Глава 12
Вещи собраны, больничная пижама сдана, постель соберет санитарка – все, можно уходить. Сотников тоскливым взглядом обвел палату, вздохнул и повернул к выходу. Вряд ли он сожалел о расставании с больницей, скорее всего, его терзала мысль об одиночестве. Жены у него нет, друзья все заняты – некому забрать его из больницы. А встреча с господином Гордеевым радовать его никак не могла.
А именно Гордеев и стоял в дверях, с недоброй усмешкой глядя на него. Он пришел поговорить со следователем, еще чуть-чуть, и не застал бы его уже, пришлось бы узнавать домашний адрес, а это не просто и даже унизительно.
– Гордеев? – Сотников смотрел на него с оскоминой.
Не рад он встрече, но вряд ли ему страшно. Охраны у него нет, сам он еще слаб, но не боялся он опасного, как подсказывал ход следствия, гостя.
– Узнал? Может, я тебе, Георгий Андреевич, во сне снился?
– Много чести!
– А то вдруг я стрелял в тебя.
– Ты?.. Может, и ты.
– Вершков должен подъехать? – спросил Гордеев.
Сотников покачал головой.
– Сам как-нибудь?
– А ты за меня не переживай…
– Если не боишься, могу подвезти.
– Я?! Боюсь?!.. – усмехнулся Сотников.
Следователь пожал плечами, в принципе, он не против, хотя и не совсем за. Погода на улице неважная, дождь грибной льет. Холодно, мокро, неуютно, когда осень дождями стучится в окно.
Они спустились вниз, Гордеев открыл дверь, приглашая Сотникова занять место, сумку с вещами поставил в багажник. Сел за руль, стряхнул с волос капли, тихонько фыркнул, насмехаясь над немощностью дождя. Вроде бы и льет за окном, но до нитки не промочил.
– Как самочувствие, Георгий Андреевич?
Он вставил ключ в гнездо, выжал педаль тормоза и нажал на кнопку «пуска». Двигатель завелся, уютно зашелестел.
– Ну, если выписали, то неплохо.
Гордеев спросил адрес, выстроил в голове примерный маршрут и, махнув рукой на услуги навигатора, стронул машину с места.
– Так ты же вроде сам попросился…
– И что? Было бы плохо, не выписали бы.
– В санаторий поедешь или как?.. А то работы много, меня вот сажать надо.
– Ну, если ты хочешь…
– А у нас что, по желанию сажают?.. Или за мной ничего нет?
– Ясности пока нет, – уклончиво отозвался Сотников.
– Какая может быть ясность, когда ты туману напускаешь?.. Я слышал, Вершков не настаивает на виновности Насыра? С чего бы это?
– А не слишком ли много вопросов?
– Много. Много вопросов накопилось. Столько же, сколько проблем. А я сидел, молчал, ждал. Как дурак. А надо было всего-то Вершковым заняться, с другом его поговорить. С другом, который вас на меня натравил. Или не было такого?
– Кого это вас?
– Тебя и Вершкова. Вы же копнули на меня, дела мои подняли, двести тысяч с меня сняли. А кто вам эту идею подсказал? Тебе – Вершков, а ему – его дружок. Дружок этот хотел, чтобы меня посадили…
– Какой дружок, я тебя не понимаю?
– А ты не знаешь? Вершков тебе ничего про своего старого друга не говорил? Раскатов его фамилия, Рома зовут.
– Впервые слышу, – совершенно серьезно, без намека на ужимки сказал Сотников.
– А зачем ему говорить? Он идею получил, предложение тебе сделал, а дальше вы уже сами. Неплохо у вас вышло, скажу тебе, я купился. Только с крючка сорвался… Может, Вершкову это не понравилось? Может, он хотел с меня и дальше иметь? Может, наказал тебя за промах?.. Может, он в тебя стрелял?
