Парагвай, настоящее
Дитер фон Росбах заерзал в седле, раздраженный тем событием, которое заставило его покинуть свой кабинет и отправиться к этому болоту. В раскаленном летнем воздухе жужжали тучи москитов, а ветви тростника неподвижно стояли над темной, вонючей болотной водой. Птицы в ярком оперении порхали с ветки на ветку, однако сколько бы насекомых они не истребили, тех не становилось ни на йоту меньше. Сняв бейсболку, он провел ладонью по светлым, слегка поседевшим у висков, коротко остриженным волосам и взглянул на своего управляющего. Смотреть приходилось сверху вниз: лошадь его была огромна, поскольку и сам австриец достигал шести футов с лишним, был широкой кости и мускулист — такой рельеф мускулов достигается лишь в результате долгих упражнений по специально рассчитанной программе. Соседи и работники считали его фанатиком-культуристом; честно говоря, они не слишком ошибались в этом.
— Что этой твари здесь только понадобилось? — спросил он, смерив управляющего холодным взглядом.
Глаза Дитера имели неопределенный светло-голубой цвет; а движения мощных челюстей были различимы даже сквозь густую, короткую бороду.
Епифанио Гарсиа, управляющий Дитера, поднялся с корточек и пожал плечами. Его смуглое лицо сохраняло обычное для себя невозмутимое выражение.
— Это ведь коровка, сеньор фон Росбах. Захотелось погулять ей с сестричками, вот и все.
Но корова, о которой шла речь, определенно находилась вовсе не в компании своих сестричек — разве что только стояла на их спинах. Она по грудь ушла в отвратительную, зловонную болотную жижу и, похоже, продолжала медленно погружаться вниз. Мыча от ужаса, она сверкала белками глаз.
— Ее следовало просто запереть в загоне, — холодно заметил фон Росбах.
— Некоторые из них— сущие артистки по части того, чтобы сбежать из-под ареста любыми способами. А уж эта— исключительно умна, даже для коровы. — Цыкнув зубом, Епифанио покачал головой. — Ну, не то, чтобы очень умна, просто смышлена настолько, чтобы найти себе массу приключений.
Поморщившись, Дитер окинул корову взглядом. Насчет этой твари у него имелись весьма далеко идущие планы. Она должна была стать родоначальницей нового гибрида, более жирного и мясистого и притом прекрасно чувствующего себя в климате Чако. Фон Росбах ожидал прибытия образца спермы с ранчо Кинга, из Соединенных Штатов, чтобы начать свой эксперимент. А пока он приказал отделить ее и еще трех коров от остального стада, чтобы они, не дай бог, не заразились какой-нибудь болезнью.
Тем временем корова продолжала погружаться в болото. Судя по тону ее мычания, та и сама прекрасно понимала, какая безрадостная ей грозит перспектива.
Дитер позволил себе испустить раздраженный вздох.
— Что ж, судя но всему, придется вытаскивать.
Расправив лассо, Епифанио несколькими точными движениями накинул петлю на рога перепуганного животного и позволил ей соскользнуть на шею. Дважды обернув конец веревки вокруг луки седла, он заставил свою лошадь попятиться. Голова коровы задралась кверху, что вовсе не прибавило ей оптимизма.
— Задача— не в том, чтобы задушить ее, — напряженно произнес Дитер. — Ее нужно всего-навсего вытащить.
Управляющий улыбнулся и выразительно махнул в сторону утопающей коровы рукой.
— А что же мы еще можем поделать, сеньор? Так я помогу ей не уйти еще глубже. А дальше придется…
— Дальше придется лезть к ней самим, — согласился фон Росбах.
Епифанио кивнул:
— А она тут же начнет брыкаться и вышибет из нас дух.
— Ладно. Придуши ее, — буркнул Дитер.
Епифанио искоса взглянул на босса, сомневаясь, не шутит ли тот.
— Я знаю, что делаю, — сказал Дитер, спешиваясь.
Привязав конец своего лассо к луке седла, он передал поводья управляющему:
— Смотри, если и мой конь у тебя сбежит… — сказал он, сопроводив свои слова зловещим взглядом.
Епифанио выдержал взгляд. Глаза его лучились ангельской невинностью.
Фон Росбах подошел к краю трясины. Здесь он разулся и снял носки — иначе все равно пропадут. Ступить босиком в болото не опасно: в этой стране водилось множество ядовитых змей и насекомых, но чтобы хоть какие-то представители могли жить под метровым слоем вонючей, застойной жижи, было весьма сомнительно. Дитер начал всерьез размышлять, не снять ли ему и штаны, однако затем рассудил, что это будет слишком соблазнительным поводом для анекдотов, особенно если он потеряет в болоте трусы.
Глубоко вздохнув, он шагнул в трясину. Жижа оказалась холодной и вязкой, какие-то скользкие стебли и корешки неприятно защекотали меж пальцами. Почти сразу же уйдя в болото по колено, Дитер обнаружил, что вонь здесь еще сильнее и омерзительнее, чем казалось с берега, словно сама земля начала внезапно страдать метеоризмом.
Так вот куда здесь сбрасывают падаль! Сам он был родом из небольшой деревни, приютившейся среди альпийских лугов. Всего несколько десятков лет назад на родине Дитера перестали держать коров в нижних этажах жилых домов; по этой причине он уехал оттуда, как только представилась возможность. Честно говоря, за двадцать лет жизни в большом городе он как следует успел забыть, насколько скверно может пахнуть природа.
Успокаивая животное голосом, он осторожно двинулся вперед, однако эти действия вызвали у коровы только лишь новый приступ паники. Она заметалась и замычала, мотая головой. Скотина явно пыталась достать своего хозяина рогами.
«Глупое животное, — подумал Дитер. — До меня еще больше двух метров! Хотя, кто знает, как у них устроено зрение… Может, ей кажется, что я совсем рядом».
Расставив руки для сохранения равновесия, Дитер выдернул из жижи одну ногу. Трясина выпустила ее с громким чмокающим звуком. Опустив стопу, он наклонился вперед и выдернул из болота другую. Опорная нога ушла в болото чуть ли не до середины бедра, и фон Росбах, покачнувшись, чуть не упал. Секунду он стоял неподвижно, пытаясь сохранить равновесие; корова тем временем взбесилась окончательно.
