Книга: Еда и патроны. Ренегат
Назад: Глава 4
Дальше: Глава 6

Глава 5

Ночь прошла относительно спокойно. Стас заступил на вахту первым и, отдежурив, благополучно сдал её Коллекционеру, немилосердно растолкав того в три часа. Сон, вопреки ожиданиям, сморил почти моментально. Накопленная за день и первую половину ночи усталость окутала мозг пуховым одеялом, отодвинув далеко на задний план все переживания и опасения. Несколько раз Стас просыпался, разбуженный эхом далёких выстрелов, получал от скучающего за поддержанием огня Коллекционера объяснения типа: «Детишки балуются», и снова проваливался в забытье, наполненное туманными образами.
— Хорош дрыхнуть, — что-то легонько ударило по ноге.
Стас открыл глаза и увидел хмурое тёмное небо, забранное в клеть стальных рёбер сгнившей крыши автобуса. Было холодно и влажно. Не успел он подумать о надвигающемся дожде, как на щёку упала первая крошечная капля.
— Пора выдвигаться, — Коллекционер стоял рядом с потухшим костром, лениво двигая челюстью.
Стас сел, потёр глаза кулаками и зевнул.
— Жрёшь чего-то? — спросил он поднимаясь.
Охотник протянул ладонь, демонстрируя лежащие на ней три сморщенных коричневых предмета полукруглой формы и неизвестного происхождения.
— Яблоки сушёные, — пояснил он, закинув в рот очередную порцию.
— Ещё есть?
— Нет, это последние.
— Ясно, — Стас достал флягу, отпил немного, прополоскал рот и сглотнул. — Тихо всё было?
— Постреливали изредка, — охотник водрузил на правое плечо ПКМ в дополнение к уже висящему на левом СКСу. — И ты ещё бубнил про Катюшу какую-то. А в остальном — без происшествий.
— Что… что я бубнил?
— Да херню всякую нёс. Про обед чего-то там пиздел, за дровами идти собирался, про детей каких-то… Бред короче. Это у тебя, наверное, от недоедания, — Коллекционер сунул в рот последний ломтик засушенного яблока и продолжил жевать.
— Наверное, — согласился Стас, облачаясь в плащ-палатку. — Дождь собирается — хорошо, пыль прибьёт.
Минут через десять робкая едва заметная изморось сменилась полноценными осадками, не только прибившими к земле вездесущую пыль, но и превратившими её в скользкое липнущее к подошвам глиняное месиво. Холодный пропитанный влагой воздух обжигал гортань, отбивая всякую охоту к разговорам. Две закутанные в плащи фигуры понуро брели по раскисшей красной равнине.
Трижды на пути им встречались останки давно покинутых деревень. Занесённые глинозёмом фундаменты возвышались едва различимыми бугорками. Кое-где под слоем почвы угадывались очертания печей. Небольшие впадины наполненные дождевой водой — всё что осталось от погребов. Укрытые землёй надгробия минувшей эпохи тянулись целыми улицами. Кто жил здесь? Что с ними стало? Сейчас это было уже не важно, а по прошествии нескольких лет не останется даже и причин для вопроса.
За три часа небо выцедило из свинцовых туч последние капли, и дождь закончился. Спустя ещё четыре — на горизонте замаячил приземистый силуэт города, усеянный чёрными нитями дыма струящегося из многочисленных труб и пригибаемого к земле порывами ветра.
— Ро-о-одина, — Коллекционер набрал полную грудь, втягивая доносящийся со стороны Арзамаса запах гари и чего-то ещё, кисло-сладкого, сильно напоминающего аромат гниющих помоев. — Что может быть чудеснее? Ну, если только хорошая жратва и стаканчик забористого пойла в тёплом сухом кабаке. Кстати, — он перевёл мечтательный взгляд с панорамы города на Стаса, — денег у тебя, я так понимаю, нет?
— Пожертвовал все, что было, церкви святого Ильи Муромца, — напомнил тот.
— Ну да. У меня тоже голяк. Значит первым делом двинем в лабаз, трофеи сдавать. И это, — охотник указал на торчащий из-за плеча приклад сто третьего, — ты бы припрятал что ли валыну свою палёную от греха подальше.
— Тут стрелять можно? — поинтересовался Стас, оглядываясь.
— Да хоть из гаубицы. А зачем?
Он молча взял на изготовку дробовик и, прицелившись в торчащую из земли полусгнившую бочку метрах в пятнадцати, нажал на спуск. Грохнул выстрел.
— Работает, — констатировал Стас, разглядывая россыпь свежих дыр в полуистлевшей жести.
Удовлетворённый результатом полевых испытаний он достал из подсумка картечный патрон, поместил его на вакантное место в магазине и, щёлкнув предохранителем «Бенелли», временно взявшего на себя обязанности основного ствола, принялся упаковывать сто третий в рюкзак.
— Ну вот, больше я и не Стас, — усмехнулся он, поправляя лямки.
— А кто?
— Хм. Даже не знаю. Может, Андрей?
— Не-е-ет, Андрей — не солидно, — поморщился охотник. — Нужно тебе кликуху придумать запоминающуюся. Я вообще удивляюсь, как ты ей до сих пор не обзавёлся.
— Да как-то не приклеилось.
— Не может такого быть. В детстве-то наверняка имелось погонялово.
— В детстве? — Стас улыбнулся, окунаясь в воспоминания. — В детстве имелось. Карандаш.
— За что же тебя так?
— Сам не знаю. Может, за то, что тощий был, а может, из-за того, что рисованию обучался.
— Ты? — удивился Коллекционер. — Рисованию? Охренеть. Но Карандаш всё равно не вариант. Такая кликуха только для шестёрок годится. Художник? Банально, — он оценивающе посмотрел на Стаса. — И рожа какая-то не выразительная, и увечий заметных нет. Давай тебе нос отрежем, будешь Буратиной.
— Не звучит.
— Ну, тогда сам придумывай.