– У меня есть знакомый психиатр, я ему позвоню, он тебя примет, очень хороший специалист…
– Смешно? А мне, знаешь ли, не очень! Я до сих пор в себя прийти не могу, может, и психиатр лишним не будет… Кто в тебя стрелял?
– Да кто угодно, только не Вершков.
– А ты видел преступника?
– Со спины. Телосложение, движения, манера держаться…
– Я?
– И не ты… Да ты и нанять мог… Насыра… Но Насыр не стрелял…
– А заказать я мог тебя только Насыру. Зачем заказывать кому-то, если пистолет у меня во дворе потом оказался?
– Вот и мы так думаем.
– С Вершковым?
– И с Вершковым…
– А на кого думаете?
– Да и без тебя злопыхатели есть… А тебе не все равно?
– Разве тебя в голову ранили? – в ответ на недавний укол сострил Гордеев.
– Ты бы со мной так не разговаривал, – нахмурился Сотников.
– Ты бы со мной правильного не изображал. Ты двести штук с меня снял, знаешь, ты кто после этого?
Следователь зыркнул на него, но промолчал. Поздно крыть уже битую карту.
– Нехорошо ты со мной поступил, так что не надо…
Гордеев не мог не жалеть о потерянных деньгах, но, возможно, они все-таки пошли на пользу. Может, из-за них Вершков и спускал дело на тормозах, и даже покушение на Сотникова удержало его в рамках. Потопал ножкой, подергал ручкой, погорланил и успокоился…
– Не знаю я про Раскатова, – сказал следователь.
– Вершков знает. И подозревает. Он думает, что Рома на тебя покушался. А он мужик серьезный, не бедный…
– Зачем ему на меня покушаться?
– Крови он моей хочет. Тебя убивают, меня сажают – лет на двадцать. Его такой расклад вполне устраивал… Да и за покушение могут закрыть…
– Могут… Еще могут… – кивнул Сотников. – Я ведь и обознаться мог. Что, если все-таки Насыр в меня стрелял?
– Это шутка или намек?.. Если намек, то денег у меня нет.
– Дело не в деньгах. Дело в отношении… Не нравишься ты мне, Михаил Викторович, я тебе честно в этом признаюсь. Нахал ты, хват, хапуга, я таких, как ты, терпеть не могу… Но я и сам не ангел. Взял с тебя… – Совесть, казалось, не позволяла Сотникову разжать челюсти, поэтому он цедил через зубы. – Отсюда и отношение… Не стали мы тебя топить.
– Но кто-то же топит. И чтобы меня утопить, в тебя стреляли… Кто мог в тебя стрелять?.. Мне нужно знать, кто заказал тебя и подставил меня!
– Не знаю. Пока не знаю…
– Но на меня уже не думаешь?
– Ну, ты бы не успокаивался, мало ли…
– Меня можешь вычеркивать.
– Ну да, тебя же тоже подставляют, – едва заметно усмехнулся Сотников.
– Да! Меня подставляют! И ничего смешного в этом нет!
– Да я не смеюсь, просто следователя вспомнил… Следователь Светляков, знаешь такого?
– Да я-то знаю… Он что, к тебе приходил?
– Приходил. И про твою сестру я знаю. Какой-то мотоциклист ее ударил…
– Светляков и на меня думает, – закинул удочку Гордеев.
– И на тебя… – кивнул Сотников. – Но и мотоциклиста со счетов не сбрасывает… Про тебя спрашивал, выяснил, что ты бизнес продал… А бизнес на кого записан?.. Правильно, на твою сестру и записан…
– Откуда ты знаешь?.. Светляков раскопал или, может, Федосов подсказал?
– Да, Светляков и у Федосова был.
– Веселый он парень, этот Светляков. Весело роет, с задором… Как бы взятку на двести штук не нарыл… Если до Федосова дошел, то может…
– Федосов ему про это не скажет, – заметно разволновался Сотников.
