притупилось, обтерев острые шипы о сердечную мышцу.
«До чего же всё это мерзко, — подумал Стас, вглядываясь в далёкий поворот улицы Жданова, уводящий к восточным воротам. — Кто бы мог подумать — Валя снова рулит ситуацией. А ты сиди, жди у моря погоды. И хрен знает, что у этой жирной сволочи на уме. Зря, зря мы затеяли такую авантюру. Нужно было валить гада, и отходить назад, в Кутузовский. Пусть запускали бы свой беспилотник. Доверился пидорасу, после двух подстав! Это ненормально, Стас. Помешательство, мать его, какое-то. Иначе и не назовёшь. Сколько раз тебя жизнь учила? Нельзя доверять людям. Нельзя, нельзя, нельзя. А тем более пидорасам. Нет, опять в то же говно наступаешь. Правильно Лёха говорил: „Подохнешь от своей доброты“.
Солнце вовсю кренилось к горизонту, а дорога оставалась также безлюдна, как и десять часов назад. Выданные медиком пилюли, после третьего за сутки приёма бодрили уже не с той силой, что в первый раз. Усталость камнем повисла на шее.
Когда местность внизу стала почти неразличима из-за сгустившихся сумерек, Репин отозвал подслеповатых наблюдателей, отправив на их место Коллекционера и Павлова.
— Почти двенадцать часов прошло, — поделился наблюдением Стас, запивая тушёнку чаем. — Где его черти носят?
— Да плевать, — капитан затянулся и стряхнул пепел на край стола. — Какая теперь разница? Время играет за нас. Главное — до утра продержаться. Зря мы, наверное, подвал трупами забили. Нужно было их к лесу оттащить.
Стас кивнул и уже собрался выдвинуть предложение по привлечению Сатурна к расчистки им же захламлённого подвала, как входная дверь открылась и из неё в сопровождении Злобина появился Валентин с громадным тюком за спиной.
— Добрый вечер, — поклонился он, шаркая ногами о половик. — Я всё сделал, как вы велели. Конверт передал. Ничего не говорил. И… вот, собственно.
Тюк с шумом опустился на пол.
— Молодец, — похвалил Репин. — А что так долго?
— Ну, как же? Пока вещички собрал, пока ставни железные на окна поставил, а у меня их двадцать четыре штуки, с больной ногой-то, да с ревматизмом, вот и время пролетело.
— Чистый? — обратился капитан к Злобину.
— Только это, — продемонстрировал старшина изъятый автомат, — и два рожка.
— Хорошо, проводи нашего гостя, — распорядился Репин. — А вещи пока останутся здесь, — добавил он, заметив, как пухлая ладошка Бережного потянулась к баулу.
Валентин замер на секунду, виновато улыбнулся и, сдав задним ходом, проследовал в коридор.
— Чёрт, — хмыкнул Стас. — Впервые я так рад видеть Валю.
— Надеюсь, что до утра теперь визитов не будет. Можешь отдохнуть.
Разбудил Стаса топот ног по коридору и беспрестанное хлопанье дверьми. Выйдя из комнаты, он едва разминулся с двумя легионерами, несущими тяжёлый деревянный ящик, и тут же был весьма грубо отодвинут в сторону появившемся из-за спины Старшим братом незнакомой наружности.
— Давно вы тут? — поинтересовался Стас у расположившейся в холле группы камуфлированных товарищей, но ответа не удостоился и, выматерившись себе под нос, пошёл на улицу разыскивать капитана.
Картина вокруг бывшего бандитского логова за прошедшие восемь часов изменилась кардинально. Пустой двор заполнили десятки человек, таскающих из пяти припаркованных рядом грузовиков, к высоткам и в здание, всевозможное имущество, от раскладных стульев, до тяжёлых пулемётов на треногах. Так же в поле зрения Стаса моментально попали два БТР-80, КамАЗ „Выстрел“, БМП-3 и автоцистерна. Старшие братья поправляли броню и звенели пулемётными лентами, время от времени порыкивая на путающихся под ногами людишек. И всё это без какого-либо намёка на скрытность.
— Совсем рехнулись, — Стас подошёл к одному из руководящих разгрузкой легионеров. — Кто здесь главный?