— Кстати, а почему ты вчера жмурам пальцы не отрезал? Ты ведь, насколько я слышал, за эту милую слабость кличку получил свою.
— Нахрена мне их пальцы? — охотник брезгливо скривился. — Я Коллекционер, а не барахольщик. В моё собрание попадают фрагменты тел лишь заслуживающих внимание покойников.
— М-м… По каким критериям отбираешь?
— Как по каким? По цене, разумеется. Нижний край — десять золотых.
— И много набралось экспонатов?
— Двенадцать.
— Не густо.
Коллекционер смерил Стаса взглядом, изобразив на лице снисхождение к глупости, продиктованной невежеством.
— Не густо? Напомни-ка, за что тебя муромские разыскивают? Ах да, ты спёр у них бомбу с химическим говном, способным похоронить враз кучу народа. Если бы я работал на Муром, твой палец занял бы тринадцатое место, став пятым в числе аутсайдеров коллекции.
Стас усмехнулся, но уязвлённое самолюбие всё же легонько кольнуло, потребовав более высокого места в рейтинге отрезанных пальцев. «Да, прекрасное новое ощущение» — вспомнил он слова охотника. — «Кто же, интересно, меня обошёл?».
— И кто же меня обошёл?
— Какая разница? — флегматично отмахнулся Коллекционер. — Они уже мертвы.
— Ладно-ладно, признаю — я заинтригован? Кто у тебя в первой тройке?
Нарочито безразличное выражение на лице охотника сменилось довольной улыбкой.
— Хм, дай-ка вспомнить за кем у нас третье место, — он задумался, беззвучно шевеля губами, — Шомпол? Да, точно — Тарас Шомпол. Двадцать пять золотых я за него выручил. Но побегать пришлось хорошо. Почти три недели угробил на козла.
— А кто это?
— Ты не знаешь Шомпола?
— Ни разу не слышал о таком.
— Станислав, Станислав… — Коллекционер разочаровано вздохнул. — Ты же вроде из Владимира, а с историей родного края не знаком совсем. Стыдно должно быть. Имя Тараса Шомпола лет семь-восемь назад у торгашей ваших на слуху было прочнее собственного. Много он им нервов попортил со своей бандой. И не только нервов. Так вот эти самые торгаши решили скинуться и заказать Тараску. Ещё условие поставили — чтоб подох душегуб от автоматного шомпола в ухо, как сам любил с потерпевшими расправляться.
Стас недоверчиво хмыкнул.
— И что же, удалось подобраться вплотную к главарю банды и во сне его ухайдакать?
— Нет, конечно. Грохнул засранца из «Винтореза» метров с пятидесяти.
— А как же пожелание клиента?
— Ну, пожелание клиента — дело святое. Пришлось ещё двое суток ждать, чтобы откопать покойника, отрезать ему палец, башку, и шомпол в ухо вставить. В таком виде он перед клиентом и предстал. Этого хватило.
— Понятно. А остальные победители?
— Про вицечемпиона я тебе уже как-то рассказывал.
— Муромский безопасник с семьёй?
— Он самый. Сорок золотых. Хотя второе место его пальцу, конечно, не совсем честным путём досталось. Как-никак заказ- то на пятерых был.
— Сам, жена, двое сыновей и дочурка лет двенадцати.
— Точно, — подтвердил охотник. — Хорошая у тебя память.
Стас нахмурился, глядя вниз, туда, где слегка подсохшая грязь расходилась трещинами от подошв сапог.
— Это правда? — спросил он, оторвавшись от созерцания попираемого ногами глинозёма.
— Не понял.
— Ну, та история с девчушкой. Ты что, в самом деле трахал умирающего ребёнка?
Коллекционер повернул укрытую капюшоном голову, и солнце на мгновение ярко вспыхнуло, отразившись в жёлтых глазах.
— У тебя с этим проблемы? — поинтересовался он невозмутимо.
— Так это правда или нет?
Охотник помолчал немного, улыбнулся и пожал плечами.
— Сам решай.
— Значит трахал.
— Как тебе будет угодно.
— Бля, это же просто пиздец. Нахрена такое делать? Получил заказ — убей. Убийство можно понять. В конце концов, у каждого своя работа. Но зачем глумиться над полумёртвым дитём? Будь хоть нормальная, хоть мутант — она этого не заслужила. Не успела заслужить. Какая необходимость? Трахать что ли больше некого?
Коллекционер терпеливо выслушал обличительную речь, вздохнул и поскрёб подбородок, скрепя щетиной.
— Это риторический вопрос?
Стас хотел было ответить, но передумал и, сплюнув, молча продолжил путь.

 

Западная окраина Арзамаса впечатление производила гнетущее. Даже издали. В первую очередь этому способствовал смрад. Кисло-сладкий, удушливый, он заплывал в ноздри, обволакивая их помойной слизью, настолько глубоко, что даже во рту чувствовался тошнотворный привкус целого набора непотребных ингредиентов, обычно далёких от языка, но хорошо знакомых носу. Стелящаяся над крышами дымная пелена, формировавшая ранее основу «букета», всё больше пасовала перед гнилостным напором, способная теперь лишь разбавить его острыми нотками печной копоти.
Но запах был не единственным виновником создания общей неприглядной картины. Он, скорее, удачно дополнял её, ложась яркими масками поверх монотонной чёрно-бурой гаммы кособоких лачуг и заросших грязью проулков. Трущобы муромских пригородов на здешнем фоне представлялись Стасу не иначе как чистыми и опрятными.
— У вас везде такая благодать? — спросил он, пряча нос под воротник куртки.
— Что, пробирает? — усмехнулся Коллекционер и с шумом заполнил лёгкие ядовитым смрадом, будто не в силах надышаться. — Это Тёша. Здесь она ещё чистая относительно. Вот ниже по течению, там да-а-а. Привыкнешь.
Скоро показался и сам источник зловония, обозначенный полусгнившим деревянным мостом над круто уходящими вниз берегами.
— Твою же мать, — прогундосил Стас, идя по осклизлым брёвнам вслед за охотником. — Что сюда сливают?