«Наверное, мой вид значит для перепуганной коровы угрозу, — подумал он. — Еще бы— размахивающий руками всадник с лассо обычно означает, что сейчас корова будет свалена наземь, на нее усядутся верхом и прижгут шкуру раскаленным клеймом. Воспоминание, что и говорить, не из приятных». Порой Дитер подозревал, что коровы понимают, для чего люди держат их при себе. Свиньи понимали это наверняка; именно потому он и отказался от свиноводства.
Вздохнув, он двинулся вперед. Теперь ему приходилось продираться сквозь жижу, так как болото уже затянуло его по пояс. Наконец Дитеру удалось поймать лассо Епифанио и подтянуться к животному. Полдела было сделано. Корова жалобно замычала, сверкнув белками глаз.
Придвинувшись поближе, Дитер размахнулся, и его огромный кулак ударил животное в лоб, прямо между рогов. Издав слабое мычание, корова начала крениться набок; мощное дыхание ее выровнялось.
Епифанио на берегу вытаращил глаза и раскрыл рот от удивления. Да, все эти мускулы, определенно, были не только для виду!
Дитер, ушедший в трясину по грудь, пропихнул свое лассо под коровье брюхо, насколько хватило рук, затем, перебравшись к другому боку животного, отыскал конец, для чего пришлось окунуться в отвратительную жижу едва не по самые ноздри, и закинул его корове на спину. После того, зайдя со стороны ее головы, он наклонился и потянулся вперед, пока руки не сомкнулись вокруг ног коровы. Сцепив пальцы покрепче, он глубоко вдохнул и выпрямился. Под тяжестью коровьей туши тело Дитера погрузилось еще глубже, но вскоре трясина с громким, чмокающим звуком выпустила свою добычу. Теперь оглушенная корова лежала на боку на поверхности болота. Обвязав ее своим лассо, Дитер затянул узел и подал управляющему знак погонять лошадей.
Сам фон Росбах ухватился за лассо Епифанио, а оказавшись на мели, опустил петлю к груди коровы, после чего лошади вытащили ее на твердую почву.
К этому времени животное уже начало постепенно приходить в себя, однако голова все еще безвольно болталась на измазанной грязью шее, а глаза бессмысленно моргали.
— Да, голова у нее будет болеть жутко, не говоря уж о расстройстве желудка, — заметил Епифанио.
— Ее счастье, что не осталась в болоте навсегда, — ответил Дитер. — Думаю, еще час— и она ушла бы в трясину с головой.
— Меньше, сеньор. Я здесь сам однажды чуть не утоп, когда был молод и достаточно глуп, чтобы полезть в болото за коровой.
— Надо бы, наверное, его осушить, — задумчиво сказал Дитер.
— Да, это можно, — согласился Епифанио. — Но обойдется очень дорого. А ведь за год в болоте тонут разве что одна-две коровы. Много лет пройдет, прежде чем работа окупится.
Дитер смерил его испытующим взглядом.
— Тогда придется подумать и найти способ сделать это подешевле.
Связав ботинки шнурками, он перебросил их через седло и вспрыгнул на коня, поморщившись при мысли о том, что седло после этого еще предстоит отчищать. Конь фыркнул, совершенно не одобряя вони, исходившей от всадника.
«Ну нет уж, родной, — подумал Дитер. — Босиком по этой траве, в которой полно скорпионов и змей, я не пойду. И башмаки портить не стану. Придется тебе потерпеть».
— Отведи ее обратно в загон, — приказал он управляющему, пришпорив коня босыми пятками.
Епифанио проводил его взглядом и покачал головой. Когда этот европеец приехал управлять эстанцией, все они переполошились. По слухам, этот человек никогда раньше не имел дела со скотом. Вдобавок, он оказался немцем; но крайней мере, Епифанио казалось, что «фон Росбах» — фамилия немецкая. Там, у немцев, все по-иному, откуда им знать, как следует управляться в эстанции?
Да, в Чако жило множество меннонитов, и все они были хорошими фермерами, но фон Росбах был совсем из другой породы. И несмотря на то, что немцы, живущие в Чако, конечно, были замечательными, честными и старательными людьми… По отношению к работникам они проявляли непреклонность и требовательность.
Однако тревоги оказались напрасными. Фон Росбах справлялся с хозяйством замечательно — и даже более того. Поначалу Епифанио подозревал, что сеньора хватит совсем ненадолго, но не тут-то было… Редкостным человеком был этот Дитер фон Росбах, что и говорить.
Сев на лошадь, управляющий принялся ждать, когда корова сможет идти самостоятельно, и погрузился в раздумья.
Босс всегда был вежлив. Особенно с горничной, Маритой, женой Епифанио. Например, никогда не ругался при ней, хотя ругаться умел и любил, в чем управляющий имел случай убедиться. Стало быть, воздержание от ругательств означало вежливость по отношению к Марите. Хотя сама она порой ругалась хуже старого солдата.
Епифанио размышлял о том, надолго ли босс задержится здесь. Да, европеец схватывает все на лету и имеет далеко идущие планы насчет своей эстанции, но, прожив здесь полгода, он явно начал скучать.
Корова с трудом поднялась и некоторое время стояла на подкашивавшихся ногах. Отфыркнувшись, она принялась пощипывать траву. Набросив ей в очередной раз лассо на рога, управляющий развернул лошадь.
— Идем, маленькая, — сказал он. — Идем. Из шланга тебя польем, вымоем, и тебе станет гораздо лучше.
Дочиста отмывшийся, но все еще ощущающий слабый запах болотной гнили, точно въевшейся в поры кожи, Дитер уселся за стол, чтобы продолжить работу с того места, на котором она была прервана. Каса гранде была очень старой — толстые стены из самана, прочные балки из стволов кербачо — «грозы топоров». Это и было одной из причин, в силу которых он остановил на ней свой выбор, подыскивая себе тихое, спокойное место после ухода в отставку. Дом обладал индивидуальностью: по небольшим неровностям и шероховатостям было видно, что черепица на крыше и плитки пола сделаны вручную. Окна кабинета выходили во внутренний двор, патио, с фонтаном, решетками, густо оплетенными джакарандой, со стайками колибри… Все это успокаивало, убаюкивало, буквально усыпляло.