— Что? — смерил тот Стаса взглядом. — А ты сам-то кто такой? Чего здесь ошиваешься?
— Я из отряда капитана Репина.
— А чего спрашиваешь тогда? Он и есть главный. Мы к вам в усиление приданы.
— Это Репин распорядился тут парад организовать?
— Ну ни я же. Вон твой капитан, — указал легионер рукой в сторону БМП и двух стоящих рядом с машиной человек. — Иди и там возмущайся, не мешай работать.
— Что тут творится? — вклинился Стас в разговор Репина и, судя по промасленному комбинезону, механика-водителя. — Осталось только салют дать из всех орудий. А как же секретность?
— В общем, ты мою мысль уяснил, работай, — закончил капитан с наставлениями, после чего уделил внимание Стасу. — Давай-ка отойдём. Секретность больше не требуется, — продолжил он, удалившись подальше от шума и выхлопов рокочущего дизеля. — Муром в кольце.
— Как „в кольце“? — удивился Стас.
— Основные наши силы уже подтянулись в район Стрелочного завода. Часть техники ещё в пути, но и она скоро прибудет. В трёх километрах от западного пригорода стоит мотострелковый батальон. Владимирский тракт закрыт союзными отрядами.
— И это за одни сутки?
— Сомневаюсь, — невесело усмехнулся капитан. — Хозяин любит всё просчитывать на несколько ходов вперёд. А я не настолько крупный чин, чтобы обладать всей информацией. Но, как бы там ни было, основная фаза началась.
— А кто контролирует северный район с портом?
— Там стоят бригады.
— Близко стоят?
Репин повернул голову в сторону высоток, и Стас последовал его примеру.
На самой верхотуре, раскачивая свисающие до земли тросы, копошились человеческие фигурки, занятые укреплением большого серого контейнера.
— О его содержимом, — продолжил капитан, — здесь знают только семь человек. И все они будут с наветренной стороны.
— Угу. Понимаю.
— Кстати, — Репин достал из подсумка и протянул Стасу красную тряпицу с изображённым по центру белым кулаком на чёрном щите, таким же, какой красовался на бортах машин и нашивках легионеров. — Повяжи и не снимай. В суматохе всякое случиться может. Колу с Бережным я такие уже раздал. Да бери, не бойся, это ж не обручальное кольцо.
Стас усмехнулся и принял знак различия.
— А как в Легион вступают? — спросил он, прилаживая повязку на плечё. — Какой-нибудь ритуал предусмотрен?
— Разумеется. Новичкам дают два стакана самогона и после ставят в круг с тремя инструкторами по рукопашному бою на десять минут. Выживших торжественно зачисляем в наши ряды.
— Ну, я примерно так и думал. Ничего сложного, — пошутил в ответ Стас. — Каковы будут наши дальнейшие телодвижения?
— Укрепим плацдарм, смонтируем оборудование, и будем ждать следующего приказа.
— Оборудование?
— В этих грузовиках, — кивнул Репин на колонну тентованных ЗИЛов, — четыре двигателя от аэросаней. Хозяин не слишком уповает на бога.
— Тут я с ним солидарен.
Работа вокруг высоток кипела до полудня. Технические бригады равняли грунт и трудились над постаментами для гигантских вентиляторов, после чего начали сборку. Экипажи боевых машин окапывали технику, насыпая брустверы из кирпично-бетонного крошева. Остальные помогали в меру сил, или дежурили на огневых точках, готовые прикрыть коллег в случае вражеских поползновений. А некоторые просто убивали время.
— Мощная штука? — Коллекционер прохаживался вокруг БТРа, заглядывая в распахнутые люки, и надоедая вопросами без того умаявшемуся экипажу. — Сколько весит? А запас хода какой? Прожорливая скотина. У неё ведь турбонаддув? А я слышал, будто она ещё и плавает. Серьёзно? Ну нихрена ж себе! А как это четырнадцать тонн на воде держаться? Да пиздижь небось? О, Станислав, — замахал охотник рукой, приметив знакомое лицо. — Иди сюда. Вот ты, как настоящий вшивый интеллигент, ответь мне — может четырнадцатитонная железяка плавать со скоростью девять километров в час? Это ж не лодка какая-нибудь. Это ж почти танк. Танки, я знаю, по дну могут ездить, они герметичные. Но плавать-то как?