— Всё, — ответил тот лаконично.
Сие ёмкое определение подтверждалось как запахом, так и внешним видом реки. Её мутные воды, омывающие опоры моста метрах в двух под ногами, были окрашены в цвет, не сразу поддающийся определению. Желтовато-землистый с чёрными, извивающимися, будто черви, прожилками. Скопившаяся вдоль берегов коричневая пена укрывала груды разнокалиберного мусора, и не только.
— Что это? — указал Стас на крупный белёсый предмет, выглядывающий из-под слоя отходов жизнедеятельности. — Труп? Едрёна мать, точно. Это ж утопленник!
Коллекционер подошёл к краю моста и, не проявляя особой заинтересованности, глянул вниз.
— Не знаю, утопленник или нет, но что труп — точно. Уже дня три как, — заключил он со знанием дела.
— Это нормально? — Стас, борясь с тошнотой, продолжал внимательно изучать колышущуюся вдоль берегов массу.
— М-м?
— Нормально, что трупы в реке рядом с жилыми домами плавают?
— Как тебе сказать? Вообще, разумеется, ненормально. Покойников тут сжигать принято. Но случаи-то всякие бывают. Пырнули да в реку бросили. А кому его оттуда доставать хочется? — охотник потянул Стаса за рукав. — Ладно, пойдём. Больно ты впечатлительный.
— Кошмар, бля. У вас когда последняя эпидемия чумы была?
— Хрен знает, — пожал Коллекционер плечами. — Дизентерия случается, а про чуму не слышал. Тут народ закалённый. А ты, кстати, поменьше удивляйся. Всякого ещё насмотришься. И на местных не глазей. Не любят они, когда пялятся.
— Они? — Стас вопросительно поднял брови. — С чего вдруг такая отчуждённость? Я думал, что все мутанты — братья.
— Тебя с детства учили к словам цепляться?
— А тебя — вопросом на вопрос отвечать? Ты, случайно, не еврей?
Охотник вытаращил глаза и зашёлся каркающим смехом.
— Еврей? — переспросил он, отдышавшись. — Может быть, может быть… Я бы ответил точнее, если б папа с мамой не забыли крошку-мутанта в помойной яме.
— У-у… Сирота… — делано огорчился Стас и смахнул невидимую слезу. — Я растроган.
— Только не разревись.
Смердящая Тёша осталась позади, наедине со своими мертвецами. Охотник молча шагал по безлюдным проулкам и Стас, пытаясь не наступать в особо подозрительные лужи, шёл за ним. Вонь по мере отдаления от реки ослабевала, но об окончательном её исчезновении не могло быть и речи. Судя по цвету и запаху жидкостей, хлюпающих под ногами на раскисшей земле, помои, а так же содержимое ночных ваз жители Арзамаса имели обыкновение выливать прямо на улицу. Стас мысленно поблагодарил судьбу за то, что встреча с этим дивным местом была уготована ему не в разгар лета.
Чёрные, изъеденные гнилью коробки домов, казавшиеся издалека жалкими сараюшками, вблизи выглядели гораздо внушительнее, но не менее уродливо. Большинство имело два яруса. Фасады сверху украшались одним-двумя крохотными оконцами, нижние ярусы окон были лишены. Цельность стен там нарушали только низенькие двери, метра в полтора высотой. Многие дома были вымазаны странным чёрным веществом с матовой поверхностью испещрённой каплями подтёков. Иногда только снизу, реже полностью. Эти отталкивающего вида сооружения нависали с двух сторон над узким проулком, сдавливая его, будто тиски.
— А куда люди все делись? — поинтересовался Стас, оглядывая мрачные ряды плотно закрытых дверей.
— Люди? В этом районе людей нет. Только братья-мутанты, — усмехнулся Коллекционер. — А они по домам сидят. Кто бухой сутра, кто под наркотой, а кто и подох уже в конуре своей тихонько. Чего им тут зря говно месить? У кого работа есть, так они все к центру ближе двигают спозаранку, возвращаются за полночь. Так что если увидишь здесь днём прохожего — держи палец на спуске. Это либо нарик выполз дозу заработать, либо другой какой маргинал голодом к лихому делу принужденный.
— Мило.
Проулок сделал крутой заворот, и впереди показались развалины типовых многоэтажек, радующие глаз относительной белизной. Впрочем, об их изначальной многоэтажности судить можно было лишь по знакомым очертаниям, возвышающимся от силы на десяток метров выше земли. Кое-где стены и вовсе сходили на нет, оползая вниз грудами колотого кирпича и бетона. Для жилья тут были пригодны разве что первые этажи да подвалы.
— Хреново сохранились, — кивнул Стас на белеющие впереди руины.
— А чего же ты хочешь? — удивился Коллекционер. — Полмегатонны — не хрен собачий. Удивительно, что это ещё стоит.
— Какие мегатонны?
— Ну, ёпт… Стас, ты не устаёшь поражать меня своим невежеством. Это ж каждый ребёнок знает. Бомбили Нижний, одна ракета отклонилась от курса и ебанула отсюда неподалёку. По крайней мере, я так слышал. Хотя, может и специально целили. Кто его теперь разберёт?
Коридор из чёрных халуп закончился, и охотник махнул рукой направо.
— Нам туда.
Стас замедлил шаг, глядя на открывшуюся панораму. Забранный в чёрные клещи трущоб перед ним лежал пейзаж не виданный ранее.
Рушащиеся довоенные многоэтажки были не редкостью. Такие покинутые людьми и медленно умирающие без должного ухода дома «украшали» окраины любого более-менее крупного города. Они дряхлели год за годом, покрывались трещинами, кренились, осыпались, хороня нижние этажи под прахом верхних. Но здесь всё выглядело иначе. Огромная площадь была усыпана кирпичным крошевом, гигантскими веерами расходящимся от торчащих, словно гнилые пни, руин. Эти каменные барханы наслаивались один на другой, перетекали, сбивались кучами, встретив на пути железобетонную помеху фундамента. Десятки домов, целые улицы были попросту сметены ударной волной и развеяны, как сухой песок.