Рабочий кабинет резко контрастировал с окружающей обстановкой: компьютер IBM, собранный по заказу, небольшая спутниковая антенна для доступа в Интернет, и прочее, самое современное электронное оборудование. Лампочка автоответчика мигала, и Дитер, приготовив ручку, нажал кнопку «Рlау».
— Сеньор фон Росбах? — Говорившая— судя по голосу, молодая женщина — сделала паузу, точно ожидая ответа. — Вам звонят из компании «Грузоперевозки Кригер». На ваше имя получена посылка от компании «Ранчо Кинга», США. — Женщина помедлила, точно была не уверена, что выразилась ясно. — Груз ожидает вас. — Снова краткая, неловкая пауза. — До свидания.
Дитер взглянул на часы. Два часа дня; к тому времени, как он доберется до города, сиеста давно кончится. Всякий, кто намерен чего-то добиться от парагвайцев во время сиесты, очень скоро окажется в сумасшедшем доме. Учитывая местный климат, следовало признать, что в обычае сиесты есть внутренний смысл.
Окинув взглядом стол, фон Росбах решил, что текущие дела вполне могут подождать.
— Сеньора Гарсиа, — крикнул он, поднимаясь с кресла, — вам что-нибудь нужно в Вилла Хейс?
Домработницу он обнаружил на кухне, где она ощипывала курицу к обеду. Женщина хотела, чтобы хозяин называл ее Маритой, а потому демонстративно не откликалась на более формальные обращения.
— Вам нужно что-нибудь в Вилла Хейс? — повторил он.
— Да. Хозяйственное мыло, — ответила она, не оборачиваясь. — Такое, в желтых коробках с красными буквами. И спички.
Обычно список мог достигать в длину около фута.
— Это все?
Марита кивнула.
— В понедельник мы с Епифанио сами поедем в город, — объяснила она. — Внучатый племянник приезжает на автобусе из Тобати. Будет работать на вас летом. — Она улыбнулась. — Этот славный мальчуган вам обязательно понравится.
«Что ж, если он — такой же хороший, как и ее местные племянники, так оно и будет. Однако в этом случае он также посвятит футболу, по крайней мере, столько же времени, сколько коровам…» Губы Дитера дрогнули в легкой улыбке. Какого черта, он от этого не обеднеет. Пускай. В последнее время фон Росбах все чаще подумывал о детях, к чему вовсе не располагал его прежний род занятий. Слова «быть заложником судьбы» там имели до отвращения буквальный смысл.
— Тогда — до свидания! — сказал он, направляясь к выходу.
Заглянув во второй ящик своего стола, Сара вздохнула. «Пока этот напиток находится здесь, я просто не смогу работать», — подумала она. Стиснув зубы, Сара, чтобы не передумать, открыла ящик, вынула фляжку и отправилась в туалет. Запретив себе даже думать о выпивке, она отвинтила крышку и опорожнила фляжку в раковину.
По пути обратно она столкнулась с Эрнесто. Лучезарно улыбаясь, механик вскинул перепачканную маслом руку, отдавая ей честь. Женщина повторила его жест, улыбнувшись в ответ с легкой иронией.
Только сегодня она поняла, что с укоренившейся привычкой придется биться не на жизнь, а на смерть. «Я и не думала, что дело зашло так далеко», — подумала она, закусив губу и рассматривая фляжку.
— Хочешь, подарю? — спросила она у Эрнесто.
Брови его взлетели вверх.
— Да, сеньора, — сказал он, делая шаг к ней. — Спасибо!
Фляжка была хороша— из полированной нержавеющей стали, с колпачком в форме крохотного стаканчика.
— Нет проблем, — ответила Сара, улыбаясь, как ни в чем не бывало.
На самом деле ей ужасно не хотелось расставаться с фляжкой. Она едва удержалась, чтобы не рявкнуть на Эрнесто в ответ.
— Вы не беспокойтесь: я ей найду очень хорошее применение, сеньора, — поспешно сказал Эрнесто, заметив нехороший блеск в ее глазах.
Сара моргнула.
— Это уж точно, — ответила она, махнув рукой. — Пользуйся на здоровье.
Улыбнувшись, она, с бьющимся сердцем, вернулась в кабинет.
В половине пятого Сара вышла в приемную, чтобы устроить Мелинде перерыв. Ей дико хотелось курить. Выпить тоже хотелось, но курить— сильнее. «Хорошо, наверное, что пришлось бросать сразу и то и другое: лучше уж разом отмучиться и покончить с этим».
«Возможно, одно желание даже заглушит другое, — подумала она. Вот не смогу разобраться, к чему меня больше тянет, а к тому времени, как определюсь, — глядишь, и отвыкну».
Принявшись разбирать бумаги, женщина обнаружила, что у нее дрожат руки. Да кончится ли когда-нибудь этот день?! Вдобавок, нервы совсем сдали. Если кто-нибудь сейчас что-то уронит…
Эрнесто с грохотом захлопнул крышку капота одного из грузовиков, и Сара подскочила на целый фут. Задержав дыхание, она досчитала до двадцати, прежде чем пульс ее вернулся к норме. Внезапно ее охватила жуткая злость — сначала по поводу Эрнесто (никогда не может обойтись без грохота!), а затем — саму на себя. «Где была моя голова? Как я позволила себе докатиться до такого?!»
В глубине души Сара была абсолютно уверена: однажды это должно будет случиться. В один прекрасный день ей снова придется вступить в игру, и к этому дню она просто обязана быть в наилучшей форме.
Однако логика, рассудок и рутина повседневной жизни день за днем разубеждали ее в этом, по крайней мере — на сознательном уровне. Ведь они с Джоном и Терминатором ликвидировали опасность! Теперь ничто не угрожало ни им, ни всему прочему человечеству. Все было закончено, тяжелые дни миновали. Бегство, сумасшедший дом, обустройство хранилищ с припасами— все это осталось далеко в прошлом.
На губах Сары зазмеилась кривая улыбка. Все эти хранилища, набитые оружием и консервами, укрытые под землей по всему юго-западу США и северной Мексике, могли бы принести ей кучу денег, вздумай она продать их содержимое. Не говоря уж о золотых монетах. У нее еще сохранились связи с людьми, которые помогли бы продать это богатство за очень хорошие деньги, причем ее имя так нигде бы и не было упомянуто. Но об этом Сара даже не помышляла.