– Я могу сказать. А Светляков к делу подошьет… Интересная ситуация складывается, Георгий Андреевич, мы тут друг на друга шипим, Вершков на меня так наехал, что мне бизнес пришлось продать, а нам дружить надо, вместе держаться…
– Да как-то не хочется с тобой дружить.
– Честно говоря, меня от тебя еще сильней воротит, но я к тебе за советом пришел, знать хочу, кто мою лодку перевернуть пытается… Нашу лодку… Если я на дно пойду, может, и вас за собой потяну, и тебя, и Вершкова… Это не угроза, это я за вас переживаю, – криво усмехнулся Гордеев.
– Может, из-за этих денег ты меня и заказал, – Сотников пристально посмотрел на него, наблюдая за реакцией.
– Да брось ты!
Именно это, казалось, и собирался сделать следователь. И он откажется от своих подозрений, если Гордеев убедит его в своей невиновности.
– Если твоя сестра в коме, как ты получишь обратно свои деньги? – спросил Сотников.
– Вот!.. Теперь ты должен понять, что меня реально топят! И вместе с деньгами!..
О завещании Гордеев даже не заикнулся. Ему нужна была помощь следователя, за этим он к нему, в общем-то, и обратился, но в этой игре карты нужно держать закрытыми, выкладывая их в процессе, по мере необходимости.
– И тот, кто за этим стоит, заказал меня, ты это хотел сказать?
Гордеев облегченно вздохнул, выражая восхищение умом и сообразительностью собеседника.
– Значит, ты продал бизнес, деньги лежат на счетах твоей сестры, а она в коме. Выходит, ты, Михаил Викторович, голый король! – Судя по его улыбке, этот вывод привел Сотникова в подлый восторг.
Он и пытался скрыть злорадство, но не мог. И как можно полагаться на такого человека?.. Но ничего не поделаешь. Гордееву нужен был союзник в его борьбе против Федосова, и он должен заполучить его любой ценой. И еще он должен был отвести от себя меч, которое занесло над ним правосудие. Если ход следствия ему действительно не угрожает, он может спать спокойно. И желательно где-нибудь в стороне от событий. Пусть Сотников сам бодается с Федосовым, вдруг он сможет вывести эту гидру на чистую воду…
* * *
Вздрогнул поплавок в мутной зелени воды, вправо дернулся, влево, чуть погрузился, вынырнул, снова вниз, вверх. Круги от него по воде пошли – как радиоволны в эфире, движения мелкие, но ритмичные: точка, тире, две точки, тире. И круги по волне… Умная рыбешка попалась, крючок не заглатывает, червячка отщипывает аккуратно, еще и радиопередачу на азбуке Морзе отправляет – над рыбаком смеется, на «икс» и «игрек» его посылает. Но так ведь и заиграться можно. Гордеев резко дернул удочку в надежде подсечь хитреца, но вытащил из воды крючок, с которого соскочил содранный с него червяк. Не успела наживка упасть, как из воды показался разинутый рыбий рот. Губы сомкнулись, и червяк исчез, остались только круги на воде как продолжение радиопередачи. «Икс», «игрек» уже были, вот и третье неизвестное появилось. Далеко Гордеева послали. Обидно. Зато хоть какое-то оживление, а то заскучал он.