— Ну, — потёр Стас подбородок кулаком, — восемь огромных колёс и гидрореактивный движитель — вот залог успеха.
Коллекционер собрался, было, выдвинуть очередной контраргумент, но передумал.
— Сомнительно-сомнительно, — поморщился он скептически. — Я бы на такой дуре в реку не полез.
— Судя по тине, — указал Стас на бурые комья вдоль сварных швов, — именно так эта дура сюда и добралась.
Коллекционер недобро прищурился, чувствуя бесплодность дальнейших пререканий, цокнул языком и отошёл, дав, наконец, труженикам лопаты и лома спокойно заниматься обустройством позиции.
— Ещё немного и они бы тебя побили, — заметил Стас.
— Скучно тут, — вздохнул охотник. — Ни выпить, ни перепихнуться. Даже поговорить толком не с кем. Павлов — скотина — что ни скажи ему, со всем соглашается, или ржёт, как лошадь. К Дикому капитан не пускает. Вот и шляюсь из стороны в сторону, сам себя развлекаю. Может ты хоть, расскажешь чего интересного?
— Муром взят в кольцо.
— Тоже мне новость. Это я ещё в пять утра слышал.
— На севере стоят бригады.
— Вполне ожидаемо. Не своих же Хозяин будет под удар ставить. Им, небось, никто и не сказал, что тут, в самом деле, намечается. Убьют двух зайцев одним махом — и отходы северные на время прикроют, и навашинских проредят. Рулить бригадами всё равно не выйдет, себе дороже. А без этого держать их под боком, какой смысл? Разве что от Святых можно толка добиться. Ты, кстати, не в курсе, они тоже пришли?
— Этого капитан не рассказывал, но заикнулся ещё про какие-то союзные отряды, которые на Владимирском тракте стоят.
— Интересно, — Коллекционер задумался, водя ладонями по лацканам плаща. — Союзные — читай: „чужие“. А кого Легион мог подрядить со стороны? Деревенские на такое дело однозначно не подпишутся. Значит, остаются наёмники или окрестные банды. А этот хозяин — не дурак, нужно отдать ему должное. Представляешь, сколько контактов пришлось наладить, чтобы затем в течение трёх-четырёх суток собрать это разношёрстное отребье в единый кулак? У мужика явный талант. А, Станислав, как думаешь, может и впрямь славная эпоха вольных стрелков к концу близится? Сколотит хозяин армию, да и отмерит, поступью железной, границы нашей Родины. Воцарится закон там, где правила пуля. Придут в дикие земли порядок с процветанием. Тьфу блядь! — охотник сплюнул и усмехнулся. — Того и гляди, жопа от сласти склеится.
— Репин предложил мне вступить в ряды Легиона, — поделился Стас последней новостью.
— И что? Ты согласен? — поинтересовался Коллекционер без особого удивления.
— Не решил ещё.
— А чего тут решать-то? Вступай. Чем больше отряд, тем сочнее кусок. Сытно, надёжно, и доля с трофеев обещает быть немалой.
— Он и с тобой на эту тему говорил?
— Говорил, — кивнул охотник. — Не удивлюсь, если скоро и Валя станет легионером. Легион сейчас всех грести начнёт. Война, брат, штука такая. Расходного материала много требует.
— Они завербовали уже около сотни наёмников. По крайней мере, так говорит капитан.
— Что такое сотня? Времена изменились, Станислав. Посмотри вокруг — пятидесятитысячный город осаждён. Это уже не междоусобная грызня. Всё гораздо серьёзнее. Мой тебе совет — не конись, присоединяйся. Иначе рискуешь остаться без работы.
— А ты? Как сам-то поступишь?
— У меня другой профиль, — улыбнулся Коллекционер. — Получу своё золото, улажу здесь дела кой-какие, и двину к Уралу. Туда железная длань Легиона ещё не скоро дотянется.
Остаток дня Стас провёл, лёжа на койке и размышляя о предложении капитана, пока влетевший в комнату боец не прервал вялотекущий ход мыслей.