Быть может, именно из-за того, чтобы подавить мысли на подобные темы, она и начала пить. Сара, конечно, не сдала, она держала форму — без этого просто не обойтись, даже если управляешь крохотной фермой. Однако в последнее время она слишком устала, стала раскисать и пустила жизнь на самотек…
«Что ж, — думала Сара, — еще не поздно. Все это еще можно исправить. Пройдет месяца два-три, и никто даже не узнает, как близка я была к тому, чтобы проиграть. Никто, кроме меня. Так будет — правильно».
— Это компания «Грузоперевозки Кригер»? — спросили за ее спиной.
При первых же звуках этого голоса с легким акцентом Сара застыла на месте. Она не ожидала подобного. «Слишком рано, — подумала она. — Я не готова…»
— Эй, вы! — окликнул ее пришедший.
Медленно, стараясь скрыть охвативший ее ужас и понимая, что все ее старания напрасны, Сара обернулась. Все смешалось в ее голове. Выражение лица не имело значения для электронного убийцы: у него имелись и другие способы засечь ее страх. Увидев лицо вошедшего, женщина не смогла удержаться и ахнула. Теперь она ясно видела, что сходство было полным. Абсолютным. Это не может оказаться случайностью!
— Д-да, — выдавила она…
— Мне нужно…
Но Сара уже неслась прочь. Не успел пришедший закончить фразу, как она миновала коридор, ведущий в гараж. Сара знала, что машина пустится в погоню. Выскочив из гаража, она, не оглядываясь, пустилась бежать по переулку.
Едва перебравшись в этот город, она облазила все окрестности и наметила несколько маршрутов для бегства. Сейчас она выбрала ближайший и — следовало надеяться — лучший. Не сбавляя скорости, она свернула в другой переулок, в третий…
В недоумении Дитер смотрел на стойку, за которой только что сидела стройная, темноволосая женщина. Затем, повинуясь инстинкту, перепрыгнул стойку и помчался следом. Женщины он не узнал, однако она, без сомнения, узнала его. Конечно, в этих местах Дитер и не помышлял о маскировке…
Большую часть жизни он отдал службе в антитеррористическом подразделении. Начинал в элитных частях бундесвера, а позже — работал в тесном контакте с американской и израильской разведками. Он был хорошим оперативником, но — вовсе не кровожадным чудовищем, звереющим от запаха крови, каких любят описывать авторы популярных боевиков. У этой женщины не было никаких причин бояться его, если только сама она не была замешана в каком-то чудовищном проступке.
Поначалу фон Росбаху везло: почва была влажной и хорошо сохраняла следы беглянки. Затем дорога стала тверже, а у Дитера сбилось дыхание. Наконец он выскочил на пустырь, окруженный домами— скорее всего, заброшенными. Подергал двери, окна — везде оказалось заперто. Следов не было.
Вытерев пот со лба и переведя дух, Дитер огляделся. «Завтра же с утра, — подумал он, — первым делом нужно снова начать бегать десятимильный кросс. Надо же, он вспотел, как мышь! А дальше— что? Того и гляди, отрастет брюшко?!»
Он прислушался, нет ли вокруг постороннего шума. Издали доносились голоса прохожих, шум автомобилей, но поблизости царила мертвая тишина.
Из-за угла высунулся бродячий пес. Взглянув на Дитера, он тихонько заскулил.
— Поди сюда, — позвал его Дитер, присев на корточки.
Пес подошел к нему, изо всех сил виляя хвостом.
— Ты ее видел? — спросил Дитер, почесывая дворняжку за ухом и исподволь обшаривая взглядом дома, окружавшие пустырь. — Ты видел, куда она спряталась?
Пес, повизгивая от удовольствия, рухнул на спину и принялся лизать его руки. Дитер почесал ему живот.
— Хороший, хороший песик, — заверил он собаку тем тоном, каким порой говорят с детьми и животными даже сотрудники антитеррористических подразделений.
Слишком поздно осознав, что он, скорее всего, только что обзавелся новым другом, фон Росбах поднялся и упер руки в бока. Окинув взглядом пустырь, мужчина стиснул зубы. Пес уселся на собственный хвост, взирая на него с обожанием.
Женщина могла быть где угодно. Вероятно, затаилась в каком-нибудь заранее присмотренном укрытии. Теперь ее, очевидно, не найти.
Разве что— не жалея времени, спрятаться неподалеку и не подавать признаков жизни до тех пор, пока женщина не решит, что ей ничего не угрожает…
Фон Росбах сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Нет. Он— в отставке и больше не обязан гоняться за теми, кто убегает. В конторе, наверняка, знают, кто она, а значит, туда и следует обратиться за информацией. К тому же, нужно еще забрать посылку…
Сара наблюдала за пустырем, держа в руке зеркальце, направленное в сторону грязного окна. Человек, которого она, ничуть в том не сомневаясь, сочла Терминатором, гладил бродячую собаку. Женщина медленно поднялась на ноги и облегченно вздохнула. Все ее тело сотрясала крупная дрожь.
Облизнув губы, Сара принялась соображать, что делать дальше. Если собака не боится его, он — никак не Терминатор. Киборги способны обмануть человека, но только не собаку. Фон Росбах повернулся, чтобы уйти, и она приняла решение.
Отодвинув задвижку, она подняла оконную раму, выскользнула наружу и беззвучно закрыла окно за собой.
— Подождите! — негромко сказала она.
Если это не Терминатор, следовало выяснить, кто он такой и что ему понадобилось. Этот мужчина никак не мог заметить, что утром она следила за ним? Возможно, Сара и утратила форму, но — не настолько же!
Дойдя до ближайшего дома, она выглянула из-за угла. Мужчина, присев на корточки, пытался убедить пса отправиться домой, хотя, судя но неухоженности, идти ему было некуда.
— Теперь он — ваш друг на всю оставшуюся жизнь, — сказала Сара, изо всех сил стараясь подавить дрожь.
Мужчина поднял на женщину взгляд. Голос ее слегка дрожал, руки тоже, а этим вполне можно было воспользоваться. Опасливый взгляд вкупе с миниатюрными формами придавал ей абсолютно безобидный вид. Возможно, замкнутое выражение с ее лица вот-вот исчезнет…
— Простите, — сказала Сара. — Мне так неловко… — Поправив волосы, она издала короткий, нервный смешок. — Я просто обозналась. — Она внимательно оглядела мужчину. — Да, обозналась. Определенно.