Но и тут жизнь, однажды сведённая под корень, снова дала ростки. Первые этажи, как и предполагал Стас, были жилыми. Из заложенных на две трети кирпичом окон торчали печные трубы, дымя и оставляя на стенах чёрные полосы копоти. Местами квартиранты обосновались и повыше, там, где это позволяла сохранность несущих конструкций. Ненужные стены разбирались, нужные — ремонтировались. Так многие дома-башни, скошенные обычно градусов под тридцать, приобретали вид пологой выщербленной лестницы из пары, реже тройки ступеней. Многоподъездным домам повезло меньше, особенно тем, что были обращены к эпицентру взрыва фронтально. Сейчас о них напоминали лишь длинные прямые курганы.
— Мясо, — прозвучало вдруг из-за спины.
Стас вздрогнул и резко повернулся, большой палец машинально щёлкнул предохранителем.
— Мясо, — повторил стоящий в двух метрах карлик, тряся связкой крыс, нанизанных сквозь глаза на проволоку. Некоторые зверьки ещё подёргивались. — Пять «маслят» за одно мясо. Бери. Свежее.
Стас выдохнул и перевёл взгляд с крыс на крысолова.
Чуть выше метра ростом, карлик был одет в странное подобие шинели из тёмно-серого сукна с кожаными вставками. На широком поясном ремне справа висел подсумок, а слева кистень с деревянной рукоятью и шнуром, оканчивающимся массивной цилиндрической гирей. Непропорционально сложенное лицо коротышки напоминало овощ. «Кабачок» — немедленно пришла Стасу на ум подходящая аналогия. Округлый лоб и тяжеловесный подбородок выпирали наружу, в то время как приплюснутый нос, рот с толстыми губами и близко посаженые к переносице глаза довольствовались вторым планом. К тому же карлик был абсолютно лыс. Это касалось не только бугристого черепа, но и надбровных дуг с веками, лишённых какой либо растительности.
— Бери, — повторил он и ещё раз тряхнул крысами, заставляя живучих бестий шевелиться в подтверждение свежести товара. — Два мяса за пять «маслят» отдам. Два.
— Почём, говоришь? — рядом с предприимчивым недомерком нарисовался Коллекционер и с видом заправского ценителя крысятины пощупал одну из тушек.
— Пять «маслят» за два мяса, — проблеял карлик уже менее бойким голоском.
— Ишь ты. А ебальник красивый не треснет от жадности?
Толстые губы дрогнули и растянулись в заискивающей улыбке.
— Э-э… эхе… Один… Один «маслёнок» за два мяса.
— Ну это другое дело. А то я уж перепугался. Думал, с голоду подохну при таких-то расценках, — Коллекционер щёлкнул осматриваемого зверька по носу и оскалился, наблюдая, как тот клацает зубами. — Вот этого мне дай и этого ещё, — он опустил пулемёт на землю, передёрнул затвор «Бизона», и «маслёнок» вылетел из экстрактора в ловко подставленную ладонь.
Карлик довольно крякнул, бросил патрон в подсумок и, ухватившись за выбранного клиентом грызуна, резко дёрнул его вниз. Проволока с хрустом разломала крысиный череп, оторвав часть морды. Второй купленный зверёк повторил судьбу первого и обе кровоточащие тушки перекочевали в руки нового владельца.
— Славно, — Коллекционер поднёс всё ещё дёргающих лапами грызунов к лицу, запрокинул голову и две темно-красные струйки ударили ему в рот. — Славно, — повторил он, вытирая ладонью губы, и повернулся к Стасу. — Не хочешь? Осталось ещё чуть-чуть, нужно только надавить посильнее.
— Благодарю, — ответил тот, борясь с тошнотой. — В другой раз.
— Как знаешь, — охотник снова поднял трупики несчастных животных, и кровь под аккомпанемент хруста сломанных рёбер и позвонков потекла ему на язык.
— У вас тут всё такое аппетитное? — негромко спросил Стас, глядя в спину удаляющемуся карлику-крысолову.
— Нет, не всё, — Коллекционер выцедил, наконец, своё «лакомство» и теперь старательно вынимал изо рта попавшие туда вместе с кровью крысиные волоски. — Если б ты увидел что местные жрут, не умничал бы сейчас, — он ухватил остатки пиршества за хвосты и, размахнувшись, со словами: «Эй, голодьба», запустил их в сторону трёх вяло копошащихся на небольшом удалении фигур.
Фигуры моментально оживились и наперегонки поспешили к месту падения крысиных трупов. Первым прибежал долговязый тип с не в меру длинными конечностями и физиономией дауна. Он тут же схватил обе тушки, однако подоспевшие товарищи с не менее выразительными лицами, но росточком поменьше, возмутились и совместными усилиями ополовинили добычу долговязого. Скоротечный яростный бой сопровождался рычанием и ухающими звуками.
— Дети, — произнёс Коллекционер, с печальной улыбкой глядя на грызущихся за дохлую крысу выродков. — Что они хорошего в этой жизни видели?
— Благородно, — оценил Стас широкий жест охотника.
— Ну… Сердце-то не каменное.
Он закинул ПКМ на плечо и, повздыхав ещё немного о судьбах родины, зашагал к магазину.

 

Заведение с многозначительным названием «Отходная молитва» располагалось на первом этаже одной из рухнувших многоэтажек. Два квадратных окна были полностью заложены кирпичом, третье, продлённое книзу, превратилось в широкий дверной проём, надёжно прикрытый шестимиллиметровой сталью. На крыше магазина, неспешно вращал лопастями древний ветряк.
Коллекционер поднёс губы к просверленным в двери отверстиям и нажал расположенную рядом кнопку.
— База, база. Вызывает штаб. Ответьте. Приём.
— Какого хера надо?! — заорал из динамика искаженный помехами голос. — Что за ублюдок там опять балуется?! Сейчас выйду, по соплям надаю! Я вам… — гневная речь прервалась треском статики с неразборчивым фоном: — Бля… отъе… на… ещё тут со своими… не видишь, су… занят?!