Рыбалка для него всего лишь утренний моцион – и воздухом свежим подышать, и нервы под плеск воды успокоить. А если еще костерок развести… Если Лера подойдет, почему бы нет? И огонек зажгут, и позавтракают на природе. Он от нее не бегает, и здесь, на берегу, она желанный гость. А если не подойдет, он сам сейчас к ней отправится, может, по дому помощь нужна. Да и к Ире они сегодня собирались…
За спиной тихонько хрустнула сухая ветка, ну вот и Лера пожаловала. Хорошо, если завтрак принесла: проголодался он. Погода сухая, солнечная, а огонь отгонит утреннюю свежесть. Посидят у костра, поговорят за чашкой кофе, окунька на веточке зажарят. А потом домой. Возможно, в постель. Они молодые, у них, считай, медовый месяц…
Лера должна была обнять его сзади, щекой прижаться к шее, но в затылок ткнулось что-то твердое и стылое. И тут же послышался щелчок взводимого курка. Гордеев похолодел. Вот и все…
А ведь он и копья изготавливал, и даже самопал для защиты сделал. Забор укрепил, собаку завел, даже видеокамеры кое-где поставил. И на тебе… И зачем он только к реке вышел? Сейчас Рома нажмет на спуск, и все…
Видно, нашел-таки Раскатов револьверы, но решил не рисковать своей головой. Действительно, зачем подставляться под выстрел самому, когда есть более безопасный способ выйти из ситуации?
– Пистолет с глушителем, – сказал голос за спиной. – Никто ничего не услышит.
– Юрий Васильевич?! – в недоумении проговорил Гордеев.
Он грешил на Раскатова, а за спиной стоял Федосов. Его-то каким ветром сюда занесло? И зачем ему его убивать?
– Никто ничего не услышит, – сказал Федосов. – И никто ничего не узнает.
– Зачем тебе?
– А ты не знаешь? Это же я тебя по всем статьям подставил. В Сотникова стрелял, пистолет тебе подбросил, сестру твою с крыльца скинул. Бизнес твой к рукам прибрал, теперь деньги обратно вернуть хочу, так ты думаешь?
– Ну-у…
– А если не верну, то тебя убью, чтобы ты сам не вернулся. А то начнешь мне палки в колеса вставлять, а зачем это мне?
– Не начну.
– Ты у меня в руках, Миша. Сейчас закончу с тобой, и никаких проблем. И менты от меня отстанут… Ты же их на меня натравливаешь?
– Э-э…
Гордеев хотел сказать «нет», но так не хотелось казаться жалким потрохом в глазах своего врага. Гордость в нем взыграла, и он закрыл рот, заглушая выраженную в гортанном звуке растерянность.
– Я у тебя во всем виноват, – продолжал Федосов. – Пока ты жив, покоя мне не будет. Так я тебя понимаю?.. А убить человека не трудно, поверь, опыт у меня есть. В подробности вдаваться не стану, а зачем? Ты сам сейчас все узнаешь… Или не надо тебя убивать? Какой в этом смысл? Если бы я действительно был твоим врагом, но это не так… Не подставлял я тебя, Миша, не было ничего такого.
Федосов опустил руку с пистолетом, отошел назад, только тогда Гордеев смог повернуться к нему.
В черном спортивном костюме Юрий Васильевич похож был на деревенского мужика пуще прежнего и, можно сказать, идеально вписывался в сельский пейзаж. Но ему сейчас больше бы подошла удочка, а не пистолет, который, как оказалось, был без глушителя.
– Ну, чего смотришь? – усмехнулся Федосов. – Не собирался я тебя убивать. Да и ствол травматический. Боевые у телохранителей, но я их дома оставил. Вот, на природу решил выехать, с тобой по душам поговорить…
– Умеешь ты к человеку подход найти, – усмехнулся Гордеев.
– Тихо подошел, ты и не заметил… Пойми, если бы ты мне в чем-то мешал, я бы давно от тебя избавился. Или сам, или через кого-то… Но зачем это мне?
– Ну да, все, что надо, ты уже сделал.
– А что сделал? Бизнес у тебя выкупил? Так я всего лишь воспользовался ситуацией.
Гордеев увидел вдруг Леру. Она спускалась к берегу по тропинке быстрым бесшумным шагом, как будто летела над землей. Волосы у нее уложены, грудь скрыта под кофтой, бедра обтягивали джинсы, а не кожаный пояс, как тогда в бане, не похожа она была на ряженую амазонку, но копье в руке держала крепко.