— За кого вы меня приняли? — спросил он.
Голос его звучал спокойно, но взгляд был жестким и цепким. Всплеснув руками, Сара покачала головой и сделала несколько шагов вперед.
— Пожалуйста, — она опустила взгляд, — не будем об этом. Мне и без того ужасно неловко. К тому же, вам эти подробности совершенно неинтересны. Просто… — Она беспомощно взмахнула рукой. — Пожалуйста, давайте начнем сначала.
Подняв взгляд, Сара улыбнулась ему, стараясь выглядеть как можно естественнее.
— Кто вы такая? — с подозрением в голосе спросил он.
— Я— Сюзанна Кригер, — ответила Сара, протягивая руку. — Владелица этой компании.
— Вот как?
В тоне фон Росбаха отчетливо звучало сомнение.
— Да, этому многие удивляются, — заверила его Сара с легкой улыбкой. Последовала неловкая пауза. — Я только хочу сказать, — продолжала она, нервно хрустнув суставами пальцев, — что обычно за мной такого не водится. У меня нет привычки спасаться от клиентов бегством. Поверьте.
«Не переиграй, Коннор», — одёрнула она себя.
— Вы — американка, — заметил Дитер.
— Да. Но муж мой был парагвайцем.
— Был?
Вместе они направились обратно, к конторе.
В профиль Сара выглядела еще более привлекательно. Большие голубые глаза были весьма выразительными, а рот… чувственным. «И сложена прекрасно», — отметил фон Росбах.
Однако внутренняя тревога и отказ объяснить, в чем же, собственно, дело, внушали бывшему агенту подозрения. К тому же, женщина явно старалась держаться от него как можно дальше, насколько это было возможно в узком переулке.
— Да, он умер через год после тот, как мы купили эту компанию. — Некоторое время она шла молча. — Однако довольно обо мне. — Они подошли к распахнутым воротам гаража. — Вы по какому делу?
«Хороший вопрос. Как мне хотелось бы знать ответ», — подумала Сара.
Дитер совсем было собрался буркнуть: «За спермой!», но удержался в последний миг.
— За посылкой от «Ранчо Кинга» — сказал он.
— О, да, — улыбнулась Сара. — Она — в морозильной камере, пойду достану. Вы найдете дорогу в приемную?
Указав направление, она не спускала взгляда с фон Росбаха, пока тот не кивнул и не отправился в сторону вестибюля. После этого Сара позволила себе прислониться к стенке и опустить плечи.
«Как это может быть? — думала она. Желудок сжался в комок. — Ведь он— точная копия, как минимум, двух Терминаторов! Все, за исключением бороды, похоже как две капли воды друг на друга. — Секунду она размышляла над тем, растет ли у Терминаторов борода. И даже голос— точно такой же! Быть может, акцент являлся менее резким, однако во всем остальном Дитер фон Росбах выглядел в точности как Т-101, которых ей довелось видеть. Здесь должна быть какая-то связь. Но — какая?»
Откинув со лба волосы, Сара перевела дух. «Пора обсудить все это с Джоном, — подумала она. — Возможно, у него появятся какие-нибудь идеи на этот счет». А пока… Подойдя к морозильной камере, Сара извлекла из нее контейнер. «Ранчо Кинга». Вероятно, образец спермы.
Все марки, штампы и таможенные документы выглядели настоящими. Если и подделка, то — весьма искусная. Да и какой в этом смысл? Насколько ей было известно, никто не возил наркотики из США в Парагвай. Значит, не наркотики… И, судя но документам, контейнер прибыл прямо из США со специальным курьером. Всходит, мистер фон Росбах — по крайней мере, в данный момент — простой скотопромышленник, желающий улучшить свою породу.
Интересно, почему ей не приходилось встречаться с ним прежде? Скорее всего, он пользовался услугами какой-нибудь из асунсьонских компаний. Впрочем, это не имело сейчас значения. Фон Росбаха следовало поскорее спровадить восвояси, а, вернувшись домой, обсудить создавшееся положение с Джоном.
Неплохо бы, конечно, было выяснить, случайно ли он выбрал именно «Грузоперевозки Кригер», или у фермера имелись на то особые мотивы. Совпадений выходило многовато, а паранойя усиливалась прямо на глазах.
— Вот и ваша посылка, — объявила она, войдя в приемную и взяв папку со стола Мелинды.
Руки Сары все еще продолжали заметно дрожать. «Что ж, обратим это себе на пользу, — подумала она. — Я ведь — просто застенчивая, приличная вдова, зарабатывающая себе на жизнь…»
Фон Росбах, стоявший за стойкой, не сводил с нее взгляда, отмечая каждое движение и любую, мельчайшую перемену в выражении лица.
— Не смотрите на меня так — и без того перенервничалась, — укоризненно сказала Сара, выкладывая на стойку контейнер и подавая фон Росбаху папку с ручкой. — Распишитесь, пожалуйста.
Фон Росбах принял папку, но продолжал испытующе смотреть на Сару. Слегка втянув голову в плечи, она отвела взгляд.
— Пожалуйста, — повторила она.
— Мне, в самом деле, очень интересно, за кого вы меня приняли, — твердо сказал Дитер. — Объясните, пожалуйста.
Испустив глубокий вздох, Сара кивнула.
— Я понимаю, что могла обидеть вас… О'кей. — Она сглотнула и сделала паузу для пущего драматического эффекта. — Когда Пауль умер, кто-то пожелал купить компанию, но я хотела сохранить ее для нашего сына… Да и жаль было, честно говоря, массы потраченного труда… Тот тип, что хотел ее купить, воспринял отказ, как личное оскорбление, и очень, очень разозлился. Начал угрожать. Я велела ему оставить нас в покое.
Остановившись, Сара искоса взглянула на фон Росбаха. Его немигающий взгляд в самом деле здорово действовал ей на нервы. «А они и без того на взводе, уж дальше некуда», — с тоской подумала она.
— Вы приняли меня за этого человека? — спросил он.