— Эй, Жопа! — крикнул охотник в микрофон. — Ты чего там, с бабой что ли? Открывай давай. У нас товар.
— Кол?! — скрипнуло из динамика.
— Я.
— Вот мудак! Ты один?
— Нет. Вдвоём мы. Товар, говорю, принесли. Открывай.
— Ладно.
В двери что-то щёлкнуло. Между шестью миллиметрами стали и бронированным косяком образовался зазор. Где-то наверху зажужжал двигатель, отодвигая тяжеловесную конструкцию в сторону.
Охотник сделал шаг внутрь и кивком головы пригласил Стаса следовать за ним. Как только оба перешагнули порог, двигатель снова завёл свою надрывную песню, завершившуюся громким щелчком вошедших в пазы штырей.
Полутёмное помещение, освещаемое возле входа тусклой люминесцентной лампой, походило скорее на бункер, нежели на магазин. Необлицованные кирпичные стены по всему периметру были укреплены вертикально вмурованными в бетонный пол и соединёнными арматурой рельсами. Буквально в полутора метрах от двери посетителей негостеприимно встречала решётка из толстых перекрещенных прутьев, дополненных мелкой проволочной сеткой. Слева в решётке имелась необычно широкая дверь, угадывающаяся по массивным петлям и громадному замку. Посреди заграждения от пола до потолка возвышалась чудовищная конструкция из стальных листов, напоминающая пулемётное гнездо, только без пулемёта. Чуть выше уровня пола конструкция имела широкий выдвигающийся лоток, а на уровне глаз — смотровую щель.
— Э-хе-хе! — из темной глубины магазина-бункера появился странный силуэт.
Огромный, грушевидный, он, неуклюже раскачиваясь из стороны в сторону, начал приближаться. Свет ртутной лампы облизал блестящую испариной голову, сразу же переходящую в сутулые плечи. Такие излишества как шея у здешнего обитателя были не предусмотрены конструктивно. Синий комбинезон с лямками, мешковато висящий на груди книзу уже топорщился, распираемый животом, а ещё ниже…
— Мама дорогая… — прошептал Стас, глядя на необъятную желеобразную массу, колышущуюся над короткими, ступающими, будто ходули, ногами.
— Не пялься, — напомнил Коллекционер и расплылся в приветственной улыбке.
Желеобразная туша, кряхтя, повозилась с ключами, открыла дверь и махнула рукой, приглашая зайти.
— Ну здравствуй, сучара! — толстые, словно шпалы, лапищи обхватили плечи охотника и, встряхнув, прижали его к мокрой от пота груди. — Давно я тебя не видел, — чудовище сделало шаг назад, отстранив Коллекционера от своих телес, и смерило его взглядом. — Всё такой же тощий. И ебальник опять разукрашен.
— Пусть хоть что-то в нашем сраном мире будет постоянным.
— А чего это за лац с тобою? — кивнуло чудовище на Стаса.
— Да так, прибился по-дороге. Э-э… — охотник сделал жест рукой предваряющий процедуру знакомства и запнулся.
— Вдовец, — подсказал Стас.
— Точно, — усмехнулся Коллекционер. — Никак в голове не держится. Знакомьтесь. Жопа, это Вдовец. Вдовец, это Жопа.
Стас постарался скрыть удивление, но брови всё равно предательски поползли вверх.
— Глянь-ка, — Жопа хохотнул, тыча пальцем в нового знакомого. — Воспитанный. Небось, думает сейчас, как же ко мне обращаться.
— Не заморачивайся, — хлопнул охотник Стаса по плечу. — Жопа, он и есть Жопа. Ничего уж тут не поделаешь.
— Да, — подтвердил толстяк и нахмурился. — Как там говорилось в книженции-то? А, Кол?
— Видовое разнообразие — залог выживания популяции, — ответил тот.
— О! — Жопа поднял вверх указательный палец. — За это нужно выпить. И за встречу, конечно, — он достал из кармана плоскую бутылку с прозрачной бесцветной жидкостью, отвинтил крышку. — Мой собственный рецепт. Ну, пошла родимая. Ай, хорошо! Держи.
Коллекционер принял из рук хозяина сию чашу, отхлебнул и потряс головой, шипя сквозь плотно стиснутые зубы.
— Угощайся, — протянул он бутылку следующему дегустатору.
Стас поднёс горлышко к носу и невольно отпрянул.
— Давай, лац, пару глоточков залпом, — подначивал Жопа. — Или крепче простокваши ничего не употребляешь?
Коллекционер с серьёзным видом покивал, давая понять, что «надо», и тут же расплылся в дурацкой улыбке, едва сдерживая смех.
Стас собрался духом, приложил бутылку к губам и сделал два больших глотка. Дьявольское пойло обожгло язык и хлынуло в гортань, словно кипящий свинец. Дыхание остановилось. Распахнувшиеся глаза моментально наполнились слезами. Организм содрогнулся, панически сигнализируя об опасности самовоспламенения и распада в голубых языках спиртового пламени. Но паника быстро унялась. На смену ей пришла горячая, разливающаяся по телу нега, а следом — необъяснимая бодрость духа и веселость, граничащая с эйфорией.
— Ты глянь! — кивнул хозяин на довольно улыбающегося Стаса. — Крепкий лац оказался. Другие, бывает, на карачки бухаются, слюни пускают, а этот ничего.
— Кто такой лац? — спросил Стас, продолжая сиять лучезарной улыбкой.
— Это по-мордовски, — ответил Коллекционер. — Так здесь нормальных называют.
— Лац Вдовец — молодец! — сымпровизировал Жопа и принялся заразительно хохотать, провоцируя на это дурацкое занятие и посетителей.
— А ты всё укрепляешь берлогу свою, электрификатор? — поинтересовался Коллекционер, осматриваясь. — Щит, гляжу, какой-то прихерачил.