Федосов не слышал ее, но заметил, как смотрит за его спину Гордеев. Всполошился, обернулся, но было уже поздно. Лера уже была рядом, встала в двух-трех шагах, двумя руками сжимая направленное на него копье. Взгляд у нее не столько злой, сколько непримиримый. Лера не угрожала Федосову, она, казалось, собиралась его убить, защищая свой семейный очаг. И он это, похоже, понял, бледность проступила даже сквозь его плотный крестьянский загар. И рукой он повел, в которой держал пистолет. Но Гордеев не зевал, он подступил к Федосову, взял его за руку, забрал пистолет.
– Значит, ситуацией, говоришь, воспользовался?
Он сунул пистолет за спину, за пояс, двумя руками взял Федосова за плечи, повернул к себе. И Лере улыбнулся, подмигнул, объявляя тем самым благодарность. Такой женой можно было только гордиться.
– Связи у меня в прокуратуре, позвонили – сказали, – кивнул Федосов. И с опаской бросил взгляд через плечо.
Взбодренная похвалой мужа, Лера по-прежнему держала его на прицеле своего копья.
– То, что Сотников мной заинтересовался, сказали.
Федосов кивнул, соглашаясь с версией.
– Но Сотников быстро потерял ко мне интерес, – продолжал Гордеев. – Опасность, можно сказать, миновала, но ты решил плеснуть бензинчику в костер.
– Честно сказать, была такая мыслишка, – сказал Федосов и в раздумье провел всей пятерней по щеке, как будто хотел сбрить ногтями мелкую щетину.
Он сначала сказал, а теперь думал, надо ли было признаваться в своих намерениях. Может, зря рассказал про свою гадкую мыслишку?..
– Но я не решился. Ты казался человеком серьезным, я не решился с тобой связываться.
– Но предложение сделал?
– И предложение сделал, и бизнес твой выкупил по честной цене… Ну, со скидкой за срочность… Или ты чем-то недоволен?
– А сестру мою зачем убить хотел?
– Ну вот! – всплеснул руками Федосов. – То один следак, то другой…
– Только ты знал, кому по закону принадлежал мой бизнес.
– И что?.. Ну, убил бы я твою сестру, ну, остался бы ты без денег, мне какое-то с этого счастье? Я серьезный человек, Миша, а не какой-то мелкий вредитель. Я работаю по-крупному, и ты это знаешь.
– Мою сестру не убили. Она в коме.
– Тем более. Выйдет из комы, получишь назад свои деньги. Если умрет, получишь наследство.
– Наследство?!.. – встрепенулся Гордеев. – Кто тебе про наследство сказал?
– Тоже мне бином Ньютона! – фыркнул Федосов. – Я даже нотариуса не искал, который наследство оформлял, зачем, если все и так ясно… Я угадал?
– Иру могли толкнуть случайно, – Гордеев не собирался отвечать на последний вопрос, поэтому пропустил его мимо ушей. – Может, ее и не собирались убивать… Может, твой человек жениться на ней собирался. Чтобы деньгами завладеть. Право подписи она имела, могла отписать на него все. И этот человек сразу после нашей сделки появился… Как ты это объяснишь?
– Я тебе уже все объяснил, – не желая втягиваться в долгий и нудный допрос, сказал Федосов. – Если бы я был в чем-то виноват, я бы решил с тобой вопрос. Прямо сейчас бы и решил. Или я бы это сделал, или мой человек. И никто бы тебе не помог, – он снова бросил опасливый взгляд на Леру.
– Но ты ни в чем не виноват?
– Нет. Но чувство вины есть. Ты попал в переплет, а я с этого поимел. И, честно говоря, угрызений совести не испытывал. Да и сейчас не испытываю.
– Зачем тогда пришел?
– Поговорить. Объясниться. Предупредить. Ты должен все понять и оставить меня в покое. Если нет, я заставлю тебя остановиться.