— О, нет. Нет, не совсем. Одним словом… некоторое время все шло своим чередом. Затем начались мелкие неприятности: начали пропадать вещи, на водителей примялись нападать хулиганы. После этого он появился снова и опять предложил купить компанию. На этот раз цену предложил до смешного, можно сказать, оскорбительно низкую. Я, естественно, снова прогнала его восвояси. И тогда… — Сара поежилась, — появился этот человек. Огромный! Я начала сталкиваться с ним повсюду; он следил за мной, с каждым разом подходя все ближе и ближе. Вот, например, вхожу я в бакалейную лавку, и вдруг чувствую, что за спиной кто-то стоит. Оборачиваюсь— он… просто стоит и смотрит. А однажды он заговорил о моем мальчике…
При последних словах голос ее дрогнул. Этот штрих заставил Сару гордиться собой: в последнее, время она начала сомневаться в своих актерских способностях. Глубоко вздохнув, женщина заморгала, словно сдерживая готовые хлынуть из глаз слезы.
— Больше особо-то не о чем рассказывать. Я решила перебраться вместе с компанией сюда, в Вилла Хейс, так как думала, что здесь будет меньше конкурентов. Кроме того, отсюда недалеко и до большого города. Я полагала, что здесь мы будем в безопасности… — Она издала отрывистый смешок. — Сегодня я бросила курить, и потому нервничаю, как кошка среди своры собак. Подняла взгляд, увидела ваш силуэт и… — Сара смущенно покачала головой. — И перепугалась чуть ли не до обморока. Так неудобно получилось… Вообще-то я — вовсе не трусиха, но это… это было так неожиданно. Понимаете?
Дитер молча смотрел на нее, и взгляд его не выражал абсолютно ничего. Помолчав, он расписался на бланке заказа. Сара оторвала купон и отдала ему.
— Спасибо, — сказала она, улыбаясь, хотя сердце ее лихорадочно билось в груди, подстегиваемое смесью злости со страхом. — Желаю удачно избавиться от этого пса.
Пес в это время сидел у парадного входа и с надеждой заглядывал внутрь. «Надеюсь, он от тебя ни за что не отвяжется, и ты подцепишь какую-нибудь заразу вроде стригущего лишая», — с остервенением подумала Сара. Учитывая ее весьма правдоподобную историю и убедительную игру, фон Росбах вел себя просто по-хамски. Будь она в самом деле беспомощной, слабой вдовой, давно бы уж разрыдалась…
Дитер оглянулся, и плечи его дрогнули. Это обнадежило Сару: теперь он показался ей вовсе не таким уж непрошибаемым, и женщина начала успокаиваться.
Он взял со стойки контейнер.
— Asta la vista!
С этими словами мужчина повернулся и вышел. Пес тут же бросился к нему, припав мордой к ноге.
Сара на секунду смежила веки и взглянула на часы. Половина шестого. «Слишком рано, чтобы закрываться», — сказала она себе, направляясь в свой кабинет. Забрав со стола сумочку и ключи, она вышла в гараж.
— Эрнесто!
Голос ее предательски дрогнул. Сара недовольно поморщилась и откашлялась.
Эрнесто выглянул из-под грузовика.
— С вами все в порядке, сеньора? — озабоченно спросил он.
— Правду сказать, чувствую я себя — хуже некуда, — призналась она, не без оснований полагая, что и выглядит не лучше. — Я отправлюсь домой пораньше. Закроешь за меня контору, хорошо? Парадный вход запру сама, а ты присмотри за задним.
— Конечно, — ответил Эрнесто, выбираясь из-под грузовика и садясь. — Из-за него?
— А-а, — Сара махнула рукой. — Просто обозналась. И теперь чувствую себя полной дурой. А он — видимо, простой скотовод. — Она покачала толовой, — Не о чем беспокоиться, дружище. Просто нервы на пределе, оттого и чувствую себя крайне погано. До завтра.
— Да. Надеюсь, вы вскоре поправитесь.
Помахав ей на прощание, Эрнесто снова скрылся под грузовиком.
С первых дней их знакомства парагваец твердо дли себя уяснил, что Сюзанна Кригер — вовсе не из тех, кто нуждается в лишней опеке. А потому в данный момент Эрнесто просто лишь показал ей, что он— на ее стороне. Однако мужчине все же очень хотелось бы знать, отчего его несгибаемая хозяйка пустилась наутек от «простого скотовода». Хотя, сказать по справедливости, если бы этот человек погнался за ним самим, он бы тоже пустился наутек.
— Ладно. Не мое это дело, — пробормотал Эрнесто, нащупывая гаечный ключ нужного калибра.
Если хозяйке потребуется его помощь, она знает, где его искать.
Усевшись за рабочий стол, Дитер включил компьютер и запустил программу под названием «Айдентикит». Через двадцать минут прекрасный фоторобот Сюзанны Кригер — в двух вариантах: в очках и без — был готов.
Пожалуй, эта женщина не принадлежала к террористам: тех словно бы окружала особая аура, которую Дитер чуял безошибочно.
Кроме этого, женщины среди террористов встречались крайне редко. Однако те, что избирали данную стезю, обычно обладали недюжинным актерским талантом. Посему эту версию, полагаясь на одно лишь чутье, отвергать не следовало.
Учитывая, что миссис Кригер владела собственной компанией, занимавшейся перевозкой грузов, можно было также предположить, что она промышляет наркотиками. От кого же она пустилась бежать, при отсутствии какой бы то ни было видимой угрозы? Хотя, возможно, она сказала правду, и все это — просто от никотинового голодания… Когда сам фон Росбах бросал курить, он целых полтора месяца был просто-напросто опасен для окружающих.
«Вероятно, она действительно занимается контрабандой, — размышлял он. — Но в Парагвай везут вовсе не наркотики, а, скорее, DVD-плейеры. Контрабанда здесь — общенародная индустрия».
Фон Росбах еще раз всмотрелся в портреты Сюзанны Кригер, ища хоть какую-нибудь зацепку. «За ней определенно значится что-то незаконное, — думал он. — Ни в чем не виновные женщины не пускаются бежать, как заяц от своры гончих. В случае чего, они зовут на помощь, бегут к ближайшему мужчине, но не исчезают вот так, без звука и без следа. Да, эта деталь говорила о многом. Она умеет скрываться. Если бы не это обстоятельство, я обязательно настиг бы ее. И — то, как она двигалась… Эта женщина определенно проходила где-то боевую подготовку. Причем — серьезную».