— Общий сбор! Все к машинам!
Та же команда почти синхронно зазвучала с разных сторон, и коридоры заполнил топот.
Схватив вещи и выскочив из здания, Стас наткнулся на Бакаюрова.
— Началось?! — схватил он сержанта за плечо.
— Скорее! — махнул тот в сторону дальнего грузовика, перекрикивая шум двигателей и лопастей, запущенных на полную мощность вентиляторов. — Только что получен приказ отходить!
В хвосте кузова, заполненного двумя десятками легионеров, уже расположились Дьяченко, Павлов и Коллекционер.
— Плотнее-плотнее усаживаемся! — командовал лейтенант на правах старшего по званию.
Стас с сержантом оказались последними пассажирами и, взобравшись, подняли задний борт.
Едва крепления сели в пазы, машина дрогнула и начала разворот, встраиваясь в замыкаемую двумя БТРами колонну.
— Где капитан? — обратился Стас к Павлову.
— В командирском „Выстреле“, от рации не отходит.
— Из-за чего такая спешка?
— Точно не знаю. Вроде бы переговоры о сдаче города сорвались, теперь будем штурмовать. Ветер как раз подходящий.
— А что с грузом? Без охраны оставим?
— Тс-с-с, — лейтенант придвинулся ближе к Стасу. — Мы тут не одни. А о грузе позаботились. Как только выйдем за периметр, будут активированы минные заграждения. Да и подобраться к нему не так просто.
— Об чём шепчемся, бабоньки? — подключился к беседе Коллекционер. — Уже муромские закрома делим? Без меня?
— Да, — усмехнулся Стас, — Никак не можем решить, чьих дочурок осчастливим в первую очередь, Грицука или Бурова. Кстати, ты про друга своего, Александра Дмитриевича, не забыл?
— Обижаешь, — охотник вынул из-за пазухи брезентовый мешочек и продемонстрировал содержимое — облепленный солью большой палец правой руки. — Дикой, вообще-то, левша, но тот палец больно уж неэстетично выглядит, сломан два раза и без ногтя.
Сидящий напротив Коллекционера Дьяченко отвернулся и сделал несколько глубоких вдохов.
— Тебе ведь за него не платили, — напомнил Стас. — Как же место присуждать будешь в своей коллекции?
— Для друзей, Станислав, — ухмыльнулся охотник, — место всегда найдётся.
Через восемь минут колонна остановилась. Слепящие фонари позади идущего БТРа свернули налево, описывая круг световыми снопами.
— Всем покинуть машину, — скомандовал лейтенант и личным примером увлёк за собой бойцов.
— Молодец какой, — язвительно похвалил Павлова охотник, выскочив следом. — Тебе бы батальоны в атаку поднимать.
— Не исключено, что такая возможность скоро представится, — улыбнувшись, ответил тот. — Занять круговую оборону!
Грузовики заглушили двигатели. Боевые машины закончили перестроение. Личный состав быстро рассредоточился по обочинам широкой дороги.
— Где мы? — Стас покрутил головой, тщетно пытаясь сориентироваться в кромешной темноте, разбавляемой только далёкими отсветами муромских прожекторов.
— Владимирский тракт, — ответил Репин. — Мы вон с той стороны приехали, — указал он на едва различимый за лесом силуэт высотного здания.
Стас присмотрелся и вздрогнул от неожиданности, когда на самой верхушке обглоданного временем каменного столба вспыхнула яркая точка, а через секунду раздался хлопок.
Сердце ёкнуло, нервный озноб встряхнул мышцы, желудок сжался, наполнив рот горечью.
— Они всё-таки сделали это, — прошептал сидящий рядом на корточках охотник. — Мать вашу ети. Не могу поверить. Они убили Муром.
Узкая белёсая линия подсвеченного прожекторами неба начала расти, становясь шире и плотнее. Подхваченное ветром аэрозольное облако двигалось на город. Медленно, бесстрастно и неотвратимо.