– А я тебя трогаю?
– Да, ты настраиваешь Сотникова против меня. Значит, и сам что-то задумал… Мой тебе совет, остановись, пока не поздно.
– А если все-таки ты заказал Сотникова.
– Если это сделал я, ты все равно ничего не докажешь. Только лоб себе разобьешь. Поэтому я тебе и говорю, остановись. Дом у тебя хороший, место замечательное, с деньгами как?
– Все нормально.
– Вот и живи себе спокойно. Наслаждайся жизнью. И не зли меня. Не пытай судьбу, Миша, тогда все будет в порядке…
– Сотникова кто заказал? – жестко спросил Гордеев.
– Пусть он сам с этим и разбирается. А ты сиди ровно… Ну а если неймется, ищи своего врага в другом месте. Поверь, у меня тебе ловить нечего… Ствол можешь оставить себе, вдруг пригодится…
Федосов осторожно повернулся к нему спиной, спокойным движением руки отвел направленное на него копье, по тропинке направился к дороге. Машина у него где-то там, возможно, без присмотра. А вдруг там люди, которые только и ждут сигнала?
Гордеев осмотрел «вальтер», заглянул в ствол – гладко там, без нарезов, и в обойме патроны с травматическими пулями. Значит, не собирался его убивать Федосов. Но, возможно, это должны были сделать его люди. Какое решение он примет после разговора с Гордеевым, так и будет…
Он дернулся, подскочил к жене, схватил ее за руку и потащил к дому. Молчит Гарик, значит, в доме никого нет. Если пса не убили…
Но Гарик бегал по двору как ни в чем не бывало, и в доме ни единой живой души. Гордеев поднялся на чердак, выглянул в окошко и увидел одиноко бредущего человека в черном костюме. Он шел к дороге через поле, сплошь поросшее мелким кустарником. Федосов не скрывался, он виден издалека, но если его люди будут подбираться к дому тайком, ползком под прикрытием зелени, как их заметить?.. Если Федосов очень захочет, его псы преодолеют любую преграду. Или уже сделали это… Но тихо вокруг. Федосов скрылся из виду, и с его стороны никаких движений, только ветер по кустам гуляет, сгоняя птиц с насиженных гнезд.
Может, ну его к черту, этого Федосова? Если он в чем-то виноват, пусть Сотников с ним разбирается. Если виноват, пусть сам с этим и живет. А лезть к нему только нарываться. Тем более ничего не докажешь…
Не стал бы Федосов приезжать сюда, если бы собирался добить врага или просто расправиться. Он сделал предупреждение, затратив на это свое время и нервы, значит, ему всерьез нужен хоть и худой, но мир. Может, и не надо пытать судьбу? Не так уж все и плохо. И дом ему в Саврасье нравится, и в отношениях с женой полная идиллия, а с Ирой вопрос рано или поздно решится. Выйдет сестра из комы или нет, в любом случае он получит свои деньги, после чего вместе с Лерой уедет далеко-далеко и продолжит новую жизнь, которую они уже начали…
За спиной послышался легкий шорох, он обернулся и облегченно вздохнул. На этот раз к нему подходила Лера, а не Федосов, и копья у нее не было.
– Что скажешь? – Она смотрела на него с тихой тревогой во взгляде.
– И Раскатов меня не подставлял. И Федосов это отрицает. И один говорит «нет», и другой. Кто-то из них врет.
– А может, есть кто-то третий?
– Кто?
Лера пожала плечами. Она могла только предполагать, а выявить врага его задача.
– Может, ну его все к черту? Заберем деньги и уедем далеко-далеко. Пусть Сотников сам во всем разбирается.
Лера нежно улыбнулась, мягко уложив руку на его плечо. Она готова была жить на краю света, в шалаше, лишь бы с ним, и, глядя на нее, Гордеев не мог в этом усомниться.