Впрочем, Дитер себе льстил, полагая, что один его вид не мог повергнуть женщину в панику и заставить спасаться бегством. «Быть может, муж этой женщины, Пауль Кригер, умер не без ее помощи, и потому она перебралась сюда? Да что там гадать».
Фон Росбах отбросил сомнения и написал Джеффу Голдбергу, своему бывшему коллеге и товарищу по оперативному отделу:
«Привет, Джефф!
Прости, что отрываю от дел, но не поведаешь ли ты мне чего-нибудь о женщине, в настоящее время владеющей транспортной компанией в Вилла Хейс? Странное дело: едва увидев меня, она бросилась бежать (только без шуток, пожалуйста), а в качестве объяснения рассказала историю о человеке, желавшем купить ее компанию и угрожавшем ей.
Зовут ее Сюзанна Кригер, является вдовой Пауля Кригера, имеет сына. Возможно, за ней ничего и нет, но нутром чую: здесь что-то нечисто. Жду ответа с нетерпением.
Дитер
P.S.: Когда же вы с Нэнси приедете погостить ко мне на ранчо?»
Он от души надеялся, что это произойдет очень скоро. Эта страна и эта жизнь были вполне достойны самой искренней любви, однако по прошествии восьми месяцев отсутствия настоящей работы они сделались невыносимо скучными. Да, работа в отделе тоже бывала скучна— честно говоря, почти постоянно. Но там впереди всегда маячило нечто.
Наверное, этого и следовало ожидать. Ему, привыкшему охотиться на террористов и прочих международных преступников, должна была неизбежно надоесть размеренная жизнь в Чако, среди тишины и коровьих стад, где каждый последующий день ничем не отличается от предыдущего.
Исключением из общего правила оказались сегодняшние сутки, и Дитер чувствовал себя заметно бодрее. Возможно, все это было погоней за призраками, но хоть не за коровами.
— Джон? Джон!
Остановившись посреди пустынного холла своей эстанции, Сара прислушалась. В доме было тихо. Парень не мог уйти далеко, оставив двери нараспашку! Он должен быть где-то неподалеку!
Сара вышла на крыльцо.
— Джон! — крикнула она.
Издали донесся отклик. Ну конечно же, он возле конюшни, катается на Линде. Прыгая через три ступеньки, Сара помчалась на голос.
Джон был в загоне, на задах конюшни, и чистил гнедую кобылу, вовсю ласкавшуюся к нему и обвивая молодого хозяина шеей.
— Лошадь говорит, что ты ее преступно забросила и как никогда часто оставляешь голодной, — с улыбкой заявил Джон, ласково отпихивая огромную голову лошади.
— Врет, как последняя шкура, — отрезала Сара, облокачиваясь на изгородь загона. — В каковую, кстати, вскоре превратится, если не прекратит чернить мою репутацию подобной клеветой.
— Слышишь, Линда? — сказал Джон, почесывая кобылу под подбородком. Та, вытянув шею, с глупейшим выражением на морде замерла от удовольствия. — Может, меня ты и любишь больше всех прочих людей на свете, но не забывай, с какой стороны твой бутерброд, то есть сено, намазано маслом. Пищей тебя обеспечивает именно эта леди, понимаешь?
Линда чихнула, забрызгав футболку Джона зеленой слизью.
— Э-э! Ну, спасибо тебе, Линда, удружила!
Сорвав футболку, Джон вытер лицо и руки чистой ее стороной. При виде его лица невозможно было удержаться от смеха.
— Спасайся, пока она не принялась тебя облизывать, — сказала Сара.
Отворив ворота, мать серьезно продолжала:
— Нам нужно поговорить.
В отличие от большинства подростков, автоматической реакцией Джона было не «Что же мне делать?», а «Что стряслось и как нам поправить ситуацию?»
Выскользнув из загона, он повернулся, чтобы закрыть ворота, и сощурился, подняв глаза к солнцу.
— Рано ты сегодня, — сказал он почти вопросительной интонацией.
Сара невольно приоткрыла рот. Сейчас, оказавшись лицом к лицу с сыном, она не знала, как начать разговор. Склонив голову, Джон приподнял брови.
— Мам?
— Со мной… со мной сегодня случилось нечто в самом деле странное, — заговорила она, откинув волосы со лба и слегка нахмурив брови.
— Что именно? — спросил Джон.
«Быть может, это — от каньи? — подумал он. — Галлюцинации, или что-нибудь подобное? Если так, то он совершенно не представлял себе, можно ли с этим что-нибудь поделать. Запереть пациента в шкафу с пакетом леденцов и надеяться на лучшее? Или?»
— Сегодня к нам явился клиент за посылкой… И… — Она заглянула сыну в глаза. — Клянусь: он был точной копией Терминатора!
Джон покачал головой.
— Ты…
— Он носит бороду, и акцент у него был не таким резким, но во всем остальном он выглядел в точности как Терминатор.
Сара поджала губы. Джону явно было трудно поверить в это. Целую минуту мать и сын смотрели друг на друга с широко открытыми глазами, затем Джон, словно ради того, чтобы в мыслях хоть немного прояснилось, встряхнул головой.
— Это не обязательно что-то означает, — сказал он. — Могла же СкайНет придать Терминаторам облик тех людей, чьи фото нашлись в ее архивах. Не с потолка же она взяла эти лица. Значит, нам вовсе не обязательно угрожает опасность, верно?
— Да, но мы не остались бы в живых, и притом — на свободе, если бы не считали за угрозу то, что хоть немного на нее походит, — возразила Сара. — Мне бы больше всего на свете хотелось, чтобы все опасения оказались напрасными, однако мы не можем позволить себе просто спрятать головы в песок. Верно?
— Что случилось? — перебил ее Джон, подняв ладони в успокаивающем жесте. — Давай — во всех подробностях.
Сара рассказала ему все, что произошло, но порядку.
— Он определенно был человеком, — сказала она напоследок. — Когда он искал меня, к нему подошла какая-то дворняга и с первого же взгляда влюбилась в него. А он не побрезговал погладить ее и поговорить с ней. Когда фон Росбах отправился домой, она увязалась следом.
Джон расхохотался.
— Увязалась следом? Непохоже, чтобы этот тип оказался Терминатором!
Сара утихомирила сына строгим взглядом.