— Да, — кивнул Жопа и указал на тёмный угол под потолком. — Без щита никак. Вон, видишь? Новая охранная система. Три ствола справа от двери, три слева. Залпом картечи между стеной и решёткой всё накрывает снизу доверху. Правда, рикошеты случаются.
— Опробовать приходилось? — спросил Стас, пытаясь рассмотреть диковинную многоствольную конструкцию.
— А как же? Подопытных в избытке. Вот буквально на днях один заявился. По коммутатору сказал, что патронов прикупить хочет. Я впустил. Так этот пидорас достал из-за пазухи бутыль с керосином, зажигалкой, сука, чиркает и орёт: «Гони, бля, лавэ, а то спалю тут всё к ебене матери!». Ну откуда долбаёбу знать, что бетон со сталью не горят? Нажал я на гашетку. Разметало паразита — будь здоров. Ещё и на керосине своём поджарился. Перед дверью до сих пор пятнище чёрное.
Данное обстоятельство почему-то показалось всем очень забавным, и магазин снова наполнился раскатистым хохотом.
— Ну ладно, — Жопа первым взял себя в руки, продышавшись. — Поржали и хватит. Кажите, чего припёрли.
Коллекционер, всё ещё глупо хихикая, разрядил СКС с ПКМом и водрузил их на привинченную к стене полку.
— Всё? — спросил Жопа.
Охотник тронул Стаса за плечо.
— Доставай.
Тот вытер наворачивающиеся от сдерживаемого хохота слёзы, скинул рюкзак и, выудив АПС с «Кедром», присовокупил их к остальным трофеям.
— Э нет. Пистолетик я себе заберу, — Коллекционер сунул «Стечкина» за пояс и, рассовав по карманам его магазины, принялся разряжать «Кедр». — Чего? — поймал он на себе вопросительный взгляд Стаса. — Мне к «Бизону» «маслята» нужны. А ты бери «семёрки» от СКСа, остальное поделим.
Жопа меж тем увлечённо копался в механизме пулемёта, прикидывая его рыночную стоимость. Наконец, он захлопнул крышку и тяжело вздохнул.
— Не ахти как машинка сохранилась. Ствол менять надо, потроха тоже изношены не слабо. Короче, на полтинничек тянет, и то по дружбе.
— Прибавь ещё пол-ленты в коробе, — напомнил Стас.
— Ну, за ленту десятку накину.
— А СКС? — спросил охотник, опорожняя в подсумок уже третий кедровский магазин.
— Карабинчик так себе, покоцаный, — наморщил Жопа мясистую физиономию. — А если честно, то просто в хлам убитый. Больше двадцатки за него дать не могу.
— Без ножа режешь, — посетовал Коллекционер. — Ну а что про «Кедр»?
Торговец ухватил миниатюрный пистолет-пулемёт, кажущийся в его лапах совсем крошечным, и весьма ловко разложил на шесть составных частей, бегло осмотрев каждую.
— Хороший ствол, — кивнул он удовлетворённо. — Новый почти. Тридцать монет за него дам.
— Сорок.
— Тридцать две — красная цена.
— Ладно, жмотяра. Сколько там всего получилось? Сто двадцать две?
Жопа осклабился и погрозил Коллекционеру пальцем.
— Я считать не разучился ещё. Сто двенадцать ваши. Чем возьмёте?
— Серебром, — ответил Стас.
Хозяин кивнул и полез в висящий на поясе подсумок.
— А, может, прикупить чего желаете? — поинтересовался он, едва пальцы коснулись монет. — У меня ассортимент богатый.
— Ты отбашли сначала, — напомнил Коллекционер.
— Чего сразу отбашлять-то? — расплылся Жопа в добродушной улыбке. — Вдруг подберёте себе игрушку какую, а там и рассчитаемся.
Он открыл дверцу электрощита и щёлкнул тумблером.
В глубине магазина послышалось лёгкое жужжание, и свет ртутных ламп сотнями бликов отразился от холодного гладкого металла.
— Нихрена! — Стас, потеряв на секунду дар речи, сделал шаг к открывшемуся глазам великолепию, словно мальчишка-босяк к витрине кондитерской лавки. — Откуда?!
— Отовсюду помаленьку, — не без гордости пояснил Жопа. — И местные несут, и бригады иногда, а то и вовсе странные клиенты появляются. Вон, видишь болт? Второй справа в пятом ряду. Эм двадцать четыре. Мне его года три назад лац какой-то приволок. Худющий, как смерть, еле на ногах держался и, что самое интересное, по-русски ни бум-бум. Лопочет что-то, хер поймёшь. Кое-как сторговались на пальцах. Я ему за болт АКМ дал с четырьмя рожками и десять монет ещё. Он сильно рад был. А на другой день этот самый АКМ опять ко мне вернулся. Видать так и не нашёл тот лац с местным населением общего языка. А вот с этим стволом, — Жопа подошёл к сплошь завешанной огнестрельным счастьем стене и взял в руки коренастый 9А-91, - вообще смешная история приключилась. Святой Фома… Знаешь такого? — он взглянул на Стаса и получил кивок в подтверждение. — Так вот, он время от времени посылает отряд за товаром. Чаще всего в Саранск или в Сергач. А тот раз, уж не знаю, чего Святым понадобилось, но поехали они аж в Чебоксары. По такому случаю, Фома дал старшему отряда — Кириллу — десять золотых с поручением оббежать тамошние лабазы и купить ему автомат. Ты же знаешь, что он пушки собирает? Кстати, лучший клиент мой. Так вот, заказал не абы что — СР-3 «Вихрь». Очень редко встречается. Габаритами похож на этот, и калибр у них одинаковый — девять на тридцать девять. А чтобы брат не ошибся, Фома снабдил его картинкой. Только картинка та до Чебоксар не доехала. Пала, так сказать, жертвой поноса. Ну, а вместо «Вихря» настоятель получил… Правильно, вот этот самый агрегат, которых у него было уже два. Причём брат Кирилл не жадничал и проебал на это дело аж восемь золотых. Фома, ясен хрен, огорчился и велел деньги вернуть. Пришлось Кириллу спешно расстаться с большей частью имущества. А сей недешёвый экземпляр достался мне от него за символические два золотых. Но всех денег, как я слышал, собрать ему так и не удалось. Был он порот и разжалован в надзиратели. Сейчас за рабами следит на свиноферме. Легко отделался.