Стас молча наблюдал разворачивающуюся картину, не находя сил чтобы вымолвить хоть слово. Да и в голову не приходило ничего, соответствующего моменту. Прошлые раздумья, в которых он рисовал себе этот миг, разом поблекли, сделавшись ничтожными и глупыми. Слишком быстро всё произошло. Слишком буднично. Без громких речей и бравурных маршей. Одна лишь вспышка вдалеке, за черным лесом, и смерть открыла счёт. Кошмарная, не разбирающая жертв, не знающая пощады. Там, в считанных километрах, люди корчились, слушая хруст собственных позвонков, вывернутых чудовищными спазмами. Тысячи людей. А ему видна была лишь светлая дымка, простирающаяся всё дальше и дальше.
— Станислав.
Чья-то рука легла на плечо и с силой встряхнула.
— Эй! Оглох что ли? — перед глазами появилось наполовину скрытое капюшоном лицо. — Может, водички глотнёшь?
Стас пошатнулся и упал, не удержавшись на затёкших в присяде ногах.
— Всё нормально, — поднял он руку, за которую тут же был схвачен и переведён в вертикальное положение.
— Уверен? — переспросил Коллекционер.
— Да. Просто… — Стас потёр слегка онемевшее лицо. — Я в порядке.
— Что-то не похоже. Десять минут без движения на карачках просидел. Я собирался ещё понаблюдать, но сомнение одолело — жив ли ты вообще, да и грузиться скоро. Мы присоединяемся к батальону возле западного пригорода, а через три часа входим в Муром. Каково? — охотник расплылся в кривом оскале. — Честно скажу — не рассчитывал на такой исход. Жопой чуял — что-нибудь пойдёт вкривь. Ан нет! Вот думаю заглянуть в эсесовское управление, прихватить сувенир на память о Бурове.
— Ты так и не рассказал, на что собираешься потратить своё золото.
— А тебе, в самом деле, интересно?
— Да, интересно.
— И ржать не будешь?
— Обещаю.
— Хм, — Коллекционер подошёл ближе и, понизив голос до шёпота, продолжил: — Я хочу построить аэростат. Серьёзно. Здоровенный, мать его, воздушный шар. Всю жизнь о таком мечтаю, с самого детства. Я уже и продумать всё успел. Купол и стропы в Иваново закажу, а горелку с корзиной местные смастерить помогут. Соберу всё это добро, загружусь топливом, провизией, балластом, и полечу на восток, к Уралу, а может и дальше. Охота мир посмотреть. Представляешь, какой он оттуда? — охотник улыбнулся и кивнул наверх, в звёздное небо.
— Нет, — покачал головой Стас, — не представляю.
— А то, может, вместе махнём?
— Убиться не боишься?
— Ты же знаешь, я — фаталист. Судьба одна, и её не изменишь.
— По машинам! — раздался приказ.
— Ладно, побазарим ещё, — Коллекционер зашагал к грузовику, но остановился на полпути и обернулся. — Ты чего? Поехали, — окликнул он Стаса.
— Езжай, — ответил тот, оставаясь на месте. — Я вас найду. Прогуляюсь немного.
— Ну, смотри.
Колонна развернулась, подняв клубы пыли, и очень скоро превратилась в вереницу далёких огоньков.
Стас постоял ещё минуту, глядя им вслед, вышел на середину Владимирского тракта, повернулся лицом к городу, сел, скрестив ноги, и закрыл глаза.
Тишина октябрьской ночи нарушилась приближающимися звуками шагов. Идущих было много. Десятка два или больше. Их топот перемежался разговорами и смехом. Скрипели телеги, фыркали лошади. Шли не спеша, не таясь, без опаски.
— Смотри-ка, — раздалось за спиной, метрах в пятнадцати. — Это что ещё за хрен с горы?
Шаги стихли. Перед Стасом в овале света возникла его собственная тень.
— Эй! Козлина! Чего расселся посреди дороги?
— Слышь, обмудок! К тебе обращаются!
— Молчать, — спокойно и вкрадчиво произнёс знакомый голос. — Наёмник?
— Да, — ответил Стас, не оборачиваясь.
— У тебя хороший автомат.
— Самый лучший.
— И я его уже видел. Моя фамилия — Звягинцев.
— Я знаю.
— И обещание моё не забыл?
— Помню.
— Что ж, тогда пора платить.
— Пора.
Назад: Глава 19
На главную: Предисловие