— Да. Вот только выглядел он совершенно идентично. Более того… — Отчего она, черт побери, не догадалась сказать об этом с самого начала?! — Более того: он живет совсем рядом с нами.
Джону мигом расхотелось смеяться. Он промолчал.
Сара прикусила губу. «Нужно было рассказать ему обо всем еще вчера, — подумала она. — Но мне так не хотелось, чтобы вышло, будто я делаю из мухи слона».
Она рассказала Джону все, что ей удалось выяснить.
— Нет, я не паникую, — закончила она, направляясь к дому, — но нам, похоже, пора сниматься с якоря. Видимо, рановато мы расслабились и успокоились.
Догнав мать, Джон придержал ее за локоть.
— Мам, — заговорил он, — давай не будем спешить. Пока что мы ничего не знаем об этом типе, верно? По крайней мере, ничего дурного… Сперва следует выяснить, кто он такой и что из себя представляет. Ведь, если он нам действительно чем-то угрожает, а мы запаникуем и ударимся в бега, то это сразу же нас выдаст.
— Я вовсе не паникую, — запротестовала Сара. — Я только хочу сказать, что…
— Что не стоит засиживаться на одном месте, что под лежачий камень вода не течет, что нам нельзя почивать на лаврах, и прочая фигня. Но я скажу вот что: нельзя действовать сгоряча. Кто он такой, представляет ли реальную опасность для нас? Невозможно защититься от врага, о котором ничего не известно. Верно?
Джон смотрел прямо в глаза матери. Он уже принял решение.
Взгляд Сары сделался холоден. Она было раскрыла рот, по Джон поднял руку:
— Мам, я не говорю, что ты принципиально не права. Я ведь не дурачок и никогда не сделаю ничего такого, что могло бы привести тебя обратно в клинику. Однако мне не хочется бросать все, чего мы добились за последние пять лет только потому, что у тебя был просто тяжелый день.
— Э-э…
Под взглядом сына Сара попятилась назад.
Джон опустил голову.
— Прости, — сказал он.
— Да уж, есть за что просить прощения!
Отвернувшись, Сара пошла к дому. «Бывали у меня дни и потяжелее, но я никогда не теряла головы!» — думала она.
Внезапно женщина остановилась: ей снова вспомнился фон Росбах, стоявший у стойки и не спускавший с нее немигающего взгляда.
— Джон, глаза у него… Это — глаза копа. Ты прав, у меня действительно был тяжелый день, иначе я бы давно обратила на это внимание.
— Глаза копа? — повторил Джон. По спине его пробежал холодок: он прекрасно знал, что это могло означать. Знал с раннего детства. — А что ему прислали, мам?
— Сперму, — ответила Сара, вновь устремляясь к крыльцу.
— Что? — Джон слегка покраснел. — Сперму?!
— Бычью сперму, из США, — объяснила Сара, оглянувшись назад.
— А сколько ему лет? — спросил Джон, вновь нагоняя мать. — Может, это отставник?
— Отставные копы— опаснее всех прочих, — задумчиво сказала она. — У них уйма свободного времени, они скучают без работы, и, вдобавок, у них есть связи, то есть доступ к информации.
— Но в нашей легенде нет ни единой бреши, верно?
Джон прекрасно знал, что это так, поскольку сам участвовал в ее разработке. Да, если говорить без ложной скромности, легенда прекрасна. Ничего лишнего, только — необходимая информация, в этом и заключался ключ к успеху. Что же касается тех, кто должен был знать их по Сьюдад-дель-Эсте… Город рос и менялся прямо на глазах, так что даже ему пришлось бы постараться, чтобы отыскать их. Кроме того, этим людям было очень хорошо заплачено за то, чтобы в нужный момент они вспомнили их семью и эту печальную историю.
Сара утомленно вздохнула.
— Да, наше прошлое выдержит любые проверки.
К этому ей пришлось приложить немало собственных сил, причем большую часть времени заняла работа по ликвидации последствий особенно ярких взлетов фантазии Джона.
— Итак, — подытожил Джон, — минимум пара недель у нас есть. И за это время мы узнаем об этом типе абсолютно все.
— Я только задействую свои обширные связи в высшем свете, — саркастически добавила Сара.
— Мам, у тебя ведь нет никаких обширных связей.
— Спасибо, что напомнил, о плод моих чресел…
— Ух ты! Здорово сказано, мам. На самом деле, это я задействую свои обширные связи в высшем свете, а ты— свои связи в мире теневой экономики. Если он — коп, люди, наверняка, об этом знают… Работая на пару, мы точно что-нибудь да выясним.
Сара усмехнулась. После этого разговора ей стало намного легче. «Как хорошо иметь надежного союзника», — подумала она.
— О'кей. Но прежде, чем начать действовать, мы проведем разведку. Тем не менее, начинай привыкать к мысли о том, что нам, возможно, придется переезжать.
— Не бойся, мам. Свою коллекцию монет я упакую в пять минут, и тут же буду готов к отбытию.
— Это обнадеживает, — сказала Сара, обнимая сына за плечи и моргая от удивления.
Как странно, чтобы обнять собственного ребенка, матери приходится подыматься на цыпочки.
— Что с тобой? — спросил он.
Опустив руку, Сара обняла его за талию.
— Просто ты очень вырос, — ответила она.
Джон закатил глаза.
— Ну, мам! — протянул он.
Сара поднялась на крыльцо.
— Что ты хочешь на ужин? — спросила она.
— Мясо! — прорычал Джон ужасным, сиплым басом.
— No problemo, малыш.
— Малыш?! А как же с тем, что я расту не по дням, а по часам?
Открыв дверь, Сара оглянулась на сына.
— Нужно ведь немного сбить с тебя спесь, пока ты не зазнался окончательно.
Джон вошел в дом за ней следом, плотоядно улыбаясь.
— Мама — лучший друг человека! — заявил он.
— И помни об этом всегда, сынок. Иди, мойся; ужин — через полчаса.
Быстро поцеловав ее в щеку, Джон убежал в ванную. Сара смотрела ему вслед со смешанными чувствами. Ей очень не хотелось срываться с места, она заранее знала, что Джон будет против. Женщина позволила себе вздохнуть. Пора было жарить мясо.
«Ничего, — подумала она. — Пока я не начну винить себя во всех мыслимых бедах, с нами все будет в порядке».