Коллекционер тем временем, абстрагировавшись от давно знакомых баек, присмотрел среди разложенных на столах орудий холодного смертоубийства нож с узким обоюдоострым лезвием, и теперь увлечённо им игрался, выделывая такие фортели, что Жопа боязливо отошёл в сторонку.
— Нравится? — спросил толстяк, наблюдая за кульбитами изящного кинжала, сверкающего отточенным клинком.
— Не то слово. Почём?
— Тебе дороговат будет. Это «Ферберн-Сайкс». Английская сталь. Сороковые года прошлого века. Четыре золотых прошу за него.
Кинжал тут же замер в руке охотника и был аккуратно возвращён на место.
— Могу предложить замену подешевле, — продолжил Жопа и взял нож лежащий рядом с только что опробованным. — Марк два. Американский. Высокоуглеродистая сталь. Рукоятка из алюминиевого сплава, удобная. Навершием можно по башке врезать не хило. Похож на «Сайкса», только немного шире и с серейтором в корне. Ещё «Шайтан» есть. Почти то же самое, но короче. Рукоять пластиковая. Марк за тридцать отдам, «Шайтана» за двадцать пять.
Коллекционер покрутил в руках оба предложенных кинжала и вернул «Шайтан» Жопе.
— Американский возьму. Противно, конечно, но он лучше.
— Хороший выбор, — одобрил торговец, вручая покупателю пластиковые ножны. — Видать сильно тебя жизнь побила. Чтоб Коллекционер и без пера…
— Не сгущай. До этого ещё не дошло, — охотник сунул руку под плащ и извлёк массивный чёрный нож с широким лезвием.
— Ого! Эн Эр два, — продемонстрировал Жопа эрудицию. — Продашь?
— Нет. Оставлю, — Коллекционер подбросил увесистое оружие на ладони и сунул обратно. — Лишним не будет. Один для работы, а второй… — он прицепил ножны к разгрузке слева, поместил туда обновку рукоятью вниз и защёлкнул клипсу держателя. — Второй для удовольствия.
Жопа понимающе хохотнул и переключился на другого клиента.
— Выбрал чего?
Стас заворожено рассматривал оружейное великолепие и глотал слюни, прикидывая, во сколько может обойтись роскошная МЦ-116М или модернизированный РПК-74, сверкающий оксидированной сталью, будто только вчера сошёл с конвейера.
— Да, выбрал. Возьму, пожалуй… ремень трёхточечный. Вот этот. Ещё две коробки «семёрок» дозвуковых и пулевые к ружью.
— «Беня»? — кивнул торговец на дробовик. — Продать не хочешь? Пятьдесят монет дам и «калаш» с тремя рожками. На выбор, вон из того ящика, — он указал в сторону последнего из четвёрки выстроившихся вдоль правой стены коробов с торчащими наружу стволами СКСов, АКМов и семьдесят четвёртых.
— Почему именно из того? — удивился Стас.
— Там самые свежие, — пожал Жопа плечами с таким видом, будто сей факт являлся общеизвестным и не требующим пояснений. — Пойдём, покажу. Вот в этом ящике всякий хлам от пятнадцати до двадцати монет. Но всё рабочее. Здесь — нирыба-нимясо, до тридцати. Тут у меня экземпляры ухоженные, из хороших рук, до сороковничка. А это уже почти новьё, — он вытащил один «почти новый» автомат, с прикладом изуродованным нелепыми резными узорами, и грубо выструганным самодельным цевьём с тактической рукоятью. — Ты глянь, какая красотища! Судя по резьбе, аж с самого Урала к нам добрался. У них там, говорят, на Урале-то, этого добра хоть жопой ешь, — толстяк звонко хлопнул себя по ляжке и заржал над удачным, по его мнению, каламбуром.
— Ага, — улыбнулся Стас из вежливости.
— Так чего, согласен?
— Нет. Я чисто из любопытства про ящики спросил.
— А, — Жопа, чуть опечалившись, вернул уральский «калаш» на место, но тут же взбодрился и, приобняв Стаса тяжеленной лапищей, направил его обратно к витрине. — Ну, любопытство не порок. Я бы даже сказал — благо. И, раз уж «беню» продавать не желаешь, покажу сейчас то, что наверняка тебя заинтересует, — он, кряхтя, присел и вытащил из-под стола коробку с десятью немаркированными патронами двенадцатого калибра, вскрыл один из них, вынул пыж, и продемонстрировал две сферические пули, соединённые мотком тонкой стальной проволоки. — Встречал когда-нибудь?
— Слышал. Их, кажется, вязанками зовут или волкобоем ещё. Сам, правда, не пользовался.
— Ну, ты скажешь тоже, — отмахнулся Жопа. — Вязанка — это когда пять картечин проволокой соединены: одна, крупная, по центру, и четыре мелких по бокам, в виде креста. Штука занятная, но картечь — не пуля. А это, — он растянул леску, в которой оказалось примерно сорок сантиметров, — настоящая мясорубка! Руки, ноги, головы отрезает, как бритвой. Захерачешь в пузо — покрошит кишки вместе с позвоночником. Ею дрова рубить можно. И всего две монеты за коробку.
Стас уже подобрал слова для вежливого отказа и повёл головой в сторону, но Жопа оказался не из тех, кто привык легко сдавать позиции.
— Ты погодь башкой-то трясти. Давай я тебе лучше мясорубку эту в деле продемонстрирую. А, что скажешь?
— Бесплатно?
— Ну ёпт! Тут не балаган, чтобы за представление деньги брать, — Жопа, не дожидаясь ответа, скрылся за витриной. — Нюрка! Нюрка, етить твою налево! Оглохла что ли? — раздался приглушённый стеной рёв. — Принеси ногу в подвал! Нет, другую! Ай, едрёна мать! Нихера сама…
Хлопнула дверь, и звуки стихли.
Через минуту из-за витрины появилась сперва самая видная часть тела, а затем и голова Жопы со всеми остальными принадлежностями.
— Пойдём, — махнул он рукой Стасу. — Патроны захвати. Кол, давай тоже с нами. Будем сейчас мясорубку испытывать.
Подвал магазина встретил гостей холодом и запахом солидола. Ближний конец этого длинного, метров в двадцать, помещения с низким потолком был занят разными ящиками. Возле правой, завешанной всевозможным инструментом, стены расположился огромный верстак с покоящемся на нём, будто на операционном столе, телом «Корда». Слева в окружении ящиков приютились два станка: токарный и фрезеровочный. А в дальнем конце подвала над аккуратно расстеленной тряпкой висела проткнутая крюком нога, по всем приметам идентифицированная Стасом как человеческая, хоть и изрядно потрёпанная.
— Тот самый визитёр? — поинтересовался он на всякий случай.
— Ага. Чего, думаю, зря добру пропадать? Сам-то я это дело не ем, Нюрка тоже брезгует, избаловалась. И выбросить жалко. А тут видишь как кстати пришёлся. Любому говну применение найти можно. Ну, отстреляй парочку, — кивнул Жопа в сторону обречённого куска плоти.
— Что за мясорубку-то испытывать собрались? — поинтересовался Коллекционер.
— Вот, — Стас показал чудо-боеприпас и сунул его в магазин «Бенелли», на место извлечённых патронов с картечью. — Есть мнение, что наша мишень сейчас сильно пострадает. Хочу это мнение проверить.
— От чего пострадает?
— Две пули с проволокой, — пояснил Жопа и внимательно уставился на останки горе-покупателя, расслышав лязг затвора.
— А-а. Так это боло называется. Херня. И пробовать…
Звук выстрела громовым раскатом сотряс барабанные перепонки, не дав охотнику закончить мысль. И тут же повторился.
На крюке раскачивалось бедро с дырой посередине и ровным сквозным разрубом слева от пулевого отверстия. Голень со стопой лежали на предусмотрительно расстеленной тряпице, аккуратно отсеченные в районе колена.
— Е-е-еба-а-ать… — выдохнул Коллекционер.

 

— Итак, — Жопа стоял возле витрины, раскладывая на полке стопочки монет, — Колу по итогам нашей встречи причитается пятьдесят шесть, минус тридцать за ножик — двадцать шесть.
— Негусто, — охотник сгрёб серебро и рассовал по карманам.
— Вдовцу — пятьдесят шесть, минус четыре за ремень, минус двенадцать за шесть пачек «мясорубки», минус восемь за УС — тридцать два.
— Жить можно, — Стас забрал свою долю и, положив десять монет в карман разгрузки, спрятал остальное в подсумок.
— Будет ещё товар, или деньги лишние заведутся — милости прошу, — Жопа довольно осклабился, провожая клиентов к выходу. — А ты, Вдовец, если «беню» продать надумаешь, сразу ко мне неси. Лучшей цены здесь никто не предложит. Кстати, я и под заказ стволы достаю. Так что обращайся, коли экзотика какая понадобится.
Стас остановился и медленно перевёл вопросительный взгляд с толстяка на Коллекционера. Тот, уловив молчаливый посыл, на секунду задумался и помотал головой.
— Чего? — недоумённо спросил Жопа, сверля глазами попеременно, то одного, то другого посетителя. — Чего в гляделки играете, как два пидора?
— Ладно, — вздохнул охотник. — Спрошу.
— О чём? — занервничал толстяк, и рука, лежащая у Стаса на плече потяжелела.
— Слушай, Жопа, среди твоих клиентов Бульдозерист не числится? — осторожно начал Коллекционер.
— Да в рот тебе насрать! — взревел толстяк полным негодования голосом и сплюнул в сердцах. — Чтоб я с Бульдозеристом дела имел?! Он же невменяемый! Ты знаешь, что этот уёбок сотворил с Карасём, когда трёх патронов в цинке недосчитался?! Руку отрубил нахуй! Пока левую, но всё ещё впереди. Нет уж, в пизду таких клиентов!
— Тихо-тихо, не заводись. Я просто спросил.
— Просто? Просто так даже мухи не ебутся! — резонно возразил Жопа. — Чего вам надо от этого наркомана?
— Есть кое-что, — подключился к разговору Стас. — Пулемёт нас германский интересует. Эм Жэ три. Слышал про такой?
— Слышал ли я? Разумеется. Я слышал обо всём, что стреляет, и почти половину из этого держал в руках.
— Охотно верю.
— А в чём проблема?
— Проблема в том, что он нам сильно нужен, а, судя по информации из достоверного источника, есть этот пулемёт только у Бульдозериста.
Суровая раскрасневшаяся морда Жопы плавно разгладилась и поползла вширь, озаряемая улыбкой.
— Дай-ка угадаю, что это за источник. М-м-м… Неужели Фома?
— Точно, — подтвердил Стас.
— Сколько времени дал?
— Неделю. Со вчерашнего дня считая.
— Да, — почесал Жопа затылок, — дело-дрянь. Такая пушка даже через мои руки не проходила. А раз так, значит Бульдозерист и впрямь вам на роду писан, — он нахмурился и поднял кустистую бровь. — За Урал перебраться не думали?
— Не до подъёбок, — процедил Коллекционер.
— Извини. Ну, что вам ещё предложить? Выкупить нереально. За шесть дней вы столько не наскребёте. Да и не продаст он. А если узнает, что от Фомы пришли, так вообще в грязь утрамбует без разговоров. Украсть? Самоубийство чистой воды. Там охрана — будь здоров. Хотя…
— Что? — спросили Коллекционер со Стасом на два голоса.
— Есть у меня одна идейка.
Назад: Глава 4
Дальше: Глава 6